Змеиное варенье

Увидев меня на пороге, Тень всплеснула руками и обрадованно затянула нежданного гостя внутрь, не дав даже слова вставить.

— Мне необходимо увидеть вашу госпожу, она...

— Господин инквизитор, тише, прошу вас, — зашептала мне на ухо Тень, принимая мое пальто, — пока она нас не услышала. Я вас прошу, образумьте ее, только меня не выдавайте.

— Что она опять натворила? — спросил я обреченно.

— Замуж собралась.

— Что? — опешил я. — С какого перепугу? За кого?

— За господина Лешуа. Ну вы сами подумайте, он ей в отцы годится... Она уже тут, как хозяйка, распоряжается.

— Где она?

— Да на кухне. Все время торчит, со вчерашнего вечера. Учится готовить. Мать честная, сколько продуктов извела, и ведь бесится, ровно собака, когда у нее не получается. Меня от ее стряпни чуть не вырвало, это просто кошмар какой-то. Готовить надо с любовью и миром в душе, а она... Эх! Господина Лешуа жалко, как он с ней, бедный, мучается...

— Почему мучается?

— Он же пообещал научить ее готовке, чтоб в состязании выиграть. В память о сыне.

— Интересно, — пробормотал я. — Где у вас тут кухня?

Кухня в старом доме была просто огромной. Я застыл на ее пороге, пораженный не столько размерами, сколько творившимся здесь хаосом. В очаге что-то булькало, сковородки-кастрюли шкворчали и плевались паром, на столах царил полный беспорядок, все лежало вперемешку, пол был усеян осколками пополам с очистками. И во главе этого безобразия металась Лидия. В окровавленном фартуке. По локоть в муке. С застывшим яичным желтком на носу. С запутавшейся веточкой петрушки в волосах. И со сковородкой в руках. Мне поплохело, когда она наступила ногой на валяющуюся на полу луковую шкурку и чуть не поскользнулась.

— Осторожней! — я вовремя успел подскочить к ней и поддержать под локоть, но тут же пожалел.

Лидия уставилась на меня с очень странным выражением, потом толкнула на стул и спросила, нависнув надо мной с чадящей сковородкой в руках:

— Вы ведь не обедали, правда? Тогда сейчас будете пробовать.

— Что пробовать?

Лидия отставила сковородку, недрогнувшей рукой смахнула всю грязную посуду со стола прямо на пол и заметалась, расставляя новую. Осколки под ее каблуками противно скрипели.

— Я весь день корячилась, а этот мерзавец даже пробовать отказался и смылся. Но ничего, ничего... — бормотала она себе под нос, выставляя передо мной чистые тарелки и столовые приборы. — Я им всем докажу... Тоже мне, большая наука!

— Где Лешуа? — попробовал я вклиниться в ее внутренний монолог.

— А, уехал за приправами! Бросил и сбежал, — неожиданно жалобно ответила Лидия, наливая в глубокую тарелку какую-то бурду буро-желтого цвета и украшая ее усохшим листиком зелени и щедрой россыпью тыквенных семечек, а потом подвигая ко мне. — Ешьте.

— Спасибо, но я не голоден, — отодвинул я тарелку. — Я получил ответ от княжны Юлии, если вам интересно.

— Ешьте, — процедила Лидия сквозь зубы и воткнула ложку в загадочную массу на тарелке.

— Что это? — вздохнул я. — И к чему эта ваша блажь с состязанием? Вы и так попадете ко двору, вас представит сама княжна...

— Заткнитесь и жрите! — рявкнула Лидия.

— Хотя подобная грубость в поведении едва ли будет способствовать...

Лидия зачерпнула ложкой свою бурду и угрожающе нависла с ней надо мной.

— Что это? — я неохотно забрал у нее ложку и принюхался. Пахло странно.

— Тыквенный суп. На первое в сытном зимнем обеде. Ешьте!

Я аккуратно подцепил семечку с ложки и отправил в рот.

— Все ешьте!

Я проглотил содержимое ложки и поперхнулся от обжигающего вкуса. Нёбо и язык казались объятыми пламенем.

— Демон, дайте что-нибудь запить! Что за приправы вы сюда всыпали?

Лидия нахмурилась и неохотно налила мне воды из кувшина.

— Имбирь, корица, мускатный орех и немного красного перца.

— Немного? Это невозможно есть. Хватит уже. Вам все равно нельзя участвовать в состязании, вы можете попасть на глаза послу. Заканчивайте заниматься глупостями и отправляйтесь в монастырь...

— Я сама решу, что мне делать.

Она обиженно повернулась ко мне спиной и опять загремела посудой. Я тяжело вздохнул.

— Как вам вообще могло придти в голову заявиться сюда? Что вы задумали? Кстати, откуда вы знаете гаяшимский? И что вы сказали послу?

— Слишком много вопросов, господин инквизитор. А за едой положено молчать, — и Лидия развернулась ко мне с новой тарелкой. Желудок мучительно сжался при виде ее содержимого. Тонкие темные кусочки непонятного происхождения были залиты светлой жидкостью, почти плавая в ней, и украшены странными прозрачными лепестками.

— Что это?

— Бэмшин, на второе. Национальная гаяшимская кухня. Пробуйте.

— И что это значит по-нашему?

— Скажу, как попробуете.

— Послушайте, почему бы вам...

— И скажу, откуда знаю гаяшимский. Не задерживайте процесс, вас еще ждут салат и десерт.

Господи, ну на кой ляд я ляпнул ей, что она не умеет готовить, и подначивал на кулинарные подвиги? Я принял из ее рук вилку с загадочным кусочком и решительно отправил его в рот. Горечь соуса не позволила сразу распознать, что я пытаюсь разжевать... мясо, жесткое, как подошва, еще и подгоревшее. Я возмущенно выплюнул его.

— Сейчас пост! Какого демона вы подсунули мне мясо! Тьфу!

— Я проверила, мясо ползучих гадов не считается скоромной пищей...

— Что?!? — я едва сдержал рвотный позыв. — Отравить меня решили?

— Не мелите чушь. Яд змеи содержится в клыках, а не в мясе. Нежное мясо гремучей змеи, поджаренное на углях, с пряным шафрановым соусом и засахаренными лепестками хризантемы. Я полночи с ним провозилась. Вы плохо распробовали, вам должно понравиться...

— Нежное?!? Идите к демону! Сами ешьте эту сожженную подошву!

Я отодвинул от себя тарелку и встал, и Лидия растерянно спросила:

— Вам совсем не понравилось "Змеиное варенье"? Оно подгорело? Оно должно быть горько-сладким и нежным, тающим во рту и... — она села напротив меня за стол, склонив голову на руки и запустив пальцы в волосы. — Почему не получилось, почему?

На ее тонких покрасневших пальцах были заметны порезы и ожоги, а к запястью прилипла яичная скорлупа. Мне вдруг стало неловко за собственную грубость. Я сел рядом с Лидией и взял ее за запястье, смахивая с него скорлупу.

— Простите меня, оно вкусное, я уверен, просто... просто я не могу заставить себя съесть змею, не обижайтесь...

Она подняла на меня несчастные глаза, и у меня дрогнуло сердце от плескавшейся в них обиды.

— Тень тоже отказалась его есть... Я же все сделала по рецепту, почему никому не нравится?

— Какому рецепту? — мягко спросил я, выпутывая из ее волос петрушку и пытаясь оттереть с носа яичный желток, который успел застыть и не стирался. — Откуда вы знаете гаяшимскую кухню и язык?

Лидия чуть отодвинулась от меня.

— Старшая жена хана Матушка Гён готовила это блюдо для своего супруга. Ему нравилось, между прочим! Очень полезно для поддержания мужской силы...

— Вот зачем вы опять врете? В сказки о гареме могла поверить разве что Пиона... У вас нет невольничьего клейма, я же помню...

— Помнит он... — Лидия отмахнулась от меня и встала. — Мой покойный батюшка вел дела с гаяшимцами, вот пришлось язык и выучить.

— Без учителя? Верится с трудом...

— Вы забыли, что у меня абсолютная память? — она опять завозилась возле печи, гремя крышками и кастрюльками.

— Кстати, а откуда родом ваш батюшка? — как бы мимоходом поинтересовался я, наблюдая за ее реакцией.

— Какое вам дело?

— Интересно, где такие берутся...

— Ешьте, — проигнорировала Лидия вопрос, плюхая передо мной новое блюдо. Неприглядные куски кошмарного багрового окраса плавали в масле и были пересыпаны листиками петрушки и кунжутом.

— Что это? — обреченно вздохнул я, подбирая вилку. — Надеюсь, не мясо какой-нибудь экзотической твари. И ответьте на мой вопрос.

— Господин Гаврош Хризштайн родом с запада, городок на побережье Окорчемского пролива.

Я мужественно давился полусырой свеклой, жирной от масла и пересоленной. Лидия не сводила с меня хмурого взгляда. И я опять не поверил ее словам. Светлые волосы, чересчур белая кожа и серые глаза безошибочно выдавали в ней примесь северной крови, разве что северяне обычно были более крупными.

— Отчего же вы так всполошились, услышав про северного вояга?

Ее глаза враз потемнели, но на лице не дрогнул ни один мускул.

— Вам понравилось, господин инквизитор?

— Ну... немного пересолено, а так ничего... — уклончиво ответил я и попытался пошутить, — должно быть, вы влюбились, раз столько соли...

— Конечно, — без тени улыбки ответила Лидия. — Как можно не влюбиться в такого мужественного, благородного, красивого и бесстрашного... как вояг Густав.

Я поперхнулся чересчур соленым куском свеклы и закашлялся. Лидия рассеяно похлопала меня по спине, помогая освободиться от застрявшего в горле куска.

— Стыдно о нем не знать, господин инквизитор. Это ведь тот самый вояг, который избавил северные земли от страшной колдуньи Ланстикун. Тот самый вояг, который огнем и мечом выжег крохотное вояжество, где эта паскуда творила свои страшные заклятья. Тот самый вояг, который уничтожил весь проклятый род этой дряни. Тот самый...

— Проклятый? — зацепился я за это слово. — Неужели тот самый род из легенды о Шестом?

— Вас еще ждет десерт, — она как будто очнулась от забытья и опять завозилась возле печи. Я тщательно обдумывал, какой вопрос задать следующим. При условии дегустации ее кулинарных шедевров от Лидии можно было наверняка получить ответ, пусть даже и лживый, однако дающий полезную пищу для размышлений.

— Куда вы дели невольника из посольства? — решился я, с сожалением отвергая все прочие вопросы, коих было немеряно, и разглядывая яблочные дольки, густо залитые медом. — И что это?

— Печеные яблоки в меду, кул-сагва.

— Откуда вы узнали? — уставился я на Лидию с подозрением. — Вы знали, что Гук Чин заказывал их на обед перед смертью? Знали... Откуда, отвечайте! Опять шлялись в игорный дом?

— Скажем так, игорный дом шлялся ко мне, — моя мучительница неопределенно махнула рукой и подвинула ко мне тарелку. — Ешьте. И позаботьтесь об открытии "Золотой лисицы", пока колдун не нашел себе другие охотничьи угодья.

— Ответьте на вопрос, — процедил я. — Куда вы дели невольника из посольства?

— Украла из борделя и спрятала в подвале, приковав цепями.

— Я серьезно вас спрашиваю! — разозлился я. — Отвечайте, или сами ешьте свою стряпню.

Лидия закусила губу со странным выражением лица, потом скривилась в ухмылке.

— Забавно... А я ведь вам почти ни в чем не солгала... Прав был магистр Солмир, когда говорил, что человек так странно устроен, что верит лишь в то, что соответствует его ожиданиям и скудному уму...

— Ну конечно, давайте, приплетите сюда еще магистра Солмира! — я раздраженно насадил дольку на вилку и отправил в рот. Лидия уставилась на меня с такой отчаянной надеждой, что мне пришлось проглотить полусырое кислющее яблоко и вымучено улыбнуться.

— Ну как? Вам понравилось? Вкусно? Почему вы молчите?

— Неплохо, — по крайне мере, оно было съедобно, поэтому под ее пристальным взглядом я потянулся еще за одним кусочком, предварительно как следует обмакнув его в меду. Корица противно горчила на языке. — Но вы не ответили на вопрос.

— Невольник спрятан в надежном месте, и пусть вас этот вопрос больше не волнует, — отрезала Лидия, почему-то продолжая хмуриться. — Из вас никудышный лжец, господин инквизитор.

Она резко встала и отвернулась от меня.

— Я все равно научусь готовить, — упрямо пробурчала она и шваркнула со злости сковородку прямо в таз с водой, скрываясь в облаке поднявшегося пара.

Однажды профессор Адриани сказал, что внутренний мир любой женщины можно увидеть, заглянув на ее кухню. Я огляделся по сторонам и ужаснулся точности этого сравнения.

— Госпожа Хризштайн, хотите узнать, почему у вас не получается?

Лидия обернулась и одарила меня уничижительным взглядом.

— А вы у нас теперь тонкий ценитель хорошей кухни и опытный кулинар?

— Нет, я не разбираюсь в стряпне, — я подошел к ней и отобрал на всякий случай из ее рук нож. — Но я успел неплохо изучить вас.

— Да неужели?

— Вас слишком много. Во всем. Вы не знаете меры. Ни в чем. Суп переперчен, мясо пережарено и пересушено, соус перегорчен, а свекла пересолена... Вы не умеете довольствоваться малым, вам подавай все и сразу...

— В яблочко, господин инквизитор! Я не привыкла себе в чем-то отказывать. Или в ком-то, — Лидия подалась ближе и схватила меня за воротник, притянув к себе с явным намерением поцеловать. — И я своего добьюсь! Вы тоже от меня никуда не денетесь...

— У вас яичный желток на носу, — ухмыльнулся я. — Это так... мило.

Она отпрянула и попыталась оттереть лицо, и я добавил:

— Завтра мы приглашены на обед у княжны Юлии. Потрудитесь привести себя в порядок и вспомнить хорошие манеры, а то она примет вас за... кухарку, — я смочил слюной палец и вытер ей нос, перехватив руку, занесенную для пощечины. Правда, после этой выходки от разъяренной бестии пришлось постыдно бежать.

А посреди ночи меня разбудил посланный за мной послушник и сообщил, что Нишку Чорек пытался убить Серый Ангел. Я помчался во дворец, проклиная собственную глупость и самоуверенность. Если с ней что-нибудь случится, никогда себе не прощу... Теперь моя идея отправить Нишку в дворцовое хранилище, чтобы устроить засаду на Серого Ангела, уже не казалась мне гениальной. Глупец, ну почему я решил, что Лидия передумает и не станет обращаться к этому мерзавцу, чтобы достать улики? Ведь если она вбила себе что-нибудь в голову, то непременно добьется. Надеюсь, злодея хотя бы поймали.

Глава 9. Хризокола

Ныло плечо, и болело недавно вправленное запястье. Нишка меня здорово приложила и ухитрилась так разозлить, что я едва ее не прибила. Единственное, что меня остановило, было то, что мертвой она становилась опасней, чем живой. Как она вообще там оказалась? Никак гадский инквизитор удружил. Убью, падлу патлатую. Но действовать надо было быстро, пока никто не успел опомниться. Я поморщилась, потом нацепила на лицо маску участия и поспешила на второй этаж церковного госпиталя.

Палату Нишки я нашла легко, возле нее стояла пара стражников и почему-то профессор Адриани. Бледный инквизитор как раз вышел из дверей. Он кивнул профессору, который сразу же поспешил в палату. Кысей невидящим взглядом уставился в окно, поэтому я постаралась подойти к нему неслышно.

— Доброе утро, господин Тиффано, — вкрадчиво сказала я, пытаясь не расплыться в глупой улыбке, созерцая хмурый профиль. — До меня дошли слухи, что бедная госпожа Чорек...

Но договорить не успела, инквизитор мгновенно пошел красными пятнами от злости, схватил меня за шиворот и втащил в больничный закуток, подальше от посторонних глаз и ушей. Его локоть больно уперся мне в горло, я оказалась прижатой к стене без возможности вздохнуть.