Глава 7. Творец безобразий. (Завершена)

— Акума-сан что-то там про психологические травмы капитану говорила? — кашляя и подавляя в себе рвотные позывы, самураи вспарывали на трупах куртки, чтобы извлечь титановые бронепластины. Разрезали карманы, вытряхивая на землю покрытые вонючими пятнами ценности — деньги и золото.

— На троих — кольчуги. Все в ихнем жиру. Снимать?

— Конечно! Химикатами протравим, песком прочистим, простираем.

— Может не надо?

— Надо!

— У этого — пакет с драгоценными камнями в желудке. Кто самый отчаянный?

— Отчаянных нет. Давай соломинки тянуть.

Вторая группа, следом за йома-бандитом отправилась к месту приземления Лярвы, где йома подобрал трофейную сумку с драгоценностями и нож своей хозяйки, а самураи подхватили с земли семь кошачьих трупов. Залитых кровью, но не выгоревших, и не пропитавшихся насквозь мерзостным жиром, вытекшим у "берсерков" из-под лопнувшей кожи. Шесть совершенно не-бандитской внешности мужчин, а среди них...

— Эта-то как сюда затесалась? — самураи столпились вокруг щуплой девчонки, красивое юное лицо которой было обезображено страшной раной от ножа. — Школьница какая-то что ли?

— Скорее студентка. Лет восемнадцать. Или двадцать, максимум.

Пошарив по карманам, солдат вынул документы девушки.

— Кобаяши Юко. Шестнадцать лет. Эх...

— Там еще две. — один из сборщиков трофеев ткнул пальцем в сторону горелых. — Тоже молодые и красивые. Были.

— Мде... война.

— Война. А удар хороший. Уверенный. Через глаз, в мозг. Била наверняка.

— И правильно сделала! Что, если напала соплячка, то надо было на колени упасть, и горло под нож подставить?

— Я слышал, что кошками в бою Золотой Бог на расстоянии управляет. Может, можно какую-нибудь глушилку изобрести, чтобы вот таких... мелких... не приходилось бить ножом в глаз?

Лярва за каменной ширмой издала глубокий и тяжелый вздох.

— Что? — придерживающий ее за плечи, капитан самураев взглянул на нее в ожидании указаний к действию. — Плохо? Больно?

— Нет, нет, теперь уже в основном только ватная слабость. У злодейки-чан в организме огромное количество строительного материала для меня. Смотрите, уже, вот... даже пальцами рук двигать могу. Просто... ваши парни... мои мальчики... увидели то, что я сделала с молодой девушкой, и опять начинают считать меня монстром. Обидно слегка. Но я же понимаю, что вы, люди, не видите обстоятельства так как я, и поэтому не сержусь. Сейчас... еще минут двадцать дайте мне полежать, и минут десять на мытье... а потом я выползу, и все объясню.

Она сделала еще пару вдохов и выдохов, уже спокойных, нужных только для наполнения тела кислородом.

— Не волнуйтесь, Мадзумару-сан, кризис миновал, и я больше дергаться не буду. Можете идти к своим парням. Оставьте мне только, пожалуйста, нож.

— Зачем? — удивился самурай.

— Рубаху разрезать. У ворота. А то, если я ее как обычно снимать возьмусь, какашки... кхе-кхе... по всей голове в волосах застрянут!

Самурай ухмыльнулся, положил возле демоницы нож и хотел подняться, чтобы уйти, но жрица вдруг крепко схватила его за руку.

— Нет! Не оставляйте меня с... с ней.

Лярва иронично посмотрела на побледневшую женщину, выдала еще один тяжелый вздох, расслабилась и закрыла глаза.

— Ты тоже можешь идти. Не мучай себя так. Отправляйся к старику и девочке, они хоть и уснули, но им все равно помощь не помешает. Согрей их положительным зарядом Ци, пусть у них будут хорошие сны. А я... еще просто чуть-чуть полежу.

— Идите, Маюми-сенсей, а я побуду здесь. — сказал капитан, снова усаживаясь возле демоницы. — Посмотрю, чтобы все было хорошо. Если что, позову.

Жрица, спутано поблагодарив, поднялась и, слегка пошатываясь, вышла за пределы ширмы, отправившись к уснувшим под деревом, измученным внезапными злоключениями, старику и девочке.

— Спасибо. — Лярва с трудом подняла онемевшую руку и слабо сжала пальцами ладонь самурая. — Мне... так приятно!

— Не говорите, не тратьте силы, Меди-сан.

— Меди?

— Медузька. — улыбнулся самурай. — Ваша истинная форма.

— У-у! Не смейтесь!

— Не буду. Мы, люди, если от нас оставить только мозг и нервную систему, тоже не очень-то красивые! Большой такой ком жира, а снизу — клубок отростков!

— Ха-ха! Да. Ох...

— Все, все, молчите. — капитан снял со своих плеч плащ из тяжелой шкуры медведя и накрыл им голые ноги демоницы. — Вот, а то, без согревающей Ци жрицы, замерзнете.

— Там... там же грязно!

— Я аккуратно. Даже если испачкается — ничего страшного. Выброшу, и новый сделаю. Живоглот, вот эта наглая замечательная морда, — самурай посмотрел на вожака коней, что заглянул за ширму, чтобы поглазеть на избранницу своего хозяина. — То и дело таскает нам из леса самых страшных и злобных местных зверей.

Конь, слыша в голосе человека похвалу, гордо всхрапнул, вскинул голову, и потоптался на месте, красуясь. Да, он — замечательный! Смотри, избранница хозяина, люби и уважай! Ты вот тоже очень хороша! Хоть и раненная лежишь, но семерых врагов задолбила! Сильная, крутая! Хозяина достойна, принята в семью!

Чувствующая настроение и радость коня, Лярва не могла не улыбнуться.

— Красивые? — спросила вдруг она.

— Что? — не понял самурай.

— Ноги. — приподнявшись на локтях, она слегка подтянулась и устроилась в положении "полусидя". — Ноги мои... красивые?

Сияющими глазами, она посмотрела самураю в глаза, с теплотой и жаждой напрашиваясь на комплимент.

— Очень. — мягко и искренне ответил самурай.

— Это хорошо. — улыбка женщины стала еще счастливее, она расслабилась и прикрыла глаза. — Хорошо, когда очень... красивые ноги.

Из-за ширмы Лярва вышла минут через сорок. Сине-зеленая, измученная и едва живая, почти висящая на согнутой в локте руке капитана. Подмывшаяся в успевшей остыть воде, переодевшаяся во вторую, оставшуюся чистой, рубаху.

Семнадцать молодых солдат тотчас окружили ее со всех сторон, проводили к дереву, помогли сесть и закутать (красивые) ноги в плащ из медвежьей шкуры, который Лярва умудрилась не запачкать. Еще один меховой плащ, отданный молодым самураем, стал ей теплым одеялом для укрытия от плеч до талии. Лярва благодарила, хвалила, охала и извинялась за свою слабость, получая за это еще больше мужской заботы.

— И вы даже простите мне ту мелкую соплю, жизненный путь которой я так уверенно и без колебаний прервала? — удобно устроившись, вдруг с ехидством спросила она парней, а затем, прежде чем те, переглянувшись, успели хоть что-то сказать, подняла руку. — Я повторю, что мне хоть и обидно, но я все понимаю. У вас, людей, есть один огромный, катастрофический недостаток. Вы не видите, твердо и надежно, плохих людей. Вас очень просто обмануть, красивой внешностью и хорошей одеждой. Не буду пока говорить о той сопле с подбитым глазом, скажу пока лучше вот об этой кошечке-красотке, тело которой я взяла попользоваться. Пример просто намного нагляднее. Вот представьте, что если бы она к вам прибежала такая, в платьице служанки, вся взволнованная, и попросила о помощи? Вы бы ей с радостью помогли, да? Окружили заботой, накормили, защитили, помогли бы добраться куда надо. А я ей — черный шип в голову вогнала! Прямо насмерть, и без колебаний! Не просто так. Знаете, что эта женщина сделала, — Лярва указала на себя. — Когда мы в первый раз встретились? Очень сильно мне не понравилась! Просто жуть как, до страшной ненависти! Я, конечно, сразу поняла, почему. А теперь, покопавшись в ее памяти, понимаю это еще лучше. Хотите, и вам расскажу? Просто чтобы вы знали, кому бы помогли, если бы она к вам прибежала и попросила ее спасти.

Никто не возражал.

— Помните, что творилось в стране Озер, когда напали Изгои, и началась война? Беда обрушилась так внезапно, что никто не был ни к чему готов. Первые города враги взяли почти без боя, армия в панике отступала к столице, а огромные толпы простых людей, спасаясь от грабежа и обращения в рабство, побежали на запад. Была страшная неразбериха, хаос и паника. В стране Туманов один за другим стали появляться стихийные лагеря беженцев, которых никто вообще-то не ждал, и приветствовать не собирался. Их не очень-то даже пускали в города. Никакой еды за бумажные деньги, никакой охраны, одна только болтовня, что ничего нет, терпите, заботой о вас скоро займутся. Если империя Песков, или Северный Альянс выделят гуманитарную помощь.

— Помощь выделили в первую же неделю. — сказал капитан самураев. — Мы, наш отряд, был на охране конвоев.

— Да, все так. И на эти конвои было множество нападений. Например в одном городе, на железнодорожном узле, скопилось несколько эшелонов, с войсками и грузами. Все было спокойно, как вдруг с небес спустился вражеский дирижабль и начал все вокруг разносить! Бомбами, штурмовыми дзюцу, шквалом простых дистанционных атак! А в самом начале атаки, при заходе на главную цель, он специально завернул так, чтобы пройти над отходящим от станции поездом, с гуманитарными грузами. Первым выстрелом подбил паровоз, а потом — бам! Бам! Расколотил в щепки, и поджог вагоны. Пассажиры разбежались, прячась кто куда, огонь перебросился на стоящие вокруг деревья и дома, начался сильный пожар, и в этом хаосе никто не заметил, как к одной перепуганной студентке-волонтеру, пытающейся спрятаться за обрушившейся стеной, подбежала какая-то женщина, схватила ее за руку и потянула за собой. Девочка решила, что ей хотят помочь, увести в убежище, побежала за женщиной, а та оказалась кошкой с подрезанными мозгами. Их таких Золотой Бог штук пятьдесят в малые страны накануне войны забросил. Выдал специально разработанные капсулы с разными страшными вирусами и бактериями, приказал всюду ходить и подбрасывать их в источники питьевой воды. Колодцы, скважины, водонапорные башни. Подойдешь, капсулу туда — бульк, и уходи! А через недельку оболочка капсул растворится, и люди вокруг кровавым поносом исходить начнут! Если не чего-нибудь похуже.

Но слава настоящим богам, люди — не идиоты, уроки прошлого запомнили, и при угрозе войны выставили охрану возле жизненно важных ресурсов. Эта вот кошка там несколько дней вокруг местных источников крутилась. Высматривала, как бы к ним подойти? То тут, то там нос совала, но никто ее, постороннюю, никуда не пускал. Под местных замаскироваться никак не получается, все смотрят косо, и жрать уже нечего! А вдруг тут раз! Перепуганная девчонка, прямо в руки! Волонтерка из союзной страны! Добрая душа, приехавшая помогать, спасать, и решать проблемы! Вот бы прикинуться ею! Фигурой и телосложением, правда, не очень похожа, пухленькая такая, но кто их, приезжих, вообще помнит, кто как выглядит? Нельзя упускать шанс! Нельзя! Хитрая имперская гадина отвела девочку-пухляшку в укромное место, схватила камень, и ка-а-ак врежет по голове! Та даже вскрикнуть не успела. Дернулась, обмякла, и упала ничком. А мама ведь говорила ей: "не ездий, дочка, ну не ездий"! А она в ответ: "ну что ты, мама, всего четыре месяца, и мне государство оплатит оставшееся обучение. Я же вижу, как вам с папой трудно собрать деньги! Еще и поставят золотую маркировку в трудовой карте, а с ней после выпуска так просто будет работу найти! Не плачь, я все уже решила"!

Вот тебе и оплата обучения, вот тебе и знак волонтера, и золотая маркировка. Пока дирижабль громил станцию, пока все вокруг боролись с огнем, спасали людей и ценное имущество, злобная гадина, как смогла, натянула на себя внешность пухляшки, выбросила свои обноски, напялила снятую со студентки одежду и бегом припустила обратно к горящему составу гуманитарной экспедиции. Выскочила такая, типа она — волонтерка, подбежала к раненным, схватила медикаменты и начала промывать раны, останавливать кровь, накладывать бинты. Работала, работала и работала, чтобы никто ее ни в чем не заподозрил. И получилось! Все вокруг только радовались тому, какая она решительная и умелая! Вида крови не боится, уколы делает, со жгутами и бинтами ловко управляется. Никто ведь не знал, что это не двадцатилетняя девочка, а тридцатилетняя тетка, с шестнадцати лет работавшая уборщицей в нелегальной клинике. Успела насмотреться на то, как лечат раненных бандитов, делают аборты на поздних сроках, и приторговывают наркотиками. Ленивые медсестры ее припахивали к мытью пробирок и инструментов, научили набирать лекарства, делать уколы и перевязки, чтобы самим меньше работать. Не сильно много, но для притворства студенткой с двумя годами обучения, хватило. Когда всем раненным была оказана помощь, ее позвали выгружать из разбитых вагонов и перебирать поврежденную аппаратуру. Как все разгрузили, прибыл маневровый паровоз и утащил изувеченный состав, а к злодейке подошла врач-психолог, спросила о самочувствии, похвалила за самоотверженность и стойкость, выдала успокоительные таблетки и бутылку воды. Чужачку все вокруг приняли за свою! Вот она была рада, что наконец-то у нее получилось! — Лярва глянула на своих слушателей и пояснила. — Кимишима Сато, так на самом деле звали ту кошку, до этого два раза пыталась нападать на людей. Сначала — на одну из медсестер той клиники, в которой работала. Затем — на отошедшую от остальных беженку. Первая сама навешали Сато по шее, а второй женщине пришел на помощь случайно оказавшийся рядом мужчина, и дурная нэкомата в обоих случаях еле ноги унесла. Она себе все руки искусала от злых мыслей, что разочаровывает своего обожаемого бога, но вот, наконец-то, она спокойно гуляет среди нормальных людей, и никто не видит в ней никакой опасности! Просто милая девушка, в жилете волонтера, и с бело-красным бейджем, на котором имя, номер аккредитации и код волонтерского подразделения. Как эта девочка может быть врагом? Она же вот только что так хорошо помогала раненым, и так усердно работала! Нет, ее надо уважать, защищать, и бубнить на ее обидчиков, если с ней что-нибудь плохое случиться!

Самураи переглянулись.

— Мы-ы-ы... извиняемся... — в смущении почесав затылок, сказал один из солдат.

— Ладно, ладно, я же сказала, что не сержусь. Просто говорю, что вы не видите. И они не видели. Не понимали. Тоже приняли гадину Золотого Бога за симпатичного и хорошего человека. А еще, на самую большую беду, то, как мнимая студентка трудолюбива и старательна, заметила врач-эпидемиолог, ехавшая в лагерь беженцев на том же поезде. У нее в группе погибло несколько людей, она прочитала личную карту волонтерки и подошла к девушке, предложив ей стать ее ассистенткой. Всего-то делов надо будет — ездить в фургончике под охраной по ближайшим источникам питьевой воды, и брать пробы на анализ. А у симпатичной девушки, во внутренних карманах волонтерской куртки — сразу шесть упаковок с капсулами страшной заразы от Золотого Бога!

— Ы-ых! — пополам с приглушенными ругательствами, прозвучал злой выдох со всех сторон.

— Вот, вот. Имперской гадине Сато выдали медицинский костюм, оформили под именем пухляшки как ассистентку, и, как обосновались в лагере беженцев, начали отправлять ее на задания. То в повозке, то на малом дирижабле. А она и рада! Приходит такая к месту готовки еды: вот, мол, я, смотрите! Работница эпидемиологического контроля, хочу взять у вас питьевую воду на анализ. Все вокруг кланяются ей, думают что врач пришел! С почтением провожают к охраняемому колодцу, а она тихонько пару капсул в колодец — бульк, бульк! Берет пробы, как настоящий эпидемиолог, раскланивается со стражами, делает отметки в документах, и уходит. Все нормально, все спокойно! Со всеми все хорошо. И тут бах, бах, бах! Случаи заражения от плохо защищенных источников. Другие кошки сработали. Врачи заметались, заметались! Определили заразу, заказали лекарства, начали обучать людей, как воду обеззараживать, А тут бах, бах! В проверенных источниках и скважинах тоже зараза! В водонапорных башнях зараза, в цистернах зараза! Как только диверсанты умудрились пролезть?! Наверно какой-то новый, суперсовременный ниндзя! А Сато-чан таинственно улыбается, и делает вид, что пытается помочь справиться с катастрофой.