— Вы что творите?! — ошалело спросил Максим при виде этого организованного разорения.
— Тут место Зла, — равнодушно сказал Верасена. Он один не работал, а стоял посреди крепости, внимательно наблюдая за разгромом. — Мы очищаем его. Эй, там, навалитесь!
Двое Воронов бросили топоры и навалились на сторожевую вышку, на которой Максим и Вайми проболтали едва ли не полночи. Подрубленные жерди затрещали, вышка накренилась — и, разваливаясь на лету, шумно обрушилась в озеро. Ещё несколько Воронов нырнули под навес, деловито потроша ножами подушки, выворачивая их и сваливая набивавшую их сухую траву возле стен.
Максим поморщился — ему не нравилось разорение этого уютного места — но возмущаться вслух не стал. В каждой избушке свои игрушки, а о ссоре Маахисов с Воронами он, по сути, ничего не знал. Верасена не распространялся на сей счёт, а остальные Вороны и вовсе не желали с ним общаться. Так что мальчишка просто нырнул под навес, спеша собрать свои вещи...
* * *
Всего через пару минут всё племя Воронов, за исключением Верасены, выстроилось на валу. Вайми и Максим стояли вместе с ними. Верасена, присев на корточки, быстро высек огонь и запалил самодельный факел. Вскинув его к уже высоко поднявшемуся солнцу он что-то выкрикнул, потом быстро подошел к навесу и сунул факел в сено. Сухая трава тут же вспыхнула, пошёл белый дым. Верасена быстро подошёл к пустому уже складу, поджег сено, сваленное под его стенами, потом вернулся к коптильне и швырнул факел в кучу дров. Всё это он проделал сноровисто и ловко, и Максим вдруг подумал, что вождь Воронов жжёт чужие селения далеко не в первый раз...
* * *
Верасена быстро поднялся на вал, и все замерли, глядя на разгоравшийся пожар. Циновки на стенах навеса загорелись, пламя с треском рвалось вверх, белесый дым клубами поднимался в небо. Максима охватило вдруг странное ощущение нереальности — он понимал, что никогда не вернется в это место, и хотел лишь запомнить как можно больше.
— Гори огнём! — Верасена вдруг вскинул руку в салюте, неприятно похожем на фашистский. К нему присоединились и другие члены племени.
— Гори огнём!..
— Гори огнём!..
— Гори ОГНЁМ!.. — и так же вскинутые руки...
Наваленные вокруг коптильни дрова тоже занялись, дым потянуло по двору, и Максим вдруг закашлялся — порыв ветра принес вонь горящих грибов, неожиданно мерзкую — словно запах горящих дохлых мух в школьной дымовухе...
— Всё, хватит, уходим отсюда! — крикнул Верасена.
* * *
Вождь ловко заарканил кол на другой стороне рва, и ребята быстро перебрались через него. Затем Верасена смотал веревку, а ещё трое Воронов, самых крепких на вид, расшатали кол, вырвали его из земли и бросили в ров. Теперь попасть в бывшую уже крепость стало невозможно...
Отойдя чуть в сторону, Вороны остановились, глядя на вал крепости, за которым бушевали языки пламени и в небо поднимался неожиданно густой дым. Максим и Вайми встали в стороне от остальных.
— Я с ними не пойду, — вдруг сказал Вайми, мотнув головой в сторону неподвижно застывших Воронов. — Мне в Безвозвратный Город надо.
— Зачем? — сердце у Максима ёкнуло. Оставаться с Воронами одному ему совершенно не хотелось. Ребята они может и хорошие — но с тараканами размером со слона...
Вайми вздохнул. Было видно, что то, что он хочет сказать, и ему тоже совершенно не нравится, но и не сказать это он не мог...
— С Мэцеё я уже... разобрался. Но остался ещё Олаеёц. Самый мерзкий из них. Он там, в плену у ваших... пока что. Я должен... понимаешь?
— С ума его свести? — резко спросил Максим. Эта идея ему совершенно не нравилась. Казнить — да, наверное жреца стоило бы казнить. Но такое...
Вайми хмуро глядел на него. Глаза у него сейчас были холодные, как стылое зимнее небо. Совсем не мальчишеские глаза, на самом-то деле...
— Он там самый главный гад. Колдун их, всё такое... Это он надумал идол Червя сделать, жертвы ему приносить, чтобы у Хорунов гипноз был, а через гипноз — рабы безвольные... Остальные — дьявол с ними, но жреца отпускать нельзя. Иначе всё, что вы тут сделали, будет напрасным.
* * *
Они помолчали, глядя на пожар. Столб дыма был виден за десятки, наверное, километров, и Максим невольно задумался о том, кто увидит его и какие выводы сделает...
— А что ж ты его сразу не... — начал он и сбился. — Ты же в городе этом был уже, вместе со мной...
— Ага, был, — Вайми вновь хмуро взглянул на него. — Только вождь ваш — Димка, да? — меня сразу выпер. Мол, кто ты тут такой и вообще иди нафиг. И снова выпрет. Если...
Он выразительно посмотрел на Максима — и мальчишке показалось, что земля под ним проваливается. Нет, вот же гадство! — зло подумал он. — Мне надо же идти на север, спасать наших, спасать Ключ от Хорунов... И надо идти на юг, потому что Вайми тоже прав — со жрецом этим нужно кончать, да и вернуться к своим очень, кстати, хочется... Что же мне делать?
Максим ошалело помотал головой. В такой ситуации он оказался впервые. И просто не знал, как поступить. Не пойти за Сашкой, Андрюхой и Антоном — это, вообще-то, предательство. Ясное и несомненное. И если они всё же встретятся, он и в глаза-то им смотреть не сможет...
С другой стороны, не пойти с Вайми — тоже предательство, подумал он, предательство Димки и всех ребят в Безвозвратном Городе, потому что никто, кроме Вайми, не справится со жрецом, а без меня его туда просто не пустят, это уже и ежу ясно... А если Олаеёц улизнёт — неважно, как, хотя бы разбив башку об стенку, будет новый идол, новые рабы... и всё, что мы смогли сделать в этом мире, в самом деле стремительно пойдёт по фигне...
А если Хоруны настигнут наших — у них будет Ключ, зло подумал Максим. И чёрт знает, что они ещё сделают с ребятами, прежде чем убить их. Или даже не убить, а превратить в рабов, и... и... и...
Максим вновь ошалело помотал головой. Это тебе не выбирать, в кафе пойти или в кино, зло подумал он. Этот выбор — НАСТОЯЩИЙ. Без дураков решающий судьбу этого мира. Только вот чего не выбери — всё равно, будешь ощущать себя конченым подонком и предателем. Легко читать про подобное в книгах, посмеиваясь над душевными терзаниями героя — во дурак, и так всё ясно же!.. Только тут вот — не ясно. И хорошего решения просто НЕТ.
* * *
Мальчишка вздохнул и попытался рассуждать логически. Не стоит спешить, когда выбираешь свою дорогу, говорил ему дед. Ладно, он и не спешит, стараясь всё обдумать, хотя это и плохо получается. Из всех решений следует выбирать открывающее больше возможностей — это сказал ему уже Вайми, и мальчишка задумался. С этой стороны он, наверное, никогда не смотрел. А возможности — вот они. Прямо рядом с ним стоит величайший путешественник этого мира, Афанасий Никитин и Марко Поло в одном лице. Может, и не единственный из тех, кто вышел из Ойкумены, но точно единственный, кто вернулся. Знакомый, пусть и косвенно, с самой настоящей магией. Видевший за тысячу лет своей жизни столько, что никакой землянин не представит. И если он с ним сейчас расстанется, то встретятся они хорошо, если через пару месяцев, а может, и не встретятся вообще. Кто знает, куда уведут их неверные здешние дороги, да и они, земляне, вряд ли надолго задержатся в этом мире...
Максим вдруг замер. На севере всё было... смутно. Чёрт знает, догонят ли Хоруны Маахисов, чёрт знает, чья возьмёт, чёрт знает, нужна ли там будет вообще их помощь или они так и будут напрасно гонять по лесам в поисках хоть кого-то — и в итоге вернутся в Столицу... возможно лишь чтобы узнать, что все остальные уже успешно вернулись домой...
А на юге — всё чётко, ясно и конкретно. Они вернутся в Безвозвратный Город, Вайми разберётся со жрецом (мальчишка невольно передёрнулся, представив подробности), армия Димки двинет обратно, в Столицу — ну а он, наверное, всё же двинет искать своих, но уже не с этими жутковатыми, чего уж там, Воронами, а с друзьями... Ну конечно! Ведь он даже не отказывается — ну да, выйдет задержка на неделю, наверное больше даже — но неделей раньше, неделей позже... мы всё равно далеко позади них, вдруг подумал Максим. Если битва Хорунов и Маахисов состоится, то задолго до того, как к ней сможем подоспеть мы, а значит... да и Ключ без восприимца бесполезен, а кто в этом мире восприимец — знает лишь один Мастер, да и то очень вряд ли...
— Ну? — напряжённо спросил Вайми, очевидно, устав ждать ответа.
Максим глубоко вздохнул, словно готовясь прыгнуть в воду. А ведь я пожалею об этом, вдруг понял он. Пожалею в любом случае, что бы ни выбрал. Но дело есть дело, а я всё же парень, не девчонка, и решаю только раз...
— Я иду с тобой, — сказал он.
В крепости с треском рухнул прогоревший навес.
* * *
— Ну что ж... — сказал Вайми Воронам, когда треск упавшего навеса стих. — Здесь наши дороги расходятся. Мы возвращаемся в город.
Максим смущенно покосился на него. На самом деле он был очень рад, что Вайми взял на себя эту довольно неприятную обязанность. Кто знает, как Вороны отнесутся к такому?.. Да и неудобно было это делать, после всего, что они вместе пережили...
Но Вороны не стали возражать. На их лицах явственно читалось облегчение — верно, и их тяготило общество странных чужаков. Они даже не стали прощаться — просто развернулись и скрылись в лесу. Максим едва удержался от того, чтобы плюнуть им вслед — могли хотя бы удачи пожелать!..
Рядом с ними остался всего лишь один хмурый парень, которого, как помнил Максим, звали Лоо. Он с видимым удовольствием смотрел на догорающую уже крепость Маахисов.
— Разрушено ещё одно место Зла, — наконец сказал он.
— И много их было? — нейтральным тоном спросил Максим.
Лоо махнул рукой.
— Много. Десятки, может, даже сотни — я не помню... — он повернулся и тоже быстро зашагал к лесу.
— Может быть, поэтому вы никак не смогли победить Мастера, — хмуро сказал Вайми ему вслед. — Вы разрушали. А нужно было создавать. Или хотя бы возвращать...
— Вернуть что? — спросил Лоо, обернувшись на миг.
Вайми подумал и ответил:
— Мир...
Лоо с досадой махнул рукой и зашагал дальше.
* * *
Максим покосился на Вайми — но тот стоял молча, всё ещё глядя на крепость. Огня больше видно не было, но белый дым валил ещё гуще прежнего. Странно, подумал Максим. Там и гореть-то ведь нечему — ну не грибы так дымят же!..
Вайми между тем очнулся, мотнул головой — и, взглянув на него, бодро направился на юг. Всего через минуту они нырнули в лес, и крепость Маахисов исчезла из жизни Максима навсегда...
* * *
Странно, почему я не радуюсь? — подумал вдруг мальчишка, шагая вслед за золотой спиной Вайми. Вот, я, можно сказать, разрубил гордиев узел, рядом со мной новый друг, впереди встреча со старыми друзьями — а я чувствую себя так, словно только что Родину продал...
Мужчина должен выбирать самый трудный путь, — вдруг вспомнил Максим. Это ему часто говорил отец. А он выбрал легкий путь. Струсил, проще говоря.
Но возвращаться было уже слишком поздно.
* * *
— Ну вот, это последний, слава труду, — Файму, глубоко дыша и утирая пот, опустила на землю последнего пленного Хоруна, которого она, вдвоем с Талкой, утащила в эту рощу — как и многих прочих. Хорун с дикой злобой смотрел на неё, но сделать что-либо ещё не мог: витки самодельной, но весьма прочной верёвки из каких-то длинных стеблей стянули его тело, примотав его к длинной крепкой жерди и делая совершенно беспомощным. — Ну что ж, приступим, — она деловито полезла в висевшую на плече плетёную сумку, странно изящную на вид. Антон не удивился бы, увидев что-то такое дома, в магазине народных промыслов. Сумку Файму, естественно, сделала сама...
Мальчишка вздрогнул, заметив, что пылающий взгляд Хоруна переместился на него.
— Я запомнил тебя, гнида белобрысая, — процедил пленник. — Очень хорошо запомнил. Пусть здесь не умирают, но для тебя я, поверь, найду способ, пусть даже искать придётся тысячу лет. И ты тысячу тысяч раз пожалеешь, что встретился со мной...
— Почему ты так хочешь убить меня? — удивлённо спросил Антон. Сталкиваться с такой дикой ненавистью ему ещё не приходилось. Но испытывал он вовсе не страх, а какое-то холодное любопытство — словно смотрел на бьющуюся в стекло террариума смертельно ядовитую змею...
— Кто ты? — спросил вдруг Хорун, но Антон не ответил. Вовсе ни к чему, чтобы этот... эта злобная гадина знала ещё и его имя. Раньше он смеялся над суевериями местных... но теперь начал думать, что все эти приколы насчет тайны истинного имени — вовсе не такая уж чушь. Или вообще не чушь.
— Ты трус! — между тем выдохнул пленник, так и не дождавшись ответа. Он обвел ненавидящим взглядом весь собравшийся в его честь небольшой коллектив. — Вы все трусы. Вы все ничего не можете без своих подлых трюков.
— Нападение из засады — дозволенная военная хитрость, — заметила Файму, всё ещё копаясь в своей сумке.
— Засады — это не война, — упрямо заявил Хорун. — Это действия трусов, которые до судорог боятся БОЯ. Боятся встретиться с противником лицом к лицу.
— ...и потому посылают в бой рабов, — зло закончил Антон.
Хоруну этот аргумент явно не понравился. Он уставился на мальчишку с ещё большей злобой — хотя это, казалось, было уже невозможно...
— Кто ты, взявшийся судить чужие жизни? Ты даже драться не умеешь! И убиваешь, как трус, приказываешь девчонкам, а сам...
Антону было, что на это ответить, но Файму надоело словопрение. Изящно поджав ногу, она точно и сильно ударила Хоруна пяткой в поддых. Антон невольно дёрнулся, словно ударили его, но жестокость Файму преследовала совершенно практическую цель. Хорун тут же начал зевать, словно выброшенная на берег рыба. Талка, присев, ловко запустил пальцы в его пасть, разинув её во всю ширину. Дэй не менее ловко засунул в неё свернутую из большого жесткого листа воронку. Файму, встав на колени, поднесла к ней сосуд из сушеной тыквы, добытый, наконец, из сумки. Из неё в воронку хлынула струя темной жидкости, пахнущей остро и горько.
Антон поморщился — всё это очень походило на какую-то старую, страшную гравюру про пытки еретика в инквизиции. Но темной жидкости в Хоруна влили не ведро, а никак не больше чашки. И это было, конечно, не кипящее масло и не расплавленный свинец — но, в то же время, нечто худшее. Теркуп. Адское — воистину адское! — зелье, после которого человек просто перестаёт что-либо ХОТЕТЬ, за исключением самых простых, насущных вещей, таких, как еда...
Мальчишке оставалось лишь гадать, каков он на вкус. Глаза Хоруна выпучились, он закашлялся, но Файму зажала ему нос и не отпускала, пока он не проглотил всю жидкость. С облегчением вздохнув, она отбросила тыкву и поднялась. Антон тоже с облегчением вздохнул. Ему, собственно, вообще нечего было тут делать — Маахисы отлично справлялись без него — но он всё равно заставлял себя смотреть. Просто чтобы хорошо всё запомнить и потом не говорить себе "ну, раз я этого не видел, то его же и не было!.." Было. Очень даже БЫЛО... лишение людей — души. Пусть очень, очень плохих людей, вполне заслуживших смерть... но не ЭТО. Вот только и возражать Антон не смел: были и другие люди — и намного больше! — которые не должны были жить в рабстве у этой орды бешеных уродов...
