Змеиное варенье

— У любого человека найдутся недоброжелатели. Сколько в этих слухах правды?

— А вот сыночек у него был тонкой романтической натурой... — Лидия проигнорировала мой вопрос. — Драган учился в Академии, но тайком от отца бегал брать уроки живописи. Его рисунки были хороши, мне удалось заполучить один. Кстати! Мне нужна вилка.

— Что?

— Серебряная, — уточнила Лидия, как будто бы это что-то объясняло. — Да господи, ну что ж вы такой тупень! Серебряная вилка с головы убитого. Как угодно, но вы должны ее достать.

— И не подумаю. Все улики в дворцовом хранилище под строгим учетом...

— Тогда придется просить Серого Ангела...

— Не смейте! Зачем она вам, что за очередная блажь?

— Надо, — уклончиво ответила Лидия. — Если к завтрашнему дню не достанете, мне придется обратиться к Серому Ангелу. Но вернемся к рисункам... Они милые... Хотите взглянуть на тот, что мне достался?

Я тяжело вздохнул, но послушно взял протянутый лист бумаги.

— Когда вы называете что-либо милым, мне уже нехорошо. И что здесь? — я развернул рисунок и смущенно отвел глаза. Нет, здесь не было слитых в похотливой страсти безумцев, просто изображенная на рисунке девушка была несколько неодета. Талант художника мастерски запечатлел нескромный момент, словно девушка была застигнута врасплох порывом ветра, приподнявшим ей юбку, под которой ничего не было...

— Поверьте, он и вправду милый. Другие несколько... ммм... более откровенны. Но вы опять ничего не заметили на нем, да? Ну и ладно, невинный вы мой...

Лидия вдруг положила руку мне на колено, и я не удержался и позволил себе помечтать... о деревянной линейке, которой учителя в приюте охаживали непослушных мальчишек. Шлепнув нахалюгу по пальцам, я сказал:

— Скажите, вы издеваетесь? Вам нравится издеваться надо мной?

— Нравится, — кивнула Лидия и опять повесилась мне на шею, заглядывая в лицо. — Ну согласитесь, много ли у меня в жизни радостей, чтобы лишать себя такой малости? Когда вы злитесь, у вас румянец проступает на щеках, и глаза темнеют до дрожи, а еще, когда вы хмуритесь, то...

— Хватит уже! Вы на службе! У Святого Престола! И если не будете слушаться, я вас выставлю.

— Ошибаетесь, — отчеканила Лидия, ее лицо сделалось лукавым и злым одновременно. — Как фамилиар, я обещала вам подчиняться, это верно. Вы мне поручили добыть список, вы его получили. А чем я занимаюсь в свободное от обязанностей фамилиара время, исключительно мое личное дело. Так что я сейчас не на службе... — ее голос стал хриплым и опасно ласковым, — поэтому делать буду то, что хочу. И с кем хочу. Говорите, заведение закрыто? Тем лучше, нам никто не помешает...

— У вас нос красный, — ляпнул я первое, что пришло на ум, лишь бы избавиться от ее угрожающей близости. Лидия отпрянула, прикрыв рот и нос ладонью, и я поторопился продолжить, решившись на второй вариант.

— И вы будете меня слушаться, если хотите быть представленной во дворце.

— Что? Можно подумать, что вы... — она неуверенно всмотрелась в меня, потом покачала головой. — А вы можете? Откуда? Или на вас действительно вдруг свалилось наследство и титул от богатых родственничков, как мечтала Софи? Но нет, вы же голь перекатная и...

— Я дружу с Эмилем, если вы забыли. И не только с ним.

— А с кем еще? — быстро спросила Лидия, и с нее моментально слетела внешняя шелуха развязности, глаза жадно заблестели. — Кто он?

Мне подумалось, что безумицей сейчас двигает не только охотничий азарт в погоне за колдуном, но и еще что-то. Слишком уж она рвется попасть во дворец... Знать бы, ради чего она старается... Или ради кого...

— Не он, а она. Мы приехали, госпожа Хризштайн. Ведите себя прилично, если хотите, чтобы вас представила ко двору сама княжна Ярижич.

Прежде чем покинуть экипаж, я позволил себе немного полюбоваться на приоткрытые от изумления пухлые губы и насладиться наступившей тишиной.

Игорный дом "Золотая лисица" был закрыт мною еще вчера. Нас встретил его хозяин, господин Гарсиа Дрозд, необъятный в боках и с маленькой головой на квадратном туловище. Чудовищная тучность, однако, не мешала ему живо и бодро сновать вокруг нас, причитая и умоляя спасти его скромное заведение от разорения.

Это так называемое скромное заведение располагалось в Гостевом квартале, в двухэтажном роскошном особняке, с удобными подъездами для экипажей богатых особ, вышколенными слугами и дорогой обстановкой. Но сейчас здесь было пусто и тихо, кроме небольшой кучки любопытствующих перед входом, а может и просто страждущих продолжения игры. Господин Дрозд семенил рядом и просительно заглядывал мне в глаза, трогал за рукав и трагически заламывал руки, напрочь игнорируя мою спутницу. Но Лидию это, похоже, совсем не смущало. Она величественным жестом сбросила плащ на меху, который подхватил вышколенный слуга, и двинулась вперед, не обращая внимания на мой возмущенный возглас.

— Немедленно прикройтесь! — я догнал ее и остановил. — Если бы я видел, во что вы вырядились...

На Лидии было легкое черное с золотым платье, настолько открытое в груди, что из-под кружевной оборки была видна тонкая полоска нежной темной кожи возле... Я отвел глаза и процедил:

— Или вы немедленно приведете себя в божеский вид, или можете забыть о дворце князя.

— Увы, господин инквизитор, я не могу, — без тени улыбки сообщила мне Лидия. — Забыла накидку дома, когда спешила к вам. Но вы можете просто отвести глаза, если мой небожеский вид вас так сильно смущает.

— Остальным мне тоже глаза отводить прикажете? Накиньте на себя что-то!

— Что вам за дело до остальных?

Я скрипнул зубами и заставил себя посмотреть в наглые серые глаза, стараясь не замечать знакомую родинку, предательски выглядывающую из откровенного декольте. Лидия ответила мне уверенным взглядом и торжествующе улыбнулась, празднуя победу. Только рано радовалась.

— Тогда придется использовать подручные средства, — сказал я, отводя упавший локон с ее щеки и отвлекая внимание, чтобы потом быстрым движением вытащить шпильку из ее волос и распустить их.

— Что вы делаете? — возмутилась Лидия, но было уже поздно. Уложенные в высокую прическу волосы легли ей на плечи золотой шалью, и я поправил их, чтобы прикрыть срам. А когда она попыталась собрать волосы, я перехватил ее в запястье и пригрозил:

— Не сметь! Держать так и... и не наклоняться! И не дышать! И вообще!

Лидия задержалась возле одного из столов, провела рукой по зеленому сукну и тяжело вздохнула. Господин Дрозд гордо заметил:

— Лучшее сукно. Еще из Мирстены заказывал. Сейчас такого днем с огнем не найдешь. Госпожа Хризштайн, вы любите играть? У нас собирается лучший цвет столичного общества. Ах, какие ставки, целые состояния, бывает, проигрывают и тут же отыгрывают обратно! А какие страсти кипят! Вы приходите, не пожалеете...

На лице Лидии что-то дрогнуло, и я вдруг с ужасом понял, что она сейчас сделалась до жути похожа на курильщика опиума, вожделеющего свою отраву. А еще вспомнились слова Антона про то, что его сестра — конченный игрок, готовый ради игры поставить на кон даже собственную жизнь.

— Госпожа Хризштайн не играет, — оборвал я вкрадчивые увещевания владельца заведения.

— Почему же? — хрипло пробормотала Лидия и подвинула себе стул. — Я бы сыграла. Жаль, что Гук Чин не может составить мне компанию... Может, тогда вы, господин инквизитор? Сыграем на вашу честь, а?

Брови господина Дрозда удивленно поползли вверх, но сориентировался он мгновенно.

— Я принесу вам карты, госпожа...

— Не надо! — бесполезно, меня сегодня никто не слышал и слышать не хотел. Я подошел к Лидии и рывком поставил ее на ноги. — Я не позволю вам играть. Зачем вы сюда приехали? Чтобы удовлетворить свою низменную страсть и вновь начать играть? Антон упоминал, что вы зависимы... Демон, а я дурак забыл!

— Вы действительно дурак, — медленно выговорила Лидия и приложила палец к губам. — Тсс... не мешайте мне...

Глава 7. Хризокола

— А ставкой будет его жизнь, гаш-и-уна, — ухмыльнулся Гук Чин, держа карту с острым, как бритва, краем у горла ничего не подозревающего инквизитора.

Я криво улыбнулась маре и кивнула. Может ли мое видение причинить вред Кысею? Впрочем, какая разница, я не собираюсь проверять. Кроме того, сегодня мара была особенно разговорчивой, если не обращать внимания на раздражающее чавканье. Гук Чин опять жрал яблоко. Я отодвинула Кысея в сторону и вернулась за стол. Надо пользоваться моментом. На кончиках пальцев возникло знакомое тревожное покалывание в предвкушении гладкой или не очень поверхности карт и опасной игры. Я взяла принесенную хозяином колоду карт и стала неспешно их тасовать, лаская и поглаживая.

— Раздавай уже, — Гук Чин выплюнул огрызок на пол и жадно уставился на меня щелочками глаз.

— Не дерзи, — оборвала я молокососа. — Успеешь.

— Что? — переспросил инквизитор и попытался отобрать у меня карты. — Я же сказал, что никакой игры не будет...

— Сядьте и уймитесь, господин инквизитор, — огрызнулась я и выдернула несколько помятые карты. — Так что здесь произошло вчера? Рассказывайте.

Разумеется, я обращалась к маре, но хозяин принял вопрос на свой счет и охотно начал жаловаться.

— Господин Гук Чин к нам частенько захаживал, щедрым он был, даже когда проигрывал. Дорогой клиент, пусть земля ему будет пухом...

— ... Жирный бурдюк, чтоб ты лопнул! — Гук Чин скривился и накрыл рукой карты. — Жаль, не успел ему кровь пустить...

— Зато с тебя кто-то успел... кожу спустить... — пробормотала я себе под нос, разглядывая свои карты. Расклад был так себе. — С кем вчера играл?

— А почему вы карты на троих раздали? Я же не играю. А покойный играл вчера с господином Тихим, тот местный завсегдатай. Нет, вы не думайте, он не шулер, просто ему везет обычно...

Слова хозяина меня умилили, потому что подушечки моих пальцев даже спустя год не утратили повышенной чувствительности к едва заметным наколкам на рубашке карт для искусных шулеров. Честная игра, говорите? Ну-ну... Инквизитор дотронулся до моей руки и спросил:

— С вами все хорошо? Или у вас опять...

— Скажи ему, — расхохотался Гук Чин, жадно комкая карты в кулаке. Он на них даже не взглянул. — Расскажи ему, как ты меня изуродовала! Это из-за тебя я стал таким! Это ты меня убила! А я теперь убью его!

Я сбросила руку инквизитора со своей и досадливо повела плечом:

— Не мешайте мне играть. Я повышаю, — и подвинула две карты на смену. — Твоя ставка, мальчик.

— Не смей меня так называть, пусчен! — разозлился юнец. — Ты проиграла!

Он швырнул карты на стол — у него была полная масть. Я медленно положила свои — тройка и пара.

— Я так и знал! Он мой!

— Не торопись, мы еще не видели его карт, — я быстрым движением сгребла карты, лежащие перед носом у ошеломленного инквизитора, и перевернула их. Полный дом. Впрочем, было бы странно, если бы было иначе. Я же раздавала...

— Пусчен! Пус-пус-пус!

Карты взвились в воздух, и я вскочила на ноги.

— Ты проиграл! — крикнула я, но бесполезно. Лицо Гук Чина исказилось от злобы, он взмахнул рукой, и карты со свистом полетели в меня.

Окрик инквизитора у меня над ухом, и я оказалась на полу, придавленная весом его тела. Только вспыхнула болью рассеченная картой щека. На шум примчались слуги и охранник, их хозяин скулил от ужаса, забившись под стол. Мара исчезла, а карты были раскиданы возле нас на полу. И теперь я гадала, насколько они реальны. Инквизитор неловко отстранился, помогая мне встать. Он был бледен и испуган, но на нем не осталось ни царапины.

— Вы в порядке? Господи, у вас кровь на лице... — он вытащил платок и вытер мне щеку. — Надо обработать, подождите, я сейчас...

Он прикрикнул на хозяина, приказал что-то слугам, отправил восвояси охранника, говорил еще что-то, но я не слышала. Мое внимание было приковано к огрызку яблока, который валялся под столом. Тот самый... Я двинулась к нему в нерешительности, пытаясь различить грань между явью и вымыслом... Спелое и сочное яблоко еще даже не успело потемнеть, но когда я подняла его, оно рассыпалось гнилой трухой у меня на ладони...

— Да что с вами такое? — тормошил меня инквизитор уже в экипаже. — Вы хоть понимаете, что хозяин все видел? Вы хотите попасть в божевольню? Или еще хуже?..

Он еще что-то говорил, а я все пыталась оттереть намертво въевшуюся в кожу гниль. Что мне хотела сказать мара? Почему во второй раз Гук Чин появляется с яблоком и обвиняет меня? Что это означит?

— Гук Чин что-нибудь ел в "Золотой лисице"? — оборвала я возмущение инквизитора. Тот осекся, глубоко вздохнул, потом встряхнул меня за плечи:

— Посмотрите на меня. И послушайте, что я вам скажу. Вы опять подставились. Я пригрозил хозяину, но не уверен, что он будет молчать...

— Гук Чин ел яблоко?

— Что? Господи, да вы хоть понимаете, что произошло? Вы сидели за столом и играли в карты с мертвым! Мертвым Гук Чином!

— Откуда вы знаете? — удивилась я, а потом страшная догадка обожгла меня — инквизитор слишком быстро среагировал на взвившиеся в воздух карты. — Вы что... Вы его тоже видели?

— Да, демон раздери, я его видел! И не только я! Хозяин трясся от ужаса и причитал, что покойник пришел за долгом... Но когда господин Дрозд отойдет от пережитого ужаса, то поймет, что тот появился из-за вас... Лидия, ваше безумие заходит слишком далеко! Вам все хуже и хуже... Вы больше не участвуете в дознании, я не могу подвергать вас...

Я отодвинулась и задумалась. Слова Гук Чина не давали мне покоя. Если их слышал инквизитор, то... Холодок ужаса пробежал по спине, и я поежилась. Да нет, он бы уже спросил, что тот имел в виду. Я прикрыла глаза, пытаясь отгородиться от чувств Кысея. Его жалость давила и душила, не давая вздохнуть. Мерзкое чувство... Что угодно, только не жалость... Ладно, завтра у меня будут сведения о княжьем казначее, тогда и сложится полная картинка. А пока нет смысла себя терзать... Пусть Гук Чин злится на меня, но, демон, почему яблоко?.. А если он не мара? Или... Или просто не моя мара?

— Я сама дойду, не надо меня провожать, — я оттолкнула предложенную руку и выбралась из экипажа.

— Нет, я хочу удостовериться, что вы добрались домой без приключений, без мертвых мальчиков и девочек по пути.

Кысей подхватил меня под руку, и мне оставалось лишь последовать за ним, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха из-под душного покрова его жалости и страха.

— Чтобы к завтрашнему вечеру у меня была вилка, — выдавила я. — Иначе...

— Вы больше не занимаетесь дознанием, — отрезал инквизитор.

— Это мы еще посмотрим... — пробормотала я. — Нанять меня может, скажем, и господин Остронег... Или адмирал...

— Хватит уже. Вы завтра же отправитесь в монастырь святой Милагрос. Там прекрасный уход за душевнобольными, а самое главное — покой и храмовые занятия по укреплению души и тела. Очень живописно и...

— Заткнитесь. Сами туда отправляйтесь, — я взялась за трухлявые перила лестницы, ведущие на второй этаж. В окнах горел свет, значит, мерзавка Тень уже объявилась. — И не надо за мной ходить.