— Рино! Быстрее!
— Да чтоб тебя! — рыкнул монстр, вдруг обратившись в человека. Перевязь с мечом теперь висела спереди у подмышки. Одно движение, и освобожденный меч летит к своему хозяину. — Лови.
— Какая интересная метаморфоза, — прокомментировал действие Флибустьер.
— Каждый раз смотрю с непередаваемым интересом, — согласился я. — Правда по логике вещей эта процедура должна сопровождаться чуть ли не ломкой костей, разрывами тканей и лужами крови. Это уже не говоря про боль.
— Ты еще забыл про сдирание кожи и тому подобное, — вновь подрыкивал Рино. Возвращаться в исходное состояние он все-таки не стал. Зато на Нига сейчас надвигался монстр не лучше предыдущего. Переходная стадия между монстром и человеком. Гуманоид, обросший шикарной гривой и частично шерстью, покрасневший, увеличившийся в размерах, налившийся массой, с лицом больше похожем на звериную морду, лапами более, чем руками, маленькими, почти рудиментарными крылышками за спиной и длинным суставчатым скорпионьим хвостом. Надо сказать так: "Поверьте, внушает!". И очень даже. — Слава Богу, обхожусь без этого.
— Владелец дьявольского подарка уповает на Бога? Какая ирония, — хмыкнул Флибустьер, возвращаясь к своей битве. Да и все одно двое сосредоточенных противников его более не слышали. — Ну что адмирал Хоенхайм, готовы ли вы?
— Знаете ли, капитан Флибустьер, ваше обращение вводит меня в небольшой смысловой диссонанс. И хотя я прекрасно знаю и понимаю, что адмирал — это должность, по сути, главы флота. В данном случае обороняющего Байро Валл. Но вот избавиться от дурных привычек дозора никак не удается. Ведь там адмирал это звание несколько иного толка.
— Соболезную вашим привычкам, — картинно огородился от меня руками пират. — Понимайте как должно.
— Что ж. Тогда внимаю вашему предложению. Приступим.
Широкий взмах, и ножны остаются лежать на земле. А клинок поднимается на уровень груди. Синий, почти черный, метал клинка был направлен в сторону своего сородича, такого же прекрасного и смертоносного практически черного металла в руках Флибустьера. На несколько секунда все замерло. А затем взорвалось. Я начал первым. Простой, но очень мощный, удар сверху был пущен пиратом на "слив" — по правильно подставленной сабле мой одати практически стек к земле. И в ту же секунду от удара защищаться пришлось мне, "слив" — идеальная позиция для удара. Длинная абордажная сабля полетела в меня, заставляя выдернуть из провала меч и закрыться им. Жесткий блок и нырок вперед за левую руку противника. Синхронный разворот, попытка задеть противника и не попасться самому, впрочем, провальная для обоих — не то, не то, и вновь бросок друг на друга. Вал быстрых легких ударов со всех сторон обрушился на флибустьера. Справа — блок, слева — попытка слива. Выдернуть клинок и снова обрушить его на врага. Мой меч длиннее, но за счет двух рук и эффекта "рычага" все-таки немного быстрее. И это понятно не только мне, но и Флибустьеру. За буквально двухсекундную передышку он выхватил из-за пояса недлинную кривую дагу — второе оружие классической школы фехтования юга Ред Лайн. То, что обычно опускается большинством мечников, ибо крайне трудно в освоении. Хотя это и не двумечевой стиль, но эффективностью при правильном владении не уступает. Что мне и красиво продемонстрировали: заблокировали меч саблей и попытались дотянуться до руки ножом. Вывернуться и, с разворотом, ударить вновь, на уровне пояса. И вложить побольше силы. Поймав одати на скрещенные мечи, Флибустьер все рано не удержался и был снесен назад.
Ну что ж, очередь за вами, пират. Я встал в классическую стойку и решил ждать. И очень зря. В момент дагу в руке пирата сменил пистолет. А в следующий меня, прыгающего и кувыркающегося по всей палубе стали преследовать пули. Где-то на пятой я окончательно отбил себе лопатки и вышел из себя. Перезарядка и вместе с отброшенным пистолетом в воздухе проносится сверкающий кинжал на цепи. Пират отпрыгнул, но так просто увернуться от этого заряда крайне сложно. Молния, протянувшись от кинжала, облизнула ногу Флибустьера и ушла в мокрую палубу.
Поднимались оба неспеша. Я разминал отбитую спину, а Флибустьер отходил от электрического удара, едва его укусившего, по сути.
— Так значит и вы, адмирал, вкусили дьявольских плодов? — это было больше утверждение, нежели вопрос.
— Как видите. Можете не верить, но это были действительно вынужденные обстоятельства.
— Вынужденные обстоятельства заставляют съесть несъедобный фрукт? — изогнул пират бровь. — Слишком дурная шутка, право слово.
— И все-таки она реальна, — вздохнул я. — Также как и ваше мастерство капитан.
— Благодарю за комплимент, адмирал, — Флибустьер изобразил легкий полупоклон, непоймешь то ли в издевательство, то ли в признание. — Продолжим!
С этими словами он сорвался в прыжок, чтобы спустя мгновение обрушить на меня град ударов с двух рук. Удар-обманка, отвести клинок, быстрый удар в открывшуюся ногу, моментальная атака кинжалом в подмышку, блок на перекрестие, выход из блока с махом клинками на уровне горла и новая серия атак сразу за этим. Все это происходило за секунды, заставляя выкладываться нас обоих на своем пределе. И всему этому я успешно противостоял, успевая как вовремя блокировать и уклоняться, так и контратаковать.
Дага в очередной раз перехватила одати на гарду, отведя в сторону, и сабля в тот же момент понеслась ударом снизу. Пришлось выполнить один из сложных финтов драки — отскок вбок, за руку держащую кинжал. А там усилить получившееся под неожиданным углом давление на не основную руку. Ни ударить толково, ни удержать блок Флибустьер не мог, и потому предпочел отпрыгнуть назад, вновь встав в исходную стойку.
— А все ж таки позвольте поинтересоваться, адмирал. Почему вы не используете столь любимые всеми обладателями Фруктов способности? — Дага капитана исчезла в ножнах, а сам он весьма фривольно оперся на саблю. — Пока что свою силу вы продемонстрировали лишь единожды.
— Да и тот не столь серьезно чтобы повредить кому-нибудь, — как мог любезнее улыбнулся я и принял весьма задумчивый вид. — Это знаете ли... Сорвалось.
— Сорвалось? — изогнул он брови.
— Ну да, сорвалось. Знаете, когда вы совсем загоняли меня своими пистолетами...
— Не несите чушь, Хоенхайм, — голос его оледенел.
— Все просто капитан, этот боя я выиграю и без разных мистических сил, — в противовес пирату, улыбка моя превратилась в свое хищное подобие. Очередная волна ярости и безумия была совершенно недалеко. В последние месяцы я все чаще стал замечать ее присутствие на периферии сознания.
— Я мог бы это принять за наглую самонадеянность, но буду умнее. Вы либо глупы, либо просто не можете ее использовать, Хоенхайм. И оба варианта мне на руку.
— Фруктовик не может использовать фрукт? Как интересно! Но предлагаю сойтись на моей глупости, это как-то разумнее.
— И это то, во что мы оба не верим, — глаза его сузились, а через мгновение меж нами вновь мелькали клинки.
К сожалению, Флибустьер был абсолютно прав. В бою с ним я не мог пользоваться силой фрукта. Без всякой мистики на то. Примитивно не успевал. Когда мечи летают на грани реакции, а любая выдавшаяся передышка может окончиться пулей в лоб, на толковый удар током, способный повредить противнику, просто не оставалось времени. Для него необходимо было сосредоточиться, понять точку приложения и направить силу, накопить достаточное напряжение, в конце концов. Физику то поменять не возможно, в емкости, то есть во мне, напряжение скачком не изменяется. А тот бросок и правда был случайным. Слегка вышел из себя и удалось все сделать очень быстро, не иначе. Наверное, с опытом такая скорость станет само собой разумеющейся, но пока... увы.
Мы кружились, уклонялись и отскакивали. Шаги во все стороны, прыжки от и к противнику, подшаги и отшаги. Несколько раз менялись друг с другом местами, водя этот парный бальный танец смерти. И в какой-то момент оказались возле небольшого проема в надстройке — вскинутой решетки открывающей проход на верхнюю из внутренних палуб корабля. Стыдно признаться, но заметил я ее слишком поздно, свободы маневра у меня в распоряжении не оказалось. Не долго думая, причем в абсолютно прямом и редко используемом смысле этого выражения, я спрыгнул вниз. Следом за мной вниз слетел и Флибустьер.
Рино, лишившись пусть немного, но все ж таки мешающего элемента экипировки, и очутившись в полугуманоидной форме, наступал теперь более активно, но все-таки аккуратно. Лезвия, мелькавшие то и дело перед носом, в районе груди и в радиусе активно двигающихся рук, стимулировали быть осторожным. Руки его все еще оставались монструозными, толстыми, с острыми когтями и плотными мехом и кожей, но все остальное, так сказать, приняло более очеловеченный вид. Перед арабом стоял пусть и красноватый и толстокожий, пусть и с огромными лапами, скорпионьим хвостом и микро крылышками, но человек. А у человека много мест, по которым можно очень эффектно засадить небольшой дубинкой. Почки, печень, ребра, желудок... практически весь человек.
— И откуда у тебя такое странное оружие? — уже не рык, но небольшое усиление рычащего "Р" в голосе Рино присутствовало.
— Это же я могу спросить и про тебя, монстр. Откуда такие чудища лезут?
— Вопросом отвечаем? Хотя, как бы сказал Ван, национальность позволяет. Кровное родство, что ли... — Рино медленно обходил своего противника покругу. От старого плана действий пришлось отказаться, но в голове уже созрел новый. — Но я отвечу. Сперва мама с папой постарались. Вышел у них сын на славу, не без гордости отмечу. А затем, как-то в один прекрасный день, он заплутал в пещерах. Долго плутал. Очень долго. Недели! А затем...
Театральная пауза была поддержана самой хитрой из возможных для него ухмылок. Ниг инстинктивно скрестил свое оружие в защитной стойке, хотя лицо его оставалось по-прежнему сосредоточенным.
— Затем?
— Я его съел! — Рино бросился на врага. — Схема копий! Десять копий!
Две лапы, до того согнутые, хлыстами вылетели вперед, остриями когтей на сведенных кистях пытаясь пронзить врага. Одна "рука" попала прямо на перекрестие дубинок, жестко зафиксировав их. Вторая в это время пронеслась дальше, по касательной царапнув плечо араба.
— Копье! Копье! Копье! — удерживая смертоносное оружие, второй рукой полумантикор ударами старался достать своего противника. Однако попасть не удавалось, противник уворачивался, не выпуская из рук свое оружие и старательно им мешая. Окончилось противостояние вонзившимся в живот Рино жестким носком ботинка араба.
Отдышаться и нормально разогнуться ему не дали — Ниг атаковал. Бросок с выкриком "параллель, двойной крест!", и две дубинки сперва совместно проносятся наискось снизу вверх, а затем, через мгновенный оборот чертят крест сперва своими металлическими частями, а затем и лезвиями. Сперва пришлось уклоняться, затем держать удар, а затем и вовсе отпрыгивать. "Шпага!" и две дубинки своими скругленными наконечниками врезались под ребра Рино.
— Ах ты!.. — взревел полумонстр в ответ. — Схема медведя! Ррраа!
Имея нечеловеческое тело, в бонусах у него была и нечеловеческая сила. Сейчас меньше, чем в полной форме, но значительно больше обычного. Удар впавшего в ярость живтоня, простого, словно медвежьего маха лапой сбоку, блокированный перекрестием дубинок буквально снес Нига на пару метров. Будь здесь Ван, он бы стал заливать про Волю, про то как она влияет ну людей, про то, как выкрики способностей фокусируют людскую целеустремленность и увеличивают концентрацию. И даже про то, как ледяная ярость, или же возгорающая, но не затуманивающая взгляд, способна возвести любой удар на уровень выше, благодаря этой самой Воле и ее концентрации, меняющей чуть ли не саму материю мира, позволяя творить невероятные вещи своими руками. Но Рино сейчас было все равно. Его ярость была ледяная. Сейчас мир сузился на его противнике и яростном желании с ним, наконец, разделаться. Словно медведь он пер на араба, размахивая руками-лапами. Тот в свою очередь подставиться не торопился, буквально летая по надстройке, бесконечно уворачиваясь и отпрыгивая от противника и что есть сил атакуя его сбоку. Но тут вступал в работу хвост, словно позабывший о жале с ядом в наконечнике и старательно пытающийся обхватить ноги араба.
Так продолжалось долго. Обмены ударами, различные, не отличающиеся особой сложностью, но порою слишком специфичные техники, прыжки и броски. Переход инициативы от одного к другому и обратно, с преимущественным гонянием араба по широкой надстройке корабля. И прервалось все сперва пулями и выстрелами, в нескольких местах задевших как Рино, так и Нига, а затем мощным толчком в спину. Следующее, что было перед Рино, это дерево следовавшего за Флибустьером корабля пиратов, в которое он по-кошачьи вцепился в нескольких сантиметрах выше разбивающихся о нос корабля волн.
На второй палубе было светло. Масляные фонари успешно разгоняли тьму. Эти фонари были особой деталью интерьера на каждом корабле: на железных, прибитых к потолку, держателях были жестко зафиксированы толстого стекла практически не бьющиеся лампы. Проверено, что если такая и рухнет на доски палубы, то не разобьется, расплескав тут же займущееся огнем масло. А значит, что не подожжет ни огнестойкие доски, ни порох, ни что еще. И само собой, из-за страха очутиться на полыхающем огнем кусочке досок посреди огромного океана, вся команда, даже распоследнего безмозглого пирата, всегда следила за фонарями. Зажигались они лишь ночью, когда морских битв практически не было. И обязательно тушились вахтовыми с рассветом. Все это было слишком серьезно, чтобы относиться к такому наплевательски. Ибо как историй о сгоревших заживо кораблях было сотни..
— Всем в стороны! — рявкнул Флибустьер, взмахивая саблей. Теперь над нами был потолок, и особенно развернуться стало сложно. Особенно мне.
Команду его восприняли моментально. Ни один из находящихся здесь не был вооружен, все оружие хранилось на стойке вокруг главной колонны в центре палубы. Так сказать, воизбежание. Чтоб никто никого по случайности саблей не пырнул, неудачно повернувшись в тесноте боя. И в итоге бой вновь продолжился словно на своеобразной арене, границы которой составляли прижавшиеся к стенам люди. Впрочем это были довольно текучие границы, тут же исчезавшие, стоило нам в схватке приблизиться к ним. Надежнее было спрятаться за пушками, да вот очень много их здесь не было. Меньше чем людей.
Скажем так, драки в закрытом помещении, а пусть и огромная, но все-таки закрытая палуба таковой и являлась, не были моим коньком. И не важно, что из ограничений на ней были две лестницы да три колонны, не считая пушек. Мой меч был великоват. Но, как говорится, приходится порою. Потому специально для таких случаев, еще в дозоре, я разработал немного отличающуюся технику боя. Отличался он от обычно не сказать, чтобы сильно. Но отличия были. И главное состояло в том, что замах и удар теперь шли вплотную вдоль тела, каждый раз прижимаясь клинком к нему. Сфера покрытия, зона до которой доставал клинок, теперь уменьшилась, как уменьшилась и сила многих ударов, но, кстати, не всех. Да и скорость клинка теперь слишком сильно варьировала от позиции и будущего удара, все-таки острым лезвием случайно срезать часть себя совершенно не хотелось. Но бой продолжался!
