От облегчения в голове у Димки зашумело, ноги ослабли, он даже испугался, что сейчас позорно сядет на зад. При мысли, ЧТО тогда могло бы быть, его словно варом опалило. Сейчас мы, как бараны, мчались бы по степи, подумал он. В никуда, на самом-то деле. А Сашка был бы здесь — один, ничего не понимающий, в полной власти этой самозваной коронованной дуры... И быстро попал бы в ссылку на остров или на лесоповал, как вот я — а Макс с Верасеной попали бы в засаду банды Метиса, и на этом всё кончилось бы...
На берег, между тем, явилась и сама "Алла Сергеевна" — к счастью, без флага, но зато с "гвардией королевы" и Вадимом. Смотрелась она, правда, довольно обалдело. Должно быть, не ждала от нас такого вот сюрприза, с усмешкой подумал Димка.
— Семенов, это ЧТО? — обратилась она к капитану "Бойкого", веснушчатому, рыжеволосому мальчишке. Он был из одного отряда с Вадимом — но вовсе не такой угрюмый.
— Это Квинсы, Алла Сергеевна! — бодро отрапортовал мальчишка. — Раскаялись и явились с чистосердечным признанием!
Чистосердечное признание облегчает участь, но удлиняет срок, подумал Димка и невольно хихикнул.
Квинсы вдруг тоже смутились — в основном наверное потому, что ничего, кроме "портупей", на них не было, а девчонок вокруг собралась уже едва ли не сотня — и все вполне бесстыдно смотрели на пришельцев. Оказаться на их месте Димка сейчас точно не хотел бы...
"Алла Сергеевна" нахмурилась. По её лицу было видно, что ей до смерти хочется повелеть высечь наглых Квинсов прямо на месте, а потом и в самом деле подвесить их за пальцы на ногах, где-нибудь над выгребной ямой, — но это, так сказать, не соответствовало текущему политическому моменту. Дурой она всё же не была и потому размышляла недолго.
— Племя Квинсов отныне упраздняется, — наконец постановила она. — Все его члены принимаются в племя Волков, — было видно, что говорить это ей совершенно не хочется, но и сказать что-то другое в такой вот ситуации было уже совершенно невозможно. Она помолчала и всё же добавила: — с испытательным сроком в три месяца. В случае любого нарушения виновные понесут всю предусмотренную законом ответственность, — она посмотрела на Сашку, очевидно вспоминая, как его зовут. Аглая тут же сунулась к ней и что-то зашептала на ухо. "Алла Сергеевна" кивнула. — Александру Колтакову за проявленную инициативу и мужество объявляется благодарность перед строем.
— Я здесь не затем, чтобы благодарности получать, — неожиданно хмуро сказал Сашка. Было видно, что и ему страшно не хочется говорить дальше, но и промолчать он уже тоже совершенно не мог... — Я здесь потому, что нам всем нужна ваша помощь. Максим и племя Воронов во главе с Верасеной пошли бить Хорунов и освобождать рабов. Эдик пошел к Куницам, поднимать их на войну. Неужели вы все останетесь в стороне?
Брови "Аллы Сергеевны" удивлённо приподнялись — верно, такого вот демарша она никак не ожидала. Впрочем, растерянность её длилась недолго.
— Мы уже направили отряд из тридцати наших лучших ребят во главе с моим первым заместителем, Антоном Палановым, на борьбу с Хорунами, — наконец заявила она. — Ещё неделю назад.
Сашка удивленно заморгал. Верно и он такого вот не ожидал услышать, — а потом на его лице возникло вдруг явное выражение обиды. В самом деле, мало радости спешить, не жалея ног, чудом избежать расправы со стороны разбойного племени, чтобы узнать, что всё, ради чего ты проделал этот вот путь, все эти подвиги, уже давно сделано, подумал Димка. Да только ни черта тут ни сделано — и даже совсем наоборот... Именно эта обида на лице друга и послужила тем камешком, который сорвал всю лавину...
— Врёшь, дура! — неожиданно даже для себя заорал он. — Ты хахаля своего не ребятам помогать послала, а Хорунов своих любимых спасать! — Димка понимал, что его, как говорится, "понесло", но поделать ничего уже не мог. Все его мучительные бесконечные размышления, весь гнев, всё отвращение к местному крючкотворству, к интригам, прорвались в этом крике. — Потому, что ты дура, дура и трусиха, тебе надо только, чтобы все тут тебе в пояс кланялись, а на ребят, которые мучаются в рабстве, тебе плевать, плевать, плевать!.. — Димка захлебнулся гневом и замолк.
Как писал про один похожий случай Гоголь, наступила немая сцена. Все молча уставились на Димку с выражением крайнего потрясения на лице. Глаза самой "Аллы Сергеевны" начали буквально лезть на лоб — похоже, что такого вот ей не приходилось слышать за всё время своего правления. А может, и вообще никогда. Тишина становилась оглушающей, звенящей, убийственной. Все ждали, что в ней прозвучат какие-то оправдания, объяснения, извинения...
Но они не прозвучали.
* * *
Мне конец — не подумал даже, а совершенно точно понял Димка. Но страшно ему сейчас не было. Напротив, он ощущал едва представимый восторг. Блин, какое же это счастье — знать, что ты поступил ПРАВИЛЬНО, как-то уже совсем отстранёно, словно и не о себе даже, подумал он. И наплевать, что она со мной сделает... а ЧТО она со мной теперь сделает? Выговор перед строем влепит? На остров какой-то сошлёт? Ну-ну, пусть только попробует...
Между тем, лица собравшегося на пристани народа пока что не выражали никакого революционного восторга — только полное и окончательное обалдение. Девчонки из "гвардии королевы" сунулись вперёд. Видно было, что они ждут только приказа, чтобы показательно отлупить наглеца. Лицо Вадима почернело, его рука, лежавшая на рукояти тесака, кинжала или как там эта штука называлась, побелела.
Ну-ну, подумал Димка. Давай, попробуй. Это тебе не пуделем домашним бегать, не кофе в постель этой дуре подавать, не запугивать местных баранов такими вот копеечными трюками и страшным выкатыванием глаз...
Тем не менее, Димка чувствовал себя сейчас, словно Остап Бендер в шахматном клубе — он понимал, что сейчас его будут бить, и, возможно, ногами. Спасти его могло только чудо.
И оно случилось.
* * *
Над водой вдруг вспыхнуло фиолетовое электрическое пламя. Димка ещё успел заметить сияющие очертания человеческой фигуры, потом его глаза рефлекторно зажмурились. По ушам ударил резкий треск, потом что-то большое шумно бултыхнулось в воду. Мальчишка замер, ослеплённый. В глазах плавали радужные пятна, но уши его пострадали всё же меньше и он услышал, как кто-то, отфыркиваясь, выбирается на берег. По толпе пронесся коллективный "ах!", и Димка осторожно приподнял ресницы. И тут же замер, словно его с размаху треснули по лбу.
На берегу, отряхиваясь, стоял ни кто иной, как Льяти — весь мокрый, растрёпанный, но в остальном вполне комплектный, с луком, копьём и сумкой на боку. Вид у него был тоже обалделый. Он растерянно моргал, словно не веря своим собственным глазам, потом схватил себя за правый бок, посмотрел на него, глубоко вздохнул и выпрямился.
Димка начал, наконец, понимать, что случилось. Он уже видел, как исчезают тут убитые, а теперь вот увидел, как появляются воскрешенные. Эффектно появляются, честно говоря. Льяти между тем ошалело помотал головой, очевидно, стараясь окончательно прийти в себя, и осмотрелся. При виде обалдевших Квинсов глаза его удивленно расширились. Потом он очень даже бодро потянулся за стрелой. Удивлённый или нет, но соображал он тоже быстро.
— Нет, нет! — крикнул Сашка. — Квинсы — теперь друзья!
— Как это? — лицо у Льяти снова стало обалдевшим.
— Что случилось? — перебил Димка. Сейчас всё решали буквально секунды — и тратить их на лекции не стоило...
— Хоруны, суки, меня убили, — мрачно сказал Льяти, снова щупая свой бок — совершенно целый, насколько видел Димка. — Стрелой в печень. Ребят в долину успел вывести — и всё, ласты склеил. Чуть Серой Хозяйке не попался, боялся, что меня вообще чёрт знает куда теперь забросит — а повезло так, что и представить себе нельзя. А у вас тут что?
— "Аллу Сергеевну" свергаем, — деловито сказал Димка. — Она, сука, Метиса своего на помощь Хорунам отправила, чтобы Макса с Верасеной перехватить. Войны ей, понимаешь, не хочется. Пусть две сотни ребят и дальше в рабстве гниют, лишь бы ей сладко елось и спалось.
— Да как ты только смеешь!.. Да я тебя, урода!.. — опомнилась наконец "Алла Сергеевна".
Димка быстро подошёл к ней — и, широко размахнувшись, влепил оглушительную пощечину. Такую сильную, что Алла глупо плюхнулась на попу, схватилась за щеку, испуганно глядя на него. Спесь мгновенно слетела с неё, она превратилась просто в испуганную девчонку. Нагнувшись, Димка вырвал у неё из руки лук — без стрел, служивший Алле чем-то вроде скипетра — и с треском сломал об колено. Потом швырнул обломки в воду.
— Всё, хватит, — выдохнул он. — Свободна.
Вадим наконец-то опомнился. Выхватив свой тесак, он бросился на мальчишку с яростным рёвом.
Сейчас меня, кажется, убьют, подумал Димка. Ну и наплевать, главное я уже сделал. Что бы потом тут ни случилось, но королевой "Алле Сергеевне" уже не быть. Точно не после этого её убийственного, оглушительного молчания...
Над плечом Димки свистнуло копьё, воткнулось в грудь Вадима. Тот замер, остановленный силой удара, выронил свой тесак, схватился за древко. На его лице возникло вдруг выражение крайнего удивления. Потом он начал падать... но упал уже не здесь — ещё не коснувшись земли, его тело исчезло в ослепительной вспышке. В воздухе осталось лишь нелепо висящее копьё, но и оно тут же упало в пыль.
* * *
Димка машинально оглянулся, — по напряженному лицу Игоря стало понятно, что именно он бросил копьё, — потом обвел взглядом толпу. На площади царила сейчас страшная тишина — все были столь потрясены, что буквально превратились в статуи.
Мальчишка быстро нагнулся и схватил тесак Вадима. Теперь стало ясно, что это, скорее, короткий меч, вроде скифского акинака или римского гладиуса, толстый, плоский клинок с глубокими долами и кинжальным остриём — таким вполне можно и колоть, и рубить. Рукоять, вполне старинная по форме, была, однако, отлита из дюраля, с какими-то непонятными узорами, с тонкими резиновыми кольцами, очень удобная. Непонятно, где и кому пришло в голову сделать такую вот штуку, но здесь и сейчас она оказалась очень даже к месту...
Крепко сжимая в руке меч, Димка обвел взглядом толпу. Остановил взгляд на Лисе — но тот вовсе и не рвался в бой, стоял себе болванчиком и лупал обалдело глазами. Его ребята и "гвардия королевы" тоже растерянно застыли. Похоже, что мгновенное превращение надменной "Аллы Сергеевны" сначала в подлую трусливую интриганку, а потом в самую обычную хнычущую уже девчонку просто заклинило их примитивные мозги. Почти все остальные смотрели на мальчишку... с интересом.
— Ребята! — крикнул Димка. — Я иду бить Хорунов. Все, кто не мрази, — за мной! Отплываем через час.
* * *
— Нет, ну ни фига же себе... — в тысячный уже наверное раз сказал Юрка, но Димка, конечно, не ответил. Сейчас он стоял на палубе "Смелого", с наслаждением глядя на окружающую его армаду — в ней были, собственно, вообще все плоты, которые нашлись в гавани. На них плыло двести двадцать человек — сто восемьдесят ребят, сорок девчонок. Димка и рассчитывать не смел на такое. Но это тем не менее получилось, и сейчас он чувствовал мощное, глубокое удовлетворение. Оказалось, что можно совершить и невозможное — достаточно не струсить один-единственный раз...
Своих девчонок землянам пришлось, конечно, взять с собой. Оставлять их на милость (то есть, конечно, на немилость) "Аллы Сергеевны" никто, естественно, не собирался.
Димка поймал мрачный взгляд Аглаи — и с удивлением понял, что он совсем его не трогает. Весь его страх, уважение, и, чего там, преклонение перед ней куда-то незаметно испарились. Девчонка как девчонка, не самая умная, не самая симпатичная... И всё. Вспоминать, как он выслуживался перед ней, теперь было смешно и противно. Вот мнение Машки волновало его куда больше — но и она сейчас отошла куда-то на задний план. Правду говоря, Димка совсем не хотел тащить девчонок в этот поход, но получилось так, как получилось. Надо будет разбить на берегу лагерь и оставить их там под присмотром пары десятков парней, подумал он. Не слишком уместно, не слишком удобно — но ничего не поделаешь. Девчонкам на войне делать нечего, даже самым боевым... особенно судя по тому, что рассказал им Льяти...
Димка покосился на него. Льяти, ясное дело, и в ух не дул — сидел себе на палубе, жмурился на солнце. Ну да, что ему — у него вся жизнь одно сплошное приключение...
За спиной Льяти поднималась уже небольшая отсюда Столица — но там ничего сейчас не двигалось. Людей совсем не видно, хотя их, в принципе, ещё можно отсюда разглядеть.
Димка вспомнил их торопливые сборы и вздохнул. Ни Лис, ни его ребята с ними, ясное дело, не поплыли, да он и не звал их... "Алла Сергеевна" и вся её "гвардия" и вовсе куда-то испарились, словно нечистая сила. Впрочем, их тут теперь никто и видеть не хотел...
— Вот и всё, — с неожиданной грустью сказал Игорь, глядя на Столицу. — Почему никто из нас не сделал это раньше? Ведь всего-то надо было одной дуре оплеуху дать...
— Это ты себя спроси, — буркнул Димка. Думать о таких вот вещах ему вовсе не хотелось. Всё кончилось — и ладно.
— Мхом мы поросли, — вздохнув, признал Игорь. — Мир тут как болото — засасывает. Вроде и не филонишь, и киснуть себе не даёшь — а сам не заметишь, как всем довольным тут станешь. А это, брат, страшное дело...
Димка кивнул. Сейчас его больше всего пугало именно это — что он потеряет решимость, найдёт теплое место, устроится... и сам не заметит, как превратится в нового Председателя, озабоченного только тем, чтобы всё вокруг было тихо и спокойно, а там хоть трава не расти...
— Тревожно мне всё же, — вздохнул Борька, всё ещё глядя на Столицу. — Там же почти одни девчонки остались. А парни — не парни, а одно название. Трусы... А тут Воришки ещё эти новенькие — хоть и зашугали их дома, но кто знает, за что и почему... и как всё теперь повернется...
— Это уже их проблемы, — Димка без особого удивления понял, что судьба Столицы с её музеем морских гадов и дворцом "Аллы Сергеевны" его не волнует ну вот ни на столечко. — Вернёмся — наведем порядок. Окончательно. А сейчас и думать об этом не стоит.
— Если вернёмся, — буркнул Игорь. — Хорунов-то победить теперь не так-то просто выйдет, с этими их тварями...
— Так один раз победили уже, — удивился Димка.
— Тогда они просто разбойниками были, вроде Морских Воришек, — пояснил Игорь. — Ни гипнотизировать, ни зверями управлять не умели. Этому они уже в том лесу проклятом научились.
— Не научились, — вдруг сказал Льяти. — Просто там есть такой... червяк, не червяк — тварь такая жуткая, которая из скалы выросла — вроде щупальца. Хоруны ей людей в жертву приносят, и с того силу свою колдовскую имеют.
— Выходит, если я ей начну жертвы приность — я тоже всех гипнотизировать смогу? — хмыкнул Юрка.
Льяти усмехнулся.
— Не сможешь. Я вот к ней ходил, просто интереса ради, — потом сто раз пожалел, такие кошмары начались... У Хорунов, наверное, мозги совсем дубовые, им от того червяка ничего...
