| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Этот бедный ребенок был шпионом. Его акцент был слишком мягким, искусственное шипение и слишком долгие гласные. Он никогда не был на Балканах. Отец Богдан, вероятно, уже мертв и назвал ваше имя под пытками. Если бы он действительно хотел, чтобы этот Юрий был вашим учеником, он бы дал ему рекомендательное письмо для вас. В конце концов, распространение информации — наша главная задача. К сожалению, я не могу сказать, кто послал мальчика, но в любом случае вы не можете оставаться здесь. Лучше всего уехать сегодня вечером и попытаться пробраться на юг, к Альпам. Укройтесь там в рафаиилитском монастыре. Целители редко задают слишком тщательные вопросы. Иштван тяжело сглотнул.
— Спасибо за внимательность, Гилиил. Если бы не ты, я бы попался на эту гадкую уловку.
— Не благодари меня слишком рано, — серьезно сказал Гилиил. — Если вас поймают, и вы упомянете мое имя, я буду вынужден уничтожить остальную часть ячейки, чтобы не ставить под угрозу свое положение.
Подарок
Аб Арбогаст возмутился.
Хотя глава Рамиилитов обычно контролировал себя в присутствии других, настоятель Алексис знал его достаточно долго, чтобы легко заметить первые признаки надвигающейся вспышки гнева своего начальника. Маленькая мышца на левой щеке аба почти незаметно дернулась, и то, как обычно похожий на доброжелательного дедушку мужчина втягивал воздух сквозь зубы, говорило о многом.
Настоятель Алексис прочистил горло.
— Не стоит придавать такого значения сообщениям из провинции.
— Разве? — Аб Арбогаст разгладил документ, лежавший перед ним на мраморной плите его стола. — Скажи мне одну вещь. Что знает настоятель, едва ступавший за врата своего Химмеля вот уже последние двадцать лет, о бурях, бушующих в мире снаружи, что угрожают самому существованию нашего ордена?
Настоятель пожал плечами, не избегая стального взгляда Арбогаста.
— Возможно, я действительно мало знаю о том, что происходит за пределами этих стен. Но тем не менее я знаю, что Скандинавия далеко.
Аб Арбогаст насмешливо фыркнул.
— Как будто физическое расстояние имеет значение! Это касается нашей репутации. Я слышу, как консистория богохульствует до сих пор, когда эти дикари с севера продолжают дурачить нас, — он взглянул на усталого ангела, принесшего ему известие об очередном набеге на процерковный анклав, и теперь стоящего в углу комнаты в ожидании ответа аба Арбогаста. — Ануриил! — позвал он его. — Опиши своими словами еще раз, что произошло в Нарвике.
Крылатый слуга Рамиила послушно кивнул и сделал шаг вперед.
— Как пожелаете! Нападавшие пришли, как обычно, в сумерках. Вторгшаяся орда, должно быть, насчитывала двести воинов. Прежде чем городская стража успела предупредить мой сонм, внешняя стена города пала, и враг безжалостно атаковал беззащитных женщин и детей.
Настоятель Алексис сглотнул.
— Я понятия не имел, что там есть племена такого размера.
Ануриил проигнорировал прерывание и продолжил, не смущаясь, с закрытыми глазами.
— Все без исключения трудоспособные мужчины и те женщины, которые пытались защитить своих беззащитных детей, были вырезаны. Остальных женщин похитили и увели в глушь вместе с детьми. Так же быстро, как они появились, язычники исчезли. Нашим Гавриилитам удалось схватить только одного из нападавших. Несмотря на тщательный допрос с применением всех необходимых средств, дикарь упорно отказывался сообщить нам, где расположилась его орда.
Неловкое молчание повисло в личных покоях аба высоко над окутанной туманом Прагой.
Как раз в тот момент, когда настоятель Алексис собирался еще раз прокомментировать рассказ очевидца ангела, аб Арбогаст схватил статуэтку, подаренную ему последним посланником из Рома Аэтерны, и со всей силы швырнул ее на плитку своей комнаты, где та разлетелась на тысячи осколков. После чего аб вскочил и смел все папки со своего стола.
— Эти животные! — бушевал Арбогаст. — Как они смеют атаковать мой орден и моих подопечных?
Будь прокляты Рагуилиты! Если бы они так долго не пускали все на самотёк, мне бы сейчас не пришлось беспокоиться о семенах их небрежности. Вот! — Он указал на осколки разбитой статуэтки. — Вы знаете, что это такое?
— Подарок от Михаилитов... — неуверенно пробормотал настоятель.
Аб Арбогаст сжал руки в кулаки и ударил ими по столу, как двумя тяжелыми кувалдами.
— Неверно! Это и есть вся Ангельская церковь, если мы продолжим позволять ее руководству предаваться мелким играм, пока волки воют у ворот. Понтифик Максимус Петр Второй выродился в марионетку своих советников, которые озабочены не нашей священной задачей, а исключительно поддержанием собственной власти. Те самые советники, которые посмеются в свои рукава, как только узнают о нашей слабости.
Алексис набрался смелости и твердым голосом заявил своему начальнику:
— Не позволяйте своему гневу заставлять вас произносить необдуманные слова, ваше преосвященство.
— Избавь меня от правил и предписаний, — сказал аб Арбогаст и выпрямился во весь рост, расправив плечи. — О лидере судят не по его словам, а только по его делам. — Шурша мантией, аб Рамиилитов повернулся к ангелу. — У меня есть задание для тебя, Ануриил. Мы подадим пример, чтобы показать дикарям, что слуг Рамиила нелегко осмеять.
Ангел склонил голову.
— Я жду вашего приказа.
Аб Арбогаст потер руки в тихом предвкушении.
— Я отправляю тебя и твой сонм в Нарвик. Вы выследите лагерь этих язычников, и мне все равно, та же самая это орда, которая совершила набег на город. За каждого благочестивого ангелита, который потерял свою жизнь, вы поймаете двух дикарей, отрубите им руки и головы и разбросаете их словно ужасный дождь по всему региону. Возможно, это научит варваров немногому уважению к служителям Божьим.
Настоятель Алексис неловко поерзал на стуле, когда ангел повернулся, чтобы уйти. Едва Ануриил подошел к двери, как глава Рамиилитов снова заговорил с ним:
— Еще одно, Ануриил. Найди три самые красивые головы и доставь их в Прагу. — Аб Арбогаст сгреб ногой остатки статуэтки. — Я должен отблагодарить кое-кого за подарок.
К содержанию
Matter Ecclesia (Мать Церковь)
Приговор
Аб Иштван старался не показывать своей скуки. Машинально он глядел направо, когда говорил тощий прокурор, и налево, когда говорил дородный защитник крестьянина-еретика. В нужные моменты приор Рамиилитов поднимал бровь или потирал подбородок в притворной задумчивости. Хотя такие случаи не были обычным явлением, за время своего пребывания в должности он имел дело с достаточным количеством подобных, чтобы успеть устать от них.
— Не может быть сомнения, что этот человек, находящийся на скамье подсудимых, нарушил заповеди нашей церкви, — закончил Мирослав свои пространные объяснения, призванные убедить аба в виновности крестьянина. От напряжения кадык монаха сотрясался, будто прыгая вверх и вниз по его костлявой шее.
— При всем уважении, это чепуха, — возразил толстый Тибек и резко засмеялся так, что массивный живот, растянувшийся у него под грудью, резко задрожал. Мало того, что он был значительно выше своего оппонента, так еще и был человеком со стажем и знал, что прокурор ходит по тонкому льду.
— Сомнения в невиновности честного Горга в данном случае возмутительны.
— Правда? — спросил аб Иштван, обмахиваясь ладонью. Каждое лето в последние годы было более душным, чем предыдущее. Настоятеля монастыря раздражало, что ему приходится заниматься такой ерундой, когда есть куда более насущные дела: новая система орошения монастырского сада, гидроизоляция крыши над помещением для послушников...
— Да, это правда, — отстаивал свою точку зрения Тибек. — Подведем краткий итог: брат мой Мирослав обвиняет подсудимого в том, что тот спрятал в своем доме тайную библиотеку с греховными письменами еще давно. Он опирается на тот факт, что между глиной и тростником внешней стены дома обвиняемого были найдены несколько страниц книги, написанной, по-видимому, еще до Великого потопа.
— Значит, дело ясное, — сказал Мирослав. Он поправил хрупкие очки, которые сделала ему бегинка-Рафаилитка в знак благодарности за помощь в прояснении запутанной юридической ситуации. — Крестьянин Горг — еретик!
При каждом упоминании его имени невысокий человек, сидевший жалкой тенью рядом с Тибеком, заметно вздрагивал. Он просто не хотел верить в то, что здесь происходит. Как он попал в это?
— Приговор еще не вынесен, — невозмутимо ответил Тибек на пронзительный взгляд Мирослава. Его было не так-то просто запугать.
— Тибек прав, — сказал аб, сложив руки на коленях и сделав серьезное выражение лица были руки на коленях и серьезное выражение лица. — Я еще не вынес окончательное решение. Тем не менее, текущая совокупность доказательств дает мало оснований ссылаться на смягчающие обстоятельства.
— Могу я сделать несколько комментариев по этому поводу? — спросил Тибек.
— Давай, — снисходительно ответил аб Иштван, откидываясь назад. Дело все-таки обещало быть интересным. Аб ценил ясный и острый ум Тибека и задавался вопросом, есть ли у хитрого старого монаха туз или два в рукаве.
— Прежде всего, — начал Тибек, — я хотел бы предположить, что как слуги Рамиила мы, возможно, упустили важный факт, который мог бы доказать невиновность Горга.
— Какой же? — уточнил аб Иштван.
— Этот крестьянин не умеет читать. Что он должен был делать с секретной библиотекой? Горг просто счастлив, когда он может заняться своими дневными делами, а вечером выпить чашку или две рисового вина. Его не интересуют нечестивые знания.
— Тьфу, — усмехнулся Мирослав. — Чтобы грешить, не обязательно быть грамотным. Разве на найденных страницах не были также литографии с изображением своеобразных орудий и машин? Устройства, которые могли появиться только в больном уме слуги Повелителя Мух?
— Я очень хорошо знаю, о чем вы говорите, брат Мирослав, — ответил Тибек, которого возражение прокурора не смутило. — Есть прецедент из Праги, но там был несколько иной случай. Там рассматриваемые документы не были вмурованы в стену, а хранились в сундуке на чердаке. Но раз мы говорим о конструктивных особенностях дела, нельзя не упомянуть, что Горг не строил дом, в котором живет. На самом деле, это самое старое здание в деревне. Кто знает, возможно, первоначальный строитель совершенно без задней мысли использовал страницы старой книги в качестве дополнительного герметизирующего материала для защиты от влаги.
— Кто знает? Кто знает? — сказал Мирослав, подражая адвокату предполагаемого еретика. — Это все домыслы. Возможно, в этом селе давно гноится ересь, а данный крестьянин — глава еретического культа, который бессовестно скрывается прямо у нас под носом..
— Я прошу вас рассуждать здраво, — строго произнес аб. — Мы ни к чему не придем, если будем здесь рисовать ужасные картины, которые в конечном итоге лишь бросают вызов нашему собственному авторитету.
— Простите меня, почтенный аб, — сказал Мирослав, опустив голову. — Я отнюдь не собирался производить на вас такое впечатление. Но факт остается фактом: у крестьянина Горга в доме были еретические писания.
— Хороший выбор слов, брат Мирослав, — произнес Тибек и развел руками. — Они были у него дома. В его доме. Как часть стены. Как, спрашиваю вас, мог он совершать предполагаемые греховные дела и смотреть на изображения на страницах, когда они были прочно вмурованы в стены его жилища? Или вы хотите сказать, что он взламывал стену каждый раз, когда у него возникало нечестивое желание видеть творения врага?
— Эразм Варшавский написал замечательный трактат об изобретательности еретиков, в котором раскрывается коварство, на которое они способны, — ответил Мирослав, подняв палец, как бы в качестве упрека. — Чтение этого мастерского трактата — священная обязанность каждого служителя Господа, серьезно занимающегося вопросами права. Что говорит против того факта, что крестьянин Горг поступал именно так, как вы только что описали, брат Тибек? В конце концов, глина на стене, о которой идет речь, была еще свежей, когда прибыли храмовники. Тибек довольно усмехнулся: Мирослав по неосторожности попал в расставленную им ловушку.
— Хотя ни один слуга Знающего архангела, насколько мне известно, еще не написал об опасностях движения повозок, думаю, эту работу все же нужно будет когда-нибудь написать. Аб моргнул.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Глина на стене была еще свежая, потому что всего два дня назад телега с волом, возница которой задремал, сильно повредила дом крестьянина Горга. И этому есть многочисленные свидетели, — проговорил Тибек, а затем сел и потер живот. — Итак, то, с чем мы здесь имеем дело, является простым совпадением, скорее даже счастливым, потому что в конце концов мы узнали о существовании опасных документов только благодаря этому несчастному случаю.
— Хорошо, — сказал Иштван, расправляя плечи. Его желудок заурчал от того, что он съел только тарелку риса этим изнуряюще жарким утром. Эти дебаты и так уже отняли у него драгоценное время. — Услышьте приговор, который я выношу от имени Господа, Верховного Понтифика и архангела Рамиила: дом крестьянина Горга нужно сровнять с землей, чтобы гарантировать уничтожение всех еретических документов.
Горг тяжело вздохнул. Его жизнь была спасена, но где ему и его семье теперь жить? Без дома человек ничто.
— Однако милость Всемогущего не знает границ, — продолжал аб Иштван. — Я предоставлю полдюжины моих самых сильных новициев, чтобы построить новый дом для фермера Горга. Пока дом не будет достроен, он и его семья будут гостями монастыря.
С этими словами аб встал, произнес краткое благословение над присутствующими и поспешил покинуть зал суда. Со слезами на глазах Горг взял руку Тибека и с благодарностью поцеловал ее. Пока на службе церкви будут такие люди, как этот достопочтенный монах, его вера в Бога и ангелов будет оставаться такой же непоколебимой, как и всегда.
Бастион
Твердыня еретиков казалась неприступной. Густис уже два дня пролежал в грязи здесь, у подножия холма, со своими товарищами — живыми и мертвыми, ибо до сих пор нельзя было оказать последнюю милость павшим.
Еретики были настороже, а их адская машина, казалось, готовилась в любой момент извергнуть огненную смерть и разрушение на любого врага.
С того места, где стояли храмовники, крепости еретиков почти не было видно — кроме гладкой серой навесной стены с узкой горизонтальной щелью посередине. Вопреки ожиданиям, эта стена представляла собой до сих пор непреодолимое препятствие.
Если бы не арматура, Густис был бы в отчаянии после первого неудачного нападения на бастион нечестивцев. Эти трусливые крысы, естественно, не осмелились покинуть свое логово, чтобы сразиться со святыми воинами на поле брани честно. И они знали, что храмовники не смогут достаточно быстро взобраться по крутому гравийному склону.
Густис вздрогнул, когда вспомнил, как Тина была буквально изрешечена рядом с ним. Мгновение назад она была лучезарной поборницей Господа, бесстрашно идущей в бой против всех врагов Святой Матери Церкви, но затем раздался грохот, и ее стало швырять, как тряпичную куклу, пока она, наконец, не упала, вся в крови и бесчисленных ранах, перестав шевелиться. Теперь ворона села ей на грудь и вяло клевала ее череп.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
