Истинная история Итачи. Книга темной ночи

Итачи сомневался, что сторона деревни приняла бы такие необоснованные требования, но ребята из радикальной фракции всерьез намеревались им эти требования навязать.

— В черновике с исправлениями, который вы читаете, капитан, отмечено, что они придумали как похитить Хокаге без участия Шисуи. Скоро они снова начнут действовать, верно? — спокойно сказал Гозу, не обращая внимания на упрек Итачи.

Итачи отвлекся от документа, который держал в руках и посмотрел на своего подчиненного.

— Какая дерзость...

Гозу в свой комичной маске обезьяны преувеличенно пожал плечами пожал плечами, совсем как клоун.

— Капитан! — раздался у двери пронзительный крик.

— О, Мезу! Как там твое наблюдение? — спросил Гозу человека, стоящего напротив дверей.

Его лицо было скрыто маской обезьяны, такой же как у Гозу. Разница была только в цвете. У Гозу была красная, у Мезу синяя. Было решено, что один из этих двоих будет играть роль Кагена в квартале, пока другой бы вел наблюдение. Если Гозу был здесь, значит, Мезу должен был находиться в квартале.

— Время не ждет. Эти парни действуют, капитан, — сказал Мезу повернувшись к нему своей обезьяньей маской; куда грубее, чем Гозу. — Сегодня клановое собрание и, по всей видимости, Фугаку объявит всем дату действий, а также объяснит задания.

— Вы знали, капитан? — спросил Гозу.

Итачи в ответ покачал головой из стороны в сторону.

Наконец пришло время...

Эта мысль повторялась в голове Итачи.

Смерть Шисуи просто отсрочила государственный переворот. В какой-то момент клан несомненно стал бы действовать вновь. Так думал не только Итачи, но и Гозу и Мезу, и Данзо, а также другие из верхушки. Итачи посмотрел вновь на своих подчиненных, и его губы слегка дрогнули:

— Я был в курсе, что сегодня собрание, но я не знал, что там будут обсуждать.

Он не особо разговаривал с отцом с тех пор. С того самого случая с Яширо и другими он не показывался даже на собраниях. Откровенно, Итачи не знал ничего кроме того, что расследовал здесь с этой командой.

— Ты идешь на собрание, не так ли? — сказал Мезу, глядя на Гозу.

Красная маска обезьяны кивнула.

— Правда... — невольно вымолвил Итачи. — Сработает ли?

До сих пор Итачи всегда намеренно избегал этого: встречи с кланом напрямую. Это был его последний шанс.

* * *

Он собрался с духом и открыл дверь. Все взгляды обратились к нему.

— Зачем ты пришел? — с неприязнью спросил человек, сидевший в центре комнаты.

Это был Яширо.

— Я пришел поговорить.

— Что уже теперь говорить? — сказал Инаби, поднявшись около Яширо. — А, Итачи?

Повисла тишина.

Тихо изучая обстановку, Итачи заметил Изуми. Она глядела на него с таким видом, словно готова была расплакаться в любой момент.

— Прекратите это безрассудство? — сказал он искренне.

Инаби дернул приподнятой правой бровью.

— Что ты имеешь в виду? "Безрассудство"...

— Гражданский переворот.

Все заволновались. Единственным из толпы, кто глядел на него с безразличием, был Гозу. Ныне Каген.

Яширо тоже поднялся:

— Ты даже не появлялся на собраниях. Неважно, что ты сейчас скажешь. Это ничего не изменит.

— Деревня не так снисходительна, как вам кажется.

На лбу Яширо пульсировала жилка.

— Мы не сопляки, вроде тебя. Мы отлично знаем, что деревня не снисходительна. Потому мы и терпели до сих пор.

— Если вы затеете бой, вы непременно проиграете.

— Замолчи! — рявкнул отец.

Он сидел посреди комнаты, скрестив руки. От его дикой ярости все на миг застыло. Отец заговорил с ним, все еще сидя:

— Тот, кто даже не пытается и заранее уверен в своем поражении, не имеет права называться шиноби. Покинь это место.

Итачи не послушался отца и остался стоять.

— Уходи!

Даже злобный голос не заставил его шевельнуться.

— Ты правда считаешь, что вы победите, отец? — спокойно спросил Итачи.

После короткой паузы отец медленно заговорил, подбирая слова.

— Ты все еще молод, поэтому не знаешь истинного лица этого мира. Правда в том, что реальность не меняется. Сколько ни сопротивляйся, это бесполезно. Ты еще не можешь знать, насколько тщетна жизнь, если ты вынужден терпеть до самой смерти.

— Если реальность тщетна, это можно изменить.

Яширо встрял в их с отцом диалог:

— Вот поэтому мы и пытаемся изменить это!

— Поддерживая дурацкий план, который даже не принимает во внимание возможность поражения?

— Сколько тебе еще нужно насмехаться над нами, Итачи? Когда ты уже насытишься?! Прекрати эту дурость. Как бы ты ни был талантлив, я не позволю тебе более издеваться!

— Помолчи, Яширо.

— Капитан!

— Я говорил со своим сыном.

Его отец, Злой Глаз Фугаку, с ненавистью взглянул на Яширо своим шаринганом, преисполненный жажды убийства. Вспыльчивый подчиненный опустился на свое место, недовольный и дрожащий.

— Итачи... — пользуясь молчанием Яширо, отец заговорил снова. — Победа или поражение вторичны. Важен сам факт того, что мы действуем. Если мы восстанем, люди в деревне узнают о дискриминации, от которой Учиха страдали до сих пор. Деревня станет бояться нас и изменится.

— Нас уже боятся. Вот почему клан собрали в одном месте и вышвырнули на окраину.

— Это был призрачный страх перед нападением Девятихвостого. Сейчас этот страх подкрепится реальной болью. Истоки отличаются.

— Это софизм.

— Почему ты не понимаешь? — отец горько нахмурился, и складка меж его бровей углубилась. — Я все это делаю ради вас. Ради ваших детей. Наше поколение изменит ситуацию, в которой Учиха считаются изгоями.

Ради вас...

Он имел в виду Итачи и Саске. И их детей — своих будущих внуков.

— Если ты думаешь о нас, почему совершаешь такую глупость... — сдавленно произнес Итачи.

Он слышал безжалостные слова из толпы:

— Этот предатель ведет себя так гордо...

— Выметайся...

— Верно, выметайся отсюда!

Злые голоса во мгновение ока слились в мощнейшую волну ненависти к Итачи. Клан был солидарен. Даже его отец больше не знал, что можно сделать с этим водоворотом злого рева.

Итачи хотел сказать что-то еще, но растерял боевой запал.

Значит, все зашло так далеко...

Он медленно повернулся спиной к отцу и беспомощно прошел к двери, которую оставил открытой.

Итачи шел по территории храма к тории, когда за спиной раздался голос Изуми:

— Подожди!

Он остановился, но силы воли не хватило даже на то, чтобы обернуться. Изуми бросилась к нему, схватила его за плечи и встала перед ним.

— Все нормально... Все будет в порядке, — говорила она с отчаянием.

Ее глаза горели красным.

— Если ты не вернешься, они посчитают предателем и тебя, — сказал Итачи.

— Мне все равно, что они подумают.

Больно было слушать жалкий голос Изуми, смешавшийся с рыданиями.

— Поговори со всеми еще раз. Если ты поговоришь с ними как следует, все поймут.

— Это бесполезно.

— Но если все пойдет так...

Итачи отодрал от своих плеч дрожащие руки Изуми, оставил ее и пошел дальше, даже не глядя.

— С меня довольно.

— Итачи-кун...

На этот раз Изуми за ним не последовала.

Он шел домой дорогой, утонувшей во мраке. Квартал погрузился в мертвую тишину. Самые важные представители клана были на собрании. Итачи заметил краем глаза человеческий силуэт, прислонившийся к стене.

Маска обезьяны...

Синяя маска Мезу.

Итачи прошел чуть дальше и остановился напротив него. Он все еще смотрел на дорогу перед собой.

— Все дошло до предела... Верно?

Итачи продолжал пялиться вперед, не отвечая.

— Интересно, как они собирались удерживать Третьего, известного как Профессор. Хе-хе-хе...

Итачи не обратил внимания на его подлый смешок. Смущенный отсутствием реакции, Мезу прочистил горло и сказал серьезно:

— Пришла пора доложить верхушке результаты нашего расследования, верно?

— Знаю, — просто ответил Итачи и медленно двинулся дальше.

Среди звезд, сверкающих в небе, не было видно лишь луны.

4

— Мы больше не можем это терпеть! — первой заявила Кохару, как только Итачи закончил свой доклад.

Они были в комнате допросов в Резиденции Хокаге: здесь четверо шиноби из высшей сферы деревни заслушивали важные доклады. За высоким столом располагались четыре темных стула. Справа восседал почетный советник Митокадо Хомура, за ним левее — Третий Хокаге, Утатане Кохару и Данзо.

Итачи запросил экстренное собрание верхушки, чтобы сообщить им детали событий вчерашнего собрания и ситуации клана, которую он расследовал с Гозу и Мезу с тех пор как стал капитаном чуть менее года назад.

Детали сценария разузнал Гозу, оставшийся на собрании после ухода Итачи. Государственный переворот должен был состояться десятью днями позднее. Они решили, что план начнется с атаки "Команды Нападения на Хокаге" с Яширо во главе.

— Если они намеревается устроить эту так называемую "революцию" и узурпировать нашу политическую власть, то мы будем вынуждены объявить Учиха изменниками Конохи, — гордо сказала старуха.

— Подожди, Кохару! Не торопись с выводами! — упрекнул ее Хирузен.

Данзо сверлил его холодным взглядом.

— Но, Хирузен, — сказал он тихо. — Клан Учиха не остановится. В таком случае мы должны принять меры немедленно и ударить как можно скорее, чтобы избежать хаоса... Включая детей, которые ничего об этом не знают.

— Не говори такого при Итачи! — резко возразил Хирузен.

Итачи просто смотрел на него. Лисья маска над его головой глядела в пустоту.

Хокаге поверхностно выражал сочувствие этими словами: "не говори такого при Итачи". Но эти слова также были и косвенным доказательством того, что Хирузен внутренне разделял мысли Данзо. Прятать такие отвратительные вещи от людей было истинной сущностью деревни.

— Кроме того, если против нас в гражданской войне будут Учиха, — это весьма непросто. Нам нужен план.

Насколько этот человек действительно заботился об Учиха?

Слова Хирузена вызывали у Итачи подозрения. Хокаге боялся гражданской войны, но ни разу прямо не говорил с Фугаку и остальными. Это Хирузен отстранил Шисуи от обычных миссий и позволил ему тайно действовать. На первый взгляд он говорил вроде бы от чистого сердца, но в то же время делал то же самое, что и Данзо: повысил Итачи до капитана Анбу — дал ему независимость, чтобы он длительное время мог следить за кланом.

Обсуждение продолжалось.

— Это гонка на время... — cказал Данзо и посмотрел на других. — Мы нанесем удар первыми, прежде чем они что-либо сделают. Если мы с тобой объединим наши Анбу, неожиданно нападем на них с тыла, это закончится быстро.

— Учиха — наши старые братья по оружию... Вместо того, чтобы применять силу, я хочу поговорить с ними.

Почему ты не проявлял таких намерений раньше? Сейчас уже слишком поздно...

— Я придумаю план, — сказал Хирузен Данзо, и взгляд его пал на Итачи. — Итачи... Выиграй нам время, сколько сможешь. Даже если немного.

Разве уже не было человека, который пожертвовал жизнью, чтобы выиграть им время? Эти старые люди потратили впустую целый год, на который Шисуи разменял свою жизнь, и так и не разработали никакой внятный план.

Гражданский переворот должен был состояться через десять дней. Даже если бы он выиграл этим старикам еще немного времени, чем бы это помогло?

— Понял.

— Рассчитываем на тебя, Итачи, — в хриплом голосе Хирузена мелькнуло сожаление.

Для Итачи это было пустым звуком.

* * *

— Третий, может, и сказал все это, но когда придет время, он встанет на защиту Конохи... Он такой человек. Если это случится, Хирузен как Хокаге вынужден будет принять строгие меры, — спокойно сказал Данзо.

Они стояли перед базой Корня.

Дрожь, охватившая сердце Данзо после доклада Итачи, не унялась.

Гражданский перевод через десять дней. Наконец время пришло. Появился шанс избавиться от огромнейшего препятствия, угрожавшего покою деревни. Данзо дрожал от предвкушения: положить конец истории вражды, которая длилась с самого основания Конохи.

Итачи молча слушал его. Мудрый парень. Он понял, что Хирузен лицемерит и пытается оправдаться, еще в комнате допросов. И он уже догадался об истинных намерениях Данзо. Нет, эта идея зародилась в сердце Итачи еще в ту пору, когда собственные собратья стали подозревать, что он причастен к смерти Шисуи. Это накладывалось на картину, которую Данзо рисовал долгие годы.

Итак... Они думали об одном и том же.

Итачи хранил молчание, и Данзо негромко заговорил:

— Обернется это войной или нет, но в тот момент, когда начнется мятеж, судьба Учиха определится окончательно. Они будут уничтожены.

План Учиха был слишком сырым. Ими управляла гордыня, и они переоценили свои способности. Для Данзо их план звучал как маленькое печальное стихотворение, написанное разочарованным в мире сентиментальным самоубийцей.

Он устал от них. Печально, что такое дарование как Итачи родилось в этом жалком клане, но люди не могли сбежать от своей судьбы. В тот миг, когда Итачи родился в клане Учиха, его судьба оказалась предрешена.

Путь разрушения...

Данзо приготовился забросить наживку.

— ...в том числе и твой младший брат, который ничего не знает. Но если все случится до переворота, есть шанс спасти хотя бы его.

Возможно, Итачи стал бы действовать и без приманки. Данзо видел, насколько тверды убеждения этого парня. Итачи со всей серьезностью пытался исполнить свою нелепую мечту избавить мир от конфликтов. В клане Учиха был такой сентиментализм.

С такой твердой решимостью избегать войн Итачи вполне вероятно что мог принять его предложение даже без наживки в виде жизни младшего брата. Однако в натуре Данзо было лишний раз подстраховаться.

Жизнь брата — слишком тощая цена в обмен на уничтожение целого клана. Что подумал бы Итачи о таком подлом поведении? Его брата фактически брали в заложники.

Итачи с застывшим нечитаемым выражением лица и бровью не вел.

Пришло время нанести удар. Если у него был запас времени, чтобы выяснить истинные чувства Итачи, он должен был накинуться на него немедленно.

— Когда это действительно произойдет, твой младший брат тоже все узнает. Если на его глазах шиноби Конохи уничтожат его клан, он захочет отомстить деревне...

Вначале заставить Итачи сфокусироваться мыслями на Саске. Затем отвести его внимание от факта уничтожения соклановцев и дать ему повод спасти жизнь своему брату.

— В таком случае не останется другого пути, кроме как убить и твоего младшего брата тоже.

— Это угроза?

Как он и думал, с этим парнем обычными методами было не совладать.

— Нет... Я хочу, чтобы ты выбрал.

Подтолкнуть его...

— Ты примешь сторону Учиха и погибнешь со своей семьей и кланом, когда начнется восстание? Или ты объединишься с нами, встанешь на сторону Конохи. Уничтожишь Учиха до того, как свершится государственный переворот, оставив в живых своего брата?