Истинная история Итачи. Книга яркого света

Парень с сонным лицом молча слушал наставления властного экзаменатора. Он зевнул уже столько раз, что Итачи гадал, не уснет ли его противник прямо здесь на месте. Его звали Немуи, то есть "сонный". По всей видимости, он был шиноби Кумогакуре.

— Может, твой выход стоит отложить на потом, чтобы ты как следует выспался? — мягко спросил Итачи.

Полуопущенные веки прикрывали идеально круглые глаза Немуи. Он вяло смотрел на Итачи, скривив от усталости губы.

— Не беспокойся, — сказал он и улыбнулся, но даже улыбка его была сонной.

Круглую арену с открытым потолком охватывала изогнутая внутрь стена. На земле то тут, то там росли деревья. Из самого верха стены выступали деревянные ярусы трибун. За состязаниями, от которых зависело будущее генинов, наблюдало огромное количество зрителей: даймё каждой страны и люди из правящих классов, чиновники из деревень, чунины, джонины. Среди них были даже замаскированные преступники черного рынка, которые прокрались на арену тайком.

За какой из деревень будущее мира шиноби?

Все наблюдали за сражениями молодых ниндзя, затаив дыхание.

Это место, где способные генины каждой деревни рисковали своими жизнями в бою, являло собой миниатюрную модель войны. Нередко сражения здесь, на арене, определяли силовые взаимоотношения между деревнями многие годы после.

Именно поэтому Итачи хотел показать свою истинную силу.

У Конохагакуре был он — Учиха Итачи.

Он должен был продемонстрировать такую ошеломляющую силу, чтобы взрослые, собравшиеся здесь, даже не посмели втянуть Коноху в войну. Это могло стать его первым шагом к миру без войн, и у Итачи не было намерения давать кому-либо поблажки. Он собирался выложиться на полную.

— Второй раунд, третий бой! Учиха Итачи, генин Конохагакуре, против Немуи, генина Кумогакуре, — объявил экзаменатор. — Начали!

Одновременно со стартовым сигналом Немуи широко открыл рот и зевнул:

— Ха-а-а...

С трибуны послышался хохот. Итачи принял боевую стойку. Переднюю ногу чуть согнул, другую отвел назад. В руках у него не было оружия. Он расслабил все тело и отпустил свое сознание, не зацикливаясь ни на чем конкретно. Итачи был готов реагировать немедленно, что бы ни сделал его противник.

— Так спать хочется... — Немуи свободно опустил руки, выпрямился и стал раскачиваться из стороны в сторону.

Это совсем не походило на боевую стойку.

— Ты не против, если я вздремну?

И, прежде, чем Итачи успел что-либо ответить, Немуи закрыл глаза. Он наклонился вперед, несгибаемый, словно падающая тростинка, но за мгновение до того, как его тело коснулось земли, Немуи вдруг исчез из поля зрения.

Итачи затаил дыхание. Он не почувствовал и намека на движение. Порыв противника был слишком внезапным. Не было понятно даже в какую сторону он ринулся: вправо или влево. Итачи предвосхитил его движение чуть позже, услышав храп за спиной.

Гром...

Итачи прыгнул вперед, сделав сальто. Лицо все же слегка зацепило — мимо с ужасающей силой пронеслась рука спящего Немуи, охваченная белыми разрядами электричества. Итачи приземлился и установил дистанцию между собой и противником.

Так это естественная форма молнии...

Немуи дремал, как и раньше, — стоя.

Он действительно спал или умело притворялся? Был только один способ узнать: прямо атаковать. Итачи извлек кунай и метнул в противника. Клинок летел прямиком в лицо спящему Немуи. Его покачивающееся тело качнулось сильнее и в последний миг увернулось от куная.

Так он в сознании?

Так или иначе, глаза Немуи были закрыты. От шарингана толку не было. Он продолжал стоя спать, словно никто и не атаковал его мгновение назад.

Итачи заметил, что Немуи снова сильно качнулся, и в тот же миг его тело опять исчезло из поля зрения. Итачи мгновенно взмыл в небо. На то самое место, где он стоял мгновение назад, обрушилась рука Немуи, охваченная покровом молний. Итачи приземлился возле стены на расстоянии от Немуи и снова увидел его.

Спутанные мысли мчались с головокружительной быстротой. Он все пытался проанализировать необычное явление, с которым свел его случай.

Итачи не мог использовать шаринган: додзюцу потребляло огромное количество чакры. Но для впечатляющей победы шаринган был необходим обязательно. Итачи планировал придержать его до нужного момента. Он был уверен, что сможет разгадать этот спящий феномен, используя накопленный за десять лет опыт. Совсем не обязательно было полагаться на силу шарингана.

Думай...

Он внимательно взглянул на Немуи. Тот пошатывался вдалеке. Итачи предположил, что противник использует технику, которая с помощью особого состояния сознания — сна — выжимает полный потенциал его физических возможностей. Сном противник держал под контролем свою личность, а свободно двигаться и нападать мог на чистых инстинктах и животной интуиции.

Сонное состояние Немуи выбило Итачи из колеи, и он потерял из виду тот факт, что бой банально опирался на физическую силу. Он сможет с легкостью противостоять этому парню, если сконцентрируется на своих способностях.

Итачи обратил все свое внимание на противника. Шатающийся Немуи дернулся. Он наступал. Зрение, слух, нюх, тактильность — Итачи ощущал противника всем, что у него было. Он уловил присутствие Немуи справа, у самой стены.

Вспышка молнии.

Итачи увернулся.

Все в порядке.

В конце концов физическими способностями Итачи превосходил его. Раз уж он понял это, значит, справится. Плавными движениями он избегал атак Немуи, а тот пребывал все в том же отрешенном сонном состоянии.

Внезапно Итачи осенила мысль: почему его враг специализируется на технике, которая основана на сне? Он представил, о чем думал во сне Немуи. Он запечатывал свою личность, чтобы увеличить свои физические возможности. Тогда вполне вероятно, что он мог также терять и память. А если так, значит Немуи не помнил, что он в бою.

Если мне удастся разбудить его, я смогу победить...

Почему Немуи использовал подобную технику?

Потому что он был трусом. Он до жути боялся ранить кого-то или пораниться сам, поэтому и сбегал в сны. Трус испугался бы бесконечного сна, от которого никто не просыпается. Он обязательно откроет глаза, чтобы проверить обстановку. И в этот момент исход боя решится.

Немуи продолжал атаковать снова и снова. Итачи умело уворачивался. Это длилось уже минут десять. И когда люди на трибуне начали понемногу возмущаться, что бой затянулся, а развития все нет, это наконец случилось.

Немуи резко остановился, слабо покачнулся и слегка приподнял веки, совсем чуть-чуть.

Их глаза встретились.

Этого момента Итачи и ждал. Он направил чакру в глаза. Шаринган активировался менее чем за сотую долю секунды. В этот момент Итачи решил рискнуть. Он послал в зрачки Немуи подробную картинку, которую нарисовал у себя в воображении за время боя, пока уворачивался от атак.

— Не-ет! — взвизгнул Немуи.

Он бодрствовал всего мгновение и затем снова уснул.

Я сделал это...

Итачи проскользнул в тыл и кунаем рассек ему горло. Он представил этот образ настолько четко, до самой крохотной детали, что тот стал реальностью и раз за разом проигрывался у противника в сознании. Немуи умер с перерезанным горлом. Но он был уверен, что все еще жив, и потому снова открыл глаза. Больше он не мог спать так беспробудно, как раньше.

Еще несколько минут Итачи уклонялся от атак Немуи. Веки противника снова дрогнули. Поле зрения мгновенно окрасилось в алый. На этой картинке Итачи продырявил ему живот. Она повторялась снова и снова. Сон Немуи ставал все более неглубоким с каждым новым убийством. Зарезан, задушен, избит до смерти, отравлен. Он умирал всеми возможными способами.

В конце концов Немуи не мог больше уснуть совсем. Если бы он закрыл глаза, Итачи убил бы его снова. Теперь им полностью руководил страх смерти, а она раз за разом настигала его в видениях сызнова.

— Нет... нет... нет...

Грудь Немуи вздымалась. Он задыхался, трясся и дрожал.

Зрители не имели понятия, что происходит. В лучшем случае несколько людей догадались, что Итачи использовал шаринган. Он продолжал уклоняться от атак, тогда как движения противника значительно замедлились. По лицу Немуи градом катился пот. Он зарыдал.

Итачи ни разу не атаковал его физически.

— Помогите мне, — взмолился Немуи

Он рухнул на колени и взвыл:

— Я больше не хочу умирать! Пожалуйста, умоляю, помогите мне... Пожалуйста.

— Бой окончен! — экзаменатор встал между ними.

На трибунах воцарилась гробовая тишина. Все были сбиты с толку этой непонятной ситуацией. Полусумасшедший Немуи вопил и рыдал, пока экзаменатор не увел его с арены.

Зрители застыли в оцепенении во всех концах трибуны от этих жутких криков.

Итачи внушил ему такой ужас, что Немуи вполне мог отказаться от карьеры шиноби.

Ниндзя были главной причиной войн во всем мире. Одним шиноби меньше — меньше и насилия. Итачи, без сомнения, окончательно сломил дух Немуи. Он породил гнетущую атмосферу смерти, и все люди на стадионе ощутили ее. Итачи показал свою мощь, необъяснимую пугающую силу. Теперь шиноби всех стран знали о ней.

"Не стоит делать этого мальчика своим врагом", — чем больше людей об этом подумает, тем менее вероятно, что Скрытый Лист втянут в войну. С помощью шарингана можно было сотворить гендзюцу и исказить зрение непосредственного противника. Но используя его эффективно, Итачи мог внушить трепет огромному количеству людей.

Всё для того, чтобы избавить мир от войн...

Итачи от всей души был благодарен властям Конохи, которые позволили ему принять участие в экзамене на чунина. Он повернулся и направился туда, где скрылись экзаменатор и Немуи.

В полной тишине кто-то захлопал. Итачи поднял голову.

Лицо, наполовину замотанное бинтами...

— Шимура Данзо, — прошептал Итачи, без намека на должную благодарность.

Данзо посмотрел вниз на Итачи, и его губы растянулись в мрачной кривой ухмылке.

2

— Мой сын получил звание чунина, — заявил Фугаку перед собранием клана. Рядом с ним стоял нарядный Итачи в жилете Конохи.

— Поздравляем, — сказал Яширо, подчиненный отца.

Когда он улыбался его узкие глазки становились еще уже. Собравшиеся быстро последовали примеру Яширо и хором поздравили Итачи.

— Скажи несколько слов, — попросил отец.

— Да, — бесстрастно ответил Итачи. — Я готов посвятить себя и телом, и душой пути ниндзя во благо Конохи и во благо клана. Рассчитываю на вас. Спасибо.

Его решительные слова прозвучали слишком взросло для десятилетнего ребенка. Итачи поклонился соклановцам.

На письменном экзамене он получил второй результат после рекорда Намиказе Минато, а второй этап прошел за кратчайшее время, установив новый рекорд, причем в одиночку, а не в команде. На третьем этапе его противник в первом матче сдался. А после ошеломительного выступления Итачи во втором раунде, правление решило, что в третьем бое нет необходимости. На этом экзамен для него закончился. Итачи публично присвоили ранг чунина.

Природа одарила Итачи пугающим талантом. Время от времени Фугаку почти забывал, что мальчик — его сын, и завидовал его гениальности.

— Если шиноби уровня Итачи присоединится к силам Военной Полиции, это укрепит позиции Учиха в деревне, — радостно сказал длинноволосый Инаби.

Глядя вниз на голову с блестящими черными волосами, Фугаку озвучил свои мысли:

— Я не намерен принимать Итачи в Военную Полицию.

Тотчас начался переполох. Однако Итачи просто молча смотрел в пространство, не выражая ни малейшего удивления. Неужели его сын понимал? Фугаку охватили сомнения, но он не мог прямо спросить Итачи об этом здесь, перед всеми. Он сменил ход своих мыслей и обратился к собранию:

— Я хочу, чтобы мой сын пошел в Анбу.

— В... Анбу? — злобно процедил Яширо.

Фугаку молча кивнул.

— Между силами нашей Военной Полиции и Анбу было немало столкновений насчет регулирования общественного порядка в Конохе, — упрекнул его Яширо.

— Я знаю это лучше, чем кто бы то ни было, — отрезал Фугаку.

Военная Полиция Конохи, основу которой составлял клан Учиха, создавалась для поддержания порядка в деревне Скрытого Листа. Даже сейчас, во главе с Фугаку, Военная Полиция работала днем и ночью во благо Конохи. Однако порядок поддерживала и другая сила: Анбу.

Анбу — корпус способных шиноби под непосредственным руководством Хокаге — принимал участие в важных миссиях внутри деревни или в ее окрестностях. Самые серьезные преступления, совершенные в деревне, передавались из рук Военной Полиции в Анбу.

Что находится под юрисдикцией Военной Полиции, а что расследует Анбу? Четкого разделения не существовало. По усмотрению Хокаге, дела передавались то одним, то другим. Из-за этого между Полицией и Анбу часто возникали конфликты. И каждый раз Фугаку вел переговоры с Хокаге и Анбу от лица Военной Полиции. Он лучше других знал о разногласиях между двумя миротворческими силами.

В Храме Нака поднялся шум, начались яростные споры. Кто-то критиковал Анбу, другие пытались отгадать истинные намерения Фугаку, остальные продолжали говорить о враждебном отношении Конохи к клану Учиха. Различные обиды, накопленные в сердцах людей, одномоментно столкнулись в замкнутом помещении храма.

— Послушайте меня! — рявкнул Фугаку.

В храме воцарилась тишина, в которой явственно ощущалась жажда крови, не направленная ни на кого конкретно.

— Я понимаю, что вы чувствуете, — Фугаку медленно заговорил, тщательно подбирая слова. — Я чувствую то же самое. Именно поэтому Итачи вступит в Анбу. Я хочу, чтобы мой сын стал связующим звеном между кланом и деревней.

Все присутствующие затаили дыхание.

— Как вам должно быть известно, члены Корня Анбу тайно наблюдают за нашим районом. И в этом случае, у нас тоже будет бдительное око, приглядывающее за деревней.

— Это Итачи, верно? — уточнил Яширо.

Фугаку кивнул. Снова поднялась суматоха.

— Но ведь все мы из одной деревни, мы товарищи... — прошептал тихий голос.

Он неудачно пришелся на случайную паузу и в тишине достиг слуха каждого. Хозяин этих слов стоял подле Фугаку.

Итачи с печальным лицом опустил голову, чтобы не смотреть в глаза соклановцам, и молчал.

— Что ты сказал? — спросил Яширо.

Итачи заговорил, не обращаясь ни к кому лично и все так же неотрывно глядя в пол.

— Клан Сенджу и люди Конохи все еще наши товарищи... Мы должны перестать отдаляться от них и раздувать огонь вражды.

Наполняющая храм жажда крови стала еще более насыщенной. По-видимому, Итачи заметил это, но все равно продолжил говорить.

— Так как они так поступили, и мы так поступим. Противник убивает, мы приходим мстить. Так начинаются войны.

— Ты на стороне Конохи?

— Вы все оцениваете только с одной стороны. Поэтому не можете увидеть полной картины.

— Ты, ублюдок!