Некто, закутанный в плащ, которого парни встретили со слезами на глазах, едва не рыдая от облегчения... Ситх брезгливо дернул бровью и начал раскручивать воспоминания дальше. Обогрел, накормил-напоил, предоставил убежище и... Даже начал их обучать. Вот только опытный взгляд мастера видел, что неизвестный учитель не очень-то и старается. Так, слегка... Откровенная халтура. Это тоже вызывало недоумение, Сидиус такого себе не позволял. Уж если брался кого-то учить, то учил на совесть, выжимая пот, кровь и последние силы. И что с того, что потом его ученики погибали во имя его идей? Учил-то как следует! Уж в манкировании своими обязанностями его никто не упрекнет!
Поэтому жалкие отмазки и потуги разумного на почве обучения, так и остающегося пока что неизвестным (морду видно не было, а имя в памяти ну очень удачно не сохранилось) вызывали у Сидиуса профессиональное возмущение. Взялся учить — так учи, а нет — отдай материал другому, нечего его портить.
Вообще-то вся эта ситуация сразу вызвала к жизни массу вопросов. Неизвестное имя и лицо. В памяти падаванов их не было. О, они прекрасно знали, кто перед ними, но... Этим все и ограничивалось. Все сведения были очень искусно затерты, уж это мастер разума видел четко и ясно. Вообще, весь период обучения напоминал искусно смонтированный фильм, столько Сидиус насчитал 'швов'. Однако, словно этого было мало, эти воспоминания тоже затерли до невозможности, уж очень они мутные и слабые. Над падаванами трудился мастер... Мастер разума. Причем Светлый. Уж это Темный владыка ощущал очень ясно.
— И кто же ты? — опасно прищурился ситх, усиливая давление в попытках просмотреть этот кусок как можно четче. А ведь если бы не его опыт в этой области, то он бы даже ничего не увидел, просто перескочив глубже в лучшем случае. Дальше ничего интересного не было, Сидиус вернулся к мутному куску, просматривая его раз за разом. Закладки поставили именно в этот период.
Сидиус устало вздохнул и отошел от лежащих неподвижно на платформах жизнеобеспечения пленников, задумчиво потирая подбородок. Пока что он не использовал Темную сторону, ментальные практики такое позволяли, относясь к нейтральным. Конечно, это высший пилотаж, обычно адепты все равно используют ту или другую сторону Силы, проводя манипуляции, но ситх давно научился гораздо более искусным действиям, иначе как бы он влиял на Сенат прямо под носом у джедаев? Конечно, он осуществлял прямое внушение редко, его таланты позволяли манипулировать разумными без помощи менталистики, обходясь великолепными ораторскими навыками, умом, хитростью, твердым расчетом... Однако, несколько раз было. Да и потом этому навыку нашлись применения, с той же Леей, к примеру. Мужчина слегка улыбнулся, вспомнив так неожиданно обретенную внучку. С девочкой пришлось тщательно поработать, тонкие манипуляции на границе инстинктов.
А иначе почему она так легко приняла свою новую семью, не обращая внимания на старую? Его заслуга. И небольшая помощь Люка... Ревнивый ребенок стремился привязать к себе всех, кого считал семьей, своей собственностью, Сидиус отлично это видел. Конечно, ни о каких осознанных манипуляциях и речи не шло, просто сырая Сила и желание ребенка. Особенно это видно на примере Вейдера. Как только малыш его видит, тут же стремится окутать своей Силой, словно сетью. Однако, если отца он встречает Тьмой, то с Леей все гораздо интереснее. На нее Люк воздействует остатками Света.
Сидиусу как-то посчастливилось попасть на такой момент. Лея пыталась возмущаться и качать права, привыкнув, что все ее желания исполняются, но тут этот номер не прошел. Раздраженный капризами сестры мальчик хлестнул ее Светом наотмашь, именно так ситх воспринял ту вспышку Силы, которой стал свидетелем. Сияющие нестерпимым сиянием редкие жгуты ударили, опутывая девочку плотным коконом, буквально вбивая в нее подчинение брату и верность семье: разговор касался именно этого. От Люка исходило желание главенствовать, защищать слабую сестру, иметь крепкую семью, могущую противостоять врагам сплоченным коллективом. Тогда Сидиус только удовлетворенно улыбнулся: внук действовал, как настоящий ситх. Никаких сантиментов, сплошная рациональность.
Хмыкнув, Палпатин отвлекся от приятных воспоминаний, оценивающе взглянув на Плетта:
— Ну что? Пора просыпаться!
Система жизнеобеспечения замигала, отключая подачу препаратов и переходя в другой режим.
* * *
Как только шаттл приземлился, Вейдер сошел по трапу, и на него налетел белобрысый вихрь, фонтанирующий счастьем. Ситх привычным движением наклонился, подхватив сына, шею тут же обхватили тонкие, но сильные и загребущие ручки.
— Здравствуй, отец! Как хорошо, что ты прилетел!
Сила сына привычно опутала тело крепкой сетью, легкая волна просканировала организм, Люк довольно прищурился: все в порядке. Ситх хмыкнул, ощущая, как успокаиваются взведенные за последнее время нервы и расслабляются напряженные мышцы: малыш считал, что следить за здоровьем отца — это его прямая обязанность, к которой он относился крайне серьезно.
Мальчик тараторил, рассказывая о самом важном, мужчина хмыкал и кивал, одновременно здороваясь с высыпавшими навстречу Наберрие, выискивая взглядом Лею и ощущая, как приземляется шаттл со штурмовиками: безопасность теперь была для него на первом месте. Если сам ситх мог позволить себе не взять эскорт, ведь он опытный воин, то оставить сына без присмотра... От одной мысли о таком начинали шевелиться отсутствующие на голове волосы. Не имеет значения, что сейчас в поместье находятся Тени в полном составе — опытные воины никогда лишними не бывают.
Подошедшая Лея чинно поздоровалась, но тут же нахмурилась, увидев чрезвычайно довольного брата, сидящего на правой руке Вейдера. Ситх с интересом проследил, как дочь что-то обдумывает, явно принимая какое-то решение, бросает на него опасливые взгляды и... решительно протягивает руки.
— Я тоже хочу!
На лице мужчины мелькнула довольная улыбка: получилось.
Он наклонился, подхватил девочку и направился в дом, под умиленными взглядами набуанцев, а следом за ним плыл багаж.
* * *
Если бы сейчас кто-то заглянул в огромную гостиную, так называемую 'семейную', куда запросто помещались все Наберрие, служанки, и еще и Теням места хватало, то этот некто решил бы, что ему мерещится. Вейдер привел себя в порядок, переоделся, сменив броню на мягкие широкие одежды, совершенно не стесняющие движений, поел и теперь наслаждался жизнью, развалившись на диване и дегустируя каф с приготовленными лично Солой и Пуджей традиционными набуанскими сладостями. Дети облепили своего отца, Лея тяжело моргала, потихоньку засыпая, пригревшись у бока ситха, Люк был более бодрым, но и он вел себя очень тихо, привалившись к мужчине и работая с его энергетикой. За этой пасторальной картиной внимательно наблюдали Квай-Гон с Акаади.
Наберрие делились местными новостями, Вейдер слушал и иногда комментировал, наконец, он ощутил, как Лея окончательно расслабилась и сладко засопела. Служанки забрали девочку и унесли в ее комнату, спать. Винама проследила, как уносят ее правнучку, как только закрылись двери, женщина повернулась к ситху.
— Это обязательно?
— Штурмовики? — баритон Вейдера растекся по гостиной. — Да.
— Значит, вы уже знаете... — утвердительно прикрыла веки женщина. На бледных губах Лорда мелькнула гордая улыбка:
— Разумеется. Мастер сказал мне сразу же.
Глава Наберрие осторожно сжала пальцы ног. Мастер. Не отец. Что же за порядки царят в семье Палпатин? Впрочем, в такое лучше не лезть. Чревато.
— Сын.
— М-м-м? — Люк лениво приоткрыл один глаз, и не думая отлипать от отца.
— Как это у тебя получилось? А?
— Оно само, — зевнул мальчик. — Просто я чувствовал: надо лететь на Загобу. Вот и всё.
Утомившийся ребенок натянул на себя полу широкой накидки ситха и засопел, нагло игнорируя окружающих. Вейдер посмотрел на отпрыска и хмыкнул:
— Интересно, генерал вообще соображал, что делает, когда приносил тебе присягу? Или съел что-то не то, что-то, удручающе подействовавшее на его интеллект?
— Вот не надо, — пробурчал куда-то в складки одежды практически заснувший Люк. — Не надо. Нечего хаять моего генерала. Всё он соображает. И вообще, надо вас познакомить. В неформальной обстановке. И Лею пригласить.
— Зачем? — нахмурился мужчина. Люк зевнул и завозился, устраиваясь поудобнее:
— Разрыв шаблона. Кроме того, Лея — Светлая. Очко в твою пользу.
— Почему в мою?
— Ну ты ж наш папа... А генералу с тобой работать. А он — местами джедай.
— Не целиком?
— Нет. Только местами, — успокоил Вейдера Люк. — Так что думай, как и где. Можешь здесь. Генерала и сопровождающих от такого кондрашка хватит. Тут-то мы их и прихватим... — от ребенка полыхнуло предвкушением готовящейся пакости. Мужчина тихо рассмеялся:
— Мелкий интриган... И кто ты после этого?
Через накидку донесся довольный смешок:
— Папина радость и дедушкина гордость.
Наберрие переглянулись, пряча улыбки. Ситх встал, подхватывая практически спящего сына.
— Ложись спать. Радость...
* * *
Пробуждение было тихим и спокойным. Плетт поморгал, скидывая с себя сонную одурь, медленно приходя в себя. Разум все еще спал, отказываясь что-либо соображать, падаван вздохнул, вновь смеживая веки, чувствуя себя просто великолепно. Он снова поморгал, все сильнее хмурясь.
Что-то царапало сознание... Какая-то неправильность. Неожиданно парень вздрогнул, в ужасе уставившись в потолок, крайне высокий, и дернулся: откуда-то сбоку послышался сухой смешок. Плетт завертел головой, осознавая всю неприглядность своего положения: он прикован к какой-то платформе явно медицинского назначения, поставленной под углом так, что он полулежит, надежно зафиксированный широкими ремнями. Парень дернулся на пробу, но все было тщетно: оковы держали на совесть.
— Можешь не стараться, юный падаван... — от звуков мягкого, доброжелательного мужского голоса волосы Плетта встали дыбом, а мышцы непроизвольно свело судорогой. — Это приспособление создано специально для таких, как ты.
Послышались легкие шаги, и в поле зрения парня появился тот, кого пленник совершенно не ожидал увидеть.
— Император... — прошептали одеревеневшие губы. Ситх доброжелательно улыбнулся:
— Приятно видеть, что тебе присуща вежливость, юный джедай. Это радует...
Ситх белозубо улыбнулся, и Плетта бросило в пот от иррационального ужаса, хотя Силу свою в данный момент мужчина сдерживал для чистоты эксперимента. Голубые, прозрачные глаза внимательно осмотрели пленника, и Император слегка прищурился. Пора.
— Что ж... Поговорим?
* * *
— Поверить не могу, что я собираюсь это сделать, — проворчал Кота, тщательно расправляя складки мундира и придирчиво выискивая взглядом огрехи в своем облике. Стоящая рядом Лари невозмутимо поправила прическу, еще раз пробегая глазами по своему отражению в огромном ростовом зеркале.
— Не стони, Рам, — женщина одернула слегка задравшийся рукав и удовлетворенно кивнула. — Ничего страшного не происходит, чего нервничать?
Генерал закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки.
— Лари, — вздохнул мужчина. — Мы направляемся на встречу к ситху. И не просто к ситху, а к Темному Лорду ситхов. Ты даже представить себе не можешь, что это означает.
— А ты можешь, — полуутвердительно обронила женщина, скосив на своего друга глаза. Кота вновь вздохнул:
— Мне и представлять не надо, я и так знаю. Скайуокер всегда был силен. Страшно представить, каким он стал теперь... Если уж ребенок у него такой. Я ощутил отголоски, когда 'Истец' вышел из гипера. Мы ведь как раз неподалеку были... Это потрясает.
— Ничего не поделаешь, Рамми, — утешающе улыбнулась женщина, с сочувствием глядя на генерала. — Нам прислали приглашение, и игнорировать его нельзя. Так что вперед и с песней.
— Лучше не надо, — проворчал мужчина. — По моим ушам протопталось целое стадо ранкоров. И с моим голосом в Оперу не возьмут. Даже за бесплатно!
* * *
— Почему ты упорствуешь, дитя? — вкрадчивый голос ситха мягко ввинчивался прямо в мозг, вызывая желание помотать головой и вытрясти из ушей эти сладкие звуки, впивающиеся прячущимися в глубине острыми длинными когтями. — Посмотри на себя... Ты жалок. Разве нет? — темная бровь изящно изогнулась, губы тронула легкая улыбка.
— Ты одинок, оставлен всеми на произвол судьбы и мою милость, тебе некому помочь. Однако ты продолжаешь упорствовать в своих заблуждениях. Почему? Разве они принесли тебе что-то, кроме мук?
Смотрящий налитыми кровью глазами Плетт тяжело дышал, пытаясь ворочаться. Его кулаки судорожно сжимались и разжимались, тело мелко подрагивало, одежду пропитал пот, градом катящийся по коже. Ситх пока что не тронул пленника и пальцем, что совершенно не помешало ему довести парня практически до нервного срыва.
— Разве те, кто называл себя Светлыми, не проиграли? Разве не расстались они позорно с жизнями, не сумев ни предвидеть такого поворота событий, ни защитить себя от угрозы? Годами они просто смотрели в сторону, клянча подачки и исполняя приказы зарвавшихся сенаторов, оправдываясь тем, что действуют по Воле Силы, а на самом деле...
Ситх удовлетворенно улыбнулся, наблюдая, как темнеют глаза Плетта.
— На самом деле они давно уже утратили связь с Силой. Они перестали слышать ее. Они стали слабыми... И именно это их и погубило. Глупость и самонадеянность. Ты согласен со мной, юный джедай?
— Нет! — Плетт рванулся, безумно сверкая глазами. Ситх удовлетворенно отметил, что пошла реакция: зрачки глаз падавана расплылись, заполнив практически всю радужку, кожа побледнела, причем сильно, он мелко дрожал, судорожно, рвано дыша. Сила пришла в неистовство, начиная хаотично закручиваться вокруг его тела, он рвался из пут, дергаясь и скрипя зубами.
— Я не верю тебе! Отродье Тьмы! Это все ложь!
Сидиус мягко рассмеялся, отечески глядя на подопытного, укоризненно покачивая головой.
— Какая экспрессия... Сколько пыла! Нельзя не признать, мозги джедаи всегда промывали на совесть... Отучая думать. Дитя... — холеная рука сжала подбородок пленника, приподнимая его лицо. Сверкнули острыми гранями перстни. — Ты, видимо, не понял, с кем говоришь... Глупенький... ребенок.
Прозрачно-голубые глаза с черными точками зрачков стремительно налились расплавленным золотом, и пленник захрипел, с трудом удерживая рвущийся наружу крик, когда камеру для допросов рывком заполнила Сила Императора. Тьма рухнула на падавана, как многотонный пресс: резко и сразу. От ее давления хрустели кости, рвались натянутые, как струны, нервы, кожу жгло, словно на нее вылили кислоту. Но хуже всего было не это, а то, что где-то там, глубоко внутри, где корчилось и выло от невыносимой муки его естество, там... Что-то отозвалось.
Плетт обвис на ремнях, пот градом катился по его лицу. Палпатин пренебрежительно хмыкнул.
— Глупец. Да еще и слабый. Мой внук от такого только в экстаз приходит. А ты... — ситх презрительно скривил губы. — Только и можешь, что лозунгами разговаривать. На большее разумения не хватает.
