Истинная история Итачи. Книга темной ночи

— Помоги мне сегодня с сюрикендзюцу...

Просьба, которую он больше не сможет удовлетворить. В глубине души Итачи хотел бы всегда помогать брату. Молился, чтобы наступил тот день, когда Саске стал бы полноценным шиноби и они вместе отправились на миссию. Но эта мечта никогда не сбудется.

Затрудняясь с ответом, Итачи все же вежливо солгал:

— Я занят. Почему бы тебе не поучиться у отца?

— Но ты лучше него в сюрикендзюцу, брат... даже ребенку понятно.

Саске скривился, опустил взгляд и свел руки за спиной. Если так подумать, Итачи всегда держал брата на расстоянии, оправдывался своей занятостью. Он подумал, что было бы лучше, если бы они виделись друг с другом больше, но сейчас уже было поздно сожалеть.

— Брат, почему ты всегда обращаешься со мной так, словно я вредитель какой?

"Нет..." — хотел сказать Итачи. Но не мог. Потому что совсем скоро младший брат возненавидит его до конца жизни...

Итачи молча поманил Саске, и тот шагнул к нему без тени подозрения. Сдерживая энергию, он ткнул младшего брата в лоб указательным и средним пальцами.

— Прости, Саске... в другой раз.

— Ауч!

Саске надулся с кислым видом. Его лоб немного покраснел. В прежние времена, ему было очень больно от этих щелков. Брат подрастал, и от этой мысли у Итачи сжималось сердце.

Если бы он задержался еще ненадолго, то уже бы не встал. Итачи решился и поднялся, тяжело шагнул. Сказал, не оборачиваясь:

— Сегодня у меня не будет времени присмотреть за тобой.

— Ты всегда тыкаешь меня в лоб и говоришь "Прости, Саске..." У тебя никогда нет времени. Каждый раз одно и то же.

Оставляя позади возмущенного брата, Итачи открыл дверь и, пересекая порог, извинился от всего сердца:

Прости, Саске...

* * *

На этом утесе я поклялся Шисуи...

Он уже семь часов медитировал, сидя у самого края. Как бы Итачи ни пытался прогнать мысли прочь, они сменяли друг друга и все никак не уходили. Двенадцать лет прожитой жизни моментами вспыхивали и гасли в сознании, вспыхивали и вновь исчезали. Детские воспоминания о временах, когда он просто хотел стать сильным. Дни, когда он стал шиноби и боролся, несмотря на трудные отношения с товарищами и соклановцами. Следом узы долга, которые затянули его во тьму.

За пределами эмоций, за гранями добра и зла воспоминания спутались и мутным потоком смыли его мысли. Итачи мог лишь отдаться этому потоку. Теперь уже поздно было сожалеть. Но это не означало, что его чувства были кристально ясны.

От кармы, которую он принял бы с этого часа, нельзя было просто избавиться. Это было нечто превосходящее его приготовления, сомнения и колебания, решимость... все это. Вот почему и сам Итачи не мог предвидеть, каким человеком он станет после этого дня. Единственное, что он четко понимал: этот день действительно закончится, и когда это случится, весь его клан уже будет мертв, останется только Саске.

Это было похоже на то, как каждый осознавал, что его смертный час когда-нибудь наступит.

— Ха-а...

Итачи глубоко вздохнул и слегка приоткрыл веки. Скрытое за ресницами поле зрения освещали лучи закатного солнца.

Время почти пришло. Все уже было подготовлено и оговорено. Как только Итачи двинется, двинется и Мадара.

Сегодня в квартале был только клан, никого более. Этот фокус искусно провернули Данзо и люди Корня. Никто не заметил этой уловки, все выглядело как чистая случайность. И этот тактический трюк был не единственным.

Военная Полиция вернулась домой пораньше. Было решено, что сегодня вечером нагрянут подрядчики, чтобы обновить в управлении оборудование, и деревня приказала членам клана отправиться домой раньше. Очевидно, что этот ложный приказ выдумал Данзо. Но мертвые никому не расскажут. Никто не узнает о фальшивом приказе, если все вовлеченные в это дело, погибнут. А для полиции, ожидавшей завтрашнего государственного переворота, раннее возвращение домой было наоборот удобным.

И последняя уловка...

Задержать Саске, чтобы он вернулся домой позже. Сегодня учитель Академии должен был помочь ему с сюрикендзюцу. Этот учитель был самозванцем, членом Корня. Искусной маскировкой они собирались ввести Саске в заблуждение; он ведь даже генином еще не был, так что ничего бы не заподозрил.

Все подготовлено. Ему оставалось лишь отправиться прямиком в квартал.

— Ладно. Я пошел, — объявил Итачи в пустое небо и поднялся.

Он поглядел на видение Шисуи.

Сегодня все закончится. Участь клана Учиха, и мирная жизнь Итачи...

* * *

Заслышав веселые голоса из другого конца коридора, Итачи затаил дыхание. В освещенной флуоресцентными лампами комнате стоял обеденный стол. Голоса были женскими, и одну из говоривших он хорошо знал. Второй голос принадлежал ее матери.

Итачи пнул мусорное ведро, намеренно создавая шум.

— Что это? — знакомый голос.

— Я не знаю.

— Посмотрю, — ответила она матери с легкой тревогой.

Итачи ощутил ее неспешное приближение. Пробежал по коридору, скрывая свое присутствие, и спрятался в комнате рядом. Он подождал, пока Изуми пройдет мимо, и скользнул к обеденному столу. Мать заметила его, но вскрикнуть не успела — Итачи с помощью шарингана заставил ее потерять сознание и беззвучно уложил. Подождал, пока аура Изуми снова вернется.

— Мам, это просто мусор... — сказала Учиха Изуми, и остановилась. — Итачи-кун?

Она опустила взгляд на свою бесчувственную мать на полу и уставилась на него в пустом оцепенении, не понимая, что происходит.

— Поч-чему...

Он больше не мог слушать ее голос.

Скопил в глазах чакру.

Мангеке Шаринган.

"Цукуёми..."

Изуми застыла.

Итачи мысленно сосредоточился на собственном гендзюцу.

Гендзюцу "Цукуёми" позволяло ему контролировать время, пространство и материю. Эту силу Итачи получил, когда пробудил Мангеке Шаринган. Время в гендзюцу составляло сотые, тысячные, десятитысячные доли времени в реальном мире.

Итачи тщательно рисовал образы.

Мир в Деревне Скрытого Листа, спокойный клан. Он сам, свободный от забот. И затем...

Изуми рядом смеется.

Вот она в погоне за ним стала чунином. Итачи в это же время уже джонин. Он протягивает обручальное кольцо надутой Изуми.

Изуми уходит в отставку со службы шиноби.

Брак.

Рождение детей.

Забота о детях.

Дети уезжают.

Изуми стареет вместе с Итачи.

Уже семьдесят лет как они познакомились.

Их волосы поседели.

Болезнь Изуми.

Ее постель больного.

Он заботится о ней.

Ее последние годы...

Мангеке Шаринган потреблял колоссальное количество чакры и возлагал на пользователя техники соответствующую нагрузку. Итачи глубоко вдохнул, словно только что вынырнул из морских глубин. У Изуми подкосились колени, и она рухнула на пол, улыбаясь. Итачи cкользнул ближе и поддержал ее, схватив за худые плечи.

— Спасибо, — ее голос звучал так, словно она была уже пожилой женщиной лет за восемьдесят.

— Тебе спасибо...

Он крепче сжал ее плечи, и так и не смог добавить ничего более.

Изуми, широко улыбаясь, в последний раз мирно вздохнула.

Разум и тело неделимы. Если разум разлагается, рассыпается и тело. Изуми умерла счастливой.

Он бережно опустил ее на пол, неподвижную. Поднялся, пошатываясь. От такой мощной потери чакры тело дрожало.

Он решил, что Изуми будет первой. Убив ее собственными руками, он стряхнул последние сомнения — незаконченные дела с кланом, узы чувств.

— Спасибо, Изуми...

Итачи бесцельно озирался. Вот ее мать, погруженная в обморок шаринганом...

* * *

Когда он вышел из дома Изуми на главную улицу, пространство позади него внезапно задрожало.

— Ты уже начал? — ровным голосом спросил Мадара.

Итачи не обернулся на него, просто ощутил ауру. Небо уже затягивало сумерками. Ярко сияла вечерняя звезда, предвещающая приближение ночи.

— Я избавлюсь от женщин и детей, сколько смогу.

Забота Мадара раздражала Итачи.

— Я начну с западной стороны, а ты с восточной. Все по плану, как договорились.

— Не перетрудись.

— Заткнись.

— Ты все еще ребенок. Если взвалишь на себя слишком много тьмы, это тебя сломает.

Я уже давно сломан...

Он проглотил слова, витающие в сознании, и обернулся на Мадару. Понять выражение его лица было невозможно, оно было скрыто маской. От всего тела Мадары, облаченного в черный плащ до голеней, исходила зловещая чакра, полная жажды убийства.

— Не беспокойся.

— Я не беспокоюсь. Это просто естественные меры, чтобы гладко выполнить миссию.

— Не стоит меня недооценивать.

— Я признаю твою силу, и именно поэтому не хочу, чтобы ты тратил ее впустую, вот и все. Поскольку я владею пространственно-временной техникой, это моя обязанность — разобраться с женщинами и детьми, которые будут метаться, кричать и плакать. Так ведь будет эффективнее, разве нет?

Нужно было все закончить до того, как Саске вернется в квартал. Он не мог тратить время на болтовню с Мадарой.

— Делай что хочешь.

— Давай встретимся снова, когда все закончится, — сказал Мадара и растворился в воздухе.

Итачи коротко вздохнул. Он закрыл глаза и двинулся в темноту в поисках новой цели.

* * *

Жена Инаби погибла, даже не успев понять, что происходит. Итачи стряхнул кровь с лезвия и обернулся к своей следующей цели — затаившему дыхание Инаби.

— Т-ты понимаешь, что творишь? — глупо выпалил Инаби.

Итачи молча приближался. С каждым его шагом Инаби отступал.

— Почему бы тебе не приготовиться? — мягко предложил Итачи.

Инаби протестующе затряс головой.

— Чего ты боишься сейчас? На тебя надвигается неизбежное.

— П-предатель.

— Вы всегда отстранялись от всего такого. И поэтому я вот-вот убью тебя. Вот так.

Он оттолкнулся от пола, сокращая дистанцию.

Инаби попытался сложить ручные печати. Стихия Огня...

Слишком поздно. Инаби лишился головы прежде, чем с его губ сорвалось пламя.

* * *

Итачи коснулся входной двери. Внутри дома, утонувшего в тишине, мерцала чакра лишь одного человека. В конце коридора... В последней по коридору комнате ощущалось присутствие.

Он тронул раздвижную створку.

— Кто здесь? — спросил голос из другого конца комнаты.

Не откликаясь, Итачи откатил створку.

— Ты?

Человек сидел ровно и сурово глядел прямо на него. Черная точка на лбу — несомненно Текка.

— Чакра дрожит по всему кварталу. Так значит, это ты виновник, Итачи?

Текка даже среди Учиха считался ведущим пользователем шарингана. Он превосходно чувствовал чакру. Неудивительно, что он ловко просек: деревню постигло бедствие.

— Сейчас ты здесь. В таком случае, почему чакру все еще лихорадит?

— Не время об этом беспокоиться.

— И впрямь...

— Ты ощутил в деревне творится что-то необычное. Так почему не действовал?

— Не успел. Ты явился раньше. Всего-то.

Текка попытался встать.

Итачи немедленно ступил в комнату, сжимая в руке меч. Текка поднялся и поймал его взгляд.

Шаринган.

Глаза Текки выпустили всполох чакры, и Итачи принял его без колебаний.

— А-а!..

На лице его цели отразилось изумление. Текка удивился, что его додзюцу не сработало. Мгновение, и он узнал узор, проявившийся в глазах Итачи. Изумление сменилось глубоким сожалением.

— Только н-не говори мне, что это Мангеке!

Итачи вонзил лезвие ему в живот. Глубоко, по самую рукоять. Крови не было. Их лица были так близко, что они почти касались носами.

— Это ваша слабость — недооценивать способности противника.

— Итачи...

Сквозь стиснутые зубы Текки сочилась кровь.

Итачи отскочил назад и выдернул меч. На татами пролилось море крови, но на него не упало ни капли.

Шарясь правой рукой в воздухе, Текка упал на колени.

— Непростительно!

Это были его последние слова.

Итачи повернулся спиной к телу и вложил свой меч в ножны.

— Я и не просил прощения.

* * *

Однокомнатная квартира не казалась живой. В единственной маленькой комнате не было даже кровати. Прислонившись к стене, сидел человек.

— Скорей убей меня, капитан.

По небрежной манере говора Итачи понял, что во тьме скрывался Мезу. Любой же, взглянув на него, увидел бы Учиху Кагена.

С трудом волоча ноги, Итачи подошел и встал перед ним.

— Все, что ты сделал, потеряет смысл, если не убьешь меня, капитан-сан. Не о чем волноваться. Сделай это быстро.

— Тебя это устраивает?

— Я готов к этому с тех пор, как меня нашел Данзо-сама, — Мезу с лицом Кагена уныло улыбнулся. — Да и младший брат всегда хочет быть полезным старшему, знаешь.

Не выдавая дрожи, Итачи пронзил его грудь.

Мезу улыбался.

* * *

Прошел час с тех пор, как он погрузил Изуми в сон. Итачи убил уже стольких соклановцев, что не счесть, и все еще торопился. Его разум заледенел. Он забыл обо всем, даже о том, что все это было во благо деревни, и просто продолжал орудовать мечом.

Родители его цели, затем, жена... Мальчик, с виду едва поступивший в академию, перестал шевелиться, и Итачи вдруг услышал позади визг.

Знакомый голос.

Мужчина суматошно с громким топотом сбежал в коридор, прыгнул к выходу и, распахнув дверь, вырвался наружу. Итачи проследовал за ним на улицу.

Человек неуклюже улепетывал. Даже не кричал, будто от страха у него окаменело горло. Вокруг уже никого не было, он мог орать сколько угодно, никто бы его не услышал.

Мужчина скользнул через каменные ворота в конце дороги. Перед ним лежал общественный парк с прямоугольной игровой площадкой. Жалкий до невозможности, он отчаянно прорвался через качели, выбрался на открытое место в центре площадки и упал головой вперед.

Итачи остановился в шаге от него, на расстоянии меча. Человек пытался подняться.

— Сдавайся, — холодно произнес Итачи.

Беловолосый мужчина задрожал от его слов. Это был Яширо.

— Е-если ты убьешь меня, это ничего не решит. Главный зачинщик — кое-кто другой. Даже Фугаку-сама не знает о нем. Меня контролировали.

— Даже в последний момент пытаешься спрятаться в чьей-то тени?

— Поверь, я просто пытался делать то, чего он хотел. Этот человек...

Яширо вытаращился на нечто позади Итачи.

— Ты-ы...

— Давно не виделись. Впрочем, кажется, мы встречались всего пару дней назад.

Яширо дрожал, глядя на Мадару.

— Почему?

Детский вопрос. Мадара брезгливо рассмеялся.

— Не зови меня ради такой чепухи, Итачи.

Они заранее договорились, как им объединиться в экстренной ситуации. Если бы Итачи высвободил чакру, думая о Мадаре, тот бы объявился, использовав пространственно-временную технику.

— Прости, но я выбрал Итачи. Вот и все, — быстро объяснил Мадара.

Яширо ошарашенно глядел на него снизу вверх, словно у него не осталось силы воли даже чтобы ответить.

— Что же, думаю, это все равно бесполезно, но я бы тебе посоветовал сопротивляться сколько можешь.