С капитанского мостика в подзорную трубу Лера рассматривала гавань Дурреса, с ней рядом стояли: капитан галеры и командиры абордажных команд. Петро Пидкова, глядя в такую же подзорную трубу, как у Леры, пробурчал:
— Обманул нас тот толстопуз, там не четыре галеры, а двенадцать! Что делать будем, пани адмирал?
— Возвращаться не будем, действуем по прежнему плану. Галеры стоят у причала, одна возле другой, они не готовились к выходу в море, значит и команды на них нет, а если и есть, то немного. Посигналь на "Ласточку" и "Звезду", что план остаётся прежним — галеры без гребцов жечь без жалости! А мы и "Дон" идём к главному причалу.
Пидкова, выслушав Леру, отдал необходимые распоряжения, а потом поинтересовался:
— Не передумали, пани адмирал, пойдёте во дворец впереди всех?
— Мы пойдём, — усмехнулась Лера, а Петро посмотрел на её свиту, уже выстроившуюся как для атаки: за спиной худенькой и тоненькой девушки стояли миниатюрные жительницы страны Цинь, а за ними чёрными громадами высились обнажённые по пояс Мумба, Мужонга и Трондо. Пидкова поёжился, он не видел в деле эти чёрные горы мышц, а вот как дерутся девушки, он уже знал. А если темнокожие воины так же хороши в драке, как выглядят, то мало кто сможет противостоять этой маленькой команде. Петро обернулся и сделал знак рукой, мол, пора! "Чёрную звезду" отцепили, и то малое количество гребцов, что там были, дружно налегли на вёсла. Галера, немного обгоняя сбавивший ход "Днипро", пошла к берегу, где к самой воде подступали бастионы крепости, прикрывающей вход в залив. "Чёрная звезда" села на мель у самых стен, из неё вырвались языки пламени и повалил густой чёрный дым, закрывая крепость. А от галеры отошли несколько лодок, увозящих временный экипаж от совершившей своё последнее плавание и теперь пылающей "Чёрной звезды".
— Подберёт "Звезда" или "Ласточка", — кивнул на эти лодки Пидкова. Лера озабоченно спросила:
— А не сгорит раньше времени? Успеем пройти?
— Уже прошли, — усмехнулся в усы Петро и скомандовал: — Пли!
Грохнули пушки галеры, стреляли они не прицельно, в облако дыма, но это были не ядра, а картечь. Поскольку "Днипро" находилась довольно близко к крепости, то залп её пушек накрыл всё, что там было не защищено. Пушки крепости были развёрнуты так, чтоб стрелять в сторону моря, а не по проливу. А почему они не стреляли, когда галеры только подходили? Может, потому что решили, что эти галеры — турецкие? На это указывали флаги с полумесяцем и конструкция этих каторг. А может, в форте банально проспали? Кто мог решиться напасть на укреплённый город с многочисленным гарнизоном, защищённый мощной крепостью, да более чем с десятком галер в гавани? Но это произошло! Каждая из четырёх галер эскадры Леры, проходя мимо крепости, разряжала в облако дыма, окутывающее её, свои пушки, может, оттуда бы и ответили, но не видели куда и когда стрелять.
"Днипро" и "Дон" подошли к причалу напротив дворца-крепости и сразу высадили десант. Вернее, почти весь экипаж этих галер, в том числе и гребцы, бросился в том направлении. Впереди бежала Лера, за ней сёстры Сунь, темнокожие гиганты если и отстали, то на несколько шагов. Как быстро бы девушки не бежали, Лера видела, что они не успевают — тяжёлые ворота начали закрываться, а забраться на высокие стены без лестниц, да ещё когда на них стоят защитники (аскеры уже мелькали между зубцами, занимая свои места) было безумием! Но те, кто закрывал ворота, увидев чернокожих слуг Асан-оглы и девушек, бегущих перед ними, решили, что они спасаются от казаков, преследующих их. Это и погубило аскеров на воротах, девушки и темнокожие гиганты продолжили свой бег к дворцу (но теперь впереди бежали мужчины, так как они знали дорогу), а в так и незакрытые ворота ворвались казаки. Они смели со своего пути пытавшихся сопротивляться аскеров во дворе и сбросили со стены тех, кто успел туда подняться.
Не останавливаясь, Лера и её сопровождение добежали до большой комнаты, даже зала, где стояло множество сундуков, а ближе к входу были сложены мешки, такие же, как те, в которых прошлый раз бейлербей вёз джизье. Лера удовлетворённо сказала запыхавшемуся Пидкове, догнавшему девушек:
— Петро, организуйте перенос всего этого на "Днипро", сундуки брать не надо, только их содержимое и сделайте это быстро, пока турки не опомнились, если они атакуют, то сомнут нас!
Пидкова стал командовать казаками, прибежавшими вслед за ним, ему помогал Прохоров, появившийся во главе своих донцов. Наблюдая за тем, как выносят мешки и пакуют содержимое сундуков в большие узлы (мешков для этого не нашли, поэтому использовали скатерти и ковры, как снятые со стен, так и взятые с пола), Прохоров спросил у Леры:
— Адмирал, я, признаться, не поверил словам того жирдяя, что собранная подать и казна провинции хранятся так близко к морю. А вы точно знали, что это именно так!
— А где бейлербею ещё хранить подать и казну, как не в этом дворце-крепости? Кто тут с моря может угрожать? — при этих словах девушки казаки дружно хмыкнули. А Лера продолжила объяснять: — С моря Дуррес более чем надёжно защищён, любой враг мимо крепости не пройдёт, да корабли, что стоят в гавани — немалая сила.
— Но нам-то удалось пройти мимо крепости, правда, не знаю, как пойдём обратно — та галера догорела, пушки турки развернули, получается, что мы в ловушке! — произнёс Прохоров, но в его голосе уныния не было, скорее — боевой азарт. Лера, глядя на продолжающуюся упаковку ценностей, пояснила и это:
— Как сюда вошли, так и выйдем, думаю, Мрелич и Бодрич парочку галер захватят, вот их и сожжём у крепости. А вся казна Арберии здесь, потому, я уже об этом говорила, что с моря нападения бёйлербей не опасался, а вот с гор... Арнауты весьма воинственный народ, если их князья объединятся, а к этому всё и идёт, то туркам не поздоровится. Их выкинут отсюда, разве что узенькая полоска берега останется, которая пушками с кораблей простреливается, да ещё Дуррес, это сильная крепость, её не так легко взять, да ещё с суши.
— Но мы-то взяли, — гордо улыбнулся Прохоров, Лера покачала головой:
— Повезло, если бы успели закрыть ворота, то мы немного бы постучались в них и ушли, быстро так ушли, потому что гарнизон здесь, не во дворце, а в городе, в казармах у стены, которая ближе к горам, это очень многочисленный и сильный гарнизон. Да и команды галер, которые в гавани стоят, в стороне не останутся, а они сейчас на берегу, вот поэтому надо отсюда быстро уносить ноги, да и эти мешки тоже.
Все посмотрели на открытые сундуки и значительно уменьшившееся количество кожаных мешков. Пидкова в своей манере спрятал улыбку в усы, а Прохоров спросил:
— Многовато здесь всего, я даже не ожидал.
— А здесь не только собранные подати, но и обе казны — провинции и бейлербея, он между ними разницы не делает, — с улыбкой пояснила Лера и хотела ещё что-то сказать, но ей не дал этого сделать пронзительный женский крик из соседней комнаты. Лера нахмурилась и быстрым шагом двинулась туда, за ней последовало её женское и чернокожее сопровождение, казачьи атаманы и несколько казаков. Пройдя через три с богатым убранством комнаты, вышли в ту, окна которой выходили в противоположную сторону от моря. Отсюда были видны распахнутые и никем не охраняемые задние ворота крепости и открывался чудный вид на горы, но не эта красота привлекала внимание Леры. Кричала обнажённая девушка, лежащая на ковре и придавленная казаком со спущенными шароварами, его мерные движения не оставляли сомнений в том, что он делал. Над ним стояли два казака, один, с точно также спущенными шароварами, у другого был только пояс развязан. Под стеной, противоположной окну, стояли четыре обнажённых девушки и, закрыв лицо руками, тихо плакали. Ещё десяток, правда, ещё одетых (или уже) сбились в кучку в углу. Судя по убранству этих комнат — это был гарем. Пидкова, глядя на эту роскошь, коротко хмыкнул:
— Самое дорогое этот турок разместил рядом, но, думаю, золото для него дороже, чем эти бабы.
Непонятно к кому относилось это замечание казака. То ли к девушкам, то ли к четырём дородным тёткам, забившимся в противоположный от девушек угол. В отличие от полураздетых девушек, эти тётки были одеты в тяжёлые халаты и увешаны золотыми украшениями (похоже, что частично часть украшений у них уже забрали, так как один из казаков пересыпал золотые цепочки и медальоны из руки в руку).
— Ну вы и жеребцы! — то ли с укоризною, то ли с одобрением сказал Прохоров, остальные казаки смотрели на этих с завистью. Лера, потемнев лицом, кивнула в сторону ухмыляющейся троицы (тот казак, что до этого лежал на девушке, так со спущенными штанами и поднялся) и коротко приказала:
— Повесить!
— Так за что же их так! За каких-то баб?! — возмутился Пидкова, Лера голосом, от которого усы казака чуть в сосульки не превратились, тихо пояснила, показывая за окно на открытые ворота:
— Им было что приказано? Они не выполнили приказ, боевой приказ! Я предупреждала — те, кто пойдёт со мной, мои приказы должны выполнят беспрекословно! Им было поручено наблюдение за воротами, а они... Они подставили под удар не только меня, всех вас!
— Так ничего же не случилось, так за что же хлопцев... — попытался заступиться за казаков Пидкова, Лера тем же тихим голосом возразила:
— А ведь запросто могло, а если не случилось, то это не значит, что не случится, вон смотри!
В открытые ворота тихо стали входить аскеры с обнаженными ятаганами. Девушка, коротко скомандовав: "Уходим, вешать некогда", сделала знак рукой своей чернокожей охране, те, шагнув к казакам, ударили их кулаком по головам. Равнодушно бросив взгляд на распростёртые тела, девушка развернулась и направилась к выходу из комнаты, но сделать это не успела — её за руку ухватила поднявшаяся с пола девушка и быстро заговорила на турецком:
— Я опозорена, господин этого не простит! Меня зашьют в мешок и бросят с башни в море!
— Нас всех бросят! — заголосили остальные девушки, Лера, не оборачиваясь, скомандовала им:
— За мной!
Этот бег к галерам был более стремителен, чем тот, утренний, хорошо, что успели унести всё, что хотели (вернее, всё, до чего дотянулись). Всё же казаки бежали быстрее, чем девушки из гарема, Лера не хотела их бросать, поэтому отстала вместе с ними, а с ней отстали сёстры Сунь и чернокожие воины. Догоняющие аскеры уже дышали в затылок, и Лера уже собралась развернуться и принять бой, когда увидела Тадеуша Скетушского, командира третьей абордажной команды "Днипра" (единственной галеры, где было три абордажные команды), тот закричал, махая руками:
— Ложись!
Лера продублировала команду, падая на землю, при этом сбивая с ног двух девушек, её примеру последовали Линь и Винь, Мумба, Мужонга и Трондо. Громыхнули пушки, и над головами лежащих засвистела картечь. Сразу после выстрела Лера и остальные вскочили и побежали на корабль. Второй залп был сделан, когда галера уже отошла от пристани. Лера, взбежав на капитанский мостик, поблагодарила Скетушского, остававшегося на галере за главного:
— Спасибо, пан Тадеуш.
Поляк склонил голову и щёлкнул воображаемыми шпорами. А Лера у него спросила:
— Сколько?
— Шесть, — ответил поляк и стал объяснять: — Две успели отойти от причала. Может, настороже были и быстро поняли, что происходит, а может, там полные экипажи были. Ещё четыре подожгли, их захватить не получилось, и с них гребцов не смогли забрать, там тоже если не полные команды были, то много аскеров. К тому же комиты стали убивать невольников, видно увидев, что происходит на других галерах, бунта испугались. Вот те галеры и подожгли, вон как горят!
— Сколько подготовили? — опять коротко бросила Лера, Скетушский так же коротко ответил:
— Две!
— Уходим, — скомандовала Лера, повернувшись к хмурому Пидкове, тот кивнул. Лера, прищурившись, продолжила командовать: — Те две галеры вперёд, у крепости поджечь! Первой идет "Ласточка", за ней "Звезда", потом те галеры, что захватили, на них всё гребцам объяснили? Командиров туда поставили? Хорошо, потом уходит "Дон", последними мы, понятно? — Пидкова снова кивнул. Лера, ещё больше прищурившись, повысила голос: — Понятно?
— Да, пани адмирал, — вздрогнув, ответил казак, а Скетушский, стоявший тут же, улыбнулся в усы. Посмотрев на стайку девушек, сбившихся в кучку на палубе перед капитанским мостиком (все эти девушки были более чем легко одеты, а четыре прибежали вообще голые, но кое-какую одежду прихватили и теперь натягивали её на себя), спросил:
— Пани адмирал, вы решили забрать у здешнего турецкого наместника самое дорогое? Я не о золоте говорю, я слышал, что гарем для турецкого вельможи — это...
— Пан Тадеуш, эти невольницы погибли бы, если остались. Бейлербей приказал бы их утопить, — ответила Лера. Пидкова тихо проворчал, но сделал это так, чтоб его все услышали:
— Девок спасла, а трёх справных казаков бросила...
— Ты, пан Петро, хочешь в чём-то обвинить нашу пани адмирала? — сразу подобрался Скетушский, сдвинув брови и положив руку на свою корабэлю. От турецких ятаганов поляки отказались, нехотя вооружившись местными саблями, а их предводитель где-то раздобыл привычное для себя оружие. Лера покачала головой и ответила на упрёк Пидковы:
— Если бы не эти "девки", то мы по вине этих "справных" казаков могли там остаться, не все, но многие. А забрать их у меня не было возможности, да и зачем забирать? Чтоб здесь повесить, как не выполнивших приказ? А девушки из гарема... это такие же невольницы, как гребцы на галерах, а жёны бейлербея — это те дородные тётки, они остались там.
Лера подробно рассказала, что произошло на берегу, её слушал не только Скетушский, но и несколько других офицеров "Днипра", не участвовавших в набеге на дворец, если после слов Пидковы они смотрели на Леру с некоторым осуждением, то теперь таких взглядов удостоился капитан галеры. Пока шёл этот разговор, две галеры, которые направлялись к выходу из залива, были обстреляны из крепости. Эти каторги, не отвечая на огонь, повернули и сели на мель там, где ещё дымился почти скрывшийся под водой остов "Чёрной звезды". Остальные галеры начали выходить из залива, когда пламя и дым закрыли пролив так, что из крепости нельзя было рассмотреть — что же там происходит. Из крепости стреляли по проплывающим мимо галерам, но не попали, мешал огонь и дым. А вот выстрелы с кораблей, пусть там были не такие мощные пушки, как на бастионе, урон нанесли, а если и нет, то распугали пушкарей, по последней галере, а это была "Днипро", уже никто не стрелял.
— Вот именно поэтому я приняла решение идти на Отхоной, — произнесла Лера, оглядев собрание, состоявшее из капитанов галер, их помощников и командиров абордажных команд. Лера собрала этих командиров на галере "Днипро", которую сделала флагманской. На море был штиль, поэтому собранию ничего не мешало, оно, вернее, сообщение Леры явилось полной неожиданностью для всех, кроме Мрелича и Горанича. Лера пришла к решению наведаться в крепость на острове Отхоной, после того как просмотрела документы, прихваченные из кабинета арнаутского бейлербея. Там было то письмо венецианцев, которое Лера читала ещё на "Белой чайке" и несколько вариантов ответа (девушка поняла, что это черновики, которые бейлербей не успел уничтожить), где указывались сроки, когда будут созданы условия для захвата Отхоноя. Кроме этого там было ещё не отправленное письмо в диван при высоком пороге, в котором сообщалось, что неверные хотят захватить крепость Отхоной и были указаны предполагаемое время этого. Вот Лера и решила сделать так, раз об этом бейлербей намеревается известить высокий порог, чтобы это сообщение соответствовало действительности. Была ещё одна причина, о которой Лера не сказала никому: любезные и гостеприимные венецианцы собирались обменять её на этот остров. Так почему бы им не показать, что эта сделка изначально была неудачной и так нужная им крепость будет получена ими из рук той, кого они фактически предали. Показать, что она знает об этой сделке и подобные действия в будущем могут принести торгашам из сената не выгоду, а убытки! Вообще-то, пытаться взять такую крепость теми силами, что были в распоряжении Леры, было чистой воды авантюрой, о чём ей в один голос сказали Пидкова и Прохоров:
