Истинная история Итачи. Книга темной ночи

Сидящая рядом с разъяренным отцом мама была членом клана и поддерживала восстание. Вполне естественно. Такая жена не стала бы выступать против плана, которым руководил ее муж. У нее был мягкий нрав, и Итачи видел, что мама бы не пошла против воли отца.

Он всегда знал это, но ее откровенные чувства повергли его в шок. Итачи посмотрел на отца, изо всех сил стараясь не глядеть в лицо матери.

За раздвижной бумажной дверью позади мелькнуло присутствие.

Саске...

Вопли отца все-таки разбудили его. В сердце Итачи вспыхнуло пламя ярости. Отец совершенно не заботился о Саске. Он забыл о нем за день до вступительной церемонии и пытался пойти на ту миссию, и сейчас этот гневный рев. И даже глядя на карточки с результатами Саске — всегда идеальные — так ничего и не говорил.

По словам матери, Саске это разочаровывало. Итачи ему мог лишь посочувствовать. С недавних пор Саске стал испытывать к нему сложные чувства. Он ошибочно полагал, что отец проявлял внимание только к Итачи, и в его сердце пустил корни росток зависти. Итачи хотелось крикнуть брату: ты все понял не так! Отец видел в нем не старшего сына. Только полезный инструмент, необходимый для воплощения собственных амбиций: удачно провернуть мятеж. Их с отцом отношения были однозначно совсем не такими, как думал Саске.

За что на него сейчас кричали? Не за то, что он вел себя неподобающим образом как человек или шел против воли отца как сын. Нет, отец был в ярости, из-за того, что Итачи собирался пропустить собрание, критически важное для его собственных стремлений.

Итачи наконец пересилил себя. Заговорил, словно бы отметая ненависть отца:

— У меня завтра миссия.

— Какая миссия?!

От этого глупого вопроса Итачи ощутил глубокую усталость. Отец по меньшей мере знал, что он обязан был соблюдать секретность миссий Анбу. На такие вопросы Итачи не мог ответить просто потому, что его спросили.

— Я не могу сказать. Это секретно, — ответил он, все больше раздражаясь.

Его взбесил не столько этот дурацкий вопрос — родители настолько увлеклись разговором, что не заметили присутствия его брата.

На словах "это секретно", отец закрыл глаза. Все еще сидел, скрестив руки на груди. Он погрузился в молчание, сильнее стиснув и без того сомкнутые губы, и каждой порой своего тела излучал напряжение. Мать встревоженно взглянула на него. Их лица слабо блестели от пота.

В комнате повисла невыносимая тишина. Саске такого напряжения мог не выдержать, и обеспокоенный Итачи сосредоточил свои чувства на присутствии позади.

— Итачи, — сказал отец и, выдержав паузу, заговорил снова: — Ты — связующее звено между кланом и центром деревни.

Глаза отца чуть покраснели, но рисунок шарингана все же не проступил.

Связующее звено между кланом и деревней...

Другими словами, шпион. Он мысленно спросил отца:

Ты поручил собственному сыну такую грязную работу, а теперь еще и докучаешь этим?

Конечно же вопрос остался без ответа. Только острый взгляд отца кольнул изорванное сердце Итачи.

— Ты ведь понимаешь это, верно?

— Да...

Вот и все, что он смог ответить. Если бы он поступил так, как того хотели Яширо и другие молодые соклановцы, так, как того желал отец, что бы стало с деревней? Суточное наблюдение за кланом со стороны Анбу. Просьба Данзо сливать ему информацию о клане. Уже этих крупиц было более чем достаточно, чтобы отец и другие озверели.

План государственного перевода набирал обороты и уже успел продвинуться до стадии назначения конкретной даты мятежа, неудовлетворение молодежи деревней достигло вершины. А что же дальше?

Война.

И затем — поражение клана Учиха, и гонения еще более серьезные, чем ранее.

Как шиноби Итачи успел очень хорошо понять, что Коноха никогда не была чистой и невинной деревней. Ущемляли не только Учиха. Они запечатали Девятихвостого в новорожденного ребенка, изолировали его и так и не рассказали правду, ему единственному.

И то же самое Анбу. Хокаге организовал ведомство, несущее на плечах бремя тьмы деревни. Анбу заставляли в одиночку выполнять темную закулисную работу. Деревня перебросила другим то, чего не хотела видеть, и притворилась, что и вправду не видит.

Сможет ли клан жить как раньше в подобном месте, после поражения в мятеже?

Нет.

Путь, который избрали отец и другие, вел к уничтожению.

В его мысли вторгся голос отца:

— Имей это в виду.

Что "это"? Итачи, на мгновение погрузившись в течение мыслей, пропустил его слова. Затем вспомнил, что до этого отец толковал ему о "связующем звене между кланом и центром деревни".

— И ты пойдешь на завтрашнее собрание, — продолжил отец.

Итачи промолчал. Он никак не мог пойти. Он поклялся Шисуи.

И в то же время он не осмеливался объявить, что не пойдет. Если бы сказал, отец бы разъярился пуще прежнего. А если так, эта беседа затянулась бы еще надолго. Итачи достиг предела и больше не мог вот так сидеть напротив отца.

Прости, Саске...

Он мысленно извинился перед младшим братом, отвернулся от отца и обернулся в сторону ощущения присутствия за спиной.

— Саске, если ты уже сходил в туалет, то скорее возвращайся в кровать.

И лишь в этот момент его родители заметили присутствие сына. Бумажная дверь за спиной чуть приоткрылась, и в щели показалось сконфуженное лицо младшего братца.

— А-а... ладно.

Отец взглянул на Саске и поднялся. Он больше не смотрел на Итачи.

— Чего ты слоняешься тут посреди ночи. Живо в кровать! — воскликнул он, почти с упреком.

Отец злился на Саске не столько за то, что тот проснулся поздно ночью. Больше из-за того, что теперь важный разговор прервался. Впрочем, нет. Только из-за второго.

— Да, — просто ответил Саске.

Он выглядел несчастным, может, потому что быстро прочувствовал настроение отца. Саске понурил голову, но затем поднял глаза на Итачи и посмотрел с осуждением.

В чем, черт возьми, он его обвинял? В том, что Итачи выдал его присутствие? Или считал, что это из-за старшего брата отец был так зол? Или просто завидовал тому, что все внимание родителей сейчас было приковано не к нему?

В переполненном эмоциями взгляде Саске таилась глубина, которая мешала Итачи прочесть его истинный смысл. Подстегиваемый желанием понять, что на самом деле творилось в сердце младшего брата, Итачи готов был даже использовать шаринган, но положения вещей это бы не изменило, и ничего предпринимать он так и не стал.

Он думал лишь об одном. Как бы искупить вину за то, что использовал Саске, чтобы прервать разговор с отцом.

6

Данзо смотрел на юношу и думал о том, что в нем мало тьмы. Мало, по сравнению с другим шиноби из этого же клана, Итачи.

— Я слышал, в Храме Нака завтра собрание?

— Живущие во мраке деревни... Неудивительно, что вы в курсе. И тем не менее я ошарашен тем, что даже этот секрет клана вам известен.

— Таковы реалии этой деревни.

— Значит, вы нам просто позволяете копошиться до поры?

— А ты догадлив, Учиха Шисуи.

Они стояли напротив врат резиденции Корня, и кроме них двоих рядом никого не было.

— У меня есть вопрос для такого смышленого шиноби.

— У меня мало времени, так что покороче.

— Да. В самом деле, будет неприятно, если ты упустишь свой шанс атаковать Фугаку.

Шисуи нахмурился.

— Даже это...

— Не буду вводить тебя в заблуждение. Я узнал это не из уст Хирузена и уж тем более не от Итачи. Это выяснили мои люди.

По лбу умного парня сползала капля пота.

— Я бы не сказал, что взять под контроль Фугаку и остановить мятеж — это хороший план, — сказал Данзо и коснулся подбородка. — Клан склоняется к перевороту большинством голосов. Если вожак пойдет против плана, это лишь подольет масла в огонь.

— Не попытаюсь, не уз...

— Я пережил две великих войны. Уверяю тебя. Твой план наверняка провалится.

Своей суровостью он заставил Шисуи умолкнуть.

— Даже если тебе удастся взять под контроль Фугаку своим додзюцу и прекратить все подготовку восстания, — это лишь временно. Ничего не изменится. Радикалы решат лишь, что Фугаку уже стар и струсил. Затем они немедленно выберут другого лидера и перейдут к следующей стадии плана. Слушай, Шисуи... — Данзо многозначительно уставился на него левым глазом. — Лидера всегда можно сменить.

— Не говорите так, словно это уже произошло!

Чистая ярость юноши казалось ему истерикой.

— Этот Мангеке Шаринган... Я смогу использовать его продуктивнее.

— Нет...

Шисуи хотел отпрыгнуть назад, разорвать дистанцию. Но ноги его не послушались.

Только тогда он понял.

— Насекомые — интересные создания, — сказал Данзо и сделал шаг. — Человек не чувствует боли от укуса комара. Место укуса начинает чесаться только тогда, когда тот уже улетел...

Он снова шагнул к Шисуи.

— Яд скорпиона или паука иногда может привести к гибели огромного животного...

— Ч-что вы сделали?

Данзо приблизился еще на шаг, игнорируя вопрос.

— А если предположить, что есть насекомое, обладающее ядом скорпиона и кусающее как комар. Человек не может такому противиться.

Внезапно пейзаж позади Шисуи мелькнул. Появился человек в белой маске тигра. Шисуи, дрожа всем телом, медленно повернулся и через плечо взглянул на него. Данзо невозмутимо обратился к тигриной маске.

— Как тебя зовут сейчас?

— Меня называют Сугару.

— Ах да...

Еще пара твердых шагов.

— Этот человек из клана Абураме. Ты сообразителен, так что, полагаю, дальнейшие объяснения не требуются.

Шисуи стиснул зубы и издал нечленораздельный звук, пытаясь сдвинуться с места. Его могучая фигура выглядела так жалко, что Данзо невольно улыбнулся.

— Расслабься. Яд не убьет тебя мгновенно. Мне хватит времени, чтобы вынуть твои глаза.

Данзо очутился рядом с Шисуи. Если бы он протянул руку, то запросто бы коснулся его лица.

— Лучше вынимать их свежими, а не из трупа. Тогда они быстрее приспосабливаются.

— Данзо... что ты...

— Я делаю это, — сказал он, протянул левую руку и коснулся правого глаза Шисуи.

Средним и указательным пальцами Данзо приподнял верхнее веко, а большим — опустил нижнее, обнажая скользкое блестящее глазное яблоко. Ни секунды ни колеблясь, он толкнул пальцы в глазницу.

Ощутил ладонью тепло глазного яблока.

Наконец-то он завладел Мангеке Шаринганом.

В сердце Данзо плясало удовольствие.

— А теперь еще один... — прошептал он.

Оставшийся левый глаз слабо сверкнул, и Шисуи неожиданно исчез из поля зрения.

— Телесное Мерцание, — пробормотал Сугару.

— Быстро! За ним! — рявкнул Данзо.

Сугару бросился в погоню, а следом и другие, лишь ожидавшие приказа.

— Он не должен уйти живым.

В конце концов, это Итачи предстояло воплотить давние желания Данзо. А Шисуи был не более, чем препятствием. Если бы у него не было такой роскоши как Мангеке Шаринган, Данзо даже не вмешался бы лично.

— Убейте его. Убедитесь, что вы точно убили его.

Его слова вряд ли достигли слуха подчиненных, скрывшихся во мраке. Но даже так, Данзо не мог не отдать приказ.

* * *

Шисуи бы пришел вне зависимости от исхода.

Итачи ждал прибытия друга на утесе, как и договаривались. На западе садилось солнце, приближалась ночь. До начала собрания оставалось всего ничего. Шисуи уже сейчас должен был контролировать мысли отца силой Мангеке Шарингана. Даже если бы собрание длилось недолго, оно все равно затянулось бы часа на два, не менее. Время все еще было, и Итачи намеревался потратить его на размышления о том, что им делать дальше.

У них было общее намерение — предотвратить переворот ради мира в деревне, но до сих пор Итачи оставлял все конкретные действия Шисуи. Заручившись разрешением Третьего Хокаге, Шисуи сам расследовал шаги клана и текущий план продумал тоже он. Итачи же не сделал ничего.

Шисуи сказал, что все должно было решиться после того, как он настроит отца против восстания. И все же пылкая молодежь вряд ли изменила бы свое отношение просто из-за того, что мнение переменил глава. Действия Шисуи этой ночью скорее всего бы вызвали суматоху и на время отсрочили план, но радикалы перегруппировались бы и нашли другой путь. Они бы все равно добились своего мятежа.

А что бы они стали делать, сместив отца? Вот что было самым важным для их обоюдных стремлений. Итачи больше не мог все оставлять на Шисуи. Ему нужно было думать обо всем этом и самому. Лишь после этого он мог оказаться с Шисуи на равных.

Итачи неожиданно ощутил присутствие позади и обернулся.

— Шисуи... — вымолвил он изумленно.

Друг прибыл слишком рано.

На правой щеке Шисуи застыла подсохшая кровь, вытекшая из глазницы.

— Прости, Итачи.

Шисуи нетвердыми шагами прошел мимо и остановился на краю обрыва. Было очевидно: случилось нечто ужасное. Друг объявился, чтобы сказать ему об этом, и Итачи молча ждал.

— Я не справился.

— Что с твоим правым глазом?

Шисуи в безмолвии смотрел на обрыв. Итачи, с нетерпением ожидавший продолжения, отчаянно успокоил свое взволнованное сердце.

— Я даже не смог встретиться с Фугаку-сама. Собрание уже, наверное, началось. Они наверняка определятся с ключевыми моментами на этом собрании. Наш план провалился.

— Но это еще не значит, что все кончено.

Дух Шисуи сломлен...

— Кто это сделал?

— Данзо.

Сердце бешено колотилось. На границе сознания вновь ожило лицо этого коварного человека.

— Один из его подчиненных использует насекомых, верно?

— В белой маске тигра?

— Он отравил меня. Так что меня уже не спасти.

Это был Сугару. Человек из клана Абураме. Он использовал насекомых.

— Итачи, — позвал Шисуи неожиданно слабым голосом.

Друг показался Итачи каким-то маленьким, мельче, чем в прежние встречи. Шисуи всегда был на шаг впереди, воевал с ним бок о бок за благо клана, был почти что старшим братом. И сейчас за его спиной клубилось дыхание смерти.

— Теперь... вряд ли удастся остановить восстание. Если в Конохе начнется грызня, другие страны обязательно нападут... будет война...

Вряд ли удастся остановить восстание...

Итачи не хотел слышать таких слов из уст Шисуи. Он сдался и все бросил? Неужели смерть делала людей настолько слабыми и хрупкими? Итачи, все еще крепко связанный с миром живых, не понимал чувств своего друга.

— Я почти собрался использовать Котоамацуками, чтобы попробовать остановить мятеж, — проговорил Шисуи, обернувшись на него через плечо. — Но тут Данзо похитил мой правый глаз. Он не доверяет мне. Защищает деревню по-своему, как бы это ни выглядело.

Итачи давно наблюдал за Данзо и все это знал. Лидер Корня не доверял никому. Он подозревал даже Третьего, своего старого боевого товарища.

Защищает деревню по-своему...

Волна ледяной дрожи прокатилась по позвоночнику.

— Он наверняка захочет забрать и мой левый глаз...