| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Уриилитка бросила факел в сторону аппарата и быстро натянула стрелу на тетиву. Как только факел с жадным рычанием оживил масло, стрела пронзила шею мародёра. Мгновение спустя мужчина был в огне, как и все остальное. Его покачивающаяся фигура скрылась за яркой завесой, пожравшей всю деревню в считанные минуты.
Катулиил вырвалась из горячего облака дыма несколькими энергичными взмахами крыльев и уставилась на ревущее пламя. Как бы она ни сопротивлялась, Уриилитка болезненно чувствовала, что сейчас будто бы зажгла собственное чистилище.
Тело рыси
Старик давно не был на охоте. Не то чтобы он чувствовал себя слишком слабым для этого. Наоборот, его жилистые мускулы почти не потеряли той силы, которая придавала ему такую уверенность в юности. Он просто никогда не находил времени для нее. Однако сегодня ночью у него не было выбора — он должен быть с добычей, и он будет с добычей, если не потеряет след, по которому шел, из-за ошибки, которую не сделал бы даже иберийский ребенок.
Звуки ночных джунглей были ему знакомы, и он наслаждался тяжелым запахом жизни, который поднимался в голову, как красное вино. Почему он так долго не был здесь? Он ругал себя, как дурака, за то, что был так поглощен своими обязанностями, что лишил себя того удовольствия, которому также поклонялся каждый верный слуга Уриила.
Добыча, за которой он следовал, была не для его тела, а для духа. Он мог есть оленину в любое время, подчиненные исполнили бы любое его желание. Были времена, когда он упивался этим чувством силы, но теперь из-за этого иногда он чувствовал себя женоподобным и... старым. Предстояло еще так много сделать. Больше, чем он мог себе позволить несмотря на то, что прожил достаточно долго.
Едва слышный шорох слева от него выдал добычу. Облачный покров, висевший, как свинец, на ночном небе, раздвинулся, и в бледном лунном свете охотник и добыча встали лицом к лицу. Это была незнакомая роль для существа, которое должно было стать добычей старика. Для рыси было мало других обитателей джунглей, которых нужно было бы опасаться здесь, в горных долинах. Одними из них были двуногие, носившиеся по лесу, как тени.
Лунный свет отражается в кошачьих глазах. Ее усы дернулись, но лапы остались вросшими в мягкую землю, как будто она смирилась со своей судьбой.
Безмолвно старик пробормотал молитву Уриилу и сжал пальцы правой руки вокруг древка гарпуна. Большим пальцем левой руки он одним плавным движением проверил, правильно ли расположены петли свернутой веревки в другой руке. Менее двадцати шагов отделяло его от рыси, которая все еще не шевелилась.
Гарпун пронзил грудь рыси до четвертого позвонка. "Нехороший бросок", — подумал старик, дергая обеими руками веревку, которая неминуемо должна была привести к нему добычу. В кошке проснулась воля к выживанию, она зашипела и предприняла обреченную с самого начала попытку бежать на развилку.
Костяные зазубрины не давали оружию выйти из раны, так что старику ничего не оставалось делать, кроме как держаться за веревку и ждать. Опыт подсказывал ему, что раненое животное, которое становилось все слабее и слабее, не нападет на него.
После того, как последняя искра жизни покинула рысь, старик подошел к своей добыче, осторожно перевернул ее на спину и отработанным разрезом вскрывал теплое тело. Внутренности животного сверкали перед ним. Дыра в облаках резко закрылась, но старику для этой цели свет был не нужен. Чтобы угодить Уриилу, толкования, которым давным-давно научил старейшина его деревни, можно было делать в полной темноте.
Рука старика погрузилась в скользкую внутренности рыси. Некоторые вещи никогда не забудешь. Вот печень. Кончики пальцев жадно пробежались по ней. "Гладкая, с острыми краями, — подумал старик. — Хоть что-то". Грубая поверхность означала бы разлад в деревне. Видимо, он мог рассчитывать на поддержку своих слуг.
Старик искал между легкими сердце рыси. Он уже собирался вздохнуть с облегчением, когда почувствовал вздувшуюся вену там, где ее быть не должно. "Соседняя деревня пытается заполучить наши поля", — вспомнил он. Рамиилиты, которые, как говорят, хотят вернуть Скандинавию? Гавриилиты, которые тоже без приглашения вторглись в земли Исцеляющих Рук?
Сердце старика екнуло, когда он проверил почки, сжав их после того, как без дурных предзнаменований провел большую часть петель кишечника через руки. "Мягко!" Это означало кровопролитие и трудный путь к цели. Но какая цель? У него было их так много. Было ли это связано с целями Святой Матери-Церкви в целом или только с его собственным орденом?
Тело рыси больше не могло дать старику ответов. Но он уже и так знал достаточно. Он вытер грязные руки о кошачью шерсть, прежде чем отрезать щетки от ушей и сложить их в небольшой кожаный мешочек на поясе. Завтра он созовет своих ближайших советников, чтобы дать им свою оценку политической ситуации в Европе...
...Все с трепетом следили за губам Гийома, когда аб, Хранитель Путей, глава ордена Уриилитов, говорил. Он выступал за поддержку предстоящего завоевания Британских островов в меру своих возможностей, но при этом не собирался прекращать собственных усилий по борьбе с угрозой гарбалеро. И те, и другие заплатят кровью за свои прегрешения.
К содержанию
Рамиилиты
Полет
Через некоторое время у Павла не было иного выбора, кроме как столкнуться с печальной правдой: ему действительно удалось безнадежно заблудиться в лабиринте внутренних помещений огромной крепости ордена посреди ночи.
У узкой лестницы, которую, как ему показалось, он узнал, коренастый новиций [послушник — прим. переводчика] беспомощно остановился и откинул со лба растрепанные волосы. Возможно, его маленькая разведывательная прогулка была не такой уж и хорошей идеей. Даже днем многие коридоры в Химмеле выглядели почти одинаково, а теперь скудное освещение довершило ему окончательное замешательство. Он вспомнил, что держался правее общежития, пока не оказался перед запертыми дверями в лекционные залы. В какой-то момент Имола сказал ему, что оттуда можно подняться по скрытой шахте снабжения на более высокие уровни, которые были закрыты для любого потенциального посетителя. Однако его единственный друг во всем этом огромном здании не сказал ему, насколько запутанным на самом деле был лабиринт коридоров на этих этажах.
Павел глубоко вздохнул. Он втайне желал немного, чтобы какой-нибудь монах или бегинка нашли его поскорее, и непременно найдут, стыд ему и позор, и, по всей видимости, после нескольких мощных пинков он вернется на свой родной этаж Химмеля, но даже это будет лучше этого ноющего чувства полной потерянности.
Тихий звук вывел Павла из задумчивости. Разве где-то не была открыта дверь? Слабый отблеск света освещал голый коридор не далее, чем в двадцати шагах впереди. Новиций набрался смелости и нерешительно подошел к свечению.
Он узнал стройную фигуру бегинки, вырисовывающуюся в дверном проеме.
— Извините... сестра... я... — пробормотал Павел, смиренно склонив голову.
— Сюда! Быстро! — прошипела женщина, схватила Павла за рукав рясы и грубо потащила в кабинет, из которого как раз хотела уйти.
Новиций, спотыкаясь, сделал несколько шагов в комнату, пока не ударился бедром о массивный стол, за которым сидел недовольный монах средних лет.
— Ты сошла с ума, Елена? Что этот идиот здесь делает? — Изможденный человек приподнялся и уставился на бегинку.
Елена закрыла дверь и толкнула Павла на стул.
— Я хочу кое-что узнать, Игорь.
Павел шаркал ногами.
— Я просто потерялся, — сказал он со слезами на глазах.
— Это так? — спросил Игорь, вскинув голову, как хищная птица, рассматривающая свою добычу. — Для новиция ты очень далеко от общежития, где должно отдыхать от тягот долгого дня.
— Как тебя зовут? — спросила Елена, занявшая позицию позади мальчика.
— Павел, — быстро ответил новиций.
Игорь сузил глаза.
— Может быть, я уже видел тебя раньше? Вместе с магистром Иосифом?
Павел кивнул.
— Конечно. Магистр Иосиф ведет мой класс по догматике.
Двое старших слуг Рамиила обменялись многозначительными взглядами.
— А что ты думаешь об Иосифе? — поинтересовалась Елена и нежно положила руку на плечо дрожащего мальчика.
— О, он очень добр ко мне, — пробормотал Павел. — Иногда мы немного разговариваем после занятий. Магистр Иосиф всегда говорит, что я очень способный к обучению, и он уверен, что когда-нибудь из меня выйдет толк. "Вы просто должны всегда соблюдать правила нашего ордена и Святой Матери-Церкви, — говорит он. — Тогда Господь все исправит. К сожалению, в наших рядах слишком много инакомыслящих, — говорит магистр Иосиф. — Все должны подчиняться правилам, если мы хотим победить нашего противника", — на глаза Павла навернулись слезы. — И именно поэтому мне так ужасно жаль, что я... что я...
— То, что ты проник в закрытые для тебя помещения капитула без разрешения? — укоризненно заметил Игорь.
Павел закрыл лицо руками и горько зарыдал.
Елена успокаивающе погладила послушника по длинным волосам.
— Не волнуйся, Павел. Теперь все, что нам нужно сделать, это убедиться, что никто не узнает о твоем маленьком путешествии.
— Совершенно, верно, Елена, — уверенно согласился монах с сестрой.
В душе Павла затеплилась надежда.
— Это... вы готовы все забыть? Большое спасибо. Я торжественно обещаю вам, что ничего подобного больше никогда не повторится!
Игоря, похоже, позабавило обещание новиция.
— Если ты так говоришь, мальчик...
Когда Павел пришел в себя, бегинка взяла его за руку и вывела в коридор.
— Я покажу тебе кратчайший путь вниз, — прошептала она, ведя его туда, где две светящиеся стрелы на стене указывали на существование шахты.
— Стой здесь, — сказала бегинка, указывая на едва различимую трещину в стене. Затем она быстро нажала ряд кнопок рядом с сигнальными стрелками и удовлетворенно кивнула, когда две панели перед Павлом отъехали в сторону с тихим шипением.
Одним плавным движением рамиилитка подошла к Павлу сзади и сильно толкнула его, отчего новиций с головой окунулся в черноту шахты. Панели закрылись, резко оборвав крик Павла. На обратном пути к своему сообщнику Елена не смогла сдержать смешок. "Как же ты был прав, Павел, — подумала она. — Ты действительно больше никогда не повторишь подобного".
Посланник
Ангел ждал в условленном месте встречи в монастырском саду. Он стоял спиной к Иштвану перед живой изгородью из роз в полном цвету. Его длинные волосы мягко развевались на легком вечернем ветерке.
— Вы опоздали, Иштван, — сказал ангел-Рамиилит, обращаясь к смертному слуге Рамиила.
— Прости, Гилиил, но я должен был убедиться, что за мной никто не следит, — извинился костлявый архивариус в очках с толстыми стеклами.
— Что должно быть подозрительного во встрече архивариуса и ангела в саду монастыря? — Гилиил склонил голову набок и задумчиво посмотрел на Иштвана.
Иштван изучал темные линии на лбу Гилиила.
— Никогда нельзя быть слишком осторожным.
Ангел сорвал с живой изгороди бледно-розовый цветок и мечтательно покрутил его между своими длинными пальцами.
— Разве вы не говорили мне на нашей последней встрече, что наше дело набирает обороты на всех уровнях ордена?
Иштван поправил очки.
— Возможно так, но популярность в нашем ордене иногда ослабевает так же быстро, как и была достигнута, и мы не должны забывать, что то, чем мы занимаемся, обычно подпадает под категорию ереси.
С закрытыми глазами ангел вдохнул аромат роз.
— Вы применяете стандарты людей, мой дорогой, и это стандарты, по которым небесное существо не должны судить.
Архивариус подошел к ангелу на шаг ближе и прошептал:
— Понтифик Максимус, конечно, смотрит на вещи по-другому, и он был там, когда наша Святая Мать-Церковь приняла решение отказать людям в силе письменного слова.
Небесный вестник небрежно отшвырнул розу в сторону, быстро шагнул мимо живой изгороди вправо и схватил вдруг ожившую тень, подкравшуюся к Иштвану и Гилиилу вдоль монастырской стены.
Толстый архивариус до смерти перепугался, когда ангел вытащил на гравийную дорожку извивающегося мальчика, который, не впечатленный величием небесного создания, изрыгал громкие ругательства и сквернословие.
— Шпион! — в ужасе выдохнул Иштван и с тревогой огляделся в поисках других подслушивающих, которые могли скрываться в саду. — Как я мог согласиться встретиться с вами в сумерках? Нам нужно было дождаться темноты.
— Ха! — выдавил мальчик из рук Гилиила и внезапно перестал сопротивляться. — Как будто я не мог вас тогда подслушать!
— Он прав, — заявил Гилиил и посмотрел на юного подслушивавшего. — Кто ты, дитя мое?
— Меня зовут Юрий, — ответил мальчик, волосы которого были так коротко подстрижены, что даже слабого света заходящего солнца было достаточно, чтобы сквозь короткую щетину выглядывал его скальп. — Вы, должно быть, архивариус Иштван. Отец Богдан послал меня.
Архивариус удивленно покачал головой.
— Отец Богдан? Это отец Богдан из Беловара?
— Так точно! — ответил Юрий.
— Для такого мальчика, как ты, это удивительно долгий путь от Балкан до сюда, — спокойно заявил Гилиил. — Ты должно быть принес действительно важное сообщение.
Юрий гордо поднял свою коротко остриженную голову.
— Это так, ангел.
— Почему ты прячешься в кустах, если у тебя есть сообщение для меня? — спросил Иштван.
— Ты был так занят весь день, что я никак не мог застать тебя одного — и, кроме того, никому больше не позволено видеть меня в монастыре. Я должен хранить свой секрет.
Юрий украдкой огляделся.
— Кто этот Богдан, о котором мы говорим? — спросил ангел архивариуса.
— О, Богдан был одним из самых заметных моих учеников, пока его не отправили в провинцию, — объяснил Иштван, присаживаясь на каменную скамью против изгороди из роз. — Яркий ум, который всегда остро осознавал все риски, связанные с участием в нашем движении.
Мальчик с готовностью кивнул.
— Да. Отец Богдан очень умный человек, поэтому он и послал меня к вам.
— И что? — удивленно спросил Иштван, а затем ободряюще улыбнулся взволнованному мальчику. — Что же просил передать отец Богдан?
Мальчик глубоко вздохнул.
— Отец Богдан сказал, что ты и другие учителя грамоты должны стать моими новыми учителями, потому что он больше ничему меня не может научить. Я уже умею читать и писать на общем. Но вы и другие, вы можете научить меня другим диалектам и даже языкам из того, что было до этого, сказал Богдан...
С удивительно громким треском шея Юрия сломалась под сильными руками ангела-Рамиилита. Мальчик был мертв еще до того, как ангел спрятал тело под изгородью из роз, и лишь тогда к ошеломленному архивариусу вернулся голос.
— Но, но... — пробормотал Иштван и дрожащими руками снял толстые очки. — Бедный ребенок... Гилиил... ты...
Монотонная интонация ангела указывала на то, что Рамиилит произнес следующие слова из глубокого прозрения, очевидного для Знающих ангелов:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
