А ребра у него были пожестче, чем некоторые еловые ветки.
— На сей раз я почти получил удовольствие от погони, маленькая равейна. — Он заключил меня в кольцо рук. — Кстати, сильно ударилась? — Пальцы почти ласково погладили мою спину. И участие в голосе было... таким искренним...
Может, все-таки шутка?
Я упрямо смотрела вниз, отказываясь поднять на него глаза. Меня била дрожь. Руки, сомкнувшиеся на моей талии, уже не были холодными. А значит...
— Да не бойся ты так, малыш. — Сильные пальцы, вцепившись мне в подбородок, запрокинули голову...
Глаза у него оказались темные, синие или зеленые — в ночном мраке не разглядишь. Они слегка опалесцировали в темноте, как и у всех шакаи-ар. Или как у кошек. Выражения лица тоже было не разобрать, но, кажется, он улыбался... Тепло. Нежно. Дразняще.
— Я же обещал, что до третьего раза не трону. Ну, почти...
Острые зубы опасно щелкнули у самого кончика моего носа. Я пискнула, отпрянула было, но железная хватка не позволяла делать лишних движений.
— Как себя чувствуешь? — безмятежно поинтересовался мой мучитель, поглаживая меня по волосам и по спине. Будто успокаивал...
— Нормально, — ответила я с задержкой. Голос прозвучал низко и хрипло, как будто меня скоропостижно настигла простуда. Постепенно страх сменялся надеждой, словно я устала постоянно бояться.
Может, он просто играет? Ох, Вечные, если вы меня слышите — пожалейте, смилуйтесь... Вы равейн не любите, но я же наполовину человек... В жизни больше не стану ходить одна по ночам и опаздывать на электрички... и в комнате уберусь... и... и...
— Так ты сильно ударилась? — Ладонь мягко, кругами, скользила по спине. Это было бы приятно, не знай я, что в любую секунду пальцы могут согнуться, и тогда острейшие когти оставят на коже кровавую борозду.
— Жить буду, — машинально откликнулась я. Стандартная фраза прозвучала насмешкой.
Буду. Конечно. Вопрос — долго ли?
Шакаи-ар же не терзался подобными вопросами. Он вел себя бесцеремонно, как старый друг или родственник.
— А это откуда? — Он мазанул пальцем по ссадине на брови.
— Там... об асфальт... ну, когда...
— Отлично. Тогда — минус одна попытка. — Улыбку, как водой, смыло. Голос заледенел. Кажется, с 'родственником' я поспешила... — Шагом марш!
Я отшатнулась, выворачиваясь из кольца рук. И тут под ногой что-то хрупнуло, потом зашипело. Я зашарила по карманам, отыскала мобильный — и посветила вниз экраном.
Шишки. Но слишком длинные и тонкие, чтобы быть еловыми.
Сердце ухнуло куда-то вниз, а голова стала легкой и звенящей. Вот это настоящий ужас!
Только мертвых хозяев леса нам не хватало!
И вместо того, чтобы рвануть в лес, я отпрянула обратно — в цепкие объятия моего хищника, прижимаясь спиной к его груди. Он не оттолкнул меня — только скользнул рукой вниз и крепко стиснул мою ладонь.
— Ты чего? — шепнул он. Без ставших уже привычными злодейских интонаций, без издевки. — Ну, не трусь...
И коснулся губами виска.
...не знаю, что случилось. Может, мне просто попался шакаи-ар с развитым даром эмпата, или наступило состояние аффекта, или проснулись мамины гены... Но ужас, от которого ноги подламывались, вдруг исчез, смытый чистой адреналиновой злостью. На все и всех — на поздние электрички, на приблудных шакаи-ар, на себя. Я почувствовала себя дочерью Элен, сильной, гордой... равейной.
Надо было действовать. И у меня уже появился план.
Резко развернувшись, я бросилась обратно, туда, где остался город. Теплой, уже почти горячей руки так и не выпустила. К счастью, мой невольный спутник не сопротивлялся и не спрашивал ничего. Скорее всего, поддался любопытству — это вполне в характере шакаи-ар.
Когда мы отбежали на сотню метров и уже почти выбрались на залитую лунным светом поляну, вдруг раздались мерзкие чавкающие звуки, переходящие в хриплые завывания.
— Что это? — Шакаи-ар резко затормозил. У меня чуть руку не вывернуло из сустава. Боль прошила плечо и кипятком разлилась по костям.
— Что это? — Мне вдруг стало ужасно весело. Я попыталась высвободить руку, но ее держали крепко, не пуская меня — к городу, к фонарям, к безопасности. — То, что бывает, когда вместо мелких духов лесом управляет большая проблема. А 'шишки' — как сигнализация, — неловко пошутила я и сама рассмеялась. — Ну, идем же! Пожалуйста! — требовательно потянула я его за руку.
— Бегать от какого-то лешего? — Шакаи-ар брезгливо скривился, не двигаясь с места и не отпуская меня. Видеть его самоуверенность было мерзко. Он-то сильный, мало чем рискует, а вот я...
— Леших не бывает. — Голос сорвался. Я старалась говорить спокойно и убедительно, но получалось плохо. — Это дух, облекшийся плотью. Т'лар. Такие твари иногда поселяются на местах сражений, а здесь совсем рядом семьдесят лет назад проходил фронт. Одна из человеческих войн.
— И?.. — непонимающе тряхнул он головой. Но наконец сдвинулся с места, и дальше я уже объясняла на ходу.
Нужно было успокоиться. Судя по вою, т'лар находился достаточно далеко от нас, и в запасе еще было полторы-две минуты.
'А сколько из них уже прошло?' — промелькнул в голове вопрос, но я затолкала его в подсознание.
— Т'лары — особый вид воплощенных духов. — Звук собственной речи помогал сосредоточиться. — Он... способен к размножению, фактически — похоже на почкование. — Кажется, шакаи-ар заинтересовался, по крайней мере, слушал он внимательно. Боги, если я выберусь, обязательно поблагодарю Дэриэлла за уроки, а брата — за одолженные конспекты! — Обитают т'лары в лесах, часто неподалеку от человеческих поселений. Но в период... почкования... не брезгуют и прочими разумными.
— Я так и не понял, чем он опасен. — Шакаи-ар вновь затормозил. А до границы леса оставалось метров четыреста, если срезать через заросли... Лишь бы успеть!
Я запрокинула голову, ловя взгляд своего невольного спутника. На поляне было достаточно светло, чтобы различать нюансы мимики: недовольно нахмуренные брови, иронично приподнявшийся уголок рта...
— Организм т'ларов вырабатывает особый яд нервно-паралитического действия.
— Я шакаи-ар. Чистокровный. Таких, как я, нельзя парализовать. Почти ни один яд на нас не действует. — Он снисходительно усмехнулся.
Вот так — все мои аргументы побоку.
Сразу захотелось врезать ему под дых, чтобы мерзавец сдвинулся с места или меня отпустил.
Или хотя бы перестал так улыбаться.
— Этот — подействует. Уж поверь. — Для усиления эффекта я перешла на наглое 'ты'. — И будешь лежать на два метра под землей, живой, месяц, два, пока взрослый т'лар не обглодает руки-ноги, а здесь — я ткнула ему в грудь — будут расти личинки. Голодные. Это я умру почти сразу... А ты у нас сильный, — нарочито издевательски протянула я, копируя по памяти голос одного знакомого целителя. — Сумеешь выкормить не одно поколение.
Я говорила быстро, но уверенно, иногда захлебываясь словами, иногда срываясь на шепот. А шакаи-ар стоял и смотрел на меня с нечитаемым выражением глаз. Тикали невидимые часики, таяли эфемерные две минуты безопасности.
Заполошно колотилось сердце.
Кто станет требовать лекцию о т'ларах, когда они совсем рядом? Самоуверенный безумец? Самоубийца?
У меня из горла вырвался всхлип. Я дернулась из железной хватки шакаи-ар отчаянно, зло...
И когда он, похоже, начал все понимать, появился, собственно, предмет обсуждения.
Т'лар. Определенно. Чем еще может могло оказаться двухметровое человекоподобное существо, тощее, угловатое, туго обтянутое толстой шкурой? Полусогнутые задние лапы были почти в полтора раза длиннее передних, на одну из которых он опирался, а другую — приподнял по-собачьи.
Я тоненько застонала от страха. Хватка пальцев шакаи-ар на моей руке ослабла, позволяя отступить на шаг, другой, третий...
'Бежать. Бежать, пока не поздно. Почему ноги не слушаются?'
Существо, казалось, было покрыто шерстью, но я знала, что это пробиваются сквозь кожу ядовитые иглы-щетинки, похожие на еловую хвою.
Еловый мертвец. Да-да-да, именно поэтому.
Я сглотнула и попятилась, разбивая оковы оцепенения.
И тут он прыгнул. Прямо на меня, через голову шакаи-ар, на лету выстреливая 'иглами'.
От испуга я сумела только присесть и закрыть голову руками, прячась от ядовитых щетинок... И поползти на коленях, куда угодно, только подальше...
Первая партия шипов отскочила от плотной джинсы, заговоренной Элен на прочность. Вторая, выпущенная уже вблизи, застряла в ткани.
Но не пробила.
Боги, у меня, наверное, вся задница, как у ежа... Или у них иглы только на спине... а у меня наоборот...
Под ладонь подвернулся острый сучок, распарывая ее чуть ли не до кости.
Т'лару надоело поливать меня иглами издалека. Следующим прыжком тварь прижала меня к земле.
Сломает шею?
Загрызет?
Мощная лапа опустилась мне на спину и начала медленно вдавливать иглы.
Боги, конечно... Мертвой я ему не нужна. А вот парализованной...
Я всхлипнула. От кислого запаха с примесью смолы мутило. Земля лезла в рот. Будто наяву мерещилась безносая слепая морда, которая склонялась к моему затылку.
Неужели... неужели все закончится сейчас?
От тошнотворной безысходности я завизжала — громко, истерически, рванулась вперед, пытаясь сбросить со спины мерзкую тварь.
Мысли путались.
'Уж лучше бы это был шакаи-ар... Он хотя бы симпатичный... И дались мне эти три попытки... Ясно же, что не смогла бы убежать. И больно бы не было...'
Внезапно раздался мерзкий хруст, и хватка ослабла. Я перекатилась на бок, а т'лар... мне мерещится или у него правда полголовы как ножом срезало?.. Т'лар рванулся за мной, мерзкими лапами цепляясь за волосы и воротник.
И когда шакаи-ар выхватил меня из цепких когтей, воротник остался у твари.
Вместе с кулоном и порванным шнурком.
Вырвавшийся на волю огонь с радостным гулом охватил нежить. Белый, жаркий... дарующий настоящее очищение. 'Последнее очищение', как иронизировала мама. Элен...
Шакаи-ар задумчиво посмотрел на шестиметровую воронку. Перевел взгляд на меня.
— Неплохо. Стихия?
В ушах стоял легкий звон.
— Да. В чистом виде.
— Заклинание?
— Амулет. На крайний случай.
Бледные кисти по-хозяйски легли на плечи, заставляя податься вперед. Теперь-то я хорошенько разглядела его лицо. Белый огонь давал достаточно яркого света. Глаза у моего мучителя оказались ярко-синие, с вертикальными зрачками, но не мрачные, а неожиданно теплые, с серебряными искорками-отблесками. Нос — прямым, с едва заметной горбинкой. На тонких губах играла улыбка, и она была вовсе не зловещей... Подначивающей? Провоцирующей?
Голодной?
— А я похож на 'крайний случай'? — произнес он медленно, и я почувствовала его дыхание на своих губах.
Сознание 'поплыло'.
— Н-нет... — Я, кажется, в полной мере осознала смысл выражения: 'Пытаться собрать мозги в кучку'. — Нет, — в этот раз вышло потверже, — у меня бы не получилось. Вы все время были или слишком далеко, или слишком близко. И вообще...
Он насмешливо посмотрел на меня, приопустив ресницы, слишком пушистые для парня:
— Что — вообще?
— Ну... одно дело — развоплотить духа. Этого, елового... Совсем другое — убить. Все равно кого. К тому же после... — Нейтральные синонимы к словам 'пытки', 'насилие' и 'кровопускание' подбирались плохо. — ...после вас я могла бы и выжить.
Шакаи-ар расхохотался. Беззлобно и ужасно обидно.
— Ты сама-то в это веришь? Святая наивность...
Огонь медленно опадал, и мне начинало казаться, что глаза шакаи-ар разгораются потусторонним сиянием. Это был просто оптический эффект, но такой... гипнотизирующий.
Как может нечто столь прекрасное быть опасным?
— Верю, — легко слетело с губ. — Шакаи-ар ведь не всегда убивают. У вас была холодная кожа — признак отсутствия голода. А потом... потом вы вернулись за мной, сражались с т'ларом...
Он расхохотался — опять искренне и открыто, совершенно по-мальчишески.
— Не хотел бросать добычу, — интимно пояснил он, резко оборвав смех. — Особенно такую... аппетитную.
— Аппетитную? — Я изо всех сил боролась с наваждением, но в голове уже появилась приятная легкость. — Ой, на вид о вкусе не судят... не знаете наверняка — лучше тогда не рисковать...
Безумно хотелось щелкнуть его по носу. И совсем он был не страшный, этот шакаи-ар... Немного походил на вампира из комикса... тем более что вампиры тоже кусаются... и тоже глотают кровь... правда, они ее пьют, а не тянут жизнь...
О боги, как все кружится...
— А я пока не знаю. Сейчас попробую и скажу. — Хитро прищурившись, он запрокинул мне голову и осторожно провел пальцем вдоль артерии. Плавно склонился вниз...
— Отойди от жертвы. По слову смотрителей!
Шакаи-ар ощутимо вздрогнул, но не сдвинулся с места, только сдавленно ругнулся. Я скосила глаза и...
Ненависть — яростная, замешанная на страхе и отвращении, вспыхнула в одно мгновение.
Смотрители.
Двое серых и один... ох, мамочки... белый. Маг. Он держал шакаи-ар — и меня тоже — на прицеле. Стрела, судя по характерному грейпфрутовому запаху, была смазана солнечным ядом.
Мой пленитель вздрогнул.
Ему сегодня определенно везло на редкие яды.
Шакаи-ар вызывал инстинктивный страх — 'От худа не жди чуда'... но у меня в памяти почему-то вновь и вновь всплывала другая старая пословица: 'Где беда, там и смотритель. А где смотритель, там еще две'.
Инквизитор нетерпеливо дернул плечом, и это резкое движение словно выдернуло меня из полузабытья. Только вот никогда еще я не просыпалась из грезы в кошмар.
Головокружение.
Ватные ноги.
Жаркое, влажное дыхание шакаи-ар, оставляющее на коже невидимые метки.
Жесткая хватка, острые когти, заполошный стук чужого сердца.
Что чувствует ребенок, которого прижимает к асфальту лапами сердитый дог?
А что, если собаку попытается пристрелить человек, который довел подружку этого ребенка до седых волос?
Страх?
Гнев?
Обиду?
Я чувствовала все одновременно.
— По слову смотрителей!
— И не подумаю! — Горловое, гадючье шипение, яростный блеск чуждых синих глаз.
Я боялась шакаи-ар до ватных ног.
Но инквизиторы мне нравились гораздо меньше.
— В последний раз повторяем — отойди от нее, тварь!
Смотрители. Военная униформа под балахонами — не важно, что ее никогда никто не видел.
Пыточные подвалы — не важно, что о них не принято говорить.
Смотрители...
Они якобы защищают не наделенную даром часть человечества от одаренной. На самом же деле — пытаются прибрать к рукам власть над всеми магическими расами и сословиями. Силой или подлостью — неважно.
Аллийцам — запрет на браки с людьми. Равейнам — строгие ошейники и постоянный надзор. Ведарси — в зверинец. Магов — в Орден.
А всяких там шакаи-ар — под нож.
Значит, я, как равейна, должна быть на стороне... шакаи-ар?
