Истинная история Итачи. Книга темной ночи

Шисуи накрыл уцелевший левый глаз ладонью, скользнул кончиками пальцев под веко и сжал.

— Пока этого не случилось, я отдаю свой глаз тебе.

Он отнял руку от лица, и из щели сомкнутых век потекла свежая кровь.

Шисуи обладал Мангеке Шаринганом. Доверяя Итачи глаз, он тем самым позволял использовать заложенную в нем силу. От такого доверия в груди защемило.

Шисуи...

Он так и не сумел вымолвить имени. Если бы сделал это, из глаз наверняка бы хлынули слезы. Он не мог плакать в присутствии других. Тем более перед своим другом, который говорил все это, уже готовый к смерти.

— Ты мой лучший друг, и я могу доверять только тебе. Эту деревню... имя клана Учиха... защити их.

Шисуи повернул голову в сторону протянутой ладони, замешивая чакру. С пустого неба спустилась птица и остановилась на его руке. На открытой ладони показался глаз. Шисуи приложил его к левому глазу ворона, и они объединились. Потеряв оба глаза, он больше не мог видеть, но все равно с облегчением улыбнулся. Птица единожды кивнула и взлетела в темное небо.

— Я хочу дать тебе еще кое-что.

Шисуи снова повернулся к нему спиной.

— Но перед этим я хочу кое-что тебе рассказать.

— Что? — с трудом выдавил Итачи. Но на самом деле сказать хотелось совсем другое:

"Не умирай... Не сдавайся..."

Просто удобные слова, не более. Его друг уже был готов умереть. В этих словах не было никакого толку, потому Итачи и промолчал, но в глубине сердца все равно застыл вопль.

Не умирай. Если ты сдашься, все закончится. Шиноби сражается до последнего. Еще ничего не кончено.

Но крик его души не мог достичь Шисуи.

— Я убил своего лучшего друга... вот этими руками.

Лучшего друга? О ком он говорит?

От этого признания мысли Итачи полностью остановились.

Шисуи продолжил ровным голосом, словно оставляя своего друга позади:

— Это было незадолго до того, как я встретил тебя.

Шисуи все еще стоял спиной, и Итачи не мог увидеть выражения его лица.

— Был один человек, которого я мог назвать своим другом. Я познакомился с ним в Академии. Мы вместе стали генинами, вместе сражались в одной команде. В прошлом для меня он был настоящим другом. Я мог ему доверять. И все же... — Шисуи запнулся. — Это не продлилось и года.

Ошеломляющая исповедь продолжалась.

— Это было сразу после того как окончилась война. Миссии было гораздо серьезнее, чем сейчас. Вместе с другими командами мы зачищали последствия войны, и нашу отрезало на территории другой страны посреди задания. Нам не повезло. Мы столкнулись с множеством врагов, и их оказалось куда больше, чем мы смогли бы одолеть. Это была верная смерть.

История была с тех времен, когда Итачи еще не стал шиноби.

— К счастью, нас нашел один из товарищей, с которым мы прежде разминулись. Меня спасли, но мой друг сбежал слишком поздно. Если бы только я протянул ему руку, он бы не умер.

Судя по словам Шисуи, его друг, скорее всего, был убит врагами с короткой дистанции. Разница между жизнью и смертью определялась лишь крошечным различием судеб, и двух ребят разделил этот мелкий разрыв в удаче. Конечно же, это не было ошибкой Шисуи. Но Шисуи так сожалел о смерти своего друга, словно совершил преступление.

— Ты не виноват.

— Нет, — отрезал Шисуи. — Я завидовал своему другу. Он был более одарен, чем я, всегда был впереди, и я завидовал ему. Я должен был протянуть ему руку, но я сознательно не стал... Я убил его.

Итачи никогда не приходило в голову, какая тьма дремала в сердце Шисуи. И какую часть своего лучшего друга он наблюдал до сих пор?

Итачи ощутил головокружение.

— Несколько месяцев я дико страдал. Я убил друга — эта мысль пожирала меня изнутри. Это было в то время... Когда я встретил тебя.

Итачи ясно помнил это даже сейчас. Когда он тренировался в одиночестве, готовясь к поступлению в Академию, и внезапно появился Шисуи. Это Шисуи предложил ему стать друзьями.

— Я видел, как ты усердно тренировался каждый день, и не задумываясь окликнул тебя. Ты всегда был таким дальновидным, бежал вперед, и я мало-помалу восстановился. Я правда благодарен тебе.

Я благодарен больше...

Хотел сказать, и не смог.

— Гибель друга дала мне новую силу — Мангеке Шаринган.

От таких неожиданных поворотов, у Итачи вновь закружилась голова. Не обращая внимания на его ступор, Шисуи продолжал.

— Мангеке Шаринган пробуждает мощный эмоциональный удар. Скорее всего, мой пробудился из-за сожаления, что я убил своего друга.

— Сожаления, что ты убил своего друга...

— Да.

Итачи посетило недоброе предчувствие.

— Убей меня, Итачи. Тогда ты обретешь Мангеке Шаринган. И если так, ты станешь намного сильнее...

— Это...

— Меня все равно нельзя спасти. И в таком случае будет лучше, если я умру, дав тебе силу.

Глаза пекли. Мысли спутались. Он не мог спокойно оценить, были это слезы или поток энергии, предшествующий появлению новой силы.

— Давай! Сделай это, Итачи!

Слова старшего брата, толкающего младшего вперед...

Итачи, шатаясь, шагнул вперед.

— Вот так.

Щеки залило что-то теплое, похожее на кровь.

Слезы...

Итачи продолжал двигаться, изо всех сил давя всхлипы, чтобы Шисуи не заметил.

— Ты не вписываешься в клан со своими способностями. Я имею в виду... Судьба клана... Ты можешь шагнуть выше этого. Нет...

— Шисуи...

— Я думаю, твои способности настолько огромны, что поглотили также систему ценностей и мировоззрения шиноби.

— Мои способности? — Итачи услышал свой голос, и понял, что он дрожит. Впервые он был настолько слабым.

— Я рад, что встретил тебя.

Итачи протянул дрожащие руки к спине своего лучшего друга.

— Все прочее я оставляю на тебя.

Таковы были последние слова Шисуи.

Тьма.

Во мраке ночи не было ни звезд, ни луны. Казалось, черные облака, укрывшие небо, готовы были в любой момент пролиться слезами.

Я убил своего друга.

Он уперся обеими руками в землю, на том месте, где мгновение назад стоял Шисуи, и лежал ничком, не в силах шевельнуться. Измученное тело налилось свинцом, а раненный разорванный разум отказывался сплетать нить мыслей. Слезы текли без остановки одна за другой, и даже сухость на душе не могла их остановить.

Все онемело.

Но в его слившемся с тьмой теле что-то тлело. На мертвой земле, покрытой слоем льда, потрескивая, горели маленькие искры. Итачи потянулся к этому слабому теплу и нырнул в свое сердце.

Здесь.

Две искры.

Внутри левого и правого глаза.

Он крепко удержал эти искры в своем раненом измученном сердце.

Ш-шух...

Во мгновение ока искры обернули все его тело, оборачиваясь огромным пламенем. Глаза — эпицентры пожара — были горячи, будто лава.

— Я точно получил ее, Шисуи.

Влажные глаза ярко вспыхнули глубоким алым.

— Я обещаю тебе. Я остановлю клан.

Он выпустил во мрак голос своего сердца, молясь, чтобы он достиг царства мертвых.

ГЛАВА 6

Золотой ястреб в одеяниях тьмы поет в лунную ночь

1

Безупречные результаты. Тайдзюцу, ниндзюцу, личные навыки, командные, тактики. Саске был лучшим в классе по всем пяти предметам. Если бы все еще действовала старая программа, он точно был бы претендентом на выпуск.

Сидящий на веранде Итачи закрыл карточку с результатами брата и посмотрел на сад. На стене, окружающей усадьбу, гордо красовался герб клана Учиха. Саске глядел на него как-то печально.

— Он сказал: "продолжай в том же духе, как твой старший брат"... — слабым голосом пробормотал Саске, повторяя слова отца.

В его непривычно безжизненном тоне мелькнула неприязнь к отцу.

Нет.

Неприязнь к старшему брату.

Саске хотел, чтобы его похвалили. Но отец не понимал его чувств и сравнивал с Итачи. Саске был еще ребенком, слова вроде "как твой старший брат" не были для него похвалой, неважно с какими благими намерениями их произносили. Он хотел, чтобы его заметили, и ничего не мог с этим поделать. Как далеко заходило его недовольство? У Итачи не было старшего брата, и он не понимал истинных чувств Саске, потому решил спросить прямо:

— Я тебе неприятен?

Сказал и улыбнулся, глядя на вечернее небо, раскинувшееся над забором. Саске широко распахнул глаза от удивления, словно Итачи прочитал его мысли, и ответил молчанием. Тихо поднял взгляд на него.

— Это нормально, — мягко начал Итачи. — Такова правда жизни: шиноби живут, окруженные людской ненавистью.

Итачи не мог и сосчитать, скольких людей он убил. У этих бесчисленных трупов были друзья и родственники, и для них он был злейшим врагом.

Он вдруг подумал...

Что стало с больными детьми Кохинаты Мукая?

— Я... я не думаю, — Саске вновь затих.

Младший брат испытывал неприязнь к нему, но этим дело не исчерпывалось. В чистом взгляде Саске таилась любовь, и любовь побеждала все прочие нехорошие чувства.

Мои способности раздражают его...

В конце концов, Саске сам был одарен. Он никогда не оглядывался назад. Тем не менее Итачи способен был сломить его одним своим внушительным существованием.

— Хах... Быть лучшим действительно трудно.

Он с улыбкой взглянул на Саске.

— Обретая силу, ты отдаляешься от людей, становишься надменным. Даже если именно этого ты изначально желал и требовал.

Клану Учиха нужна была гениальность Итачи. Но Итачи, который не вел себя так, как им того хотелось, раздражал их, и в конце концов они приказали Шисуи следить за ним. Если бы их взгляды на жизнь совпадали, возможно, они бы могли выстроить более дружные отношения. Но собственное видение Итачи этому воспрепятствовало.

Избавить мир от сражений...

Все этого хотели, но никто не смел мечтать о таком всерьез. Однако Итачи не мог позволить себе ни капли сомнения. Его мечта была слишком великой, и если бы он посмел хоть немного усомниться в ней, она бы никогда бы так и не смогла обрести своего воплощения.

Именно поэтому он не мог согласиться с их взглядами.

И в результате Шисуи...

Саске взволнованно глядел на него, внезапно прервавшего свою речь на полуслове. После недолгой паузы Итачи продолжил вновь:

— Но знаешь... мы необычные братья. Я всегда буду рядом, стану стеной, которую тебе придется преодолеть.

Показать ему, что решил насчет него...

Саске впился в него твердым взглядом.

— Даже если ты возненавидишь меня... Это и значит быть старшим братом.

Он посмотрел на него с чувством.

Саске хотел что-то ответить, но его перебил звук открывшийся двери — кто-то яростно рванул створку.

— Ты здесь, Итачи?! Выходи! Есть разговор! — рявкнул Яширо у входа.

— Все в порядке, — просто сказал Итачи.

Оставив младшего брата на веранде, он шагнул ко входу.

Справа Инаби, слева Яширо. Позади них — Текка наготове. Доверенные люди отца.

— В чем дело? Что привело вас сюда? — спокойно спросил Итачи.

Их глаза жутко мерцали.

— Двое не явились на вчерашнее собрание, — бросил длинноволосый Инаби. Его взгляд был полон враждебности. — Ты чего не пришел?

Итачи раздражала эта манера — юлить.

Двое не явились на собрание...

Итачи и Шисуи.

Эта троица уже знала о гибели Шисуи. Более того, они первым делом потребовали от него оправданий за отсутствие на собрании. Они и вправду ходили вокруг да около, подбираясь к сути на редкость медленно.

— Мы понимаем, что ты вступил в Анбу, и тебя там гоняют только так, — продолжил Инаби, сверля взглядом молчаливого Итачи. — Твой отец тоже так говорит, и он защищает тебя, но...

— ...но мы не станем делать для тебя исключений, — подхватил Яширо.

Своими надменными речами он ставил себя выше Итачи.

Глупец...

Итачи подавил вздох и выдавил с тяжестью:

— Понял. Впредь я буду осторожнее. А теперь не соизволите ли покинуть...

Еще слово и его ярость дошла бы до точки кипения. Итачи не был уверен, что сумеет сдержаться.

— Ладно, — бросил Яширо чуть понизив голос. — Но перед этим, мы хотим спросить тебя еще кое о чем. Об Учихе Шисуи, который вчера покончил с собой, бросившись в реку Нака.

Вот так...

— Шисуи — второй человек, который не явился на собрание, — добавил Инаби. — Насколько я помню, ты обожал Шисуи, почти как старшего брата.

Так если они знали это, кто именно приказал Шисуи следить за мной?

Итачи удержал жестокие чувства, угрожавшие облечь в слова крик его души; словно проглотил металлический шар. Подобрал наиболее безобидные слова:

— Вот как... Мы давно не виделись, но... Это ужасная трагедия.

Никто не должен был знать о их тайных встречах на утесе. Итачи не хотел говорить об этом таким мелким людям.

Трое полицейских встретили его ответ молчанием. Они продолжали глядеть на него, как на врага.

Тишину разбил деловой голос Инаби:

— Короче говоря, Военная Полиция намерена начать серьезное расследование.

— ...расследование?!

Яширо достал сложенный вдвое листок бумаги и протянул Итачи.

— Это прощальная записка Шисуи. Мы уже провели анализ почерка. Сомнений нет, это написал сам Шисуи.

— Если нет следов убийства, тогда зачем расследование? — спросил Итачи.

— Потому что для шарингана скопировать чужой почерк — плевое дело, — ответил Инаби.

Итачи принял листок бумаги и раскрыл.

— Он написал это на мелком клочке бумаги. Его последние слова, как видишь.

Последние слова Шисуи...

Прошлой ночью Итачи сам написал эту записку и тайком оставил у друга в комнате. Так велел ему умирающий Шисуи. И вот он увидел ее вновь, спустя часов десять. Даже сейчас он слово в слово помнил содержание послания. Ему даже не надо было смотреть.

Я устал от миссии.

При таких взглядах у Учиха нет будущего.

И у меня нет...

Я больше не могу сопротивляться этому Пути.

Какой "Путь" упомянул Шисуи?

Это был путь, о котором подумал бы каждый член клана, увидевший эти строки. Он устал от миссии. У Учиха нет будущего. Он не мог сопротивляться Пути. Эти печальные строки — крик боли Учихи Шисуи. Они выражали его надежду хоть немного ослабить гнев клана.

Но казалось, что до братства так и не дошел смысл его послания.

— Среди Учиха один из самых талантливых... — сказал Яширо. — Внушающий трепет, Шисуи Телесного Мерцания. Человек, который ради блага клана взял бы любую миссию.

Любую миссию...

Имел ли он в виду слежку за ним, Итачи? Отдав Шисуи трусливый приказ следить за своим товарищем из клана, они позабыли даже о чувстве вины. Хвалили Шисуи, называли его способным шиноби, но Итачи видел за пеленой красивых слов истинные намерения этих людей. Они считали Шисуи всего лишь полезной пешкой. Крайне малодушные речь и поведение вдруг распалили его злость. Инаби, неспособный этого уловить, подхватил за Яширо: