Истинная история Итачи. Книга яркого света

Разгневанный Яширо вскочил на ноги и потянулся, чтобы схватить Итачи за воротник.

Фугаку остановил его руку.

— Капитан! — гневно воскликнул Яширо.

— Успокойся.

— Но...

— Все нормально. Успокойся.

Яширо демонстративно вздохнул и сел. Итачи так никто и не тронул, и он продолжал тихо стоять, понурив голову.

— Итачи, извинись.

Все обратили яростные взгляды к молчаливому Итачи.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — произнес Фугаку. — Но идеалы и реальность — это две разные вещи. То, о чем ты говоришь, — это идеал. Насилие и войны действительно связаны с ненавистью. Но ты слишком молод, чтобы понимать в полной мере бедственное положение угнетенных. Если бы ты видел, в какой тяжелой ситуации зажат клан Учиха с самого основания деревни, ты бы не выражался так опрометчиво.

— Я тоже Учиха. И, думаю, я знаю в каком положении клан.

— Тогда извиняйся! — воскликнул Яширо.

Итачи медленно поднял грустный взгляд на Яширо.

— Простите, — еле слышно выдохнул он.

Фугаку отчетливо уловил страшную боль, терзающую сердце сына. Он слишком хорошо понимал желание Итачи избежать насилия, но также он в равной степени осознавал и недовольство своих соклановцев. Как ниндзя Конохи он на собственной шкуре испытал эту горечь неисчислимое множество раз. Его оттеснили от правления деревни из-за того, что он принадлежал к клану Учиха. Мечты его юности оказались разбиты в прах просто потому, что он Учиха.

Хокаге... Пустая иллюзия. Мечта, которая никогда не осуществится.

— Поговорим дома, — сказал Фугаку, так что только сын мог услышать его слова.

Ответа не последовало.

* * *

— Итачи-семпай!

От пронзительного голоса могли лопнуть барабанные перепонки.

Итачи обернулся.

Вечером на улицах Конохи было людно. Он возвращался домой из Резиденции Хокаге, куда наведывался чтобы уладить кое-какие формальности, связанные с получением звания чунина.

Девочка показалась Итачи знакомой. Она была старше. Совсем недавно они работал в одной команде.

— Химука. Сузуказе Химука, — представилась девочка, словно прочитав мысли озадаченного Итачи.

Фамилию "Сузуказе" он вообще слышал впервые.

— Поздравляю с повышением!

— Спасибо.

Итачи был более опытным и умелым шиноби, чем Химука, несмотря на разницу в возрасте. Эта странная ситуация смутила его, и он не мог подобрать слов. Как ему стоит обратиться к ней? Более вежливо или наоборот неформально? Обдумав все, он остановился на одном "спасибо".

Химука, не замечая его колебаний, смотрела на него сияющими глазами.

— Я восхищаюсь вами, семпай, у вас такие невероятные результаты на экзамене на чунина! Я горжусь тем, что мы работали вместе в одной команде, пускай и недолго.

Итачи не знал, что ответить. Он сражался не для того, чтобы его хвалили или гордились им.

— Ты все еще в команде с тем молчаливым парнем?

— Йоджи-сан?

Так вот как его звали.

— Примерно в то же время, как стало известно, что вы, Итачи-семпай, примете участие в экзамене на чунина, Йоджи-сана куда-то перевели, и с тех пор я его не видела.

— Перевели?

— Это произошло очень неожиданно. Он даже не попрощался.

По какой-то причине Итачи почувствовал себя неуютно. Что это за срочный перевод, когда человек даже не успевает попрощаться? На ум пришла только одна мысль.

Анбу.

Но Йоджи только получил звание генина, и Итачи не помнил, чтобы он отличился какими-то выдающимися способностями на совместных миссиях.

— Сейчас мы трудимся с Юки-сенсеем и двумя новыми партнерами по команде! — радостно рассказывала Химука.

Глядя на сияющую Химуку, Итачи отметил про себя имя "Йоджи" и запечатлел его в памяти.

3

— В последнее время, ты как ни придешь ко мне, так разговор в конце концов сводится к Учихе Итачи, — сказал Хокаге, сидя в кресле и попыхивая трубкой.

Данзо наблюдал за ним. Он уже когда-то предупреждал Хирузена, что шиноби не должен курить, потому что запах табака въедается в тело. Хирузен смеялся и отвечал, что Хокаге не ходит на секретные миссии, поэтому все нормально. Но Данзо говорил не о настоящем положении дел, а о боевой готовности в принципе. Хокаге или генин, шиноби никогда не должен был забывать, что в любой момент, в любом месте они на войне.

Если будет необходимо скрыть от врага свое присутствие, исходящий от Хирузена запах табака выдаст его.

В этом мире не было ничего абсолютного.

Хирузен не знал, о чем думал Данзо. Он вытряхнул пепел из трубки в специальную посудину на столе, взял щепотку табака и разжег трубку. Лиловый дым взвился в воздух, устремился к окну и рассеялся на ветру. Его запах неприятно жалил нос, но на лице Данзо не дрогнул ни единый мускул.

Они с Хирузеном были знакомы еще с тех пор, как оба были генинами. Данзо никогда не употреблял слово "друг". Дружба — плод чувств, вызванных доверительными отношениями между человеческими существами. Понятие "друг" проистекало из жалкого стремления рассчитывать на кого-то. Данзо всегда надеялся только на себя и не желал иного. Поэтому таких наивных слов он никогда не употреблял.

Хирузен, выдыхая дым, поднял на него глаза.

— Как ты и говоришь, прошло пять месяцев с тех пор, как его повысили до чунина. И Итачи выполнял все задания более чем безупречно. Даже на миссиях, в которых участвуют генины, он настолько схватывает их достоинства и отдает такие четкие приказы... С трудом верится, что ему всего лишь одиннадцать. Отчеты отлично упорядочены, строго следуют нужному формату.

— Два года в звании генина были потерей как для Итачи, так и для деревни, не так ли?

— Давай будем считать это необходимым опытом.

Хирузен всегда смотрел на вещи в положительном свете. Именно эта черта сделала его популярным среди шиноби. Однако шиноби по своей сути были созданиями тьмы. Данзо всегда забавляло само существование Анбу в деревне, словно они могли разделить свет и тьму.

— К слову... — Хирузен со вздохом вытрусил пепел в посудину и слегка выпрямился в кресле. — В последнее время долгие часы бумажной работы утомляют меня. Может, я просто слишком стар?

— Это твоя обязанность.

— И что, ни слова сочувствия?

— Ты начинал говорить о чем-то. Продолжай, — с неприязнью возразил Данзо.

Хирузен фыркнул и произнес:

— Поступило очень интересное предложение от Учихи Фугаку.

Фугаку...

Перед глазами Данзо всплыла кислая физиономия капитана Военной Полиции.

— Он предложил принять Итачи в Анбу.

Сердце Данзо радостно подпрыгнуло. В душе он ликовал, однако был не настолько глуп, чтобы выдать свое веселое расположение духа. Он просто сказал:

— Вот как?

— Фугаку говорит, что в Военной Полиции Итачи не раскроет весь свой потенциал. Он смотрит на него не как на своего сына, а вполне объективно: считает, что Итачи обладает талантом шиноби, которому нет равных. Он говорит, что его отцовский долг найти место, где сын сможет полностью найти применение своим талантам, и потому пришел ко мне спросить, нельзя ли устроить мальчика в Анбу.

Хирузен с затаившейся тьмой во взгляде внимательно оценил реакцию Данзо. Но покуда он еще не все рассказал, Данзо решил придержать свое мнение до поры.

— Хомура и Кохару категорически против. Они говорят, что допускать Учиху в Анбу, корпус под руководством Хокаге, это возмутительная глупость. Они сказали, что я забыл по какой причине Второй Хокаге основал Военную Полицию Конохи.

— Военную Полицию создали, чтобы отлучить клан Учиха от управления деревней.

— Да уж... — Хирузен вздохнул, набивая трубку уже в третий раз.

— Может, ты перестанешь хотя бы сейчас, во время важного разговора?

Хирузен недовольно повел плечами, словно ребенок, которого отчитал отец, и положил трубку на стол.

— Они зашли настолько далеко, что упоминали даже твое имя, знаешь. Даже если бы Хомура и Кохару в конце концов согласились на то, чтобы принять мальчика в Анбу, что бы сказал ты, учитывая твою лютую ненависть к Учиха?

Хомура и Кохару, почтенные советники Конохи, были также знакомыми Данзо и Хирузена с детства. Они прожили долгие жизни. Старые люди без особых талантов, которые никак не отличились в самую суровую эпоху, когда множество их товарищей погибло. Они остались в живых лишь потому, что им повезло. С огромной благодарностью они приняли почетные места в Совете, и это стало их единственным достижением. Они даже не смели отстаивать свое мнение, не заручившись поддержкой кого-то более авторитетного.

— Как я и думал, ты тоже...

— Возьми его в Анбу, почему бы нет?

Глаза Хирузена слегка расширились от удивления, в глубине зрачков сверкнуло подозрение. Вероятно, он был убежден, что Данзо также будет против.

Однако Данзо не собирался возражать. Как раз наоборот, предложение Фугаку было просто находкой. Он с самого начала планировал забрать Итачи в Анбу, чего бы это ему ни стоило. Учиха Итачи был ключевым элементом для полного воплощения его честолюбивых замыслов. Данзо предложил бы это сам, но опасался, как бы Фугаку не заподозрил чего. Однако предложение неожиданно удачно поступило от другой стороны.

— Мне известно, что ты неравнодушен к Итачи. Но я полагал, что даже ты не одобришь его включение в Анбу, — Хирузен откровенно сверлил Данзо испытующим взглядом.

Данзо отреагировал спокойно:

— Итачи — шиноби, которые рождаются раз в столетие. Даже несмотря на то, что он Учиха, мы не можем упустить возможность использовать все его силы во благо деревни.

— Очень на тебя похоже, — Третий Хокаге согласно кивнул. — Ну, если ты одобряешь, то у меня нет никаких причин помешать Итачи вступить в Анбу. Чтобы искоренить вражду между деревней и Учиха, нужно в первую очередь взывать к сердцам молодых. Ввести Итачи в центр жизни Листа — очень хороший шанс.

Данзо ни за что бы не согласился с оптимистическими взглядами Хирузена. Но тот согласился принять Итачи в Анбу, не разбираясь в причинах, и Данзо это удовлетворяло.

— Но Итачи всего одиннадцать. Мы должны убедиться, что он готов для Анбу.

— Миссия для вступления в Анбу, хм?

— Именно.

— Доверишь это мне?

* * *

Покой...

Итачи хладнокровно наблюдал за собой, расслабленным и плывущим по течению. Изуми шла рядом, смеясь.

Пять месяцев как он стал чунином.

Деревня, обеспокоенная тем, что Итачи не берет нормальных выходных, приказала ему отправиться на долгосрочные недельные каникулы. Они силой заставляли его отдыхать. Его отец, услышав приказ, только кивнул, заметил, что распоряжение дельное, и посоветовал Итачи прекратить на эту неделю даже тренировки с Шисуи.

У Итачи не было ни малейшей идеи, чем ему заниматься все это время, свободное от миссий и тренировок. Его не покидало чувство, что он застрял в открытом море в полный штиль. Он пытался спать весь день, но его тело, привыкшее к миссиям, пробуждалось само еще до первых петухов. Итачи играл с шестилетним Саске, помогая ему с тренировками перед поступлением в академию.

А Саске действительно подрос...

Еще вчера он ползал кругом и лепетал, а сейчас — разговаривал совсем как взрослый. Он везде преследовал Итачи, звал его по имени, и рассказывал о себе. Саске испытывал высший восторг от того, что Итачи проводил с ним время, ведь старший брат обычно редко бывал дома.

Итачи три дня провозился с Саске, но отец сказал ему выйти и пообщаться с ровесниками.

— Ты устал. Иди, насладись своим отпуском. Может тогда перестанешь говорить подобные вещи.

Подобные вещи...

Он имел в виду случай в Храме Нака.

Итачи все еще жалел, что озвучил тогда свои истинные мысли среди соклановцев, кричащих о том, как они ненавидят деревню. Этим людям, ослепленным ненавистью, можно было говорить все, что угодно, они не умели слушать. Его речь была бессмысленной.

Но он сказал то, что хотел сказать. Ни одно слово не было ложью. Чем больше ненавидишь кого-то, тем больше ненависти к тебе возвращается. А это приводит к войнам. Он понимал недовольство клана, но что в итоге получат его соклановцы, подогревая в своих сердцах ненависть?

Отец раздавил его сложные глубокие чувства одним единственным словом: "усталость".

— Эй, ты меня слушаешь?

Тонкий голосок эхом отозвался в голове, ворвался в мысли Итачи и вывел его из задумчивости.

Итачи моргнул и повернулся в направлении голоса. Изуми вприпрыжку шагала рядом. Их взгляды пересеклись, но она не отводила глаз.

— Тебе бы стоило смотреть, куда ты идешь, — заметил Итачи.

— У-угу, — ее голосок так же пружинил, как и походка. — Не хочешь немного отдохнуть вон там?

Изуми указала на чайную впереди.

Они уже покинули пределы района Учиха и вышли в центр деревни. Итачи не волновало, что подумают люди, увидев их вместе. Он просто гулял с другом. Ничего более.

— Извините, мы вдвоем! — сказала Изуми и опустилась на длинную лавку перед чайной, устланной алым ковром. Итачи сел рядом.

— Да-а! — он услышал знакомый голос внутри магазинчика. — А-а, Итачи-кун!

Голос с акцентом принадлежал его старой партнерше по команде.

— Шинко.

— Давно не виделись, ага?

Они вместе попали во Вторую Команду сразу после получения званий генинов. Итачи слышал, что Шинко отказалась от карьеры шиноби после смерти Тенмы.

— Я здесь работаю.

— Я заметил.

Изуми растерянно наблюдала за тем как Итачи фамильярно общается со взрослой Шинко.

— М-м? Она... — спросила Шинко ставя на скамейку две чашки чая.

Ее глаза заблестели.

— Друг.

— Ой, ну вот. Теперь девушка приуныла, — ехидно заметила Шинко.

Изуми подпрыгнула от неожиданности. Шинко рассмеялась и повернулась обратно к Итачи.

— Слыхала, ты теперь чунин. Поздравляю.

— Спасибо.

Изуми тихо сидела, пряча лицо.

— Я рада, шо отказалась быть шиноби, — Шинко прижала к груди пустой поднос. — Это все из-за того, шо Тенма погиб. Но еще из-за тебя, знаешь.

— Из-за меня?

— Смотрела, насколько ты гениален, и ясно видела пределы своих сил. Это бесило. Мне стало грустно, знаешь? Я думала, стоит ли мне продолжать все это. И просто взяла и бросила.

Она рассмеялась громко и радостно, но вдруг услышала, как ее зовут из чайной.

— Ладно. Не могу больше прохлаждаться здесь. Вернусь, как вы определитесь с заказом.

— Ты действительно невероятен, Итачи-кун... — пробормотала Изуми, когда Шинко ушла. Она все так же сидела, повесив нос. — У меня нет такого таланта, чтобы заставить людей отказаться от пути ниндзя.

— Но ведь ты выпускаешься в этом году?

Изуми исполнилось одиннадцать, и она заканчивала академию годом ранее. Не то чтобы она не была одаренной.

— Это не считается, — печально заметила Изуми.

Итачи наблюдал за ней с тихим удовольствием.

Шинко отказалась от карьеры шиноби наполовину из-за меня...

Это означало, что он способен своей силой уменьшать количество шиноби. Меньше ниндзя, меньше и насилия. Признание Шинко, пусть и не сильно, но подтверждало, что он на верном пути.