— Уйдём с добычей, — усмехнулся Горанич. И продолжая широко улыбаться, кивнул: — Я сам не участвовал, слышал от Држезича, как тогда облапошили бейлербея и как до самой Венеции угощали того хитрого венецианца кофе. Что ж, господин Бегич, вы предложили, вы и командуйте, — Горанич хитро посмотрел на Валерия, мол, сейчас и посмотрим, какой из тебя командир. Многих, в том числе и Горанича, удивило внезапное появление дяди Леры, а вот в том, что она назначила его помощником капитана своего нового флагманского корабля, ничего удивительного не было. Для всех не было, но только не для Дмитара Горанича, который хоть и не был другом Мирко Држезича, но знал его раньше и неоднократно бывая в Рагузе, видел там Валерию Джунтович. Горанич знал, что хоть Лера не из простых, но никак не княжна Бегич, следовательно, у неё не может быть никаких таких родственников. Но с другой стороны, этот Валерий, подобранный в Аль-Искандерии, как раз мог быть каким-то родственником князя Бегича, попавшим в плен к туркам и который решил подыграть Лере, руководствуясь какими-то своими целями. Какими? Это Горанича интересовало в последнюю очередь, но вот то, что человек, которого он не знал, стал его помощником, немного, да что там немного — довольно сильно напрягало. А тут появился случай проверить способности этого отпрыска княжеского рода: если всё будет хорошо — то это вполне достойный человек, если же что-то пойдёт не так, то всегда можно будет вмешаться.
"Рагуза" просигналив на "Звезду" чтоб та отстала и ушла в сторону, но при этом оставалась в пределах видимости, догнала последнюю турецкую галеру, сместившись немного в сторону так, чтоб было видно, кто напал на турецкий конвой, и открыла огонь из носовых пушек. Горанич поинтересовался: мол, не слишком ли близко подошли к туркам? Ведь остальные могут развернуться и прийти на помощь атакованной галере. На что Валерий ответил:
— Вот это и надо проверить, от того, как поступят остальные, зависят наши дальнейшие действия. Я не могу планировать атаку, так как не знаю, что они предпримут в ответ, вот сейчас и посмотрим.
Длинные пушки — грозное оружие, но слишком тяжёлое и громоздкое, вот поэтому на корабли их не ставят, если заряжать их не намного дольше, чем обычные, которые устанавливаются на кораблях, то вес и отдача после выстрела — рано или поздно разрушат палубу. Горан Транкович, кораблестроитель-новатор, о котором с уверенностью можно сказать — гений, опередивший своё время, не только особым образом укрепил площадки, где этих гигантов установили, но ещё придумал систему противовесов и компенсаторов, гасящих отдачу и позволяющих быстро наводить пушки на цель. Ещё одно изобретение Транковича ускоряло довольно трудоёмкий процесс заряжания этих пушек, что позволило увеличить темп стрельбы.
С турецкой галеры успели сделать три выстрела, впрочем, ядра до "Рагузы" не долетели, а вот её длинные пушки дали четыре залпа, хотя не все ядра попали в цель, но у галеры была полностью разбита корма. Лишившаяся руля, неуправляемая каторга, набирая воду, не просто потеряла ход, она совсем остановилась. А "Рагуза" перенесла огонь на следующую галеру, та продержалась дольше, для того, чтоб вывести из строя и её, потребовалось шесть залпов. Конечно, для того чтоб утопить турецкие каторги, пришлось бы потратить больше ядер, а может, ещё и бомбами стрелять. Но задача была не топить галеры (это отняло бы время, позволившее остальным галерам перестроиться для отпора), а только, разбив рули (естественно, корму тоже), лишить возможности маневрировать. Турецкий адмирал, или кто там командовал османами, поступил так, как и предполагал Валерий, он приказал увеличить скорость, о чём свидетельствовали участившиеся удары барабанов, задающих темп гребцам. Мало того, на галерах ещё и паруса поставили. Глядя на эти действия турок, Валерий сказал:
— Что и следовало доказать: их корабли растянулись ещё больше, чем раньше и если мы атакуем какую-нибудь галеру, остальным будет трудно прийти ей на помощь, они могут просто не успеть. А мы им ещё больше усложним эту задачу. Канониры! Бейте калёными ядрами! Будем надеяться, что огонь перекинется на паруса.
Выполняя команду Валерия, длинные пушки "Рагузы", идущей параллельным курсом с турецкими галерами, начали стрелять калёными ядрами. Расстояние было достаточно велико, и не все ядра попали в цель, несколько даже не долетело, уж очень большое было расстояние, да и стрелять старались так чтоб ядра попадали на палубу а не по корпусу. Но и тех, что попали, хватило, чтоб паруса на всех галерах загорелись, на некоторых каторгах не только паруса, а у одной калёное попало в крюйт-камеру, что вызвало взрыв уничтоживший эту галеру, что изрядно напугало остальных. Нет ничего страшнее на море, чем пожар, разве что тогда, когда корабль уже тонет. Напуганным туркам уже не было до корабля, быстро идущего вдоль колонны их конвоя. "Рагуза", нагнав первую галеру, не стала её обстреливать (был дан только один залп — картечью вдоль палубы), а сразу пошла на абордаж. Как только усиленный форштевень "Рагузы" ударил турецкую галеру в корму, на палубу каторги посыпались абордажники Леры. Раньше всех, грозно размахивая саблей и вращая глазами, на турецкую галеру прыгнул Валерий. За ним, чуть приотстав, Гючлю и Булут (эти трое смели тот десяток аскеров, что находился на юте галеры), за ними под командой Скетушского первая команда абордажников вооружённых, по совету Валерия, восемью пистолетами (два в руках, остальные в специальной перевязи). Частая стрельба из пистолетов заставила отшатнуться аскеров, которые укрывшись за кормовой надстройкой, не попали под картечь. Но надо отдать аскерам должное, те, кто уцелел, яростно атаковали ворвавшихся на их корабль. К этим аскерам присоединились их товарищи поднявшиеся с нижней палубы, в ход пошли сабли. Пока шла схватка на палубе, вторая абордажная команда, командиром которой был Платон Васин, проникла в помещения кормовой надстройки и те, что были под ней. Находящиеся там воины (а судя по оружию и кольчугам на них надетых, это были непростые аскеры), были хоть с трудом, но перебиты, и бойцы второй абордажной команды перекрыли проход на корму. Абордажники из третьей команды (командир Северин Качка) в бою не участвовали, они были заняты переноской на "Рагузу" того, что было в кормовых каютах. Тут командовала Лера, вернее, даже не она, а Зухра, Дениз и Наиля. Румани, Линь и Винь в этом не участвовали, они остались на Отхоное.
Румани не могла оставить Фабио наедине с его горем, а Линь и Винь готовили тело (бальзамировали особым способом) Джузеппе Винетти к перевозке в Венецию. Фабио хотел похоронить отца в фамильном склепе, поэтому надо было довезти тело до Венеции, что в жарком климате сделать довольно трудно, так как путь занял бы не меньше недели. Вот Линь и предложила забальзамировать тело сенатора, теперь она с сестрой этим занималась. Остальные девушки, вызволенные из гаремов в Аль-Искандерии, тоже остались на Отхоное, не пожелав участвовать в ходовых испытаниях "Рагузы". Вот так и получилось, что из всего "гарема" Леры её сопровождали только Зухра, Дениз и Наиля. На "Рагузе" не успели как следует оборудовать помещение "гарема", вообще-то, Горанич об этом позаботился, и адмиральским салоном была самая большая каюта с выходами на кормовой балкон, к этой каюте примыкали ещё две, поменьше. То есть — помещение было, но не обставлено соответствующим образом, вот девушки и гребли с турецкой галеры всё подряд, вернее, показывали, что брать, носили-то не они. Но если девушек в первую очередь интересовали ковры и посуда, то Лера уделила больше внимания большим кожаным мешкам. Когда забирали последний мешок (девушки успели утащить всё им понравившееся раньше), Лера свистнула. Тучный турок, который сразу поднял руки (он и ещё четверо, все богато одетые) и всё это время стоявший, прижавшись к стене, не выдержал и закричал:
— Неверные! Аллах всё видит и накажет вас, а султан велит казнить! Жестоко казнить! Будете смерти как милости просить!
— Аллах всё видит, но редко вмешивается. Вот поэтому — на Аллаха надейся, но ишака привязывай, а мешки потуже завязывай, в смысле — прячь, — произнёс чернобородый мужчина, появившийся в каюте, он туда зашёл через широкий проём, одновременно служивший окном и пушечным портом. Обращаясь к Лере, спросил: — Закончили уже? Гарему понравилось?
— Да, мой адмирал! Гарем доволен! — вытянулась Лера, подмигнув мужчине. Тот, тоже подмигнув девушке и напустив на себя строгий вид, сказал:
— Вот, как я говорил, так и получилась. Князь Бегич дурного не посоветует. Если у вас всё, то уходим.
Лера незаметно кивнула в сторону стоящих у стены турок, словно спрашивая — что с ними делать. Валерий тоже незаметно покачал головой, показывая, чтоб их не трогали. Лера преувеличенно почтительно поклонилась, но подмигнуть не забыла. Ещё раз поклонившись, девушка сказала:
— Да, князь! Вы как всегда правы! Надо уходить!
Мужчина улыбнулся и оглушительно свистнул, подождав пока все уйдут из большой каюты, тоже её покинул. Но прежде чем перепрыгнуть на начавший удаляться корабль, погрозил пальцем богато одетым туркам, стоящим у стены с поднятыми руками.
Самый тучный и очень богато одетый турок, увидев, что корабль напавших на его галеру удаляется, разразился бранью, впрочем, руки он не опустил и говорил хоть и темпераментно, но негромко. Второй, худощавый, опустил руки и, глядя на удаляющуюся "Рагузу", тихо произнёс:
— Брань в адрес этого пирата не спасёт от шёлкового шнурка, уж слишком велика провинность — третий раз потеряно джизье, собранное с провинции. Для Высокого порога важно то, что деньги не поступили в казну, а по какой причине это произошло — совсем не интересно.
— Что вы там говорите? — раздражённо произнёс тучный турок, опуская руки. Худощавый, чуть улыбнувшись, ответил:
— Я говорю, что теперь известно — кто такой этот адмирал Бегич. Слухи о том, что это девушка, оказались только слухами. Непонятно — почему они возникли и почему им верили, ведь было же известно о гареме этого пирата, а это неоднозначно указывает на то, что он мужчина. Да, девицы из этого гарема — непростые девушки, это видно по тому, как они держатся: лица не закрывают, одеты по-мужски. Да и вооружены они получше, чем многие наши аскеры. Я склонен думать, что это не только гарем этого Бегича, но и такая оригинальная охрана. Неудивительно, что одну из этих решительных девиц и принимали за главаря этих пиратов. Но теперь-то мы знаем, что и как. Это знание надо как можно быстрее донести до капудан-паши, с пиратством этого Бегича надо решительно покончить! И сделать это как можно быстрее!
— Да, да, непременно, Буртум эфенди! — вскричал тучный турок и, обращаясь к худощавому, с жаром продолжил: — Обязательно о художествах этого Бегича надо доложить капудан-паше! Не только ему, опасность продолжения деятельности этого пирата надо донести до высокого дивана! Надо это всё как можно более убедительно изложить! Мы вернёмся в Дуррес и подготовим соответствующее послание!
— Да, эфенди, вы совершенно правы, об этом надо сообщить как можно быстрее! — поддержал тучного турка худощавый и, продолжая улыбаться, добавил: — Но возвращение в Дуррес и подготовка послания займёт довольно много времени, к тому же его надо ещё доставить в Истанбул, а это тоже не быстро. Не лучше ли будет, если вы, эфенди, сами доложите всё это не только высокому дивану, но и самому султану. Попутно объясните — почему в вашем бейлике до сих пор не собран джизье. Ведь вы постоянно докладываете о трудностях, возникающих при его сборе. Нам удалось выяснить — джизье регулярно собирается, но каждый раз бывает вами потерян, как это происходит, мы увидели. Джизье собирается, но не поступает в казну. А это свидетельствует о некомпетентности или халатности, если не больше, правителя бейлика!
— Джизье собран в полном объёме! Деньги и другие ценности везли в Истанбул, но... вы же сами, казаскер Буртум, были свидетелем того, что...
— Был, видел и меня очень удивило то, что подобное происходит третий раз. Если два таких происшествия можно считать случайностью, то три — это уже закономерность. Очень настораживающая закономерность! — худощавый турок, перестав улыбаться, не дал высказаться бейлербею Арберии. Тот попытался возразить и что-то приказать капитану галеры, но появившиеся три аскера, повинуясь взмаху руки казаскера, увели бейлербея, заломив тому руки за спину. Повернувшись к одному из своих спутников, до сих пор молчавших, но уже давно опустивших руки, казаскер произнёс:
— Да, мы идём в Истанбул, таково моё решение. Пусть бейлербей Арберии объяснит высокому порогу — почему джизье, собранный в его провинции, до сих пор не доставлен. Если не сможет это сделать... что ж, на всё воля Аллаха. Конечно, судьба этого пройдохи будет решаться не столь высоко, но думаю, что он получит по заслугам.
— Мне кажется, эфенди, что вы несправедливы к несчастному бейлербею, ведь он не по своей воле не смог вовремя доставить собранный джизье. Подобная неудача может случиться с каждым, — произнёс один из сопровождающих казаскера.
— Вы слишком добры или не в меру доверчивы, — покачав головой, казаскер Буртум объяснил, почему он так считает: — Три раза его постигает подобная неудача! Согласен, такая неудача может постичь любого, но три раза! Три раза подряд! Причём последний раз это произошло у нас на глазах! Как такое может произойти, что пират точно выходит на наши бастименты? Как будто хорошо знает о нашем грузе. И не просто выходит, а хорошо подготовленный для атаки! А уважаемый, а может, уже не уважаемый бейлербей принимает командование на себя и делает всё, чтоб облегчить пирату захват транспортируемых денег. Зачем было отрываться от остальных кораблей, пытаясь уйти? То, что наш бастимент не стали захватывать, тоже говорит о многом. Вполне вероятно, что наши аскеры одолели бы пиратов, но те не стали доводить дело до решительной схватки — забрали золото и сразу ушли! Да и то, что бейлербея не тронули, а только заставили поднять руки, говорит о многом!
— Но нас ведь тоже не тронули, Буртум эфенди, — возразил один из спутноков казаскера, тот криво улыбнулся и, задав вопрос, тут же на него ответил:
— А как вы думаете, эфенди, почему так произошло? Вот я тоже задался этим вопросом, было время подумать, пока с поднятыми руками стоял.
— И к какому же вы, эфенди Бутурум, пришли выводу? — почтительно поинтересовались у казаскера. Тот кивнул и пояснил:
— Этот пират, называющий себя князем и бейлербей Арберии знакомы! Не просто знакомы, а хорошо знакомы! Почему я так думаю? А вот смотрите — если этот Бегич — арберийский князь, то его владения находятся в Арберии, а это значит, он не мог не пересекаться с бейлербеем, то есть они должны друг друга знать! Не просто — знать, а хорошо знать! Настолько хорошо знать, что смогли затеять эту хитрую игру, сначала изгнание этого арберийского князя, которому ничего не остаётся, как податься в пираты, а потом... ну, что потом вы прекрасно знаете: собранное в провинции джизье с лёгкостью захватывается этим князем и происходит это три раза подряд! Это не могло не насторожить баш-дефтердара, и он потребовал выяснить — что происходит. Султан, да продлятся годы его жизни, поручил это лично мне, румелийскому казаскеру!
