Битва за Эллиоты. Часть 3

'Новик' сопровождали контрминоносцы первого отряда, 'Бдительный', 'Бесстрашный', 'Беспощадный', 'Бесшумный', 'Ярый', 'Внушительный', 'Властный', 'Сообразительный', 'Смышленый', 'Сметливый', и 'Совершенный'. Входивший в состав отряда 'Грозовой', при проведении спасательных работ у 'Лейтенанта Буракова' и 'Боевого' повредил винт и остался в Порт-Артуре. 'Боярина' сопровождали 'Бойкий', 'Бурный', 'Бравый', 'Быстрый', 'Блестящий', 'Бедовый', 'Бодрый', 'Безупречный'. Ещё один контрминоносец отряда 'Буйный' был интернирован в Вей-хай-Вэе. А 'Боевой' и 'Лейтенант Бураков' пострадали в бою у острова Сан-шан-дао. И вынуждены были остаться на Квантуне.

А колонну крейсеров продолжали корабли второй бригады крейсеров контр-адмирала Рейценштейна, 'Паллада', 'Диана', 'Аврора', 'Енисей' и 'Амур'. Между колоннами крейсеров и броненосцев двумя колоннами шли транспорта под флагом контр-адмирала Григоровича, державшего свой флаг на 'Алмазе'. В кильватер яхте шёл аэростатоносец 'Кроншлот', над которым с рассветом подняли аэростат, плавмастерская 'Кронштадт' и транспорта 'Бомарзунд', 'Либава', 'Свеаборг', 'Або', 'Выборг', 'Керчь' и 'Батум'. Замыкал колонну, хоть и с установленными орудиями, но не боеспособный 'Муравьёв-Амурский'. Вторую колонну возглавлял тоже не боеспособный 'Адмирал Завойко', за ним следовали транспорта 'Саратов', 'Амур', 'Аргунь', 'Россия', 'Маньчжурия' и 'Цицикар'. На транспортах вывозили подводные лодки 'Форель' и 'Матрос Пётр Кошка'. Эвакуировали всех оставшихся ещё гражданских из Порт-Артура, Дальнего и железнодорожных станций. Включая женщин, детей и мастеровых, из числа тех, кто не пожелал остаться для ремонта кораблей и работы в мастерских Порт-Артура. Вывозили раненых и заболевших. Пленных. А также везли во Владивосток кардиф, снаряды для морских орудий больших калибров и торпеды. Ещё, частью груза и пассажиров транспортов, оказались бронеавтомобили князя Накашидзе, с их экипажами. А также морская пулемётная команда, с дюжиной пулемётов, с бывших испанских кораблей. К которым в Порт-Артуре уже не осталось патронов. И которые всех так же было решено отправить во Владивосток. Замыкали эту колонну канонерские лодки 'Айн', 'Гиляк' и 'Манджур'.

Замыкал русский флот отряд контр-адмирала Вирениуса, который должен был вернуться в Порт-Артур, броненосцы 'Адмирал Посьет', 'Мощь дракона', 'Федор Стратилат' и канонерская лодка 'Храбрый'. А также миноносцы второго и четвёртого отрядов миноносцев. Которые держались позади всего русского флота. Правее шли 'сокола', 'Расторопный', 'Решительный', 'Сердитый', 'Смелый', 'Сторожевой', 'Скорый', 'Сильный', 'Стройный' и недавно вступивший в строй и даже не прошедший все испытания 'Статный'. Подорвавшийся на мине 'Разящий' остался в Порт-Артуре. Левее держались минные крейсера 'Всадник', 'Гайдамак', миноносцы '212', '213', '221', '222', '224', '225', '228', '229', '7168'.

В результате, к рассвету, головные русские корабли оказались в двух десятках миль юго-восточнее Эллиотов. И на скорости восьми узлов шли во Владивосток. В этот момент японские дозоры их и обнаружили. После чего вокруг русских кораблей стали стягиваться силы японцев. Сначала на горизонте появилась четвёрка вспомогательных крейсеров. Потом офицеры, с поднятого в воздух шара, доложили о приближении, с севера, третьего боевого отряда японцев. О чем тут же, по эскадре сообщил беспроволочный телеграф 'Кроншлота'. А чуть позже по эскадре прошло сообщение, что с северо-востока приближаются главные силы японского флота, в составе восьми вымпелов. В окружении многочисленных миноносцев.

В общем-то, казалось, что, привязанный за трос, к аэростатоносцу, аэростат просто движется вслед за своим носителем. Но адмирал Вирениус отлично себе представлял, какую болтанку выдерживают находящиеся в гондоле воздушного шара аэронавты. При этом ещё и выполняющие поставленную задачу. И сообщающие о появлении противника по телефону на свой корабль. Поэтому, как только, в 11 часов 30 минут, дымы главных сил японского флота показались на горизонте аэростат стали спускать. Сначала подтянув лебёдкой гондолу к палубе корабля. Потом матросы подхватили на руки гондолу и свисающие с оболочки швартовые тросы. И только после этого освободили разрывающее устройство, освобождая оболочку от несущего газа.

Понимая, что его флот не обладает превосходством в силах, адмирал Того попытался поставить свой флот поперёк движения русского флота. Преграждая ему дорогу. Головной шла 'Микаса', за ней 'Асахи', 'Фудзи' 'Сикишима', 'Касуга', 'Ниссин', 'Якумо' и 'Асама'. Первой, в 12 часов 20 минут, по русскому флоту произвела выстрел 'Касуга'. А потом открыли огонь и все корабли японской линии. А через несколько минут им первым ответил оказавшийся в этот момент ближайшим к японской линии 'Пересвет'. И началось сражение.

Адмирал Того попытался, своими манёврами и пользуясь преимуществом в скорости хода, всё таки перегородить русским курс на юго-запад. В то время как крейсера японцев попытались было прорваться к русским транспортам. Русские же маневрируя, всячески стремились не дать японцам преградить себе дорогу, или обстрелять транспорта и бывшие японские крейсера. И через два часа, в результате многочисленных манёвров обоих флотов, а особенно из-за того, что русский флагман, резко изменив курс попытался атаковать концевые корабли японского флота, заставив адмирала Того повернуть свой флот последовательно, прикрывая слабейшие броненосные крейсера, японский флот оказался за кормой главных сил русского флота. С не подбойного борта, которого продолжали идти обе колонны пароходов. Позади них держались, двумя колоннами, бригады крейсеров. Прикрывая транспорта от крейсеров оппонента. А впереди транспортов шли корабли отряда Вирениуса. Успевшие, в ходе боя, даже пострелять, по четвёрке японских вспомогательных крейсеров. Тогда, из-за ошибки в манёвре второй бригады крейсеров, четыре японских вспомогательных крейсера смогли слишком близко подойти к колоннам русских пароходов. Вынудив тех изменить курс. На сближение с броненосцами. И отряду адмирала Вирениуса пришлось буквально атаковать эти японские крейсера, прикрыв своими бортами транспорта. И попав под бортовые залпы, шестнадцати шестидюймовок и двух двенадцатисантиметровых пушек, японские крейсера поспешили отойти. Даже не рискнув войти в зону действия орудий главного калибра 'Адмирала Посьета' и 'Мощи дракона'. Сейчас же эти корабли прикрывали, вместе с головным 'Новиком', 'Боярином' и контрминоносцами транспорта и главные силы, от более чем, четырёх десятков вымпелов японских минных сил.

Того проиграл в маневрировании, но не смерился. И попытался всё-таки не допустить прорыва русского флота. Для чего, пользуясь преимуществом в скорости хода, стал догонять русский флот. Который поднял ход до десяти узлов. Попытка дать более высокий ход не увенчалась успехом. Сразу несколько кораблей и транспортов, включая и 'Мощь дракона', стали отставать. Что вынудило снизить скорость эскадры.

— Может быть зря взяли этого бывшего 'китайца' Андрей Андреевич? — посмотрев на следовавший за 'Адмиралам Посьетом' корабль, ставший в русском флоте броненосцем береговой обороны, произнёс адмирал Макаров.

— Он мне ещё ночью пригодиться, Степан Осипович, — ответил Вирениус, наблюдая как медленно, но неотвратимо приближаются японские броненосцы и броненосные крейсера. Накатываясь из-за кормы на главные силы русского флота. После чего добавил:

— Не так уж он и сильно тормозит нас. Транспорта дают не больше. А без припасов с них флот не сможет сражаться во Владивостоке. Там даже с кардифом беда. А тут четыре десятка тысяч тонн кардифа. Четверть всех флотских запасов. Флоту хватит на пару месяцев. Да и потраченные в сражении снаряды будет, чем заменить. А на 'Драконе' стоит, второй по мощности аргумент, моего отряда. Которым ночью будем отстреливаться от миноносцев. Всё остальное слабовато будет, чтобы сразу отправить миноносец японцев на дно. Не дав им напоследок выстрелить. Да и просто шестнадцать шестидюймовок, в бортовом залпе, предпочтительнее только дюжины таких орудий.

— Вы, Андрей Андреевич, идеализируете японцев, как воинов, — усмехнулся в бороду Макаров.

— Отнюдь, Степан Осипович, отнюдь. Я прогнозирую, что в случае угрозы их поражения, в этой войне, что эти самые японские миноносцы и минные катера будут представлять собой начинённые шимозой самоходные бомбы. С помощью которых, японцы будут идти на таран. Подрывая корабли противника ценой собственной гибели.

— Хм, весьма смелое утверждение, весьма, — покачал головой Макаров, — С чего вы так решили Андрей Андреевич?

— Из психологии японцев, как народа. И их философии. Начнём с того, что ещё три сотни лет назад в Японии было население сравнимое по численности с населением России того периода. И Япония уже тогда испытывала проблемы, с перенаселением, то есть, с нехваткой всего необходимого. В первую очередь с нехваткой продовольствия. У них даже мерой достатка было коку, количество риса необходимое одному человеку на год. Что выразилось в весьма своеобразном отношении к жизни. К своей, когда своя жизнь ничего не стоит, и особенно к чужой, которую ценят ещё меньше. От сюда и жуткий обычай, когда ставших слишком немощными стариков относить умирать в горы. И тотальное уничтожение поверженных противников. Включая женщин и детей. Как говорят наши закадычные друзья британцы, 'ничего личного, только бизнес'.

Макаров только рассмеялся:

— Вот умеете вы Андрей Андреевич высказаться. Действительно закадычные друзья. Вроде бы не воюем, а кадык беречь надо, что бы ни вцепились. Но вы продолжайте, Андрей, Андреевич. И извините, что перебил.

— Так вот, по представлениям японцев, тут происходит, то же самое, ничего личного, просто расчистка жизненного пространства под своих. Путём уничтожения оппонента. И когда мы влезли в войну, возможность выиграть в которой мы упустили летом прошлого года, то мы стали угрозой именно жизни японцев. Мы не пускаем их к необходимому им, для жизни, пространству. Без которого, как они считаю, им смерть. А значит надо или победить, или погибнуть с честью. Иначе поражение будет означать тоже смерть, но более страшную и позорную. И не только себе, но и женщинам и детям. Когда смерть от того, что женщина сама перерезает себе горло, не так страшна, по сравнению с тем, что сделают враги. Поэтому и ожидаю, что в случае угрозы поражения, катера, миноносцы, да просто небольшие пароходы будут начинать взрывчаткой и идти на таран. Но это на море. А на суше нас будут атаковать волны обвязанных динамитными шашками японцев. Которые будут стремиться добежать до наших позиций и подорвать себя и врагов.

Макаров только передёрнулся:

— Ужас. Но ещё более ужасно, что это действительно возможно. И именно поэтому вы, Андрей Андреевич решили, что мы проиграли войну?

— Я не сказал, что мы её проиграли, Степан Осипович. Я сказал, что мы упустили возможность победы в ней. Когда, вместо того, чтобы идти без остановки в Порт-Артур, да и ещё по дороге прихватить все возможные корабли, мой отряд полгода мариновали в Средиземном море. Тогда, когда только появление двух дополнительных броненосцев, двух крейсеров, двух канонерских лодок, минного крейсера и дюжины миноносцев и контрминоносцев могло остудить буйные головы в Японии. Это бы практически уравняло бы силы флотов. А покупка двух 'гарибальдийцев' и с приходом этих кораблей, на Дальний Восток, в феврале, мог вообще отодвинуть, угрозу войны. Японцам бы пришлось спешно усиливать свой флот. Тем паче для нас, что наш план по усилению флота крейсерам второго ранга уже не выполнялся. Вместо десяти мы получаем пять, если считать 'Алмаз' за подобный крейсер. По сумме трат, с учётом покупки двух 'гарибальдийцев', так бы и получалось, по затратам. Но мы имеем, то, что имеем. Войну, в которой, в лучшем случае, результаты сведём в ничью.

— Хм, кажется, я начинаю понимать, почему вы, Андрей Андреевич, так носитесь с этими японками, — усмехнулся Макаров, — Эдакий посыл к миру?

— По большому счёту да, Степан Осипович, — согласился Вирениус, — Как бы показываю, что в поражении Японии ничего страшного не будет. И мы намеренны, действовать так, как действовали всегда. Интегрируя побеждённых в своё общество. При их желании интегрироваться, в это общество, конечно. Но вижу, что все мои посылы, пропадают в пустую. И японское общество весьма болезненно воспримет, не только, если мы сведём войну в ничью, но и, если даже Япония не одержит безоговорочную и весьма унизительную, для России, победу. Я считаю, что это даже выльется в беспорядки в Японии. Которые будут подавляться силой оружия.

— И исходя, из каких посылок, вы делаете такие предположения, Андрей Андреевич? — Макаров с интересом смотрел на Вирениуса. Который тяжело вздохнул и добавил:

— Эта война, первая война не только армий, но и война экономик. Правда Россия это, из-за своих размеров и имеющейся мощи, испытает не так сильно, как Япония. Которая всё-таки, в экономическом плане пока слабее нас раза в два. И в которой, девальвация иены составит, считай сто процентов. И курс их денежной единицы снизиться в два раза, с двух рублей за иену, до рубля. Японцы в ходе войны станут беднее в два раза. При этом я оцениваю общие потери Японии погибшими и умершими от ран, болезней, несчастных случаев в полторы сотни тысяч японцев. И это если мы замиримся, а дело не дойдёт до принуждения Японии к миру. Тогда их безвозвратные потери возрастут во столько же. Как кстати и наши. Которые я оцениваю, в сто тысяч человек, в первом случае. И более чем в два раза во втором. А это ещё без потерь Кореи, объявившей нам намедни войну.

— Но причём тут промышленность? — удивился Макаров.

— Вот о ней сейчас и поговорим, — ответил Вирениус, — При условии, что априори считаем, что в Японии ситуация ещё хуже. Вон они даже заказали в Италии винтовки, 'тип I'[1]. И где им срочно выполняют заказ, из некой конструкторской сборки. Со стволами от итальянских винтовок, патронником от винтовок Арисака и затвором от Маузера. И всё это в количестве ста тысяч экземпляров. То есть мощностей японской промышленности не хватает, на обеспечение войны, где-то на задворках мира. Куда всё это доставляется ещё и иностранными пароходами. Так как своих не хватает. У нас ситуация не лучше, снабжение наших армии и флота буквально висит на одной, однопутной железнодорожной линии. Из-за чего мы не можем быстро нарастить наши силы на окраине империи. Да и снабжать их там. Для последнего, кстати, выгребаются под чистую все наши склады. И всё равно боеприпасов не хватает. И не только флоту не хватает снарядов, мин и торпед. Но даже армии не хватает патронов. Ибо даже для войны с второстепенным государством мира нам не хватает развития промышленности. Что бы воевать, не используя уже накопленные ресурсы. Да и взять хотя бы, близкий нам с вами, Степан Осипович, флот.

Макаров кивнул, а Вирениус продолжил:

— Иностранные сверстники наших 'бородинцев' уже давно в строю. А у нас та же 'Слава' ещё не построена. Для модернизации старых кораблей, нам пришлось разоружать 'Храброго' и везти сюда и во Владивосток орудия, заготовленные для новых кораблей. И то на 'Аврору' и 'Россию' потребных орудий не оказалось. И как я понимаю, для них сейчас спешно доделывают орудия, заказанные для 'Петра Великого'[2], который хотели переделать в учебный корабль, но из-за нехватки мощностей промышленности сейчас забросили. Как забросили 'Императора Александра I I ', 'Память Азова', 'Адмирала Корнилова'. Да и 'Орла' тоже. А переоборудованный 'Петр Великий' не плохо бы смотрелся в колонне моего отряда. Дай то бог, что бы наша промышленность ввела его в строй года через четыре. Но, увы, возможности экономики это не позволяют. У японцев же ситуация ещё хуже. Они отдают ради победы всё. И очень рассчитывают, что после победы на них прольётся золотой дождь. Можно сказать, что их пленные у нас, да и те упомянутые вами, Степан Осипович, японки, сейчас, в буквальном смысле, как сыр в масле катаются. По сравнении с тем как уже живут в Японии. И будет ещё хуже. А там, даже после их возможной победы, им будет грозить, что придётся ещё больше затянуть пояса. Не говоря уже про ситуацию при их поражении.