— Недолго. — А сейчас он, кажется, улыбнулся. — Почти на месте. Гостиница за углом.
— А нас точно пустят в такое время? — засомневалась я.
— Не дури! — рассмеялся он, как бывалый путешественник. — Во-первых, это гостиница. Там клиентам обрадуются в любое время, были бы деньги. Во-вторых, ее хозяин — мой... друг.
Последнее слово прозвучало как-то подозрительно.
— О! — умно заметила я и умолкла.
В так называемую гостиницу мы вошли с черного хода, что только укрепило мои подозрения. Князь уверенно прошел по обшарпанному коридору, остановился перед дверью с табличкой 'Служебное помещение' и постучал.
Мне стало не по себе.
Я переступила с ноги на ногу и спряталась у Ксиля за спиной.
Максимилиан, которого такое проявление трусости изрядно позабавило, цапнул меня за шкирку и попытался водворить на место, рядом с собой, но неожиданно натолкнулся на сопротивление. Я сама ужасно удивилась, когда вдруг поняла, что упираюсь, как нашкодивший котенок, и перепугалась вдобавок — вдруг князь разозлится?
И именно в этот момент, по закону подлости, дверь открылась.
— Поздний ужин? — К косяку прислонился парень лет двадцати пяти с коротко остриженными каштановыми волосами и весьма... э-э... выразительной улыбкой. В глазах цвета темного шоколада четко отражалась сцена борьбы перепуганной девушки в драных джинсах и футболке, больше похожей на лохмотья, с шакарским князем.
— Скорее, ранний завтрак, — в тон ответил Максимилиан. — И то вряд ли, при таком-то сопротивлении... Здравствуй, Ллайс. Как бизнес идет?
— О, неплохо. Счастлив видеть вас, мой князь, — с достоинством поклонился владелец гостиницы. — Комнату, как обычно?
— К сожалению, нет времени, — вздохнул Максимилиан. Он посмотрел на меня, и в глазах его мелькнуло что-то порочное и смущающее. — Может, в следующий раз. А пока — просто комнату на одного, желательно с запасным выходом. Ах да, и еще что-нибудь поесть. Для нее. — Он взмахнул рукой и чуть не выколол мне когтем глаз.
От неожиданности проснулись боевые рефлексы, которые четвертый год подряд безуспешно вбивал в мою голову брат. Я дернула за нити... Только вот вместо разрушительной 'серой гнили', столь любимой Хэлом, у меня получилась почему-то обычная зеленая плесень с кисловатым душком.
Ксиль дернулся и брезгливо вытер грязную руку об обои. Я сконфужено потупилась, ожидая заслуженного нагоняя. Но князь промолчал, а Ллайс восхищенно присвистнул:
— Волшебница?
— Что-то вроде, — хмыкнул Максимилиан. — Равейна. Но это не развлечение, Ллайс, — посерьезнел он.
Хозяин гостиницы искренне огорчился.
— А жаль. За вами бывает так интересно наблюдать, мой князь... — Ллайс многозначительно улыбнулся и под комментарий Ксиля: 'Вуайерист бессовестный!' скрылся в комнате.
Через полминуты, не больше, он вернулся с ключом и отдал его Максимилиану.
— Три часа нам хватит. Если что-то пойдет не так в мое отсутствие — спрячь девочку, — коротко приказал он.
Ллайс молча склонил голову.
— И если будут расспрашивать, даже представляясь посланниками Северного клана, — нас здесь не было.
— Конечно. Ни слова.
Комната располагалась на четвертом этаже, в конце коридора. Она была такой неприметной, что сначала я приняла вход в нее за дверцу кладовки или шкафа. Обстановка тоже не поражала роскошью, мягко говоря. Из мебели — одна кровать — правда, широкая и накрытая пуховым одеялом. Узкое окно, заплетенное диким виноградом, плотные деревянные жалюзи, приоткрытая дверь в ванную. Над кроватью — маленькая лампа с сиреневым абажуром, единственное яркое пятно в комнате.
Князю быстро надоело ждать, пока я налюбуюсь, и он довольно невежливо затолкал меня внутрь. Бросил сумку на кровать, опустил жалюзи, включил свет. И только потом обернулся:
— А ты чего стоишь? Раздевайся.
Я поперхнулась. Хорошенькое заявление! Невольно попятившись, я опасливо поинтересовалась:
— А зачем?
Максимилиан медленно, текуче приблизился, лениво провел пальцем по обгоревшей ткани, задумчиво подцепил когтем сиротливо свисающий лоскуток, который раньше был частью моей замечательной футболки. Черной, застиранной, с гордой надписью 'Зеленый мир'. Моей любимой футболки, позаимствованной у Дэриэлла еще два года назад...
— По-твоему, это нормально? — Князь иронично приподнял бровь.
Я покраснела. Ну да, в такое даже пугало стыдно одеть, как сказала бы мама, но что он ожидал увидеть после неумелой телепортации и огненной волны в исполнении Феникс?
— И так сойдет! — горячо уверила князя я, прижимая руки к груди. Вдруг начнет футболку стягивать... кто их знает, этих шакаи-ар... Ллайс намекал на какие-то неприличности, которые время от времени происходили в этой комнате... — И вообще, у меня нет запасной одежды! Я... э-э... оставила дома весь свой гардероб.
— Сомневаюсь, чтобы у тебя там нашлась хоть одна нормальная вещь, — буркнул Максимилиан себе под нос, отворачиваясь.
— Что, простите? Я не расслышала... — обиженно переспросила я. Между прочим, все вещи у меня были достаточно дорогими — наша семья далеко не бедствовала. Даже эти джинсы, пусть и старые, до попадания в 'огненную волну' выглядели очень даже неплохо.
— Ничего. Тебе послышалось. — Князь пошарил в сумке и выудил оттуда темно-синюю рубашку из ткани явно аллийского происхождения. — Вот, накинь пока. Я ее, правда, несколько раз надевал, но вроде чистая. Потом найду тебе что-нибудь получше. Иди, переодевайся. — Он развернул меня и легонько подтолкнул в сторону ванной комнаты. — В такой одежде, как у тебя сейчас, ходить не только неприлично, но и негигиенично.
Когда я пригляделась повнимательней, джинсы оказались настоящими лохмотьями. К своему стыду, я обнаружила немаленькую прореху на заднице... О футболке и говорить нечего. Ткань ощутимо попахивала горелым.
А одолженная рубашка оказалась приятной на ощупь и действительно свежей. Если бы не едва уловимый запах разогретой солнцем травы, исходивший от нее, и слегка смятый воротник, ни за что не подумала бы, что рубашку надевали.
Максимилиан, не дожидаясь, пока я хотя бы застегнусь, бесцеремонно распахнул дверь и окинул меня насмешливо-оценивающим взглядом.
— О, так гораздо лучше! Хм, посмотрим... Ты какой размер носишь?
— Сорок вто...четвертый. — Я уткнулась глазами в пол. Щеки полыхали. Было невыносимо стыдно за голые ноги в синяках и ссадинах, за копоть, за слишком короткую рубашку... Бездна! Он же эмпат, он что, не понимает? — Наверное. Не знаю. Не помню. У меня обычно вещи... свободного покроя.
— Боги, вот ведь мода — ходить в мешках. Кто сказал, что это красиво? — проворчал Ксиль. — А обувь?
— Тридцать шестой. Кажется.
— Хм... Ладно, с неопределенными размерами я разберусь, на глазомер никогда не жаловался... Стой-ка смирно.
Максимилиан неспешно обошел вокруг, время от времени измеряя что-то пальцами, прикидывая, подсчитывая. Я зажмурилась, вздрагивая от каждого прикосновения когтей. Уши горели огнем. Наконец князь то ли закончил свои измерения, то ли просто сжалился:
— Ну, все, не дергайся ты так, ничего я тебе не сделаю. И вообще уже ухожу. — Тонкие губы сложились в едва заметную улыбку. Нет, он определенно издевался! — Через пару часов вернусь. Советую пока в душ сходить и отдохнуть по возможности.
— Хорошо, так и сделаю, — покладисто согласилась я. Лишь бы он поскорее ушел. — Ну, я... то есть где мне взять шампунь? Если можно...
— Посмотри в сумке.
Максимилиан уже развернулся и пошел к двери, но тут мне в голову пришла дельная мысль, и я ухватила его за рукав. Ксиль так посмотрел в ответ, что от смущения у меня язык отнялся.
— Что-то еще? — вежливо поинтересовался князь, поглядывая сквозь ресницы, до невероятного густые и длинные. Как у моего брата в детстве — хоть спички на них выкладывай.
Я сглотнула и, собравшись с духом, начала:
— Не мне, а нам, если быть точнее... В общем, если в городе есть аллийская лавка... или просто алхимическая... И если есть время... Словом, ты не мог бы купить кое-какие ингредиенты?
— Зачем? — коротко спросил он.
— Ну... тогда я буду приносить пользу, — прозвучало это жалко. — Боец из меня никакой, как вы понимаете... То есть как ты понимаешь, конечно... Вместо боевых плетений у меня получается всякая плесень. А вот зелья, яды-противоядия я знаю неплохо. Ну, и амулет смогу какой-нибудь сделать, от иномирных тварей или на отвод глаз. Меня мама учила...
Шакаи-ар улыбнулся.
— Убедила. Что конкретно тебе понадобится?
— Ну-у... Шалфей, чемерица, луговник, волчья травка... — Я перечислила еще с десяток названий. — И еще ашемитовая крошка и ильсент. И, если можно, какую-нибудь посудину из термостекла...
— Все?
— Да. Только... — Я замялась. В долг я просить не любила, тем более у посторонних. Но вообще-то расширить мои возможности — в интересах князя. — Денег у меня с собой нет, кошелек в рюкзаке остался. Но все ингредиенты довольно дешевые, к тому же и тебе может что-нибудь пригодиться. А потом я верну, у меня карманные дома были... Так... ты поищешь?
— Да нет проблем. — Максимилиан интимно наклонился к моему лицу. — А что до денег... Какие долги? Введем натуральный обмен. С меня — мешок травок, с тебя — скажем, литр крови... Идет? — Я испуганно моргнула. — Ну, вот и решили.
И, прежде чем я запротестовала, он чмокнул меня в нос и вышел.
В груди клокотал смех — истерика пополам с раздражением. Вот мерзавец, а? Я потопталась несколько минут на одном месте, потом махнула на князя с его причудами рукой, скинула кроссовки с полуотвалившейся подошвой и присела на краешек кровати.
В сумке под аккуратно сложенной одеждой, практически сверху, обнаружился обещанный пакет с принадлежностями для ванной. Надо же, а наш князь — чистюля-аккуратист. Или заранее обо мне позаботился?
В душе я провела не больше двадцати минут. Вышла, как назло, в тот же момент, когда Ллайс принес поднос с едой. Окинув меня заинтересованным взглядом, за который та же Феникс точно хорошенько подпалила бы кому-то шевелюру, он улыбнулся и покинул комнату.
Я присмотрелась к тарелкам. Рыба, какой-то салат и стакан воды. Эх, негусто... Но пахла рыба неплохо и еще не остыла, так что жаловаться особенно было не на что.
Присев на подоконник, я принялась за ужин, разглядывая светлеющее небо сквозь приподнятые жалюзи и жидкие плети 'девичьего винограда'. Потом составила тарелки на пол, притянула колени к подбородку. Влажные волосы черными кольцами рассыпались по рубашке. Капли воды оставляли на мягкой ткани темные следы. Насыщенная синева ночного неба выцветала, принимая неопределенно-серый оттенок. На улицах появлялись первые прохожие. Где-то за поворотом зашуршал метлой по асфальту дворник. Растворялись в призрачном свете солнца звезды, ветер перебирал на деревьях листья...
Мне было так хорошо и спокойно, что я не заметила, как заснула прямо на подоконнике.
Глава 4
...Это было похоже на комариный писк. Не то чтобы громко, но очень настойчиво. И еще — растекалось по сну, как масло по ковру, смутное чувство опасности...
Звук становился все громче. Назойливое насекомое нарезало круги, задевая то лицо, то руки. Я качнула головой, пытаясь отогнать мелкую пакость. Звон становился вибрирующим, въедливым, невыносимым... Я резко вскинула голову... и ударилась об стену затылком, мгновенно просыпаясь.
Максимилиан поспешно отдернул руку и виновато улыбнулся. Странно было видеть этот контраст: вертикальные шакарские зрачки, делающие невыразительным взгляд, хищная заостренность черт... и такое человеческое чувство.
Стояла гнетущая тишина.
— Давно вернулся?
— Только что. А ты, смотрю, отдыхаешь?
— Пытаюсь. Если честно, без особого успеха. — Я украдкой зевнула, склонив голову к плечу, и поморщилась. Конечности затекли и ужасно ныли при попытках разогнуться. — Я пару раз в автобусе засыпала, когда с экскурсий возвращались... Но тогда так не болело. А сейчас чувствую себя отбивной какой-то...
Князь примостился на краю подоконника, опираясь на раму. Окинул внимательным взглядом мои избитые ноги, осторожно провел ладонью в миллиметре от кожи... От вида длинных, как у пианиста, пальцев, оканчивающихся бритвенно острыми когтями, пробирала жуть. Какой-то глубинный, неистребимый страх пополам с восхищением — как если сесть на перила балкона на шестнадцатом этаже спиной к пустоте.
'Он не желает мне зла', — сказала я себе, сглатывая. Плавное скольжение узкой ладони на волосок от моей кожи отнюдь не добавляло спокойствия. Ладно. В лаборатории Дэриэлла мне часто приходилось работать с опасными веществами. Тогда тоже было страшно разлить что-нибудь или надышаться парами, но я со временем научилась приглушать инстинкт самосохранения. Когда сильно боишься, делаешь слишком много ошибок.
Я резко выдохнула и до боли зажмурилась, отсчитывая про себя до десяти. В работе с летучими ядами это помогало — отсекало страх, включало сообразительность.
Вряд ли техника работы с шакаи-ар сильно отличается.
— Это все из-за меня? Столько синяков и ссадин... — произнес он слегка растерянно.
Почти прикосновение словно вытягивало боль из затекших мышц. Если отрешиться от личности князя, то это было бы... приятно.
Я прикусила губу.
— Не все, но большинство. — Мне хотелось одновременно и поджать ногу под себя, чтобы разорвать контакт, и осторожно прижать его ладонь своей, прямо к острым коленкам в неприятных лиловых пятнах гематом. — Я на мелкие травмы внимания не обращаю, поэтому вечно хожу 'раскрашенная', как мама говорит.
Ладонь на мгновение легла на кожу, вызвав волну мурашек... и отдернулась, словно князь вдруг передумал касаться меня.
'Брезгует', — промелькнуло в голове иррационально-обиженное.
— Жаль, что я почти не разбираюсь в человеческой медицине. Вот калечить — другое дело. Могу предложить свои услуги. Высшее качество — и совершенно бесплатно, — усмехнулся он невесело. Я невольно напряглась, не сразу сообразив, что князь просто так странно шутит.
— Не переживай за мои коленки, — несмелая улыбка далась нелегко. — Сварю зелье, все мигом заживет. Алхимия — царица наук, как говорит Дэриэлл... Кстати, — я оживилась, — как обстоят дела с ингредиентами?
— Травы в сумках. — Он кивнул на пакеты и встрепенулся. — И одежда тоже. Хочешь примерить?
— Хочу. И... можно я себе рубашку оставлю? — неожиданно выпалила я и, сообразив, что сказала, залилась густой краской.
Но мне всегда нравилась чужая одежда... Особенно такая, один раз ношенная — свежая, но с едва уловимым индивидуальным запахом, от которого появлялось ощущение сопричастности. Может, в силу привычки — Хелкар в детстве часто одалживал мне свои рубашки. Да и у Дэйра в гостях я нередко спала не в девчачьей ночнушке с кружевами, а в одной из его футболок.
Окажись на месте Ксиля Дэриэлл, он бы понял все без слов...
Но в отношении постороннего мужчины моя просьба прозвучала исключительно неприлично.
Максимилиан бросил на меня косой взгляд из-под длинных ресниц. Краешки бледных губ изогнулись в улыбке. Будь он девушкой, я бы сказала, что он... кокетничает?
