Глава десятая. Планы, коварные и не очень, очередное колдовство Леры. Ночной гость и кровавая клятва.
"Гарем" адмирала Бегича священнодействовал — варил кофе. Арслан-заде хоть и вдыхал этот божественный аромат, но смотрел совсем в другую сторону — на капитанский мостик, где собрались капитаны и командиры абордажных команд "Днипра", "Дона", "Ласточки", "Звезды" и "Белой чайки". Обычно Арслану не запрещали ходить за Лерой, в том числе и подниматься на капитанский мостик. Но в этот раз намекнули, что присутствие там османского принца нежелательно не потому, что там было и так тесно, а потому, что обсуждаемое там нежелательно было слушать посторонним — командиры эскадры адмирала Бегич решали, что делать дальше. Арслан о себе не волновался — вряд ли там решалась его судьба, да и Лера его в обиду не даст, он переживал, что не может находиться рядом с девушкой. Арслан не ошибался, но лишь отчасти, о нём тоже был разговор.
— А может, ну его? Этот поход на Крит? Ваше обязательство перед венецианцами, можно сказать, аннулировано, ими же и аннулировано! Ведь те письма, что попали к вам в руки, недвусмысленно показывают, что венецианцы вас хотели продать, вернее, обменять на Отхоной! Значит, они и не расчитыали, что вы доберётесь до Крита! — очень эмоционально говорил Држезич, он был в курсе несостоявшейся сделки венецианских сенаторов и бейлербея Арберии. Остальные капитаны хотя не знали таких подробностей, но были с ним согласны. Мирко, чувствуя поддержку своих коллег, продолжал уговаривать Леру: — Отсюда в Ираклион путь не близкий, всё может случиться, при всём том, что у нас есть, наш отряд довольно слабый, к тому же... не слишком ли опрометчиво идти в такую даль, имея то, что...
Држезич не договорил, за него это сделал Пидкова:
— Да, уже часть балласта пришлось заменить. Если бы мне кто сказал, что буду использовать так золото и серебро, то ни за что бы не поверил! Может, не стоит его с собой везти, а...
— Где-нибудь закопать? — улыбнулась Лера и спросила у казака: — Думаешь, так будет лучше? Кто тебе даст гарантию, что твои помощники в создании тайника не покажут это место кому-либо или сами же не выкопают клад. Нет, я не сомневаюсь в честности тех, кого ты выберешь в помощники, но бывают разные обстоятельства... Вот поэтому нет никакой гарантии, что ты найдёшь клад на месте. Положить в банк надёжнее! Чтоб не возить с собой, можешь так и сделать, можешь — здесь, а можешь — на Крите. В Ираклионе есть филиалы венецианских банков, если боишься потерять своё золото или не хочешь возить его с собой, оставь всё там, обменяв его на вексель. А уже в Венеции получить звонкую монету, или где в другом месте. Векселя венецианских банков принимают везде, даже в Турции. Но я предпочитаю положить золото в банк именно в Венеции!
— Адмирал, а не возьмут ли венецианцы в этом случае каперский процент? Ведь они имеют на это право, вот вы решили положить свои кровные в их банк, а они их переполовинят!
— Вы, Мрелич, правы, за каперский патент я должна отдать четверть добычи, от этого мне никуда не деться, — ответила Лера капитану "Звезды". Этот ответ вызвал некоторое оживление у присутствующих на мостике, девушка улыбнулась и разъяснила: — Но не обязательно этот процент отдавать золотом, ведь это редко когда бывает добычей. А если добыча — это груз кофе? Полный трюм большого корабля и не одного, то как поступить в этом случае? Отдать зёрнами или смолоть и сварить? Если много кофе, то долго всех им поить придётся!
— Кофе продать, а каперский процент — выплатить деньгами, — улыбнулся в ответ Држезич. Хитро так улыбнулся, потому что догадался, что у Леры есть ответ, и он не ошибся, девушка пояснила свою точку зрения:
— Да, можно отдать деньгами, но нигде об этом не сказано, что именно деньгами! В договоре говорится о том, что я должна отдать двадцать пять процентов от добычи, но не сказано как — это будет кофе или это что-то другое, товар они тоже брать готовы. Такая постановка вопроса оставляет мне некоторое пространство для манёвра. Вот эти двадцать пять процентов я добычей и отдам!
— Ловко! Золото оставим себе, а им эти самые проценты и отдадим! Пусть забирают, не жалко! — захохотал Пидкова. Прохоров был согласен со своим товарищем, но как более опытный и осторожный поинтересовался у Леры:
— Адмирал, конечно, золото лучше оставить себе, но вот мне хотелось бы знать — что такое эти самые проценты? Может, их тоже стоит оставить себе, а торгашам из Венеции ничего не давать? А?
— Степан, проценты — это часть доли. Один процент — это сотая часть, а двадцать пять — это четверть, — засмеялась Лера, уж больно забавно выглядел казак. Тот покивал с важным видом, показывая, что, дескать, понял, но всё же возмутился:
— Это же с какого бодуна отдавать столько? Аж четверть! Почему бы их не послать? Послать на...
Прохоров сказал куда послать, сказал это на своём языке, поэтому мало кто понял. Мрелич даже переспросил, куда казак собрался послать венецианцев, тот охотно повторил. Пидкова, Скетушский и Пшеминский захохотали. Лера поинтересовалась у них — что может быть такого смешного в том месте, куда, по мнению Прохорова, должны идти венецианцы? И что это за место? Вопросы Леры вызвали новый взрыв хохота у казаков и поляка, а Држезич, который не смеялся (только улыбался, видно, тоже понял, что это за место), тихо сказал Лере, что потом объяснит смысл того, что имеет в виду Прохоров. Лера кивнула и продолжила:
— С каперским патентом я и моя команда как бы на службе у Венеции. Каперский патент выдан на моё имя, и там не указана численность моей команды и тип корабля, как не указано количество этих кораблей, основной акцент сделан на проценты от прибыли, то есть — какую долю от добычи я должна отдать. Очень подробно указано, венецианцы очень опытны в торговых делах и своего не упустят, но при этом стараются сделать так, чтоб и их партнёр не остался в убытке, то есть был заинтересован в долговременном сотрудничестве. Достигается это не только некоторым покровительством республики, но и денежной заинтересованностью, понятно? Ну, если я отдаю товаром, то они предложат хорошую цену, но при этом кроме каперского процента примут во внимание такие вещи, как торговая скидка за опт, комиссионные.
— Уж больно мудрено, — почесал затылок Пидкова, Прохоров к нему присоединился, всем своим видом показывая, что и он не совсем понял, Лера объяснила:
— Если нам нужен будет порт для ремонта или чтоб спрятаться, нам позволят это сделать в Венеции или одном из городов, входящих в республику (естественно, это в том случае, если мы не наступим на мозоль кому-нибудь из могущественных союзников республики, испанцам, например). Кроме этого — если переданная Венеции добыча больше той доли, что я должна отдать, то разницу мне выплатят звонкой монетой с учётом того, о чём я уже говорила.
— Это как? — снова не понял Пидкова, Лера, улыбнувшись, снова пояснила:
— Вот если я захватила корабль с грузом кофе, то четверть всего груза должна отдать. Вообще-то отдам всё, остальное венецианцы как бы купят, заплатив мне, повторюсь, за остаток груза деньгами. Но остаётся ещё и сам корабль, я должна отдать четверть его стоимости. А если у меня нет таких денег, то что?..
— Что? Что тогда? — повторили Прохоров и Пидкова.
— Тогда я отдам корабль, но теперь венецианцы должны будут выплатить мне три четверти его стоимости, как ранее заплатили за груз.
— А как будет определяться стоимость этого корабля? Это ведь сделают сами венецианцы, их оценочная комиссия. Понятно, что они себя не обидят и хорошо, если будет заявлена хотя бы половина его реальной стоимости, — высказался Горанич, остальные капитаны далматинцы его поддержали. Лера, продолжая улыбаться, согласно кивнула:
— Да, так и будет, корабль оценят едва ли в треть его стоимости, но это не имеет значения. Каперский процент я отдала турецкими каторгами поштучно, как? Ну вот смотрите: нами захвачено двенадцать кораблей, так? Три каторги как раз и будет четверть захваченного. Вот я эти корабли и отдала Консильери, а сколько они стоят, уже не имеет значения.
— Атаман, вы отдали три каторги венецианцам?! — то ли удивился, то ли возмутился Пидкова, Прохоров его поддержал (подержал молча — удивлённо поднятыми бровями). Лера ответила на этот вопрос так:
— Эти каторги ещё очень даже ничего, и они вполне могут ещё плавать, но меня их состояние не устраивает, к тому же нет людей, чтоб на них собрать полноценные команды. Освобождённых с каторги гребцов на полноценную команду для такой галеры не хватает, к тому же многие решили вернуться домой. А на Отхоное осталось восемь захваченных нами больших галер. Три я отдала Консильери как каперский процент, осталось ещё пять, но укомплектовать экипажами я смогу только две или даже одну. Вот поэтому Транкович занимается переделкой только одной каторги, остальные пока не трогает.
— Адмирал, я понял ваши слова так, что к нашим "Днипру", "Дону", "Ласточке", "Звезде" вы хотите добавить ещё одну галеру и всё? — спросил Бодрич, этот вопрос интересовал и остальных капитанов, поддержавших капитана "Ласточки". Лера подтвердила, что именно так она и планирует. Оставить себе пять галер, две из которых большие и имеют сорок две пары вёсел, ещё три — по тридцать шесть, а остальные передать венецианцам. То есть все эти корабли не будут проданы, а пойдут в счёт каперской доли, мало того — крепость Отхоной ведь тоже добыча и она передана Венеции. Кое-что, а именно: длинные пушки и боеприпасы к ним из крепости забрали (не все пушки, примерно половину), взяли ещё различные припасы, в том числе и казну, но это мелочи по сравнению со стоимостью крепости. А цена крепости состоит не только из неё самой, но и месторасположения, а Отхоной находится в очень хорошем месте! Бодрич, выслушав Леру, сделал вывод: — Получается, что не мы должны венецианцам, а они нам!
— Именно так и получается, — за Леру ответил Држезич, — наша адмирал поступила очень мудро, что не просто впустила венецианцев в захваченную ею крепость, а ещё и предала им от неё ключи. Конечно, это был чисто символический жест, но он показал, кем была захвачена крепость. Кому они за неё должны.
— Да, именно так, — подтвердила Лера и очередной раз пояснила свои действия: — Отхоной стоит дорого, очень дорого, но для нас это не имеет значения. Мы его продать, а тем более удержать, не смогли бы. В сенате это прекрасно понимают. Но условия, на которых мне выдан каперский патент, написаны ими... ну, не ими, а в канцелярии, где ведают подобными делами, но она же подчиняется непосредственно сенату. Отхоной Консильери принял, а он для меня представитель правительства республики, получается, что я выполнила условия, прописанные в каперском патенте, и передала даже больше, чем четверть добычи.
Некоторое время все молчали, осмысливая сказанное их адмиралом, первым высказался Прохоров:
— Хитро! Получается, атаман... извиняюсь, адмирал, вы их обвели вокруг пальца! Так? Отдали ненужную вам рухлядь, в смысле — крепость и корабли, а золото забрали себе.
— Я поступила честно, хотя после того как они... но не будем об этом, — начав отвечать, Лера, недоговорив, замолчала. Казак, кивнув в сторону маявшегося внизу Арслана, озабоченно задал следующий вопрос, высказав при этом свои предположения:
— А что вы хотите делать с тем турком? За него же тоже можно взять выкуп, а это значит получить хорошие деньги, венецианцы и тут могут потребовать свою долю.
— Обязательно бы потребовали, они своего не упустят, — согласилась Лера. Тоже посмотрев в сторону османского принца, чему-то улыбнувшись, девушка сказала: — Но мы честно поделились трофеями: мне принц, а венецианцам — адмирал, комендант крепости и ещё десяток офицеров знатного происхождения. Если сеньоры сенаторы захотят, то пусть за Селим-пашу и остальных берут выкуп, а я не буду вести переговоры о выкупе за Арслана, он мой гость! А гостями не торгуют! Брать за него выкуп я не собираюсь, он может покинуть корабль в любой момент, в любой удобный для него момент!
В большом кабинете, или малом зале, где собрался совет десяти сиятельной республики, некоторое время царила тишина. Сенаторы осмысливали полученную информацию. Были зачитаны письма адмирала Консильери, генерала Витрича и капитана Бегич (в своём письме называвшейся адмиралом), кроме этого сенаторы ознакомились с письмами бейлербея Арберии, захваченными Лерой, и заслушали доклад Скорца, доставившего все эти письма. Нарушил тишину сенатор Чануто, многозначительно посмотрев в сторону сенатора Винетти:
— Да, сеньоры, можно сказать, всё задуманное нами выполнено самым лучшим образом, но совсем не так, как мы планировали, изначально задуманная комбинация привела бы к большим потерям, а поставленная цель не была бы достигнута. То, что всё удалось — целиком и полностью заслуга сеньоры Бегич! Да что я вам рассказываю, вы сами всё слышали и ознакомились со всеми предоставленными нам документами и, надеюсь, сделали соответствующие выводы.
— Это возмутительно! Эта девчонка самовольно назвалась адмиралом! По какому праву! Ведь этого звания ей никто не присваивал! — изобразил, вернее, попытался изобразить гнев Винетти. Чануто спокойно ответил:
— По праву сильного, мне ли вам объяснять, что это за право? Когда, командуя кораблём, она назвалась капитаном, вы не возражали, теперь она командует эскадрой из шести кораблей, а это уже выше чем капитан. И заметьте, Бегич могла бы командовать большим их количеством, но она сделала жест доброй воли — отдала семь кораблей адмиралу Консильери. Смею заметить, больших кораблей и в хорошем состоянии.
— Она должна была это сделать, ведь согласно условиям, по которым получен каперский патент, двадцать пять процентов добычи принадлежит стороне, выдавшей этот... — начал возражать Винетти, Чануто, не дав ему высказаться, неодобрительно покачал головой и сказал:
— От двенадцати, а именно столько кораблей она захватила, двадцать пять процентов — будет три. Передано же семь, то есть более пятидесяти процентов, к тому же не забывайте, что взятие крепости Отхоной целиком её заслуга, не только взятие, но и оборона при попытке турок отбить крепость. Похоже, вы невнимательно читали письмо адмирала Консильери, он пишет, что без помощи адмирала Бегич удержать эту твердыню было бы маловероятным! Кроме того, Консильери называет Бегич адмиралом, тем самым признав за ней это звание. А вы знаете, насколько наш строгий и требовательный флотоводец скуп на похвалы, если уж он признал талант этой девушки, оценив её заслуги, то... — теперь не договорил Чануто, его перебил собравшийся с мыслями Винетти, начавший гневно излагать свои аргументы:
— Её талант выражается не только в военном и морском деле, она утаила значительную часть добычи! Вы, сеньор Винсенте, напрасно меня упрекали, что я был невнимателен! Сеньор Скорца в своём докладе указывает на богатую добычу, что взяла капер Бегич в Дурресе и на Отхоное! Эти ценности никем не были учтены! То есть она утаила то, что должна была передать в пользу республики! Вы закрываете на это глаза и даже пытаетесь оправдать эту девицу, потому что это золото будет, как и в прошлый раз, положено именно в ваш банк! Со стороны нашей канцелярии и вашей службы большое упущение, что к капитану Бегич не был приставлен комиссар, отслеживающий все получаемые поступления! Вы можете дать гарантию, что она всё задекларирует и ничего не утаит?
