Продаётся ворвань!

4 В данную эпоху технологический уровень земной цивилизации позволяет создавать термоядерные реакторы размером, скажем, 4х4 метра; такой реактор спокойно можно разместить в комнате площадью десять квадратных метров.

5 Системный шаттл — космолёт, совершающий полёты в пределах системы "планета — спутник".

Глава 9.

Выход из гавани Порт-Сарнака оказался довольно интересной процедурой. После того, как всё необходимое было погружено на борт корабля и весь экипаж спустился внутрь, внешние люки были герметично задраены и активирован вакуум-плотный режим, а Роджер Моррисон проверил работу бортовых систем и убедился в том, что всё исправно функционирует, включились водомётные двигатели, предназначенные для надводного перемещения корабля, и "Одиссей", отчалив от пирса, малым ходом двинулся в сторону выхода из гавани. Миновав установленные на границе фарватера сигнальные бакены, корабль вошёл в судоходный канал и взял курс на городскую крышу, которая с расстояния выглядела как покатая прозрачная стена. Прозрачная — но каждому жителю Лорна было хорошо известно, что городская крыша, построенная из сверхпрочного глассита, была способна выдержать даже ядерный взрыв, что и неудивительно, если брать во внимание то обстоятельство, что глассит использовался в космическом кораблестроении и обладал огромным запасом прочности по температуре и давлению. На расстоянии в двести метров от городской крыши водомётные двигатели отключились и заработал антигравитационный привод корабля в режиме "специальный корабельный", при котором происходило погружение судна под воду. В обзорном иллюминаторе рубки было хорошо видно, как "Одиссей" неторопливо погружается, плавно уходя под воду носовой и средней частями корпуса.

Городская крыша уходила под воду на двенадцать метров, что было вполне достаточно для того, чтобы защитить гавань от штормов, а глубина в том месте залива, где она опускалась под воду, составляла шестьдесят два метра. Сарнакский залив вообще отличался довольно большими глубинами — уже в двух километрах от Порт-Сарнака дно уходило на двести сорок метров, и такая глубина тянулась до самого океана и дальше, и лишь в семи километрах от берега глубина полого понижалась до двух километров. Но цератозухи в этих широтах не водились, поскольку близ Северо-Западного континента морская фауна была не так богата, а эти морские хищники предпочитали богатые живностью места в лорнианских океанах. Поэтому для того, чтобы добывать ворвань, охотникам приходилось далеко уходить от Порт-Сарнака, иногда — даже в другое полушарие планеты.

Корабль полностью погрузился под воду, и Моррисон включил радарное зрение. Вода в заливе не отличалась прозрачностью, уже в паре метров ничего не было видно, и приходилось полагаться на приборы. Уровень антигравитации был поднят до рабочего, превращая корабль-охотник в подводную лодку. В воздухе над пультом управления развернулся трёхмерный курсовой дисплей, показывающий маршрут движения "Одиссея" в водной толще.

— А почему здесь такая мутная вода? — обратился к Ставру Хаас. — Это природная особенность или что-то другое?

— Просто севернее города в залив впадает крупная река, Форза, вот потому вода в заливе и мутная, — пояснил марсианину Ставр. — Речная вода несёт много частиц почвы и ила, так что да, до прозрачности домашнего бассейна вода в заливе не дотягивает.

— Но вы не думайте, господин Хаас, что у нас каждый имеет дома бассейн! — усмехнулась Кристина Уилкокс. — Нам до такого уровня ещё ой как далеко!

— Но это отнюдь не невозможно, — спокойно отозвался Хаас. — Фарадей и Один ведь тоже не сразу стали такими, каковыми сейчас являются. Так что и для вашей планеты всё ещё впереди.

— Однако, мы уже проходим под крышей, — заметил Ставр. — Правда, в оптическом режиме всё равно не видно ни черта, а радарное зрение всей полноты картины не даёт. Но как только "Одиссей" минует крышу, мы всплывём и пойдём дальше в надводном режиме. Потом взлетим и возьмём курс на Землю Эриха Гайденхаузера. Так что у вас будет масса времени полюбоваться на виды Лорна. Хотя что можно увидеть с высоты в несколько километров, не знаю. Но пока погода хорошая, возможно, вам повезёт увидеть горы Фёдорова и вулкан Саберхагена1. Он, правда, сейчас неактивен, но всё-таки вид вулкана высотой в семь километров весьма впечатляет.

"Одиссей" тем временем миновал городскую крышу и, пройдя под водой ещё полторы сотни метров, начал всплытие, переключив антигравы в режим уменьшения веса, что в данной ситуации срабатывало на манер поплавка. Через двадцать секунд вода отхлынула от иллюминаторов и перед находящимися в рубке корабля предстала гладь Сарнакского залива, уходящая на восток, к Фризскому океану. Волнение на заливе было где-то в районе двух баллов, так что "Одиссей" держался вполне ровно, идя на антигравитационной тяге. Включать водомётные двигатели не было никакого смысла, поскольку корабль вот-вот должен был взлететь.

Роджер Моррисон внимательно ознакомился с показаниями приборов, перекинулся парой фраз с навигатором и старпомом "Одиссея" Джозефом Клиффордом, после чего связался с двигательным отсеком и запросил рапорт о состоянии двигателя и реактора. Радован Борисов, инженер-механик корабля, доложил своему капитану, что всё функционирует в штатном режиме и что корабль может взлетать хоть сейчас.

Моррисон довольно хмыкнул и кивнул изображению инженера-механика на экране корабельного интеркома. Перевёл взгляд на Хааса, Ставра и Кристину.

— Сейчас будем взлетать, — произнёс он. — Дима рассчитает оптимальную траекторию, пойдём к Земле Эриха Гайденхаузера. Городской метеоцентр даёт благоприятный прогноз на ближайшие восемьдесят часов, потом начнутся предзакатные шторма. Надеюсь, мы до этого времени успеем добыть цератозуха.

— А если нет? — поинтересовался Хаас.

— В таком деле, как охота на цератозухов, ни в чём нельзя быть уверенными до конца, господин Хаас. Будем исходить из ситуации. А сейчас займите, пожалуйста, амортизационные кресла и пристегнитесь. Мы взлетаем.

Обменявшись с Клиффордом и Уманским фразами, из которых никто из троих пассажиров "Одиссея" не понял ровным счётом ничего, Моррисон перевёл антигравитационный двигатель в режим атмосферного полёта, и корабль начал набирать высоту.

— Как бы то ни было, Ставр, — произнёс Хаас, наблюдая за открывающейся в обзорном иллюминаторе панорамой, — а планета у вас всё же очень красивая.

Не согласиться с марсианином было решительно невозможно. Лорн вращался с востока на запад, как, к примеру, Венера или Заратустра, поэтому сейчас "Одиссей" двигался прямо в сторону заката, который стал за последнее время ещё ярче и красочнее. Небо было окрашено во все цвета, какие только можно было представить; облака разного размера и форм неслись, подгоняемые ветром, в сторону океана.

— Интересно, а мы не увидим старт лайнера? — поинтересовался Хаас, с трудом отрывая взгляд от иллюминатора рубки для того, чтобы посмотреть на Ставра.

— "Константинополь" стартовал, когда мы к магазину Пангли ехали, — ответил Ставр, тоже глядящий в иллюминатор. — На данный момент он уже, скорее всего, достиг прыжковой зоны и ушёл в гипер.

— Гм...

"Одиссей", между тем, продолжал подниматься в атмосферу, неторопливо — относительно, конечно — набирая высоту. Но делал он это не так, как атмосферные или космические аппараты — вместо того, чтобы подниматься под углом, носовой частью, корабль-охотник набирал высоту как бы всем корпусом, идя по диагонали под небольшим углом. Альтиметр деловито отсчитывал метры, и в данный момент на его полихордкристаллическом дисплее горела цифра "850". Впрочем, показания альтиметра находились в постоянном движении, как и сам корабль.

Миновав тонкий облачный слой, "Одиссей" вырвался на чистый от облаков участок и выровнял своё положение. Антигравитационный двигатель заработал в режиме горизонтального полёта, и корабль устремился на восток, в направлении океана.

— А как вы будете определять, где именно нужно посадить... то есть приводнить корабль? — поинтересовался Аристофан Хаас, сидя в амортизационном кресле и глядя на пламенеющий у горизонта закат. — У вас есть какие-то специальные способы для этого, капитан Моррисон?

— Сейчас, как говорил перед отплытием Дима, время миграции морских спагетти и носопырок, — отозвался Роджер Моррисон, сидя за пультом управления кораблём. — Их едят зубоклювы, рыбы-секиры и морские купола ими тоже не брезгуют. А в таких местах обычно высока вероятность встретить цератозуха. Зубоклювы — их основной рацион, но и секирами с куполами они тоже не брезгуют. Могут сожрать и песчаного угря, и гуппера — цератозуху всё равно, кого жрать. Была бы еда. Мы доберёмся до Земли Эриха Гайденхаузера, приводнимся в нескольких километрах от залива Каменного Уступа. Выбросим беспилотник и станем ждать результатов сканирования.

— А что такое эти ваши носопырки и гупперы? Я знаю, что внеземная биология весьма многогранна и что названия представителям ксенофауны даются чуть ли не с потолка, но всё же интересно узнать хотя бы вкратце, что это за фигня такая.

Моррисон, Клиффорд и Уманский почти одновременно усмехнулись. Улыбнулись и Ставр с Кристиной, для которых названия лорнианских животных были вполне обычными. Для уроженцев Лорна — но не для выходца с далёкого Марса.

— Да, тот, кто давал такие названия местной живности, особо не заморачивался, это верно, — произнёс Моррисон, включая автопилота и откидываясь в кресле. "Одиссей" сейчас находился на высоте пяти с половиной километров и двигался в направлении Фризского океана со скоростью семьсот сорок километров в час (фактически, корабль-охотник мог двигаться в режиме полёта со скоростью в полторы тысячи километров в час, но на практике редко кто разгонялся выше тысячи), так что можно было лететь на автопилоте. К тому же, воздушное движение на Лорне находилось в зачаточном состоянии — летать вне пределов единственного на планете города отваживались далеко не все из-за климатических особенностей. — Если зубоклюв ещё более-менее оправдывает своё название — это что-то вроде рыбы, похожей на тунца, но длиной до шести метров, хищник, способный откусить гуманоиду конечность, с мордой, похожей на клюв, усеянный острыми, как бритва, зубами, то откуда взялось название "носопырка", никто на Лорне не имеет ни малейшего понятия. Это довольно крупная рыба, торпедообразной формы, с вполне обычной мордой. Зубоклювы едят носопырок — цератозухи едят зубоклювов. Нормальная экологическая ситуация.

— А морские спагетти тогда что?

— Тоже рыбы. А почему так называются — потому что длинные они и тонкие. Похожи и впрямь на спагетти. Питаются водорослями и планктоном. Гуппер — тоже рыба, что-то типа сельди, но вдвое крупнее. Морской купол — моллюск, хищный. Вот как-то так, господин Хаас.

— Хорошо, вот найдёте вы цератозуха — что потом будете делать? Я так понимаю, что его не столь просто добыть. Он ведь может и кораблю урон причинить.

— Урон? — усмехнулся Клиффорд. — Это мягко сказано, господин Хаас. Бывали случаи, когда цератозух топил корабль-охотник. Три года назад "Волнорез" Алистера Фарагера затонул у островов Туманной Гряды — взбешённый цератозух высадил своей тушей грузовой шлюз. При весе в тридцать семь тонн это весьма грозный противник. Надо брать в расчёт, что шкура цератозуха довольно прочна и с первого выстрела не всегда получается её пробить. А палить, что называется, как полоумный, никто не станет — боеприпасы стоят недёшево. Так что занятие это довольно опасное.

— И мы вполне резонно хотим за столь опасную работу получать хорошие деньги, — сказал Моррисон. — Ведь нам не только свои семьи надо обеспечивать и поддерживать экономику Лорна, но и корабли свои обслуживать. А это пусть и не космические корабли, но и не какой-то задрипаный лэндкар2. Здесь в пару тысяч солов в год не уложишься.

— С этим я и не спорю, — согласился Хаас. — А когда, кстати, начнутся предзакатные шторма? Перед самым закатом, как я понимаю?

— Совершенно верно, — здесь уже Ставр решил дать пояснения гостю с далёкого Марса. — Влажный воздух из-за изменения температуры поднимается вверх, где сталкивается с опускающимся вниз сухим воздухом. Скорость ветра — вот что самое опасное в таком метеорологическом явлении. Даже звездолёты стараются не садиться на Лорн в такое время. Но, я полагаю, что времени у нас в запасе есть изрядно. Так ведь, капитан?

— В принципе, да, — отозвался Моррисон, — хотя ты не хуже моего знаешь, что охота на цератозухов не проходит строго по графику. Цератозуху не скажешь "эй, дружище — я в двенадцать тридцать буду у Скального Порога, приплывай туда, я попробую тебя поймать!" Здесь никогда не знаешь, что может пойти не так. Пример "Волнореза" это ясно даёт понять.

— С этим не поспоришь.

"Одиссей" проскочил скопление облаков и снова оказался на открытом пространстве. Внизу, насколько хватало поля обзора, простиралась обширная водная гладь — Фризский океан, крупнейший на планете, и самый глубокий. Впрочем, охотникам на цератозухов глубина как раз была и не нужна, поскольку цератозухи на больших глубинах не встречались. А что обитало глубоко в океанах Лорна, никто так толком и не знал. Ходили самые разные слухи об обитающих в непроглядной тьме океанских вод чудовищах, по сравнению с которыми цератозухи были просто мелкой рыбёшкой, но то были всего лишь слухи. Корабли-охотники редко опускались на глубины ниже двух километров, и что таилось ниже этой черты, никто не мог сказать. Заниматься исследованиями океанов Лорна его жителям пока что было недосуг.

Всё то время, пока корабль находился в режиме атмосферного полёта, экипаж не бездельничал. Проверялось бортовое вооружение, снаряжались обоймы к масс-драйверному оружию, готовились оборудование и инструменты, необходимые для разделки туши цератозуха. Несколько охотников подготавливали большие сетчатые мешки для транспортировки ворвани — после того, как цератозух будет добыт, его тушу разделают при помощи силовых резаков, вырезая куски ворвани, которые сложат в те самые мешки-сетки, а всё остальное (за исключением печени и селезёнки, которые имели спрос на фармацевтическом рынке) просто выбросят в океан, к вящей радости местной живности. Федерик Баккер и Олег Смирнов готовили к вылету беспилотник-разведчик — антигравитационный аппарат каплевидной формы, оснащённый различной сканирующей и видеоаппаратурой для поиска цератозуха. Управлялся беспилотник бортовым ВИ, а данные с его сканеров и видеокамер подавались в режиме реального времени в отсек управления корабля-охотника на установленный там мультихроматрон.

— Между прочим, — произнёс Хаас, рассматривая панораму в обзорном иллюминаторе, — Марсианская Торговая Гильдия не только в ворвани заинтересована. Вы вот охотитесь на цератозухов, но никто ведь не имеет никакого понятия о том, как вообще устроена жизнь этих хищников. Что вам известно об их образе жизни, о способе размножения, о том, сколько лет они живут? Сколько лет нужно для того, чтобы цератозух вырос до размера взрослой особи? Я понимаю, что добыча ворвани для вас — источник существования всего лорнианского общества, однако нельзя относиться к данному аспекту без должного внимания. Научный отдел Гильдии после заключения контракта снарядит на Лорн группу специалистов, которые вплотную займутся изучением цератозухов. Ведь мы имеем несколько примеров того, как нерациональный подход к разработке инопланетных экологических ниш, а то и просто кретинизм и наплевательство, приводили к катастрофическим последствиям. Вырубание пурпурного дерева3 на Джеймстоуне вызвало эрозию почвы и опустынивание, и потребовалось двадцать лет, чтобы восстановить нарушенный экобаланс; завоз на Тибериан семян люцерны привёл к нарушению экологического баланса, вследствие чего под угрозой вымирания оказалась местная кормовая культура — синелист, основа пищевого цикла местных травоядных. А разведение на Фрейе заратустранских степных кроликов едва не вызвало полномасштабную экологическую катастрофу — ведь там не было сколь-нибудь крупных хищников, пришлось срочно ввозить с Заратустры степных ястребов, естественных врагов кроликов, и открывать охотничьи лицензии. СЭКОН4, понятное дело, бдит, однако в Федерации планет чуть больше, чем пара тысяч. За всеми не уследишь.