Спица нагрелась, запульсировала жаром... и вспыхнула, словно лампочка. Я, щурясь, смотрела на свет, пробивающийся сквозь сомкнутые пальцы. Глаза с непривычки резало, но я ликовала: получилось! У меня получилось сделать собственный амулет! Я подняла светоносную спицу и огляделась.
Судьба забросила меня в подземный зал с высокими, пятиметровыми, потолками. Прямо надо мной зияла дыра. Ух! Оказывается, я еще удачно упала — полет с такой высоты мог закончиться летально. А так — отделалась парой ушибов. Воистину, дуракам везет.
Это из хороших новостей. А из плохих... Я по-прежнему не понимала, где нахожусь и как отсюда выбираться. Обратно в дыру я не полезу, потому что отношения с левитацией у меня крайне скверные, без опоры — живой, недавно сломанной ветки — взлететь просто не получится. А где можно найти живую ветку в подземелье?
Значит, надо идти другим путем. А это возвращает к вопросу: где я? Можно было бы попробовать выбраться обратно по нити, но для этого нужно хотя бы примерно представлять, куда я хочу попасть. Обратно на поляну? Нет, спасибо. Ни за что на свете.
Начинаем рассуждать логически. Поляна находится в сердце древнего леса, о котором люди не подозревают, равейны, шакаи-ар и инквизиция зовут его Срединным, малые народы, вроде ведарси, — Черным, аллийцы — Великим-и-Забытым.
Стоп. Аллийцы жили здесь раньше, значит, ориентироваться надо именно на аллийское название. Аль-кенто'тэаа... Не то чтобы я хорошо знала аллийский... Куда хуже, чем, скажем, универсальное наречие, которое бытовало среди всех магически одаренных — от 'академиков' и смотрителей до равейн. Но что-то отложилось в моей бедовой голове еще с тех давних пор, когда мы жили в Приграничном. Мы — это мама, брат и я. У мамы несколько лет были дела в этом городе, что-то связанное с изучением каких-то там редких растений. У нас с Хэлом никаких дел не было. Зато была куча времени и абсолютная свобода передвижения. А чего бояться в 'магическом' городке, не маньяков же?
Неудивительно, что через некоторое время нам надоело слоняться по Приграничному, который на проверку оказался совсем небольшим, и мы с братом начали бродить по окрестным лесам, плавно переходящим в аллийские Дальние Пределы. Мне тогда было восемь, а Хелкару, моему брату, — шесть. В один прекрасный день мы заблудились. Не дождавшись нас домой ни к обеду, ни к ужину, мама подняла по тревоге весь городок. Поиск в окрестностях ничего не дал. По счастью, в Приграничном издавна жили не только люди, но и аллийцы. Узнав, что в Приграничном лесу потерялись маленькие дети, они тут же подключились к поискам и даже послали весточку в Дальние Пределы.
Пока шли поиски, мы успели забраться довольно далеко. Сначала нам было весело, но когда стемнело, стало очень страшно. Мы замерзли, проголодались и устали. Ночевать пришлось на дереве...
Два дня пролетели, как в кошмаре. К счастью, на третий день на нас, голодных, чумазый, зареванных и насмерть перепуганных, наткнулся аллийский патруль. К этому времени до Дальних Пределов оставалось гораздо ближе, чем до Приграничного, поэтому решили идти именно туда. Элен должна была телепортироваться в Пределы утром. Нас же Старший в отряде на всякий случай отвел к целителю, единственному на все Дальние Пределы.
Так мы познакомились с Дэриэллом...
Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Сейчас надо было сосредоточиться на переводе. Возможно, в нем крылась подсказка. Я нахмурила брови, собираясь с мыслями.
Та-ак... Ведущим в словосочетании является корень 'kaenntoh' — 'великий'. Но он также может переводиться в зависимости от контекста как 'главный', 'основной', 'центральный'. Второй корень — 'teaha' — 'заброшенный', 'забытый', 'покинутый'. 'Al'le' — артикль, придающий эмоциональную окраску выражению.
И что это мне дает? Ни-че-го.
Стоп. Я же где-то слышала слово 'kaenntoh', причем не один раз. Может, в какой-нибудь легенде? Дэриэлл нам с братом много чего рассказывал. Он вообще любит сказки, этот целитель... Вполне возможно, что...
Тут меня осенило.
И вовсе это не из легенды. Аллийская 'столица' называется Кентал Артей — Вечные Пределы.
Аль-кенто'тэаа — это не название леса. Это означает всего лишь 'заброшенный предел'. Один из оставленных после Первой войны городов. И я сейчас нахожусь в аллийском дворце, за несколько десятков тысяч лет ушедшем под землю.
Все аллийские дворцы построены по определенному плану. Центральный зал, вокруг него — цепочка залов поменьше, коридоры в виде концентрических кругов... и во внешнем круге лестницы на крышу.
Вот оно.
Вряд ли у меня будут проблемы с тем, чтобы найти основной зал, а там уж как-нибудь выберусь на поверхность. Сплету зов для Максимилиана... Главное — не паниковать и действовать последовательно. Ага. Всего лишь. Я выругалась сквозь зубы. Равейна я или нет? У меня есть магия плюс содержимое рюкзака плюс амулет. Неужели не справлюсь?
Я с трудом поднялась на ноги, надела плащ, закинула на спину рюкзак и осторожно двинулась в сторону темнеющего дверного проема. Свет дробился на камнях, отражался в их гладких гранях, путался в полуистлевших тканях. Я шла, осторожно ступая по ветхим коврам, сохранившимся лишь благодаря магии этого места, и старалась не обращать внимания на жуткие тени в углах.
Через несколько часов бессмысленных блужданий по залам и коридорам я поняла, что ошиблась. Надо было остаться там, найти способ добраться до пролома в потолке. Отыскать свой энергетический след, вернуться по нему на эту злосчастную поляну. Нет же — я решила поиграть в великую исследовательницу и теперь весьма смутно представляла, куда идти или хотя бы как вернутся в тот зал с трещиной на потолке. Дважды я проваливалась в 'мерцающие' порталы, работающие нестабильно и только в одну сторону, и вдобавок сжигающие энергетический след, ту самую 'ниточку'. А если учесть, что они могли вести в соседние дворцы... Я стиснула зубы, не давая отчаянию затопить мысли. Потерялась. Но хотя бы жива и здорова. А вот шакаи-ар в лучшем случае лежит парализованный.
Нога запуталась в складках полуистлевшего ковра. Я неловко взмахнула руками, но не упала — прогресс. Авось к концу путешествия и спотыкаться перестану...
Эта случайная остановка заставила меня невольно оглядеться по сторонам. А посмотреть здесь было на что. То, что я поначалу приняла за стены, оказалось высокими, до потолка, полками, забитыми книгами. Библиотека, догадалась я. Древняя аллийская библиотека. Я робко подошла к полкам, вытянула наугад книгу. Руки дрожали от волнения — еще бы, такая ценность... Даже сами аллийцы, среди которых встречались и те, кто справил уже свой пятидесятитысячный день рождения, наверняка ощутили бы трепет перед лицом такой древности. Какой же могущественной была магия этого места, если в течение стольких веков она хранила ткань книжных страниц от тления! Я бережно раскрыла том. Письмена были странные, выполненные в готическом стиле, но узнаваемые. И язык тоже читаемый — не без архаизмов, но корни знакомые. Как и у всех долгоживущих рас, у аллийцев язык практически не менялся со временем. Сощурив глаза, я водила пальцем по строкам, положив тяжеленный том на колени. Сначала путалась в нагромождениях непонятных имен и названий, грамматических конструкциях, а потом...
— Сказки! Это же просто сборник легенд!
Я рассмеялась. Здорово! Если выберусь отсюда, подарю Дэриэллу в благодарность за то, что учил меня языку. Я улыбнулась, вспомнив нелепо торчащие из-под кепки пряди янтарно-золотых волос, собранных в небрежный 'хвост' или лохматую косу, теплые зеленые глаза... Да, он будет счастлив.
...целителем оказался высокий светловолосый аллиец, одетый почему-то не в классические летящие шелка, а в драные джинсы и черную футболку с белым логотипом 'Зеленого мира'. Я тут же прекратила плакать. Застыла, запрокинула голову, с открытым от удивления ртом рассматривая диковинку. Брат тоже соизволил вытереть сопли и уставился на этого неправильного аллийца. А он вместо того, чтобы сделать нам замечание, присел на корточки и произнес с самым серьезным видом:
— Мое имя Дэриэлл. А как зовут вас, уважаемые господа?
— Найта.
— Хэл.
Мы выпалили это почти одновременно. Дэриэлл пожал нам руки и пригласил в дом:
— Надеюсь, вы не откажетесь от чая с печеньем?
Брат хотел сказать что-то благодарное, но практичная я ткнула его в бок:
— А кроме чая, у вас ничего больше нет?
Старший в патруле от такой наглости аж поперхнулся и зашипел:
— Невоспитанные человеческие...
Дэриэлл недобро сощурил глаза и бросил одну-единственную фразу на аллийском. Старший покраснел и чуть слышно пролепетал извинения. Целитель отмахнулся от него и небрежным жестом отослал. Потом снова повернулся к нам:
— У меня есть все, что только пожелает юная госпожа. Вы принимаете приглашение? — и хитро подмигнул.
Конечно, наши сердца были завоеваны. И через несколько минут мы уже сидели за высоким деревянным столом и уплетали ужин так, что за ушами трещало, попутно вываливая на аллийца историю своих блужданий. Он внимательно слушал нас и перебил только один раз, когда Хэл рассказывал о том, как упал ночью с дерева.
— У тебя ничего не болит? — быстро спросил аллиец (мы уже торжественно договорились обращаться друг к другу на 'ты').
— Не-а, — замотал головой брат, — я только коленку разбил, вот! — и закатал штанину.
Дэриэлл тут же осмотрел ссадину.
— Придется ее немного полечить. Ты не против?
— Чур, без зеленки! — мгновенно сориентировался Хэл.
— Никакой зеленки, — весело пообещал аллиец. — Спорим, даже не почувствуешь? — и накрыл ссадину рукой.
— А вот и почувствую! — вскинулся брат.
— А вот и нет! Кстати, уже все. — Дэриэлл убрал руку, открывая абсолютно чистую кожу.
Хэл только рот открыл от удивления.
— А мама так не умеет, — огорчилась я.
— Так больше никто, кроме меня, не умеет, — совершенно серьезно ответил Дэриэлл. Я повеселела — если совсем никто, тогда еще ладно.
Потом мы пили ужасно вкусный чай из каких-то трав и сушеных ягод и ели печенье, болтали, смеялись. Дэриэлл знал кучу разных историй: про животных, про заброшенные города, про героев древности... От сытной еды и обилия впечатлений нас быстро разморило. Дэриэлл спохватился и отвел нас в комнату под самой крышей. Уже засыпая, я вспомнила, что мама рассказывала про аллийцев, и спросила:
— А сколько тебе лет?
Дэриэлл смешно наморщил лоб, подсчитывая.
Ответ вверг меня в состояние немого шока:
— Семь тысяч шестьсот восемьдесят два.
— Сколько-сколько?
Я как раз закончила второй класс и в больших числах более-менее разбиралась. А Хэл непонимающе посмотрел на целителя:
— А это много?
Дэриэлл пожал плечами. Вместо него ответила я:
— Ужасно много. Просто офигительно.
Засыпала я со спутанными мыслями.
Наутро в Дальние Пределы телепортировалась мама. Она долго, со слезами на глазах благодарила поисковый отряд и особенно Дэриэлла. Целитель улыбнулся и пригласил ее на чай. Элен была очарована нашим спасителем, да и он ею, похоже, тоже. Глаз от нее не отводил, а она улыбалась как-то по-другому, не как нам или своим подругам, и мне было радостно оттого, что у меня такая красивая мама. День пролетел незаметно. Уже прощаясь, Дэриэлл наклонился к нам с Хэлом:
— Ну как? Не будете больше убегать?
— Не-а, — помотали мы головами. А я подумала и добавила:
— Только когда соскучимся по тебе.
Дэриэлл весело посмотрел на маму:
— Видите, эстиль Элен? Они уже сейчас планируют следующее приключение. Может, все-таки подумаете над моим предложением?
— Ну что вы, не хочу обременять вас... — начала было возражать мама.
— Это нисколько меня не обременит, — улыбнулся целитель. — Я буду только рад гостям. У вас замечательные дети.
...в конце концов мама сдалась. С тех пор каждое лето и часть зимних каникул мы с Хэлом проводили у целителя. Только в прошлом году я не смогла приехать. Дэриэлл очень огорчился.
'В этом тоже вряд ли получится', — с грустью подумала я. Все меняется...
* * *
Танец теней в углах. Пыльная тишина ветхих залов. Километры истлевших ковров и стертого камня под ногами.
Я в изнеможении опустилась на пол.
Все. Больше не могу.
Сейчас день или ночь? И сколько времени уже прошло там, наверху? А, неважно...
Во рту пересохло — пить хотелось просто зверски. Пожалуй, сейчас бы я и из лужи напилась, забыв привитую Дэриэллом осторожность. Да только откуда ей взяться в подземном дворце, этой луже... Припасов в рюкзаке было довольно, но сухой кусок в горло не лез. А единственная бутылка минералки ушла на восстанавливающее зелье еще в лесу. Давно мне не приходилось чувствовать себя такой больной... и беспомощной.
Я сжала кулаки. Если не придумаю, как достать воду, с надеждой на спасение можно распрощаться.
Нет, нельзя сдаваться! Я же равейна. Я сильная. Надо только взять себя в руки.
Вдох. Выдох. Спокойно. Воду могут искать даже люди. Я видела таких по телевизору — чудики со смешными рогатками в руках. У меня есть преимущество. Равейнам глупые палки не нужны. Достаточно прислушаться...
Спица металлически звякнула о плиты. Холодное свечение пробивалось сквозь веки. Будь на моем месте Айне, она бы просто позвала воду, но мне приходилось идти по другому пути... Постепенно сияние стало распадаться на отдельные нити-паутинки. Они сплетались в узоры, затягивались узелками — одни прочные и ясно различимые, другие — тоньше волоса. Светлые — и темные, словно провалы, алые и золотые, белые, зеленовато-голубые, переливающиеся всеми цветами радуги... Я протянула руку и коснулась нитей наугад. Эта — горячая, эта — холодная, но сухая... от этого узелка веет опасностью — лучше не тянуть слишком сильно...
Есть!
Сквознячок взъерошил волосы влажным прикосновением, как прядь тумана. Улыбаясь, я выхватила из потока воздуха путеводную ниточку. Вскочила, подняла спицу, сломя голову бросилась по следу — через пустые залы, через узкий высокий коридор, по винтовой лестнице (Наконец-то лестница! Но это потом...) вниз, вниз...
Посеребренная дверь распахнулась от легкого толчка.
Передо мной лежало целое озеро. Я упала на колени, с наслаждением припала к ледяной влаге, пила, пока от холода не свело зубы, а в желудке не забулькало, и только потом огляделась.
— О! А спица-то здесь не нужна, — пробормотала я рассеянно, щурясь после унылого полумрака бесконечных коридоров. Хриплый голос, против всех законов физики, не вернулся эхом, а словно впитался в бархатисто-серый камень стен.
Посреди озера, не такого уж большого, как показалось сначала, возвышался помост из прозрачного камня. К нему вел тонкий мостик без перил. Везде — вокруг озера, на островке и даже на узкой каменной полосе над водой — горели факелы. И не простые, а ритуальные: очень короткие, с ярким синим пламенем.
Любопытно.
С чувством, что совершаю непоправимую глупость, я ступила на хрупкий мост и направилась к островку.
