Змеиное варенье

— Это не смешно, — нахмурился я. — Я всегда полагал, что Ясная купель используется только для Испытания веры. Приводить туда мирянина... Разве это возможно? И что отразят ее воды? Лидия Хризштайн далеко не праведница, и как я отличу, от чего именно потемнела вода? От ее ли пороков или уже от того, что она...

— Кысей, — мягко пожурил меня профессор. — Ты должен был знать. Раньше, давно, очень давно, окончательный приговор Святой Инквизиции в колдовстве всегда подтверждался Испытанием веры. Но сейчас уже не осталось инквизиторов, готовых взойти вместе с обвиняемым для проверки...

— Но почему?

— Потому что сам колдун ни за что не приблизится к Ясной купели, его должен сопровождать обвинитель. И чтобы исключить недвусмысленность, инквизитор тоже должен пройти испытание. Но тебе нечего страшиться, ты уже его прошел...

Я потрясенно молчал, раздумывая.

— Какой будет цвет воды, если туда взойдет колдун?

— Ты меня огорчаешь. Разве ты еще не понял? Воды Ясной купели отражают внутреннюю сущность человека, его душу, а у колдуна нет души... Лишь вечная и абсолютная тьма пустоты, которая есть отсутствие света Единого. Если твоя знакомая — колдунья, то воды купели перестанут отражать свет и застынут в беспроглядной тьме, которую ты ни с чем не перепутаешь, уверяю тебя...

Меня удивил выбор Лидии остановиться на постоялом дворе в Корабельном квартале. История утверждает, что этот район образовался на месте старого кладбища гигантских кораблей, беспорядочно застывших в своем последнем пристанище. Дома лепились прямо внутри остовов кораблей, отчего казалось, что шагаешь по палубе сказочного фрегата или спускаешься в его пышущее жаром нутро. Узкие улочки между бортами двух соседних домов извивались сразу в нескольких измерениях, уходя вверх или вниз лесенками, веревочными мостиками или просто перекинутой подгнившей доской. Я запутался в этих сложных переходах в поисках адреса, который сообщила мне Тень, и едва не опоздал.

— Куда собрались? — перехватил я Лидию, когда она с каменным лицом попыталась прошмыгнуть мимо меня на узкой лестнице.

— И вам доброе утро, господин инквизитор, — совсем недобро пробормотала Лидия и попыталась высвободить руку. — Я тороплюсь по делам. Давайте вы позже зайдете.

— Нет. У меня другие планы.

— Это ваши сложности. Пустите!

Я подхватил ее под руку и потащил обратно в комнату.

— Напоминаю, что вы дали слово слушаться меня. Я договорился с профессором Адриани, и он готов вас принять...

— Завтра. Честное слово, я отправлюсь с вами куда угодно, но только завтра.

— Сегодня.

Я втащил ее в комнату, поздоровался с Тенью и добавил:

— Кроме того, мы должны заехать еще в одно место по дороге. Так что... Переодевайтесь.

Я протянул ей сверток с одеждой, игнорируя удивленный взгляд. Впрочем, Лидия была слишком любопытной, чтобы заставлять себя долго упрашивать. Она взяла сверток, развернула его, расправляя на вытянутых руках монашеское одеяние, и присвистнула.

— Однако! Господин инквизитор, ваши извращенные фантазии довольно примитивны и предсказуемы...

— Поторопитесь, пожалуйста.

Лидия обернулась и склонила голову набок, разглядывая меня.

— Помнится, в прошлый раз вы возмущались, когда я надела нечто подобное...

— Вас не пустят в Священный район без этого. Кроме того, я оформил вас как фамилиара, поэтому теперь вы служите Святому Престолу...

Безумица презрительно фыркнула и пробормотала:

— Кто кому служит это еще большой вопрос...

— Тень, помогите вашей госпоже переодеться.

Лидия ухмыльнулась и недобро прищурилась.

— Ну зачем же Тень... Может, вы сами?..

— Госпожа Хризштайн, идите уже. Не заставляйте меня ждать.

Я метался по крохотной гостиной, озверев от ожидания. Мне даже пришло в голову, что Лидия могла улизнуть через окно, пока я тут ждал, но нет. Ее было слышно, она кормила меня обещаниями, что вот-вот, еще немного, еще пять минут, и будет готова, но эти пять минут невообразимым образом превращались в следующие пять, десять, двадцать... Она просто издевалась надо мной... Я не выдержал и постучал в дверь спальни.

— Если вы сейчас же не соберетесь, Единый видит, я вытащу вас, как есть, и повезу к профессору!

Ответом мне была тишина. Я взялся за ручку и уже был готов распахнуть дверь, как она сама открылась. Лидия шагнула вперед с покорно опущенной головой, и я даже не сразу сообразил, что не так.

— Какого демона!.. Что вы сделали?!?

— Святой отец, — едва слышно сказала она, — ваша смиренная слуга готова.

— Что вы сделали с одеждой? Что за гадость сотворили с монашеским одеянием?

Я потрясенно обошел ее кругом, не понимая, как она смогла превратить просторные одеяния в нечто подобное, неприлично обтягивающее ее в груди и талии, и даже...

— Господи, у вас что, совсем совести нет? Вы зачем сделали разрезы? — я подцепил край одеяния и застыл, пораженный еще одной неприятной догадкой. — Под рясой ничего нет?

— Святой отец прикажет мне раздеться?

— Замолчите! — я прикрыл глаза и произнес молитву святому Тимофею, понимая, что еще немного и сорвусь. — Для вас нет ничего святого, я это уже понял. Но хоть немного ума должно же быть? Или весь растеряли, пока головой бились в приступе? Вы замерзнете в таком виде!

Лидия чуть выбилась из роли смиренной послушницы, скривив уголки губ в злобной ухмылке, но тут же опустила голову еще ниже.

— Страдания бренного тела во славу Святого Престола — разве не лучшая ему служба?

— Дура, — не выдержал я. — Тень, а вы куда смотрели? Если она ненормальная, то вы же взрослая мудрая женщина! Где ее накидка? И еще что-нибудь теплое...

Я подтолкнул Лидию ко входу, едва сдерживаясь от соблазна дать ей пару затрещин.

В экипаже она продолжала молчать, не поднимая глаз. Я понимал, что Лидия всего лишь отыгрывает очередную роль праведной послушницы, но все равно злился.

— Вы посмотрели материалы дела? — наконец нарушил я молчание.

— Да, святой отец, — прошелестела она.

— И? Прекратите уже эти глупые замашки, они вам все равно не идут.

— Не могу...

— Что не можете? Мне каждое слово теперь придется из вас вытягивать?

— Я служу Святому Престолу и должна... соответствовать ожиданиям... — едва уловимая насмешка в голосе.

— Замечательно, — я раздраженно поправил на ней накидку. — Только слуга Святого Престола не носит таких разрезов, не ушивает монашеское одеяние до облипочного состояния и, как минимум, надевает под него власяницу!

— Я не знала... Больше не буду, правда...

Бесполезно взывать к тому, чего нет, к ее совести или стыду... Но зато можно попробовать возбудить ее любопытство...

— Вам неинтересно, куда мы едем?

Лидия замешкалась ровно на секунду, но упрямо покачала головой.

— Тем лучше. Профессор здорово придумал с Ясной купелью... — пробормотал я и откинул голову на сиденье экипажа, прикрывая глаза. Пока Лидия строит из себя смиренную послушницу, можно не опасаться, что она полезет домогаться.

Безумица обеспокоенно завозилась, потом шумно вздохнула, но я продолжал ее игнорировать. Собственно говоря, если не обращать внимания на внешний вид, эта ее роль была вовсе не так и плоха... Но увы, долго она не продержалась. Лидия быстро сдалась и спросила:

— Что за Ясная купель?

Я продолжал молчать, испытывая ее терпение. Тогда она прильнула ко мне и провела холодной рукой по щеке, отчего я вздрогнул.

— Святыня, которую вы обязательно должны посетить. Прекратите и ведите себя подобающим образом. Или все? Роль послушницы уже в прошлом?

Лидия недовольно поджала губы и нахмурилась.

— Очередная святыня? Вы опять тратите мое время на какую-то глупость?

— Ваше время оплачивается Святым Престолом. Кстати... — я полез в карман и достал мешочек с монетами. — Ваше жалованье за месяц вперед.

— И сколько здесь? — презрительно скривилась она.

— Пятьдесят золотых.

— Пфф...

— Госпожа Хризштайн, — холодно заметил я. — Инквизитор получает немногим больше, так что вам грех жаловаться.

— Так может этому инквизитору самому начать жаловаться? Кстати, — Лидия лукаво улыбнулась, — как вам рисунки?

— Вы о чем?

— Вы же видели их, не прикидывайтесь дурачком, — она опять попыталась меня коснуться, но я уклонился от ее руки. — Особенно тот рисунок с яблоком и змеем. Мило, правда?

Я растерялся, не понимая, какой реакции она ждет от меня.

— Эти рисунки никто в нормальном уме не назовет милыми. Они что-то означают для вас?

Лидия пристально уставилась на меня, а потом медленно покачала головой.

— Вы и вправду не увидели там ничего неприличного?.. Господи, девственник дремучий...

Пока я пытался припомнить тот самый рисунок, Лидия обиженно отвернулась к окну и замолчала. Она же никак не могла говорить о том рисунке, который я порвал? Да и не было там ни яблока, ни змея...

Величайшее божественное наследие предков, Ясная купель располагалась на довольно высоком холме. С его вершины ниспадала вода по террасам из белого камня, уходя у подножия в хитроумную водосборную систему и извергаясь в горячих гейзерах. Удивительным образом, но воды Ясной купели никогда не иссякали и всегда были горячими. Они стекали тягучим ровным полотном, словно прозрачная глазурь, и ничто не могло поколебать их гладь. На вершине Ясной купели было ровное тихое озеро, по глади которого можно было идти, не опасаясь замочить ног. А еще здесь всегда было малолюдно. Собственно говоря, кроме постоянного смотрителя здесь никого и не было, да и тот преспокойно дремал в такую рань. Я не стал заходить к нему в сторожку, мы и так уже безбожно опаздывали к профессору. К вершине холма вели несколько вырубленных в камне лестниц, по которым и должны были восходить испытуемые. При обычных обстоятельствах я бы непременно прочел Лидии лекцию по истории этого места, но сейчас я просто подхватил ее под руку, не обращая внимания на обиженное сопение, и повел к святыне. Но у подножия лестницы она вдруг уперлась.

— Я не пойду.

— Что еще за фокусы? Мы и так опаздываем.

— Нет! — она вырвалась от меня и вдруг быстро зашагала обратно.

Я оторопел, но тут же скинул оцепенение и бросился за ней.

— Вы подниметесь со мной к Ясной купели, хотите вы того или нет! — я догнал безумицу и крепко сжал ее локоть.

— Пожалуйста, я не хочу... — вдруг всхлипнула Лидия, и я замер.

В ее глазах плескался откровенный ужас, и у меня упало сердце. Вдруг вспомнились слова профессора, что колдун сам ни за что не взойдет к Ясной купели. Неужели она боится именно поэтому?..

— Госпожа Хризштайн, вам надо пройти туда. Если вы не колдунья, вам ничего не грозит, поверьте мне. Воды Ясной купели просто отразят вашу внутреннюю сущность...

— Они все... сошли с ума... — пробормотала Лидия, и ее взгляд стал странным и пустым, как будто она смотрела сквозь меня. — Глупцы... Спасения ведь нет... И там тоже...

Она вдруг съежилась, словно пытаясь уклониться от чего-то. Ей опять что-то чудилось... Я стиснул зубы и упрямо потащил ее к вершине. Лучше горькая и страшная правда, чем такое мучительное сомнение... Тихий шепот вод Ясной купели звучал оглушительно громко в утренней тишине святого места...

Глава 5. Хризокола

Осознание конца... Страшное и мучительное, но одновременное такое долгожданное... Мир сошел с ума... Теперь уже все... Меня оттолкнули с дороги, людской поток стремился туда, где не было спасения. Его не было нигде. И уже никогда. Или еще? Мне не заслонить собой пустоту. К чему даже пытаться? Почему я не умерла? Почему я не схожу с ума вместе с ними? Я тоже хочу сидеть возле подножия и тихо улыбаться внутренним чудовищам, как эта старуха. Или дико хохотать и выть, как эта мамочка, волокущая за собой по лестнице труп своей дочери... Я хочу быть, как все. Хочу скалиться и ржать, бежать и топтать других, рыдать и кататься по земле, рвать на части слабую плоть, упиваться кровью и болью, упиваться безумием. Или забыть. Я хочу забыть, но не могу. Меня тянет туда, наверх, эта неистовая, сошедшая с ума толпа, бегущая от тьмы безумия и несущая ее проклятие в себе.

Но скоро я забуду, кто я. Скоро буду стеклянными глазами вглядываться вдаль, в веселой беззаботности, или же рыскать в отчаянии под раскаленными лучами... Скорей бы... Какие высокие ступени. Толпа толкает меня, норовит затоптать, но кто-то упрямо поддерживает под локоть. Почему я продолжаю идти вперед, если я не хочу? Мир вокруг темнеет, рассудок крошится под его натиском. Там, вдалеке, уже руины города, но такие обманчиво целые и спокойные. Только гигантская дымящаяся птица на холме, она расколота пополам, как вестник упадка, но никому нет дела до ее детенышей, нелепых человеческих фигурок, изломанных и рухнувших с высот своей гордыни. Как же глупо... Под ногами хлюпает гнилая жижа, от ее холода стынет дыхание. Зачем идти дальше? Ничего и никого не спасти... Я поднимаю взгляд к небу, но и там пустота. Вечная и холодная пустота, в которую я проваливаюсь...

Воздух обжег легкие. Я закашлялась, содрогаясь от холода. Кромешная тьма стояла перед глазами, словно я ослепла, и липкий ужас небытия сковал сердце. Я умерла? Или еще нет?

— Слава Единому, вы очнулись... — горячий шепот на моей щеке. Меня крепко держали чьи-то руки, обнимали и баюкали... И вдруг, как вспышка, вернулась память. Я вспомнила все и застонала от отчаяния. Что же это было? И что будет теперь?

Кысей продолжал обнимать и гладить меня по голове, а я окаменела от страха, что сейчас он оттолкнет меня и назовет колдуньей. Я прижалась к нему, отчаянно ловя его тепло и чувствуя, как исчезают мысли. Пустота разъедала, поднимаясь откуда-то изнутри, из темных, давно забытых уголков сознания, словно вонючая трясина, в которой я однажды захлебнусь.

— Я... колдунья? — не выдержала я пытки и замерла в ожидании приговора.

Кысей так крепко сжал меня в объятиях, что перехватило дыхание.

— Нет. Вы не колдунья. Нет.

Почему же я чувствую его страх? И еще что-то, такое тревожное и странное...

— А вода? Что она отразила?

— Ничего.

— Как? Как ничего? Но она же должна была что-то отразить? — зрение вернулось, я вдруг осознала, что мы едем в экипаже, я полулежу на сиденье. Мерное покачивание, цокот копыт по мостовой, холод в ногах... Когда я успела намочить ноги? Сколько времени прошло? Кысей вдруг отстранился, несмотря на мою хватку, и заглянул в глаза, удерживая мне голову двумя руками.

— Слушайте меня внимательно. Вам нездоровилось после путешествия, поэтому... — по его лицу пробежала едва заметная тень, — поэтому вы весь день никуда не выходили. Вас даже близко не было рядом с Ясной купелью. Вы меня поняли?

— Почему? Что там произошло?

— Ничего. Ничего не произошло, — он опять притянул меня к себе и погладил по голове, но я точно знала, что он врет.

А еще он... Господи, да он же чувствует себя виноватым, словно нашкодивший мальчишка!

— Я же все равно узнаю, — прошептала я, спрятав лицо у него на груди. — Что отразила вода?