Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Нет, — ответила я и улыбнулась. — Правду Яшлик сам придумает, какую захочет. Пусть до завтра придумает всю правду про Чжона Орфуа и про семьи Остронег и Мирчев.
— Про Милагрос тоже? — обиженно сопя, уточнил Яшлик.
— Нет. Заступницу Милагрос мы пока трогать не будем, — я погрозила шептуну пальцем и щелкнула по носу. — Сладкое — на потом! А то аппетит испортишь!
И человечек расплылся в довольной улыбке, демонстрируя источенные зубы.
Я вышла наружу и с наслаждением вдохнула морозный воздух. Вопрос Яшлика разбередил душу. Сейчас мне было невыносимо от мысли, что у атамана даже нет могилы, на которую бы можно было придти. Наверное поэтому его мара никогда не появлялась передо мной в зримом обличье, только чуть насмешливый, прокуренный голос, звучащий у меня в голове, иногда запах. К счастью, запах табачного дыма, а не горящей плоти... После приговора атамана Шушье сожгли, а пепел развеяли над водой. Преступление против веры, кража реликвии святой Милагрос, преступный сговор с еретиками и еще куча пунктов обвинительного приговора. Банда Безумных бардов перестала существовать, ее участников повесили или отправили на каторгу. Всех, кроме меня... Никогда не прощу атамана! Я сплюнула на стылую землю и пошла прочь. Яшлика ждет не просто забава, а целый балаган с песнями и плясками, который я устрою в столице в память об атамане. Ибо долги надо возвращать. Сторицей.
Я проигнорировала встревоженные вопросы Тени, проследовав в спальню и без сил рухнув в постель. Как же мне не хватало Антона, понимающего с полуслова и почти не донимающего глупыми вопросами. Я тяжело вздохнула и перевернулась на живот, уткнувшись носом в подушку. Поцелуй Единого достать будет непросто... Даже задаток в тысячу золотых уже не радовал. Как подобраться к Орфуа, если он княжий повар? Соблазнить? Но для этого надо попасть ко двору и обратить на себя внимание. Слишком дорого. Похитить и пытать, пока не скажет? Хлопотно и опасно, его непременно будут искать. Шантаж? Пока для меня это представлялось лучшим вариантом, однако где узнать нечто настолько постыдное и грязное о нем, чтобы не оставить ему шансов? От табачного дыма защипало в носу, и я чихнула. Насмешка в голосе атамана заставила меня поежиться:
— Сколько ж тебя можно учить, Цветочек? Проще надо быть, проще... И люди сами придут и все отдадут...
Ну конечно же... Зачем искать тайны прошлого повара, если можно придумать свою правду... Да, дешево и сердито... Я вскочила и бросилась к окну, растворив ставни и впустив в комнату свежий воздух, чтобы избавиться от запаха. Мои мысли переключились на инквизитора, и я поморщилась.
— Тень! — позвала я.
Служанка моментально оказалась в спальне, словно стояла под дверью и ждала.
— Госпожа, я заварила вам травы на ночь... — она поставила стакан на прикроватный столик и добавила, — еще господин инквизитор...
— Слушай меня внимательно, Тень, — оборвала я ее. — Если ты еще раз посмеешь что-либо ляпнуть этому святоше или сговориться с ним у меня за спиной, то будешь искать себе новое место, ты меня поняла?
— Госпожа, но вы же...
— Замолчи, — я раздраженно топнула ногой, — а твоя прелестная дочурка встретит свое совершеннолетие без тебя!
Тень побледнела и схватилась за сердце.
— Помоги мне раздеться! — Я повернулась к ней спиной и добавила, — и не смей ныть!
Служанка послушно молчала, но когда я повернулась к ней, собираясь надеть ночную рубашку, она не сдержала удивленного возгласа, но тут же осеклась и опустила глаза.
— Что такое? — нахмурилась я и отодвинула ее в сторону, подойдя к зеркалу. — Что ты увидела...
На груди у меня красовался обширный синяк. Я оторопело дотронулась до него и поморщилась, вспомнив боль за грудиной. Откуда он взялся?..
— Спокойной ночи, госпожа, — Тень поспешила сбежать от меня.
Мне снилось, что я не могу идти, а идти надо. Там плачет моя маленькая дочь. Мне непременно надо найти ее, но тело такое неподъемное и чужое, скованное холодом, а я слишком устала и очень хочу есть... Живот сводит от голода, но есть нечего, все давно съедено, даже крыс не осталось. Я упрямо иду, еле передвигая ногами, отупелое животное, уже не человек и не мать... Кроха перебирает тонкими ручками и заходится надрывным криком, а я стою и смотрю на нее, мечтая лишь о вкусе жареного мяса... Потом беру дочь на руки и сворачиваю ей шею, теперь она уже не мучится, а я... Я разведу огонь в очаге... Теперь все мои мысли занимает похлебка... Она будет сладкой на вкус...
Я подскочила на кровати и села рывком, захлебываясь от подкатившей тошноты. В дверь яростно стучали. В забытые с вечера открытые ставни замело снег, в комнате было пусто и мертвенно холодно.
— Тень, да кто там? Открой уже... — или стук мне только чудится?.. Служанка не отвечала, и меня вдруг охватил страх, что Тень ушла и бросила меня. Теперь я осталась одна... Как мне отличить явь от вымысла больного разума?.. Я споткнулась, не чувствуя ног, доковыляла до двери и вышла в гостиную. Стук не умолкал. Тени нигде не было, а очаг давно погас. Я распахнула дверь...
...и почти обрадовалась взбешенному инквизитору на пороге. Он отодвинул меня в сторону и рявкнул:
— Собирайтесь!
— Куда? — пробормотала я, опять начиная сомневаться в действительности происходящего.
Кысей подхватил меня под руку и втащил в спальню, выругался, увидев открытое окно, захлопнул его, потом стал рыться в шкафу. Я без сил опустилась на кровать, чувствуя, как от голода сводит желудок, и содрогнулась, вспомнив сон.
— Куда укладываетесь? — его голос выдернул меня из странной полудремы. — Одевайтесь, я сказал.
Он ухитрился откопать в шкафу самое уродливое платье, бросил его на кровать и теперь стоял над душой. За окном только занимался рассвет. И почему ему уже с утра пораньше неймется?..
— Мне плохо, — сказала я и натянула на себя одеяло. — Я плохо себя чувствую. Вы сами виноваты, не надо было...
— Плохо?!? Так плохо, что вчера вечером вы умотали в неизвестном направлении? Где вы были?
— Ваша нелепая ревность даже не смешна...
Он выдернул меня из постели и швырнул платье в лицо.
— Хватит придуриваться! Одевайтесь!
— Но мне правда нехорошо... — я осеклась, сообразив, что такое восхитительное чувство вины, делавшее его послушным вчера, сегодня уже испарилось. Откуда он вообще узнал, что я выходила? Убью мерзавку!..
— Если вы через пять минут не будете готовы, клянусь Единым, я вытащу вас в чем есть. Экипаж уже ждет.
— И куда на этот раз? Ваш профессор опять милостиво соизволил найти для меня время? — я неохотно подняла платье. Был большой соблазн стянуть рубашку прямо при инквизиторе, но мне не хотелось, чтобы он увидел шрамы.
— Вчера вечером произошло еще одно самоубийство. Вскрытие назначено на восемь. Хотите удивить местную публику тощим голым задом, воля ваша. У вас пять минут.
Он вышел из спальни, захлопнув за собой дверь. Дурной сон был мгновенно забыт. Я расплылась в довольной улыбке, потирая руки, прямо как Яшлик. День начинался интересно.
— Господин инквизитор, куда вы дели мою служанку? Впрочем, неважно, — я выглянула из-за двери и поманила его пальцем. — Вам придется мне помочь.
Он тяжело взглянул на меня и нахмурился. Выглядел он неважно, взъерошенный и усталый, словно не спал всю ночь. Кысей злился и был настолько встревожен, что даже глазом не повел на мои едва прикрытые платьем прелести. Даже не смутился. Интересно, кто стал очередной жертвой безумной пляски? Я улыбнулась ему и добавила:
— Корсет. Мне самой не затянуть. Помогите, сделайте одолжение. И не надо хмуриться. Такой чудесный день за окном...
Его передернуло от отвращения.
— Еще одна юная жизнь страшно оборвалась, а вам и дела нет...
— Корсет. И побыстрее, я не хочу пропустить ни единой подробности вскрытия того, что осталось после этой юной жизни...
Инквизитор неохотно подошел ко мне и взялся за шнуровку, но потом замер.
— А куда вы дели Тень? Она разве не предупредила, что я искал вас вчера вечером?
— Хм... Я думала, что это к вам она помчалась докладывать обо всем. Потуже, господин инквизитор.
— Где вы были вечером?
— Выходила подышать свежим воздухом... Нездоровилось мне...
Он дернул за шнуровку так сильно, что у меня потемнело в глазах.
— Если я узнаю, что вы встречаетесь с Серым Ангелом, — опять завел он свою песню, воюя с корсетом, — что будучи на службе у Святого Престола, поддерживаете связь с еретиком и отступником, если только...
— То что? Что вы сделаете? Кстати... — я поморщилась и провела рукой по груди. — А почему у меня синяк на груди?
В зеркальном отражении мне было видно, как инквизитор дрогнул и смутился.
— Я жду ответа. Что вы делали, пока я была без чувств?
— Искусственное дыхание.
— Как мило. Если хотели поцеловать, то совершенно необязательно было имитировать...
— У вас была остановка дыхания. Вы не дышали почти три минуты, — он опустил руки и отвернулся. — Я испугался, что вы... уже не очнетесь. А вам настолько наплевать на себя, что вы понеслись к нему на свидание тем же вечером...
Я удивленно смотрела на Кысея, потом подошла и взяла его под руку.
— У меня действительно были важные дела. Не злитесь. Пойдемте, господин инквизитор.
Он резко освободил руку и пошел вперед, даже не взглянув на меня. Я пожала плечами и бросила прощальный взгляд на себя в зеркало. Серебро соболиного меха мне показалось слишком скромным, и я скинула накидку, поменяв ее на лисий мех плаща. Да и пышный столбунец из огненно-рыжего меха показался мне более удачным, чтобы скрыть излишнюю бледность лица...
Не успела я сесть в экипаж, как инквизитор сам придвинулся ближе и угрожающе навис надо мной.
— Молчите! — упреждающе сказал он, едва я попыталась съязвить. — Молчите и слушайте внимательно. Мне стоило больших усилий добиться для вас разрешения присутствовать на вскрытии. Дело очень серьезное, и я не потерплю ваших идиотских выходок. Посмейте там открыть рот, и я...
— И что? — не удержалась я.
— И я больше никогда не буду иметь с вами дело. Буду считать, что вы нарушили слово. Я уже сто раз успел пожалеть...
— Господин инквизитор, не надо так нервничать...
— Господи, да вы хоть иногда можете вести себя нормально? — взвился Кысей. — Прекратите меня перебивать. На вскрытии будет кардинал Яжинский, который вас терпеть не может. Я уже молчу про верховного каноника и главного магистра, первых сановников князя.
Я удивленно разглядывала инквизитора. Он вел себя непривычно дергано, злился и нервничал. Хмурое лицо было темнее обычного, а под глазами залегли тени.
— Кого же убили, что из вскрытия решили устроить балаган с такими важными зрителями?
— Сына гаяшимского посла. Будет еще представитель посольства. Поэтому вы будете вести себя ниже травы, тише воды. Если у вас...
— И кто у нас нынче посол великого ханства гаяшимского? — пробормотала я ошеломленно.
— Не перебивать! Если у вас опять случится видение, то сделайте одолжение, подайте знак, чтобы я смог вас увести.
— Это не от меня зависит, — сказала я. — Так как зовут посла?
Кысей нахмурился, полез за пазуху и заглянул в бумаги:
— Посла зовут благородный гаш-и-ман Сы Чин, а его сына звали Гук Чин. Тьфу, язык сломаешь.
Я похолодела. Неужели Сыч в городе? Но как и почему? Хотя прошло шесть лет, но хитрый ублюдок вряд ли забыл наложницу, из-за которой лишился всего, в том числе и расположения хана. И пусть тогда я выглядела иначе, но он может узнать меня. Интересно, как он смог вернуть благосклонность молодого хана, ведь тот его терпеть не мог?..
— Посол тоже будет на вскрытии?
— Вы считаете, это смешно? Приглашать несчастного, убитого горем отца на вскрытие его единственного сына?
Я успокоилась.
— Тем более, умершего так страшно, — Кысей подавленно замолчал и отвернулся от меня, уставившись в окно. Его руки, лежащие на коленях, были сжаты в кулаки.
— Господин инквизитор, — теперь я придвинулась ближе и взяла его под руку, — почему вы так всполошились? И хватит уже дуться.
— Отсядьте от меня и ведите себя прилично. Хотя бы раз, для разнообразия.
— Я поймаю вам этого колдуна, обещаю. Но и вы уясните, что для вас же будет лучше ничего от меня не скрывать. Выкладывайте все и не толкайтесь. Ведь нет ничего дурного в том, что я склоню голову вам на плечо? Плохо выспалась, знаете ли.
— А не надо было шляться, где попало! — он все-таки попытался спихнуть меня, и я процедила сквозь зубы:
— А не надо было разводить секретность на пустом месте и вынуждать меня узнавать личности жертв иным способом. Или вы думали, что я не узнаю про адмирала Мирчева и других?
— Что? — он вздрогнул, и я прижалась еще ближе. — Откуда?.. Я же вымарал все, что указывало на...
— Я же сказала, что у меня были важные дела. Давайте уже выкладывайте.
Инквизитор тяжело вздохнул и застыл. Его тихий голос действовал на меня успокаивающе, глаза сами собой закрывались.
— Вчера вечером в игорном доме Гук Чин проигрался в пух и прах, затем затеял ссору с другим игроком, обвинил его в жульничестве. В пылу спора начал раскидывать карты и кричать, что живьем сдерет кожу с проклятого шулера. По свидетелям очевидцев, стало твориться неладное. Карты были как живые, вихрились вокруг юноши, он стал с ними драться, а потом... На глазах у испуганных посетителей он стал острым краем карты... — Кысей тяжело сглотнул, — срезать с себя кожу. Начал с руки, а закончил лицом и туловищем. Его попытались остановить, но он шипел и плевался, а карты продолжали танцевать вокруг него, никого к нему не подпуская... Гук Чин истек кровью и умер незадолго до прибытия стражников.
Мои губы тронула довольная улыбка. Сыночек Сыча был еще тем засранцем, но особенное умиление вызвало то, как он умер.
— Как мило, — не сдержалась я. — А шулера задержали?
— Не вижу ничего милого, — Кысей раздраженно дернул плечом, и я заворчала. — Нет, он скрылся почти сразу же, как начался этот кровавый ужас.
— Кому принадлежит игорный дом?
— Господину Дрозду.
— Хм... Тому самому, чья женушка так страстно убл...
— Да, — поторопился оборвать меня инквизитор. — Тому самому.
— Интересное совпадение. Надо будет непременно туда наведаться. Господин инквизитор, вы же умеете играть в карты?
— Нет, — он опять дернул плечом. — И куда вам надо будет наведаться, буду решать я.
— Ну конечно, — послушно ответила я и погладила его по щеке. — Конечно, вы решите. Решите так, как я скажу...
— Хватит уже! — Кысей развернулся и встряхнул меня за плечи. — Вы не понимаете, насколько все серьезно? Это не просто очередное дело, где вы можете выкручивать мне руки! Дознанием занимается не только Святая Инквизиция, но и тайный сыск князя, потому что... Демон!
— Потому что?.. Что? Чего вы так боитесь?
— Войны и смуты, госпожа Хризштайн, — глухо ответил он и отвернулся. — Потому что нет ничего страшнее этого.
— Войны? Да полноте вам. Из-за сына посла восточный хан не станет развязывать войну с кераимским княжеством. Старый хан был еще тем самодуром, он мог бы, но молодой Чжи Мин не станет, уверяю вас...
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |