Маленькая, детская ладонь ухватила Кейко за руку и потянула за собой. Он словно зачарованный последовал за таинственным существом.
— Здесь матрац, садись аккуратно, — и ладонь потянула подкидыша вниз. Он нащупал руками тонкий, дырявый соломенный матрац, такой, на каких спали рабы, и осторожно опустился на него. Желтые глаза опустились рядом.
— А ты кто? — решился спросить Кейко.
— Мое имя Живэртуа-Лепре-Эллодаин Великолепный. Я — ашга. Мы с другом сдались в рабство, когда путешествовали, а вчера жадный купец вместо того, чтобы доставить нас обоих в Атурум, продал меня какому-то длинноногому зубастику с хвостом на голове, словно у коня на заднице. Меня опоили дрянью, блокирующей магию, и бросили в эту темницу.
— Это мой хозяин — милорд Артуари. Он тебя купил, — пробурчал Кейко. — Мое имя Кейко, я его раб. А как тебя мама зовет? Это же язык сломаешь такое длинное имя кричать.
— Мама меня звала Живчик, — весело сообщил из темноты собеседник, — но теперь, когда она меня видит, она кличет меня не иначе, как "Горе ты мое, когда же ты остепенишься, женишься и принесешь мне парочку прекрасных маленьких ашгят" или " Позор на мои седины! Если бы я знала, кто вырастет из милого мальчика, я бы удушила тебя еще в младенчистве". Но это она шутит. На самом деле она меня любит. А ты можешь звать меня Эллодаин Великолепный! — Милостиво разрешил ашга. Кейко не удержался и прыснул. — Ну, или Эллом, — уже не так пафосно произнес товарищ по несчастью.
— А сколько тебе лет? Ты же ниже меня ростом.
— Ай, я еще слишком молод! — в темноте пронесся небольшой ветерок, это таинственный ашга махнул рукой. — Мне всего лишь пятьдесят два года! Расскажи лучше, как ты попал в эти сырые казематы? Как там твое имя? Корейка?
— Кейко, уважаемый, — подкидыш немного струхнул, услышав истинный возраст собеседника. Кто его знает, как с этими нелюдями надо общаться.
— Да брось ты! — маленькая ладонь постучала парнишку по плечу. — Вот когда мне исполнится хотя бы пятьсот ...
— А какие вы, ашга? Я никогда не видел, — с замиранием спросил Кейко, не в силах удержать природное любопытство и, стесняясь попросить разрешения ощупать нового знакомого.
— Мы самые красивые создания надбогов в этом мире. У нас гордая осанка, свирепый взгляд, идеальные черты лица, шелковистые волосы и изящное тело. Движения наши грациозны, а речи изысканы. Мы непревзойденные воины и шаманы. С ашга боялись связываться даже драконы. Эх, если бы я смог снять оковы, я бы показал тебе, смертный, всю свою красоту.
— Так, может быть, я смогу снять, — робко предложил Кейко.
Они пробовали тянуть в разные стороны, сжимать, разъединять, даже грызть, но стальные оковы на тонких запястьях не поддались, ни на миллиметр. Когда все попытки были испробованы, Кейко вздохнул и, поджав под себя ноги, начал рассказ.
— Милорды купили на ярмарке тебя и еще четверых рабов. Мне было приказано разместить их и накормить.
— Милорды? О, Многоликий, их что, много?
— Братья. Милорд Артуари и милорд Сотеки. Артуари — старший, он всем командует. А я у них что-то вроде доверенного лица. Был. Они сами не занимаются рабами, приказы отдают мне, а я уже распределю работу между остальными. Так вот, тех четверых — две девушки и два дядьки — я отвел на кузню, где с них сняли цепи, затем в моечную, а потом на кухню. А еще мне сказали, — Кейко перешел на драматический шепот, — что их и тебя принесут в жертву.
— Кто сказал? — заинтересованно уточнил Элл.
— Жанет, один из рабов милорда, а потом и хозяин, когда я у него спросил.
— А он что у тебя, шаман?
— Говорят, маг, но я никогда не видел, как он магичет. Так вот, когда новенькие кушали, старик все расспрашивал у меня, сколько рабов у хозяина, чем мы занимаемся и правда ли про жертвенный стол. Я правду говорить не хотел, но они слышали разговор между другими рабами. Тогда старик наклонился к черному и тихо так ему говорит, бежать, мол, надо. Черный кивнул и на девушек посмотрел. Те тоже согласились. Здесь убежать проще простого — никто особенно за рабами не следит. Вот они и начали спрашивать меня, куда дороги ведут, да сколько воинов у барона в дружине.
— А ты?
— А что я? — зло переспросил Кейко. — Я бы тоже сбежал, поэтому рассказал им все, что знаю, но предупредил, что милорд Сотеки их обязательно поймает и накажет. Только они ответили, что все равно попробуют. Еды попросили в дорогу. Ночью уходить собрались. Я сказал, чтобы за ужином себе хлеба набрали. Вот и все.
— Так за что тебя в тюрьму бросили?
Кейко тяжело вздохнул, обнял себя за плечи и шепотом продолжил, глотая слезы:
— А как Божиня за лес ушла, вызвал меня хозяин. Я пришел, а у него милорд Сотеки и этот подхалим Жанет. Хозяин у меня так ласково и спрашивает, мол, как дела Кейко, как новые рабы себя ведут? Я ему отвечаю, что рабы устроены, накормлены и завтра приступят к работе. А он мне — точно приступят или сбегут ночью? Я и обомлел, стою, кожа пупырышками покрылась, а что сказать — не знаю. А он дальше так спокойно-спокойно говорит, ничего ли ты Кейко не слышал? Не замышляют ли они плохого? Я головой мотаю, а у самого по спине пот холодный льется. А милорд как стукнет по столу кулаком, я даже подпрыгнул, подвел ты меня, говорит, я тебе доверял, как самому себе, а ты заговоры поддерживаешь. Это, мол, вся твоя благодарность? Спокойно так говорит, а глазища темные, что тучи в грозу. Жуть. И отправил меня в карцер "до особых распоряжений". Ты бы видел, как на меня милорд Сотеки смотрел — с таким разочарованием и сожалением, что я чуть не заплакал. Он меня учеником называет, бою учит и относится не как к рабу, а как к воину. Представляешь, как я его разочаровал? И что с новенькими — не знаю. Они, небось, подумают, что это я их выдал? Да? Подумают ведь? Жанет никогда не скажет правды, еще и наврет, чтобы меня оклеветать. Так я теперь и хозяина предал, и того старика с девушками, получается? Я теперь — предатель? — паренек заплакал.
Ашга обнял его в темноте за плечи.
— Ты не предатель, детеныш. Ты — очень смелый человечек. Почти, как ашга. Ты поступил правильно. Нельзя приносить в жертву разумных, которые этого не хотят. Вот если бы это были взятые в бою враги или добровольная жертва — тогда другое дело! Тогда и обряд лучше получается, и силы шаману дается столько, что он ее выпить всю не может. Хозяин твой твердолобый, недалекий кретин, коли не ведает очевидного.
Кейко было обидно за хозяина, он хотел возразить, но язык вдруг стал невесомым, веки потяжелели, руки и ноги налились свинцом. Он свернулся калачиком и моментально заснул. Элл, который прекрасно видел в темноте, улыбнулся, зевнул, потянулся и, прислонившись к теплому боку Кейко, закрыл глаза. Несколько минут сосредоточения и его астральная проекция возникла далеко от родного тела. Там, среди зеленоватой дымки, в одном из слоев астрала, его уже ждала пожилая, сморщенная женщина из народа ашга. Она сидела на высоком деревянном стуле в очерченном круге силы и шустро перебирала узловатыми пальцами коклюшки, выплетая сложный кружевной узор. Призрачный Элл подлетел к ней и остановился за границей круга.
— Заходи, внучек, не стой за кругом, вокруг рыскает странное многолапое существо с двумя пастями. Весьма интересный экземпляр, — не отвлекаясь от кружева, с улыбкой проговорила старушка.
Элл не заставил себя уговаривать, он шустро впрыгнул в круг, обнял и поцеловал старую ашга.
— Как дела, правнучек? Вижу, на твоих руках черные тени, высасывающие из тебя магию. Именно поэтому ты пришел?
— Ты, как всегда, проницательна, бабуля. Сможешь снять?
— Что ты задумал на этот раз, проказник? Мои дочка и внучка будут очень недовольны, -старушка совсем по-девичьи захихикала. — Если мы им расскажем, конечно.
— Прабабулечка, ты всегда меня понимала! — Элл заухмылялся от уха до уха, лащась к старушке и заглядывая ей в глаза. — Представляешь, я познакомился с таким интересным человечком, мне кажется, это....
Рабы все-таки сбежали. Сотеки дал им фору в полночи и вывел воинов замка на полевые учения. К утру все закончилось. Старика, как зачинщика побега, привели к Сотеки, остальных Артуари приказал запереть в одной из камер тюрьмы.
Тень стоял на замковом полигоне, наблюдая, как Зик с Котом фехтуют деревянными мечами, когда два воина бросили к его ногам побитого раба.
— Почему в синяках?
— Дрался при задержании, мой лорд! — отрапортовал один из воинов, с огромным фингалом под глазом.
— Вот как? — приятно удивился Сотеки. Старик тем временем поднялся с земли и встал на колени. — Воин?
— Семь лет назад был ранен и взят в плен в бою за замок Десутка . Командовал замковой стражей.
— Плохо командовал, раз в плен попал и замок отдал.
— Никак нет. Предатели среди слуг оказались, ворота открыли и казармы подожгли.
— Пойдешь к барону молодняк обучать? — неожиданно предложил Сотеки, с любопытством рассматривая раба. Военную выправку в нем было видно издали. Да и то, как держался мужчина, понравилось Тени — с достоинством, без раболепства. Такого не сломать.
— Чего же не пойти, пойду, коли воля ваша на то будет.
— Как твое имя, служивый?
— Я забыл свое имя, когда попал в неволю, яр. — Старик открыто посмотрел в глаза Сотеки. — А люди меня кличут Тареном.
— Что значит твоя кличка, старик?
— Тарен на языке кочевников — песчаная буря.
— Вот как... Будешь Тар, пока не заслужишь лучшего. Завтра жду тебя на этой площадке на рассвете. Посмотрим, на что ты годишься, Тар. А сегодня за то, что своим необдуманным поступком вы вынудили Кейко совершить проступок, недостойный моего ученика, вы все будете публично выпороты в назидание другим рабам. Я лично прослежу за наказанием.
— Дозвольте вопрос, яр?
— Спрашивай.
— По моим расчетам, нас не должны были хватиться до завтрака, кто нас выдал? Мальчишка?
— Нет. О ваших планах рассказал раб по имени Жанет, он вас подслушал. Кейко же утаил эту информацию, и как теперь это повлияет на его дальнейшую судьбу, даже я не берусь судить. Его хозяин убивал и за меньшие провинности.
Тень, который, считал поступок Кейко благородным, действительно пытался разговаривать с Артуари, но старший брат был непреклонен в своем желании наказать раба. Он был настолько взбешен, что под горячую руку попало всем, даже Сотеки за излишнее милосердие. Жанет красовался синяком на скуле, Торика едва успела увернуться от летящего в нее кубка, за что выслушала получасовую лекцию о правилах поведения, Кот получил к'тошем поперек спины за показавшуюся принцу нерасторопность, и только Зик успешно избежал неприятностей, старательно не попадаясь милорду на глаза.
Артуари влетел в лабораторию словно взбесивший горный поток, отшвырнул в сторону снятый на ходу камзол, через голову стянул рубашку и, только почувствовав колючий холод вокруг обнаженного торса, немного успокоился.
— Что случилось, друг мой? — не поднимая головы от ступки, в которой что-то увлеченно толок, спросил барон Денск.
Артуари понюхал серую жидкость, слегка дымящуюся в реторе на рабочем столе, недовольно скривился, вылил содержимое в стоящее здесь же ведро и только после этого ответил:
— Меня вывело из себя поведение раба. Как он посмел поставить интересы жертвенного быдла превыше моих? Я ведь ему доверял.
— Ты бы хотел, чтобы он уподобился Жанету? Пресмыкался, подхалимничал и следил за своими товарищами? Таким ты хочешь видеть Кейко, милорд? Или тебя злит, что он вас не боится и готов принести себя в жертву за то, что считает справедливым? А может быть, ты понимаешь, что дитя в чем-то право, и чувствуешь свою вину?
— И ты туда же! — в сердцах бросил рэквау, натягивая на плечи рабочую мантию, заменяющую ему лабораторный халат. — Хватит с меня моралей Сотеки, избавь хоть ты от нравоучений! Неужели ты одобряешь поступок раба?
— Нет, не одобряю, но понимаю. И считаю, что лучше рядом иметь честного и достойного человека, чем толпу ненадежных лизоблюдов. Прими мой совет — не наказывай строго Кейко. Ночи в карцере ему будет достаточно. Если же он тебя так раздражает, то я готов выкупить этого ребенка. За любые деньги.
Артуари фыркнул и сменил тему.
— У меня практически готова болтушка из пепла сожженного. Думаю, что сегодня ночью я проведу последний обряд вызова демона перед отъездом в столицу. Если мне удастся взять его кровь, я смогу приготовить настойку, способную оживлять мертвых.
Он взял маленькую перьевую щетку и, присев на корточки, начал тщательно сметать пылинки с круга силы, вмонтированного в пол. Затем, ползая с бароном по полу на коленях, они тщательно вычертили октаграмму, несколько раз проверили правильность расположения каждого знака и только после этого приступили к приготовлению раствора, призванного упрощать открытие врат на Темную сторону. В заключение Артуари достал из маленького мешочка на шее небольшой алмаз и опустил его в колбу с пеплом сожженного, рядом с колбой он положил черный клинок, покрытый вязью символов.
— Алмаз — покровитель ночных светил, он притянет сияние луны и тем самым усилит эффект напитка, — пояснил он барону Денску. — Обсидиан — слеза гор, всегда был покровителем алхимиков нашего Дома. Сегодня ночью я должен быть один, яр Матео. Секрет приготовления эликсира "Круг смерти" был дан нам взамен страшной клятвы, мне не хочется подвергать всех опасности, нарушая ее.
— Самое большое достижение в алхимии твоего народа, милорд, останется для меня недосягаемым, — со вздохом констатировал Денск. — За эту тайну ты бы смог покупать королевства.
— Боюсь, что в вашем мире эта тайна и сломанной подковы не стоит. Квинтэссенция всех моих эликсиров и декоктов — настойка баярда, без нее все становится обычным пойлом.
— Мои люди расспросили всех травниц в округе, даже чужую из Дубеньчиков, никто никогда не видел и не слышал о такой траве. Ни рисунки, ни описания не помогли. Но я продолжу поиски. А вдруг?
— Если мои слабые магические усилия дадут результат, в знак благодарности за теплый прием я оставлю для твоей семьи немного "Круга смерти". У него нет срока годности и, возможно, когда-нибудь, он сможет спасти тебе или твоим потомкам жизнь. Но пока говорить об этом — плохая примета, настойку еще нужно выдержать в течение трех дней в полной темноте.
Артуари тщательно готовился к предстоящему ритуалу. Внутренний голос шептал, что это последняя возможность, другого шанса не будет. Куда приведет дорога Ведущей неизвестно и будет ли в конце нее свой дом и лаборатория в нем рэквау не знал. Зато он чувствовал, что свободное время, отпущенное им в этом мире, безжалостно и безоговорочно приближает братьев к исполнению миссии. Поэтому и спешил принц, стараясь успеть запастись множеством маленьких якорьков, которые помогут им выжить в плавании по волнам предсказания. Не раз за это время Артуари вспоминал матушку, матрон и в душе сетовал на законы, запрещающие обучать мужчин магии. Знаний не хватало катастрофически. Принц, словно хромой слепец, опирающийся на один костыль, шел во тьме, ориентируясь лишь на слух и те крохи обрывочных сведений, которые достались ему от предков. Из пяти опытов только один оказывался удачным. Артуари быстро научился читать, однако писал он на своем родном языке, правильно решив, что так будет надежнее, большие надежды мужчина возлагал на обширную библиотеку барона, которую хозяин с радостью предоставил в распоряжение гостей, но и здесь Артуари ждало разочарование , слишком уж много различий было между их школами.
