— Но Изеринни же знал, что это девица, почему он об этом не сказал своему сыну?
— Видно, не посчитал нужным, но, скорее всего, он не одобрял увлечение сына, вот и промолчал на свою голову, я же говорю — всё для нас складывается очень благоприятно.
— А ваш сын, он ведь тоже... — сказал дож и сделала многозначительную паузу, старший Чануто ответил:
— Адриано достаточно взрослый, и если он сделала выбор, то я вмешиваться не буду, такое вмешательство пользы не принесёт ни мне, ни ему. К тому же мы достаточно богаты, чтоб не искать себе выгоды в выборе спутницы жизни.
Шла вторая неделя карнавала, и хотя все продолжали носить маски, уже было известно — кто есть кто. Красавицу Франческу Паоло неизменно сопровождали два кавалера, Адриано Чануто и худенький паренёк, у которого рост был ниже, чем у Франчески (многим было непонятно, что эта красавица нашла в этом заморыше?), мало того, этот субтильный юноша жил в каса Паоло! Но самое странное было то, что гордый Адриано Чануто, оказывающий знаки внимания Франческе, нисколько не ревновал! Наоборот, относился к этому юнцу более чем дружески и обращался к нему, называя именем Лера, а Франческа называла — Лерочкой! К общему удивлению, паренёк нисколько не возражал против такой фамильярности!
За столиком ресторана на площади Святого Марка сидела Франческа Паоло. Как обычно, её сопровождал Адриано Чануто, две девушки из страны Цинь (хотя они были в турецких костюмах, но цвет кожи их выдавал), но маленького юноши в этот раз не было, рядом с Франческой сидела девушка, в одежде жительницы Далмации. Сомнений в том, что это именно девушка, ни у кого не возникло, шнуровка её рубашки была затянута не до конца (вообще не затянута), демонстрируя части тела (а именно — маленькие, но тугие груди), которых у мужчин не бывает. Кто эта девушка, никто не знал, её лицо было скрыто под маской. К ней подошел Энрике Скорца и, поцеловав руку, сказал:
— Я рад, сеньора Бегич, что вы согласились взять меня до Коттора.
— Надеюсь, у вас не будет такого ароматного груза, как в прошлый раз? — с улыбкой ответила девушка. Очень многих интересовало — кто же эта девушка, и многие, делая вид, что заняты своими разговорами, старались подслушать, о чём же говорят за соседним столиком. А Скорца помахал кому-то рукой, и к нему подошёл молодой человек, представленный как капитан галеаса "Святой Фока", который будет сопровождать "Белую чайку".
— А мы знакомы с сеньором Изеринни, правда, нельзя сказать, что то знакомство было добрым, — сказала девушка, снимая маску. Молодой человек, скорее, юноша опешил:
— Вы?! Так вы женщина!
— Девица я, — ответила Лера, кокетливо похлопав ресницами. Видя, что её собеседник впал в состояние столбняка, вздохнув, предложила сесть, а потом задала несколько вопросов: — Да вы садитесь, сеньор Альберто, не стойте, нам с вами идти до Ираклиона, надеюсь, вам это сообщили? Ваш корабль в этом плавании будет сопровождать мой. Вот только я не понимаю — зачем? Мне так и сказали — сопровождать, почти — конвоировать. То есть это будет наш совместный поход, но кто из нас будет главным — не указано, вам не кажется это странным?
Альберто Изеринни сел на свободный стул, но продолжал молчать, собираясь мыслями, это молчание Лера истолковала по-своему и, положив парню на руку свою ладошку, спросила, сделав виноватый вид, даже шмыгнула носом:
— Вы на меня сердитесь? Извините, так получилось, ведь ваши братья сами затеяли ту ссору, пытаясь меня убить. Они ведь именно этого хотели.
— Я на вас? Почему я должен сердиться? — ответил вопросами Альберто и с горечью сказал: — Совсем не сержусь, благодаря вам, я из нелюбимого младшего сына, не имеющего в жизни никаких перспектив, кроме военной карьеры, стал единственным наследником всего состояния дома Изеринни.
— Нелюбимого? — переспросила Лера и высказала своё мнение: — Странно, младших обычно любят, иногда больше чем старших.
— Не всегда и не везде, — грустно ответил младший Изеринни. Ответил и привёл первый пришедший ему на ум пример: — В Рагузе наследуют семейное дело старшие, а младшие считаются бесполезной обузой и их отправляют в монастырь.
— Не совсем так, на младших не смотрят как на обузу и любят их, иногда больше чем старших, но... — ответила погрустневшая Лера, но дальше говорить об этом не стала. Изеринни, занятый своими мыслями, не обратил внимания на слова девушки. А вот Чануто этим заинтересовался, внимательно посмотрев на Леру, спросил:
— Но почему же тогда такая несправедливость к младшим? Ведь они могут делать военную карьеру или как-то по-другому себя проявить.
Лера не стала объяснять почему, просто пожала плечами, она заметила, каким взглядом на неё смотрел Чануто, ожидая ответа. Девушка кивнула Изеринни, предлагая тому продолжать. Альберто говорил долго, все слушатели, кроме Леры, давно потеряли интерес, Чануто это и так всё знал, Франческе и сёстрам Сунь это было неинтересно. Альберто рассказывал о том, что был третьим сыном в семье Изеринни, ребёнком от второй его жены, которая умерла при родах. Возможно, то, что он был сводным братом старшим, а может, то, что он был младшим, сделало его объектом насмешек и шуток (не добрых, скорее, наоборот). Уже повзрослев, затаивший обиду Альберто понял, что в семейном деле ему нет места, поэтому поступил на военную службу. Но в отличие от сыновей из других знатных семейств, ему поддержки родственники не оказывали. Его судьбой было — оставаться вечным вторым помощником, без всякой надежды стать капитаном, разве что совершить что-нибудь выдающееся. И вот ему улыбнулась удача (если так можно назвать гибель старших братьев и неотвратимую смерть отца), к тому же ему дали корабль, пусть не самый лучший, но и не худший. "Святой Фока" сорока двух пушечный галеас был довольно сильным кораблём, такими командовать доверяли не многим выходцам из знатных семей. Всё-таки чтоб командовать таким кораблём — знатности мало, нужно ещё и умение, доказанное умение. Став капитаном "Святого Фоки", Альберто расценил это как аванс и готов был доказать, что он достоин такого доверия.
— Не знаю, совершим ли мы что-то выдающееся, но поход будет достаточно тяжёлым, — сказала Лера, выслушав Альберто. Тот вопросительно посмотрел на девушку, а она пояснила, почему так думает: — Нам предстоит пройти три моря, Ядранское, Ионическое и Критское, греки называют его Эгейским, впрочем, вы это должны знать. Идти вдоль греческого берега опасно, там властвуют турки, придётся прижиматься к итальянскому, это удлиняет путь, но безопасность увеличивает ненамного. А о Критском море говорить нечего, хотя Крит вот уже как столетие — владение сиятельной республики, но добраться туда можно только в составе сильного конвоя. Вот мне и непонятно, почему такое важное дело поручили именно мне? Если думали, что одиночному кораблю будет легче проскочить, то почему решили послать ещё и военный? Чтоб внимание привлечь, но в тоже время показать — кого охраняют, при этом охрана — слабая. Да, слабая, не будете же вы утверждать, что сможете отбиться от нескольких турецких галер и защитить меня? От трёх, согласна, но если их будет больше... да и от трёх — сомнительно, одна свяжет боем вас, а две атакуют "Белую чайку", имея перевес в артиллерии и людях... результат очевиден. Понимаете, без вас я бы ещё попыталась уйти от турецких галер, но ваш корабль они догонят, мне придётся или вас бросить, или принимать бой, результат которого будет не в мою, то есть в нашу пользу. Мне кажется, что именно для этого и посылают ваш корабль, — Лера со вздохом посмотрела на смутившегося Изеринни. Потом перевела на взгляд на Чануто, который хоть и делал вид, что этот разговор его не интересует, но слушал внимательно. У него Лера и поинтересовалась: — Что вы, сеньор Адриано, скажете по поводу моих догадок? Разве я не права?
Чануто смутился и стал оправдываться, что это поручение, вследствие его чрезвычайной важности, дано капитану Бегич непосредственно советом десяти, даже в сенате об этом не все знают, а ему об этом известно только по долгу службы, так как тайная служба должна пресечь всякие слухи. Лера слушала витиеватые оправдания Адриано и только кивала головой. Потом, повернувшись к Альберто, сказала:
— Кто из нас старший в этом походе не указано, но поскольку выполнение поставленной задачи поручено именно мне, то мой корабль будет головным в походном ордере и время выхода назначу я — третий день после светлого воскресенья!
Изерини согласно кивнул, встал и пригласил Леру на танец, они отправились на площадь, где играла музыка и беззаботно веселились люди, подданные сиятельной республики.
Глава пятая. Коварные замыслы.
Лера посмотрела в подзорную трубу на большой галеас, идущий под красным флагом с золотым львом. "Святой Фока", так назывался этот корабль, медленно нагонял "Белую чайку". Лера нашла на капитанском мостике галеаса Альберто Изеринни, капитана того корабля, и подмигнула ему, но, видно, девушке этого показалось мало, и она показала язык. Альберто Изеринни на эти действия капитана "Белой чайки" никак не отреагировал, вряд ли он их вообще увидел, расстояние между кораблями было почти две мили. Скоро должен был показаться пролив Бокка, и "Белая чайка" сбавила ход, чтоб "Святой Фока" мог её догнать. В начале плавания Лера приказала поставить основные паруса, "Белая чайка" так рванула вперёд, что галеас, уже шедший под всеми парусами (дующий в попутном направлении Трамонтата это позволял, так как его сезон заканчивался и северо-западный ветер значительно ослаб), значительно отстал. Увидев, что оторвалась от "Святого Фоки", Лера приказала убрать все паруса, поставив только штормовые, под которыми и был проделан весь путь, но и в этом случае венецианскому галеасу было тяжело тягаться с корабликом берберийских пиратов. Стоящий рядом с Лерой Мирко улыбнулся, глядя на проказы своего капитана. Может, он и не одобрял такое легкомысленное поведение, но замечания не сделал, только сказал, кивнув в сторону корабля, идущего в кильватере "Белой чайки":
— Если бы не этот тихоход, мы бы здесь ещё вчера были! Ждать, пока они пройдут Бокка, не будем, не маленькие не заблудятся. Мы-то легко проскочим, а эти там будут долго маневрировать, если не догадаются сразу на вёслах пойти.
— Думаю, догадаются, Альберто не дурак, поймёт, что галсами ему Бокка не пройти, — ответила Лера.
Так и получилось, если "Белая чайка" легко проскочила пролив, то "Святой Фока", убрав паруса, пошёл на вёслах. Уже на середине залива Тиват Лера увидела, как наперерез её кораблю идут три галеры, одну она узнала, вернее, узнал Мирко и сообщил о своей догадке:
— Вон "Чёрная барракуда", на этот раз Корматор решил подстраховаться, ещё двоих "пахарей" пригласил, одного я хорошо знаю, второй мне мало знаком.
— Мирко, это что? Разве это его корабли, прошлый раз у него была только одна эта "Барракуда", а сейчас ещё две галеры появились, откуда они взялись?
— Я же говорю — позвал, скорее всего, он им пообещал долю от добычи, так, что делать будем? Утопим? Если удерём, то для твоего отставшего венецианского друга будет неприятный сюрприз, он-то нападения не ожидает. Хотя... у него столько пушек, что он эти галеры запросто утопит, — ответил Лере Држезич. Девушка посмотрела в подзорную трубу на вырвавшуюся вперёд пиратскую галеру и сказала:
— У меня появилась идея, конечно рискованная, но попробовать стоит. Идём на абордаж!
— Лера, это плохая идея, у них людей раза в полтора больше, чем у нас, а если с ними сцепимся, то и другие подоспеют, они нас просто массой задавят, — взволновано ответит Држезич, забыв, что к Лере, как к капитану, надо почтительно обращаться. Девушка, улыбаясь, повторила:
— Абордаж! Бьём в скулу, командуй, а я к носовым пушкам!
Мирко хоть и был несогласен, подчинился, и палубная команда забегала, добавляя парусов. Абордажники под командой Жданко Сабовича выстроились за высокой носовой надстройкой (такой надстройки у галеры не было, там абордажники выстроились на палубе ближе к носу), Лера командовала пушкарями. Атака "Белой чайки" оказалась полной неожиданностью для капитана "Чёрной барракуды", удар корпуса о корпус был силён, и если абордажная команда Леры к этому была готова, то на "Барракуде" многие на ногах не устояли. Но они опомнились быстро, а вот на ноги те, кто упал, подняться не успели, а те, кто стоял, застыли, с высокого бака атаковавшего корабля на палубу их галеры, которая была намного ниже, смотрели чёрные жерла четырёх пушек. Высокие щиты не позволяли не то что подстрелить — увидеть пушкарей. Не давая опомниться растерявшимся пиратам, появившаяся в бойнице голова звонким голосом любезно сообщила:
— Картечь, стреляю!
— Не надо! — завопило несколько глоток, юноша (судя по внешнему виду, это был юноша, почти мальчик), появившись в другой бойнице, спросил:
— Ваши предложения? Быстро! У меня мало времени! Стреляю на три! Раз, два...
— Не-е-ет! Сдаюсь! — у кого-то не выдержали нервы, и он бросил саблю, которую держал в одной руке, и абордажный крюк из второй руки. Это послужило сигналом, послышался звон падающего на палубу оружия. Можно идти в бой, когда есть шанс уцелеть, хотя бы один из тысячи, но тут такого шанса не было, да и в бой пойти бы не дали, картечь карронад просто сметёт всё с палубы, даже не дав никому пошевелиться! Но, видно, не все так считали, прозвучал выстрел из кормовой надстройки галеры, метили в Леру и, вполне возможно, что и попали бы, но девушку одернул в сторону Влахо, он в отличие от девушки бдительности не терял и увидел поднимающийся ствол ружья. Второй выстрел из той настройки тоже не причинил вреда, а вот картечь из карронады, выпущенная почти в упор (длина палубы галеры — не расстояние для мощной пушки), прошила ютовую надстройку галеры насквозь. Если выстрел из одной пушки такое сотворил, то картечь трёх оставшихся карронад, наведенных на пиратов, вполне может порвать людей, замерших в испуге после свиста над головой картечи первого выстрела.
Вёсла на галерах, спешивших на помощь "Чёрной барракуде", беспорядочно били по воде, стараясь затормозить, а то и развернуть эти суда. Испуг находившихся там можно было понять, такая лёгкая добыча, как это казалось сразу, показала зубы, почти захватив первую галеру. К тому же на этих галерах, увлёкшись атакой, заметили большой галеас под флагом Венеции, вышедший из-за мыса, только тогда, когда выпущенные им ядра вспенили воду перед самым носом каждой. Но на этом канониры галеаса не остановились, следующими выстрелами они разбили баковые надстройки обеих галер, показывая, что тем следует остановиться. А на палубу "Чёрной барракуды" сыпанули абордажники с "Белой чайки", поднявших руки пиратов сбили в тесную толпу, на палубе находилась почти вся команда галеры, тех, кто пытался спрятаться, быстро выловили и присоединили к остальным.
— Жданко?! — узнал боцмана "Белой чайки" один из пиратов и растерянно добавил: — Как же так? Вас же всех убили с Дорматором, а корабль забрали!
— Как видишь, Желько, все мы живы и с кораблём, — ответил Сабович и сам спросил: — А чего это вы на нас напасть решили?
