— Кончено, благородный яр! Как же иначе! И купальня, и харчевня, — даже подпрыгнул от обиды лысый. — У нас самые лучшие мойщики в округе. Изволите приказать приготовить?
Сотеки кивнул, проходя в дверь гостиницы. Артуари тут же потребовал две самые лучшие комнаты. А пока служанки, подгоняемые окриками хозяина, суетливо понеслись наверх готовить для гостей "апартаменты", рэквау вольготно расположились за самым большим столом в центре полупустого зала. Хозяин самолично принес большой кувшин с вином и тарелку с закусками. Сотеки лениво кивнул и взмахом руки отпустил Махая.
— Раб, отнеси вещи в комнаты и проследи за тем, как приготовят купальню, — приказ Артуари был, как всегда, лаконичен.
Кейко с тоской посмотрел на мясные закуски, но побоялся попросить кусочек, молнией сорвался с места, быстрее белки взлетел на второй этаж, успевая заметить, за какими дверями скрылись весело переговаривающиеся служанки. Затащив сумки в одну из комнат, он вежливо поинтересовался у пожилой женщины, перетряхивающей матрас, где здесь купальня и, получив подробный ответ и жалостливый взгляд, отправился в большую пристройку. На пороге Кейко ошарашено остановился. Махай не обманул. Большой мраморный бассейн был разделен на ванны, четыре из них были наполнены прозрачной водой. Над двумя клубился пар, зато в двух других плавали лепестки цветов. От воды с цветками разносился по всему помещению легкий сладковатый запах. По краям бассейна стояли высокие скамьи, рядом с ними на столиках были выстроены в ряд всевозможные ароматные притирания и настойки. В маленьких ведерках налит взбитый отвар мыльного корня. Кейко даже страшно было заходить в это великолепие грязными ногами. Но гнев милорда Артуари, если что-либо будет не так, был страшнее, и поэтому раб, осторожно ступая по чистому каменному полу, прошел вовнутрь. Он тихонько подошел к столику, перенюхал все баночки, опустил руку в горячую воду, затем потрогал пальцами воду с лепестками. Она оказалась чуть-чуть теплая.
— Ты что здесь делаешь, босяк?
От неожиданного окрика Кейко чуть не свалился в воду. В дверях подсобной комнаты стоял здоровенный мужик в одном полотенце, обернутом вокруг чресл.
— Хозяева прислали проверить, — пятясь к двери, пробормотал Кейко.
— Проверил?
— Ага, дяденька. А ты кто будешь? — видя, что здоровяк не собирается драться, осмелев, полюбопытствовал парнишка.
— Главный банщик я тута. Саввой кличут. Твои хозяева мужчины али бабы?
— Яры. Двое. Жутко благородные.
— До баб охочие, али как наш император? — он оценивающе окинул взглядом парнишку.
— А как император?
— Юнцов, таких как ты, любит вместо императрицы, — Савва скривился, ясно давая понять, как относится к увлечениям императора.
— А это как?
Кейко от любопытства даже подался вперед, Савва объяснил. Подкидыш замотал головой, а чтоб наверняка, и руками замахал.
— Ты что! Узнают, что о них такое говоришь — убьют!
— Так значит, мойщиц кликать надо. Ну, ты иди — иди, не стой столбом. Приглашай хозяев, а то вода застынет. — И он скрылся в подсобке.
Кейко еще раз завистливо вздохнул, полюбовался на воду с цветами и побежал к милордам.
— Ты пойдешь с нами, — коротко приказал Артуари, выходя во двор.
Сотеки понимающе хмыкнул и бросил на Кейко веселый взгляд. Тот, понурив голову, поплелся следом за хозяевами, думая как ему отвертеться от столь лестного приглашения, да так, чтобы и плетей не получить и хозяину не наврать. На пороге купальни рядком выстроились четыре девушки, возглавляемые Саввой. Они поклонились рэквау и, разделившись на пары, споро начали снимать с принцев одежду, которую тут же забирала в стирку стоящая с большой корзиной прачка. Кейко изваянием застыл у стены, опустив взгляд в пол.
— Кейко! — окликнул его Сотеки, — принеси мою шкатулку. Ту, что инкрустирована серебром.
Подкидыш, довольный поручением, кинулся в комнату. Он знал, о какой шкатулке говорит милорд, В ней чернокожий воин хранил специальную мазь для удаления волос с тела. Заскочив в комнату, Кейко быстро нашел шкатулку, и тут взгляд его упал на мешок с одеждой. Руки сами потянулись к завязкам. Дрожащими руками мальчишка достал пакет с таинственным бельем и быстро распотрошил его. Внутри лежали две пары тонких льняных очень коротких штанов с завязками на поясе и пара чего-то среднего между дамским корсетом и рубахой без рукавов со шнуровкой спереди, на груди. Кейко с удивлением рассматривал непонятное белье, замечая тонкую вышивку по краю и аккуратные стежки золотистыми нитками. И куда ЭТО носить? Вдруг ему послышался грозный рык милорда Сотеки, и раб, подхватив шкатулку, спотыкаясь, бросился вниз по лестнице, боясь, что задержался слишком долго, и теперь ему не избежать наказания. Однако Кейко зря волновался. Когда он влетел в купальню, Сотеки, закрыв глаза, с блаженной улыбкой на устах нежился в горячей воде, а мойщица расплетала ему косу. Вторая девушка перебирала баночки на столике рядом. Милорд Артуари лежал на скамье, а две девушки, на которых из одежды остались только полотенца вокруг бедер в четыре руки натирали его пеной. Не поднимая головы, он промурлыкал:
— Не желаешь принять с нами ванну, раб?
— Поставь шкатулку и можешь быть свободен. Далеко не уходить. Помоешься после нас. Приготовь одежду и обувь, чтобы сразу переодеться. Мы больше не желаем видеть тебя в этом рванье, — спас покрасневшего подкидыша Сотеки.
Подросток, стараясь не смотреть по сторонам, шустро выскочил за дверь. Вслед ему раздался громкий женский смех. Кейко, насупившись, присел возле стены купальни и приготовился ждать. И сразу же вспомнились смеющиеся мойщицы. Он почувствовал, что краснеет. Вот еще! Не то, чтобы Кейко никогда не видел голых, или не знал, откуда дети берутся. Коров на случку к быку водить приходилось, да и взрослые мужики не стеснялись подростка, прихвастывая друг перед другом о своих любовных похождениях. Живя в деревне, рано взрослеешь. Но, глядя на совершенные формы братьев, подкидыш жутко комплексовал из-за своего угловатого, худого тела, чего нельзя было сказать о милордах. Они совершенно спокойно обнажались при Кейко, не считая нужным прятаться или стесняться. Как сказал однажды милорд Сотеки, им нечего стесняться, их тела безукоризненны. Ой, ему же приказали после бани переодеться. Подкидыш растерянно оглянулся и увидел Савву, набирающего воду в колодце возле конюшни.
— Дядька Савва! — бросился к нему Кейко. — Ты мне поможешь? Мне бы с одежкой разобраться! Белье и портянки, — он чуть не плакал, боясь, что мужчина ему откажет.
— А чего там разбираться? — удивился Савва, — помогу, конечно.
— Зачем ты его дразнишь? — лениво поинтересовался Тень у брата, когда пунцовый Кейко выскочил за дверь.
— Дитя так мило краснеет, что я не могу удержаться.
Сотеки по-кошачьи фыркнул в ответ и полностью погрузился в горячую воду.
Савва оказался веселым и добрым мужиком. Он долго хохотал над муками Кейко и еще дольше восторгался милордами, которые потратили на раба целое состояние.
— Конечно, таким благородным ярам неприлично таскать за собой оборвыша, но ведь они могли купить тебе подержанные штаны и рубаху. А тут... — он поцокал языком, рассматривая тонкую вязь узоров на нижних штанах, — видал я благородных, у которых одежка было много крат хуже.
Кейко ужасно гордился и собой, и своим хозяином. Савва за время работы банщиком всякого насмотрелся, а значит, знает, что говорит.
— Ты портянки наматывай аккуратно. Не спеши. Одна малюсенькая складочка может испортить тебе весь день. Натрешь кровавые мозоли — долго будешь лечиться, — поучал он подкидыша.
В подсобке было очень жарко. Тут стояла огромная печь, в которую мужик постоянно подкидывал дрова, поленницей возвышающиеся у двери.
— Хозяин на заклинаниях экономит, — ворчал Савва, — вот и приходится в жару топить печь.
— А что, есть такие заклинания, что воду греют? — удивился Кейко, в очередной раз разматывая портянки.
— А как же! И воду греют, и ароматы распространяют. Были бы злоты да цепни, а заклинания нужные всегда найдутся.
— А у нас в деревне только от нежеланных детей бабы покупали.
— Кейко! — раздался властный голос милорда Сотеки.
— Да, милорд!
Кейко словно ветром сдуло. Савва лишь удивленно покачал головой. Вроде только что был здесь, а уже и нет.
— Где ты шляешься? — Сотеки грозно нахмурил брови. — Вымойся. Переоденься. Причешись. А лучше убери волосы в хвост, а то бегаешь растрепой. Мы уехали из Приграничья, теперь о твоем хозяине будут судить по внешнему виду его раба. Не заставляй меня браться за к"тош. Как вымоешься — приходи в харчевню.
— Да, милорд.
Кейко с благоговением зашел в купальню, постоял, прислушиваясь, затем быстрой тенью метнулся к двери в подсобное помещение, убедился, что Савва ушел по своим делам, и захлопнул дверь, накинув изнутри большой крючок. Точно такую же операцию он проделал и с главным входом. Теперь, чувствуя себя защищенным со всех сторон, он мог сполна насладиться роскошью купальни. Подкидыш быстро сбросил с себя одежду и с тихим визгом бултыхнулся в ближайшую ванну с уже не горячей, но теплой водой. Внутри ванны оказалась небольшая ступенька, на которой так удобно сидеть, опустив все тело в воду, а чтобы сила воды не выкидывала моющегося наверх, сбоку под водой были приделаны две небольшие ручки. Кейко закрыл глаза, по его лицу растекалась блаженная улыбка. Посидев в теплой воде, пока не почувствовал, что глаза начинает сковывать дрема, он выбрался наружу и, обнаружив в одном из ведерок остатки пенной массы, начал тщательно натирать тело и волосы. Смыв пену, подкидыш с трепетом опустился в прохладную ароматную воду с красными лепестками, словно кораблики, плавающими на поверхности воды. Это было так здорово, что Кейко расхохотался от счастья. Сейчас он был самым счастливым ребенком на свете, несмотря на то, что на шее у него красовался рабский ошейник, он верил, что его жизнь изменилась к лучшему, а впереди ждет масса прекрасных приключений.
Когда чистый, одетый в новую одежду и сапоги, сияющий, словно злот, раб появился на пороге обеденного зала, Сотеки удовлетворенно хмыкнул.
— А дитя весьма симпатично, — сделал он вывод.
— Еще бы! Интересно, где его родители....
Артуари внимательно следил как Кейко, страшно стесняясь своей нарядности, пробирается к их столу. Рэквау, как всегда, оказались в центре внимания, заняв самый большой стол в зале. Подкидышу пришлось пройти через все помещение, чтобы добраться до хозяев. Кейко казалось, что на него пялятся все: от нищего, прикорнувшего на пороге с шапкой на коленях, до яресс, которые потягивали вино из маленьких кубков за небольшим столиком в углу. Хотя, на самом деле, никто не обращал внимания на подростка. Мало ли кто из постояльцев с сынком приехал.
— Голоден? — поинтересовался милорд Сотеки.
Кейко кивнул. Он расчесался и, явно подражая чернокожему воину, собрал волосы сзади в короткую, толстую косицу, перетянув ее черной кожаной веревкой.
— Хозяин!
Тут же к столу подлетел Махай, сегодня лично обслуживающий щедрых клиентов.
— Мяса, зелени, каши и большую кружку молока.
— Сию минуту, яр.
— Раб, твое место на том конце стола, — Артуари небрежно махнул рукой, разрешая Кейко присоединиться к ужину.
Парнишка, робея, сел за длинный стол подальше от хозяев, но вскоре природное любопытство взяло свое, и он начал исподлобья, а затем и отрыто рассматривать посетителей, подмечая мелочи, на которые не каждый взрослый обращает внимания. Вот толстый мужик, видно, купец, сунул за корсет служанке монетку и что-то прошептал ей на ухо. Наверное, на ночь договаривается. Вот неуклюжая подавальщица уронила на пол каравай и, быстро подняв, обтерла его о фартук и водрузила обратно на тарелку, а в углу, воспользовавшись тем, что тощая и все время шипящая тетка куда-то вышла, ее муженек быстро влил в себя целый кубок вина. Служанка принесла ужин, выставила перед Кейко тарелки и положила рядом на столе трезубую вилку и нож. Кейко в замешательстве поднял на нее глаза и уже открыл рот, чтобы попросить ложку, но девушка, послав милордам томную улыбку, упорхнула. Подкидыш тяжело вздохнул. Он неоднократно видел, как милорды ловко пользуются этими приборами, но сам никогда в руках вилку не держал. Обычно Кейко хватало и ложки — ею и суп похлебать можно, и кашу сподручнее есть. А если в каше попадались куски мяса, то его в деревне и руками не зазорно было взять. Милорды переглянулись, со снисходительным интересом глядя на муки своего раба. Кейко нахмурился и, неумело взяв вилку, попробовал ею зачерпнуть кашу. Конечно, в вилке почти ничего не осталось. Тогда он попридержал кашу пальцами, и тотчас получил от милорда Сотеки ощутимую затрещину. Васильковые глаза Артуари потемнели от гнева.
— Либо ты учишься пользоваться столовыми приборами, раб, либо ты голодаешь! — это прозвучало для Кейко как приговор.— Махай!
Хозяин вырос, словно из-под земли. Артуари бросил ему пару феечек и указал рукой на побледневшего парнишку — принцу вполне бы хватило жестокости заморить его голодом:
— Научи моего раба правильно вести себя за столом.
После этих слов рэквау присоединился к уже вставшему из-за стола Тени, и они отправились в свои комнаты. Сделав пару шагов, Артуари повернулся:
— Ах, да, чуть не забыл. Раб, ты будешь спать в комнате милорда Сотеки, поскольку он находит тебя симпатичным.
— Я буду ждать, дитя, — чувственно прошептал Сотеки.
Он подмигнул растерянному Кейко и, ехидно посмеиваясь, удалился. Махай с сочувствием посмотрел на парнишку.
— Плохо быть смазливым, пацан, — непонятно к чему сказал он и взял в руки вилку, — это — вилка, ее используют....
Когда Кейко наконец-то добрался до комнаты милорда Сотеки, был поздний вечер. Он тихонько приоткрыл двери и с опаской прошмыгнул в щель. К огромному облегчению подкидыша милорд уже спал, лежа на спине и раскинув руки. Кейко быстро расстелил на полу походную постель, снял, аккуратно сложил на стуле одежду, все еще не веря, что это богатство теперь его и юркнул под покрывало. Он лежал, заново перебирая в уме события сегодняшнего дня, и не заметил, как заснул крепким сном здорового, сытого человека. А вилкой и ножом пользоваться оказалось совершенно не сложно, просто нужно больше тренироваться, была последняя мысль маленького раба.
Утром подкидыш проснулся по старой деревенской привычке очень рано. Он потянулся, тихонько выполз из-под покрывала, натянул штаны и рубаху и, схватив в охапку остальную одежду, неслышно юркнул за двери. В "Веселом гноме" еще все спали, только на кухне гремели ухватами повара. Кейко проскользнул в открытую дверь черного хода и понесся к купальне. Саввы еще не было, поэтому никто не помешал подкидышу хорошенько умыться прежде, чем облачиться в новую одежду. Он даже успел налюбоваться на свое отражение в темной глади бассейна. Найдя в подсобке таз и кувшин, Кейко набрал теплой воды и аккуратно, стараясь не облиться, потащил воду в комнату милорда Артуари. Дверь оказалась не заперта. Поставив таз и кувшин на специально для этого предназначенный столик, Кейко повторил поход и принес второй таз для милорда Сотеки. Он собрал свою импровизированную постель, сбегал проведать нэрков, утащив со стола в харчевне несколько сухариков, чтобы угостить своенравных коней. Те встретили угощение благосклонно, а Ночь даже позволила погладить себя по гриве. Когда Кейко возвращался, на пороге харчевни его встретил Махай. Он стоял на крыльце, смачно зевая и почесывая между ног.
