| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Гэри едва поверил своим глазам, когда Феттель Присцилла подошла к джентльмену. В своей коричневой мантии из волшебных волос дру выглядела почти как старое дерево, которое, вопреки всем законам этого и Потустороннего мира, бросило вызов годам здесь, внизу.
— Если мать хочет наказать... — тихо пробормотала она.
— ...спускается могучая рука отца, — закончил джентльмен рядом с ведьмой традиционной фразой, произносимой по случаю изгнания духа, убитого в человеческом мире. Присцилла подошла к Гэри, обойдя жуткого зверя.
— Феттель, я... — заикался коппер, изо всех сил пытаясь освободиться от тошнотворных пут.
— Прибереги свою благодарность, — тонко сказал дру. — Если тебе есть кого благодарить, так это Алису. Если у тебя еще будет такой шанс. Она бежала всю дорогу до рощи, а в ее возрасте такое усилие легко могло означать смерть. Если бы ей не удалось связаться с нами, вряд ли я смогла бы спуститься сюда с отважными бойцами моего мужа, чтобы спасти глупого коппера, который не знает, когда пора призвать тех, кто обладает познаниям касательно укрощеия духов.
— Тот, кто раскаивается перед разгневанной матерью... — начал Гэри.
— Да будет прощен, — добавила Присцилла, грустно покачав головой. — Ты уже должен подумать о том, что ты можешь подарить Алисе в качестве благодарности, чтобы ты мог достойно отплатить ей. Если она выживет, конечно. Но это знают только духи. — Она резко отвернулась. — Уоррен, позови двух своих людей, чтобы вытащить этого человека отсюда. Ему придется пройти очищение в роще. А пока оставте меня делать все, что в моих силах, чтобы духи снова были к нам добры.
Присцилла полезла под свои одежды и вытащила серебряный серп. Затем она приступила к расчленению тела духа искусными разрезами. Только когда его сердце было обожжено, этот нарушитель спокойствия, наконец, успокоился. "Духи обеспокоены, — подумала она. — Кажется, что в Потустороннем мире назревает буря. Пусть Зимняя Королева дарует нам избавление от нее".
Хижина на болоте
Сесилия промокла до нитки, а ручка тележки, которую она тянула за собой целую вечность, была холодной и скользкой.
Девочке было трудно угнаться за родителями. Она молча проклинала своего отца.
— Мы должны идти, — сказал он. В его голосе безошибочно слышался страх. — У нас нет другого выбора. Ты ведь не хочешь, чтобы злые люди из-за моря убили нас всех?
Тогда она поверила ему и оставила все, что знала и любила: свою хижину рядом с пекарней, бабушку, которая была слишком слаба для долгой дороги, Джеффа, который всегда сидел рядом с ней в школе, и ее короткие заметки с милыми стихами, которые она написала, своих кукол, ее котенка...
Она подавила слезы, которые на мгновение навернулись на ее глаза. Потом она сдалась. Кого она должна была стыдиться? Ее отца, который становился все более и более молчаливым с каждой опустевшей деревней, мимо которой они проезжали? Своей матери, которая каждую ночь плакала перед сном? Брэндона, который был слишком мал, чтобы понять, как плохо обстоят дела у них всех?
Прошло много дней с тех пор, как они встретили последнюю семью беженцев. 'Не ходите через болото'. Такой совет дал им бородатый мужчина. Он защищал себя и своих близких, как будто боялся, что отец Сесили захочет забрать последнее, что у них осталось. Но ее отец не был грабителем.
Сесилия вызывающе вытерла слезы со щек. Они найдут выход из болота. В конце концов дождь прекратится и снова засияет солнце. Тогда ей было бы легче тянуть свою тележку и верить, что все будет хорошо. У них еще было с собой пол крупа сыра и целый кусок ветчины, и только позавчера отец поймал кролика. Они пока не голодали.
Сесилия чуть не врезалась в мать, которая внезапно остановилась.
— Вон там, — сдавленно прошептала мать, указывая на пелену дождя протянутой рукой.
— Тебе показалось, Кейт, — пробормотал отец Сесилии. — Здесь ничего нет. Дождь сыграл с тобой злую шутку.
Кейт крепче обняла Брэндона и покачала головой.
— Я знаю, что я видела, Джон. Там был свет.
— Свет? — выпалила Сесилия. — Какой свет? Свет как от фонаря?
Кейт кивнула.
— Думаю, да, но твой отец просто не хочет мне верить.
Джон сузил глаза.
— Никто не живет на болоте. Кроме призраков и преступников.
— Первых я не боюсь, потому что я никогда не вызывала страданий в Потустороннем мире, — возразила Кейт. — А для вторых у нас нет ничего, что они могли бы украсть.
— Они могут просто убить нас, Кейт.
Сесилия поразилась тому, насколько маленьким и незначительным был шок, который вызвали в ней эти слова. Оказавшись в Потустороннем мире, она могла хотя бы дождаться возрождения, и, если повезет, пребывание среди призраков будет менее ужасным, чем бесцельные скитания последних нескольких недель.
— Пощупай его лоб, Джон! — сказала Кейт, сжимая Брэндона и протягивая его мужу. — Он горит как при лихорадке. Если мы не найдем убежище в ближайшее время, он так или иначе умрет.
Джон собирался ответить, когда раздался тонкий звон крошечных колокольчиков.
— Там! — воскликнула Сесилия. — Вы слышали это? — Ее сердце бешено колотилось. -Звук ветра! Как тот, что за моим окном дома! — Она позволила ручке тележки выскользнуть из онемевших пальцев.
— А где музыка ветра, там и дом. Давай, посмотрим!
— Слушай свою дочь, Джон! — взмолилась Кейт. — Если не хочешь слушать меня, послушай хотя бы ее.
Джон вздохнул и взял Сесилию за руку.
— Будь по-вашему, — сказал он бесцветным голосом. — Если ты видела свет сквозь этот чертов дождь, Кейт, то этот дом или хижина не может быть далеко. Мы сначала проверим, а потом вернемся за нашими вещами.
И вот они свернули с узкой тропинки и вышли в болото. Звон колокольчиков становился все громче и громче. Через сотню (или тысячу?) шагов из темноты вынырнула маленькая хижина. Над деревянной входной дверью танцевал колокольчик, и вдруг из-за окон засиял теплый свет, как будто кто-то внутри здания зажег свечу или масляную лампу. Из трубы на кривой крыше поднимался вялый дым, и до них доносился запах свежеиспеченного хлеба.
Сесилия радостно закричала, и даже ее мать впервые за много дней улыбнулась.
— Я так и знала, — продолжала шептать Кейт, нежно поглаживая волосы Брэндона.
Хозяйка хижины, должно быть, заметила их приближение, ибо сейчас дверь жилища отворилась, и согбенная фигура, опираясь на корявую палку, сделала шаг к замерзшему семейству.
— Бабушка? — осторожно спросила Сесилия. Она почувствовала тепло на своем лице, как будто она сидела очень близко к печи. Нежные, ловкие руки помогли ей вылезти из мокрого платья и накинули на нее что-то сухое. Чаша с дымящимся травяным чаем была поднесена к ее губам. Она услышала смех родителей, а потом вдруг устала, так невероятно устала...
* * *
— Сжечь их! — приказал арматура Хуанеско. Он был опытным умбро, который верил, что никакое искусство противника больше не может вызывать у него кошмары. Тем не менее он знал, что никогда не забудет этого зрелища, пока жив. Он также знал, что огонь обязательно привлечет внимание любых мятежников, отступивших в пустоши перед приближающимися войсками Понтифика Максимуса. Тем не менее, эта мерзость должна была быть предана очищающему пламени Гавриила.
Кожа мертвых язычников имела пористую текстуру, напоминавшую Хуанеско вяленое мясо. Ни одно животное не нападало на трупы, хотя они были всего в трех шагах от обочины. Их одежда была будто старой, сухой и изъеденной молью.
Все это Хуанеско мог бы стерпеть, но именно позы мертвых тел заставили его кровь стынуть в жилах.
Двое детей были плотно свернуты, как будто лежали рядом в кроватке. Девочка обняла мальчика. Можно было почти подумать, что даже после смерти она не отпустит своего брата. Мужчина и женщина выглядели так, словно сидели за столом. Она сгорбилась будто над тарелкой и держала ложку в правой руке, а он словно расслабленно сидел в кресле, вытянув ноги. Но не было ни кровати, ни стола, ни тарелки, ни ложки, ни стула. Тем не менее мертвые оставались в таком положении, которое не оставляло сомнения в том, что в последние минуты своей жизни они были твердо убеждены, что мирно сидят вместе в одной комнате.
— Сжечь их! — повторил Хуанеско, хотя Паоло и Рике уже поливали трупы маслом и задумчиво смотрели на болото. Он задавался вопросом, сколько еще ужаса таила в себе эта неизвестная земля.
Пики и копья
Тан Винчестера спокойно смотрел на боевые порядки ангелитов. Он рассеянно похлопал своего вороного коня по шее и покачал головой. "Какой примитивный строй! — подумал он. -На самом деле они просто маршируют большой группой между двумя рощами. Если бы у меня сейчас была артиллерия, бой закончился бы так быстро, что я успел бы вернуться домой к чаю".
— О чем ты думаешь? — обратился тан к Джеймсу, полковнику и его телохранителю.
Солдат сидел на серой в яблоках лошади, ноздри которой раздувались от страха.
— Не знаю, сэр! Должен сказать, мне кажется очень странным, как ведут себя эти педофилы. — Он посмотрел в бинокль, который носил на кожаном ремешке на шее. — На переднем фланге стоят тяжелобронированные войска, но я не вижу ни одного орудия. Даже нет арбалетов. А вместо этого пики и копья всякие.
Тан презрительно фыркнул.
— Пики и копья? Это почти как стрельба по тарелочкам!
Правитель Винчестера и его самый способный военный советник разместились на холме, с которого можно было легко обозревать все поле битвы. Стрелки тана (кроме его личной охраны) — все молодые люди из окрестных деревень, которых он быстро завербовал и экипировал, укрылись за низкой каменной стеной, которая обозначала границы земель какого-то местного крупного фермера. Слава духам, это было пастбище, а не поле. В противном случае тану, возможно, пришлось бы заплатить за потерю урожая, если бы ангелиты вытоптали посевы.
Взволнованный тан поерзал в седле.
— Почему они так медленно идут? Они должны знать, что мы ждем их здесь. Джеймс пожал плечами.
— Возможно, они ждут, что мы сдадимся.
Британский дворянин с отвращением сморщил нос и бросил на Джеймса презрительный взгляд бледно-голубых глаз.
— Сдадимся? Почему мы должны это делать? Эти безумцы с материка явно уступают нам.
— По крайней мере, им удалось высадиться в Кентербери, — осторожно сказал Джеймс. Его начальник был очень раздражительным человеком, и Джеймс не хотел спровоцировать истерику у тана в этой опасной ситуации.
— Ты забыл, какое поражение я нанес этому придурку из Кентербери шесть лет назад? — возмутился правитель. — У него было в два раза больше войск, чем у меня, и все же мы раздавили его. Потом он жаловался на более чем два десятка травм.
— Возможно, сэр, — признал Джеймс, проверяя посадку своего толстого жилета. — Но, как видите, педофилы не следуют правилам.
Тан открыл крышку карманных часов.
— Я устал от ожидания. Скажи моим людям стрелять.
Джеймс сглотнул. Он сомневался, что новобранцы на самом деле попадут во что-нибудь на таком большом расстоянии, которое все еще разделяло их и нападавших. Но у него не хватило смелости перечить своему правителю. Он схватил охотничий рог на седле и дал сигнал стрелкам применить ружья. Выстрелы прогремели в напряженной тишине, воцарившейся над полем боя, и в облачное небо поднялся дым из нескольких сотен стволов карабинов.
Догадка Джеймса подтвердилась. Только кое-где выстрелы попали в верующих в ангелов. Если бы терпения тана было немного больше, такой залп мог бы перебить всю первую линию ангелитов.
То, что произошло дальше, противоречило всем ожиданиям, с которыми тан Винчестерский вышел на поле боя: вместо того, чтобы броситься в бегство, захватчики с материка бросились в сторону британцев. Они бежали так быстро, как будто за ними гнался воплощенный огненный дух. Они выкрикнули несколько слов как бы из одного горла, которых тан не понял.
"Что это такое? — Правитель стиснул зубы. — Неужели эти дураки не видят, что мы их перебьем? Что заставляет их быть такими смелыми?"
Солдаты дали второй залп, но новобранцам, похоже, было еще труднее целиться в бегущих к ним людей, чем аккуратно маршировавших по полю.
"Мы не должны отступать! — подумал Джеймс. — Мы не можем позволить себе такую потерю лица! Мы должны позволить нашей кавалерии атаковать врага во фланг!"
— Дайте сигнал кавалерии! Фланговая атака! — рявкнул тан, не сводя глаз с поля боя, где третий залп стрелков был так же малоэффективен, как и предыдущие.
Только после нескольких морганий он заметил, что сигнала нет. Он повернулся к Джеймсу, готовый дать пощечину этому наглому трусу, но сам испугался почти до смерти и чуть не упал с лошади. Джеймс больше не сможет подать сигнал. Черная стрела пронзила его шею, и в широко распахнутых глазах солдата был ужас. Полковник знал, что умрет.
— Джеймс! Клянусь кровью Летнего Короля! — в ужасе воскликнул тан. Засада! Бесчестные ангелиты на самом деле устроили ему засаду.
Булькая, Джеймс выпал из седла, но его нога зацепилась за стремя. Внезапный толчок заставил лошадь убитого полковника окончательно запаниковать. С пронзительным ржанием он ускакал прочь, волоча за собой мертвого Джеймса, как куклу.
"Укрыться! Я должен укрыться!" — мелькнуло в голове у тана. Он спешился и укрылся за массивным телом своей лошади. Каким-то образом он должен был превратить эту катастрофу в победу. Ситуация на поле боя вряд ли могла быть хуже: большая часть британских войск уже бежала. Храмовники, легко перепрыгнув через невысокую стену, были заняты тем, что вырезали своими хастами тех рекрутов, которые не были достаточно умны, чтобы отступить дальше.
"Откуда взялась эта стрела? — удивился тан. — Разве Джеймс не говорил, что у них нет дальнобойного оружия?"
Когда один из убегающих солдат указал на маленькую черную точку, кружащую в небе, тан понял: "Ангелы! Они привели с собой своих ангелов!"
Разногласия
Массимо ди Терни едва замечал тихую рябь мелодий, звучавшую в каждом уголке и закоулке сариилитского зала для аудиенций, но он не сомневался, что приглушенные тона чрезвычайно способствовали его концентрации. Прелат ордена расценил это обстоятельство как впечатляющее доказательство того, как много всегда знали служители Восхваляющего архангела о многих процессах в человеческом духе, которые миряне могли понять с большим трудом. Там, где Сариилиты занимались своими делами, приятная гармония быстро убаюкивала даже самый беспокойный разум до состояния почти восторженной тишины, а там, где настоятели ордена стремились отвадить человека задерживаться в определенной части кампуса дольше, чем это было строго необходимо, ужасная какофония заставляла его быстро сбежать.
Массимо задумчиво покачал головой. Для него до сих пор оставалось большой загадкой, почему Сариилитам никогда не приходило в голову использовать великую силу, которой так явно обладал их орден, в своих интересах. Он задавался вопросом, сколько бы еще просуществовал бы Хор в таком жалком состоянии, если бы божественное провидение не привело его в Вечный город.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
