Когда его рука коснулась дверной ручки, он замер.
Гарри не видел его лица.
— Вы послали кого-нибудь ухаживать за ней? Она спрашивала обо мне?
— Пожалуйста, перестань. Я никаким образом в этом не замешан, — совершенно спокойным голосом повторил Гарри.
— Да, мой лорд, простите, мой лорд, — услышал он голос Лесата. Слизеринец открыл дверь, вышел и закрыл дверь за собой. Его шаги быстро стихли вдали, но не настолько быстро, чтобы Гарри не услышал, как Лесат опять начал всхлипывать.
Стал бы я плакать? — спросил себя Гарри. — Если бы я ничего не знал, если бы я был невиновен, стал бы я сейчас плакать?
Гарри не знал ответа, поэтому он просто смотрел на дверь.
И какая-то невероятно бестактная его часть подумала: Ха, мы выполнили квест и получили приспешника...
Заткнись. Если ты хочешь ещё хоть раз получить право голоса... заткнись.
* * *
Послесловие: Амелия Боунс.
— То есть его жизнь вне опасности, как я понимаю, — сказала Амелия.
Строгий пожилой целитель, одетый в белую мантию (он был маглорождённым и придерживался каких-то странных магловских традиций, о которых Амелия никогда не спрашивала, хотя в глубине души и считала, что в этой одежде он слишком похож на призрака), кивнул:
— Я в этом уверен.
Амелия смотрела на человека, лежащего без сознания на больничной койке. Его тело было изранено и обожжено. Тонкую простыню, которая прикрывала его ради приличия, убрали по её приказу.
Возможно, он полностью поправится.
Возможно, нет.
Целитель сказал, что слишком рано делать прогнозы.
Амелия повернулась к другому человеку в комнате, ведьме-детективу:
— И вы утверждаете, что горючее вещество было трансфигурировано из воды, предположительно в форме льда.
Детектив кивнула и немного недоумённо сказала:
— Всё могло быть гораздо хуже, если бы не...
— Как мило с их стороны, — съязвила Амелия. Она провела усталой рукой по лбу. Нет... нет, это наверняка задумывалось как милосердие. На последнем этапе побега не было никакого смысла в попытках кого-нибудь одурачить. Кто бы это ни сделал, он скорее всего пытался минимизировать причиняемый вред, и он беспокоился даже не об опасности пламени, а о том, что авроры могут вдохнуть дым. Останься этот человек у руля, он бы, без сомнения, управлял рехетой более милосердно.
Но на рехете из Азкабана вылетела только Беллатриса Блэк, в этом сходились все наблюдавшие за побегом авроры. Все они использовали заклинание анти-Разнаваждения, и они видели лишь одну женщину, хотя рехета и была оборудована двумя парами стремян.
Какого-то доброго и невинного человека, способного вызвать патронуса, обманом заставили освобождать Беллатрису Блэк.
Кто-то невинный сражался с Бари Одноруким и победил опытного аврора, не причинив тому существенного вреда.
Кто-то невинный, трансфигурируя горючее для магловского артефакта, на котором двое должны были вылететь из Азкабана, взял за исходное вещество лёд, заботясь о её аврорах.
И на этом его полезность для Беллатрисы Блэк кончилась.
Можно было бы ожидать, что любой, способный победить Бари Однорукого, должен был предвидеть этот этап. Но прежде всего нельзя было ожидать, что человек, способный вызвать патронуса, вообще станет освобождать Беллатрису Блэк.
Амелия провела рукой по глазам, закрыв их на мгновение в тихой скорби. Интересно, кто это был, и как Сами-Знаете-Кто им манипулировал... что за историю ему рассказали...
Она не сразу осознала, что сама эта мысль означает, что она начала верить. Возможно, потому, что как бы не было сложно поверить Дамблдору, ещё сложнее было не узнать почерк того самого холодного, тёмного разума.
* * *
Послесловие: Альбус Дамблдор.
До конца завтрака останется всего пятьдесят семь секунд, и ему ещё могли бы пригодиться эти четыре поворота Маховика времени, но Альбус Дамблдор всё же потратил их.
— Директор? — вежливо пропищал профессор Филиус Флитвик, когда старый волшебник проходил мимо него по пути к своему месту. — Мистер Поттер просил передать вам сообщение.
Старый волшебник остановился и вопросительно посмотрел на профессора заклинаний.
— Мистер Поттер сказал, что, проснувшись, он осознал, как несправедливы были слова, которые он сказал вам после крика Фоукса. Мистер Поттер сказал, что по другим вопросам ему нечего добавить, он хочет извиниться лишь за эту часть.
Старый волшебник продолжал смотреть на профессора заклинаний, по-прежнему не произнося ни слова.
— Директор? — пропищал Филиус.
— Передайте ему, что я сказал спасибо, — произнёс наконец Альбус Дамблдор, — но мудрее слушать фениксов, чем старых мудрых волшебников.
Он сел на своё место за три секунды до того, как вся еда исчезла.
* * *
Послесловие: профессор Квиррелл.
— Нет, — рявкнула на мальчика мадам Помфри, — тебе нельзя его видеть! Тебе нельзя его беспокоить! Тебе нельзя задать ему один маленький вопрос! Он должен соблюдать постельный режим и не делать ничего по меньшей мере три дня!
* * *
Послесловие: Минерва МакГонагалл.
Они встретились, когда Минерва направлялась в больничное крыло, а Гарри Поттер уходил оттуда.
Взгляд, которым он посмотрел на неё, не был сердитым.
Не был печальным.
О нём совсем ничего нельзя было сказать.
Это было похоже... как будто он посмотрел на неё лишь затем, чтобы показать, что он не избегает её взгляда.
А затем он отвернулся, прежде чем она смогла решить, как она должна посмотреть в ответ. Как будто хотел избавить её от раздумий по этому поводу.
Проходя мимо, он ничего не сказал.
Она тоже.
Да и что вообще можно было сказать?
* * *
Послесловие: Фред и Джордж Уизли.
Когда они повернули за угол и увидели Дамблдора, они громко вскрикнули.
Дело было не в том, что директор появился из ниоткуда и теперь сурово на них смотрел. Дамблдор всегда так делал.
Но волшебник был одет в строгую чёрную мантию, выглядел очень древним и очень могущественным и одарил их ПРОНИЦАТЕЛЬНЫМ ВЗГЛЯДОМ.
— Фред и Джордж Уизли! — прогремел Глас Силы.
— Да, директор! — ответили близнецы, вытягиваясь по стойке смирно и чётко, по-военному салютуя — они видели, как это делается, на старых фотографиях.
— Слушайте меня внимательно! Вы друзья Гарри Поттера, это так?
— Да, директор!
— Гарри Поттер в опасности. Он не должен выходить за пределы защитных чар Хогвартса. Слушайте, сыны Уизли, я умоляю выслушать меня. Вы знаете, я тоже гриффиндорец и тоже знаю, что есть правила выше, чем правила. Но сейчас, Фред и Джордж, я говорю о вопросе чудовищной важности, и в этот раз не может быть исключений, больших или малых! Если вы поможете Гарри покинуть Хогвартс, он может погибнуть! Если он даст вам поручение, вы можете идти, если он попросит вас принести ему что-нибудь, вы можете ему помочь, но если он попросит вас вывести его самого за пределы Хогвартса, вы должны отказаться! Вы поняли?
— Да, директор!
Они ответили совершенно не задумываясь, после чего обменялись неуверенными взглядами...
Ярко-голубые глаза директора пристально их изучили.
— Нет. Необдуманное согласие меня не устроит. Если Гарри попросит вас вывести его, вы должны отказаться. Если он попросит вас подсказать ему путь наружу, вы должны отказаться. Я не буду просить вас сообщить об этом мне, ибо знаю, что этого вы ни за что не сделаете. Но попросите его от моего имени прийти ко мне, если дело настолько важно, и я буду охранять его за пределами Хогвартса. Фред, Джордж, мне жаль, что приходится просить вас так злоупотреблять вашей дружбой, но это вопрос его жизни.
Близнецы несколько секунд смотрели друг на друга. Они не обменивались сообщениями, просто одновременно думали об одном и том же.
Затем они повернулись к Дамблдору.
— Беллатриса Блэк, — озвучили они, и по их спинам побежали мурашки.
— Можете с уверенностью полагать, — ответил директор, — что всё как минимум настолько плохо.
— Хорошо...
— ...мы поняли.
* * *
Послесловие: Аластор Хмури и Северус Снейп.
Когда Аластор Хмури потерял глаз, он обратился к услугам весьма учёного когтевранца — Самуэля Х. Лайелла — и заплатил ему, чтобы тот составил список всех известных магических глаз со всеми известными сведениями об их местоположении. Хмури не доверял Лайеллу чуть меньше, чем людям в среднем, поскольку тот был ему должен за то, что Хмури не сообщил в Министерство, что Лайелл — незарегистрированный оборотень.
Когда Хмури получил свой список, он даже не потрудился дочитать его до конца. Первым номером в нём значился Глаз Венака, созданный ещё в дохогвартсовскую эпоху. Им владел могущественный Тёмный Волшебник, правивший какой-то мелкой заброшенной дырой, которая была не в Британии и вообще не там, где нужно беспокоиться о всяких глупых правилах.
Так Аластор Хмури потерял свою левую ногу, но приобрёл Глаз Венака, а угнетённый народ Урулата получил свободу. Примерно на две недели. После чего другой Тёмный Волшебник заполнил образовавшийся вакуум власти.
Хмури подумывал после этого отправиться за Левой Ногой Венака, но затем отказался от этой идеи. Он понял, что именно этого они от него и ждут.
И вот сейчас Шизоглаз Хмури медленно поворачивался, осматривая кладбище Литтл Хэнглтона. Это место должно было быть гораздо мрачнее. Но в ярких лучах солнца оно казалось лишь поросшим травой пространством с обычными могильными камнями, разделёнными связанными фрагментами хрупкого металла, через который было легко перелезть и который маглы использовали вместо охранных чар. (Хмури не понимал, что маглы думают на этот счёт. Может, они притворяются, будто у них есть охранные чары? Он решил не интересоваться, что думают по этому поводу маглы-преступники.)
На самом деле Хмури не нужно было поворачиваться, чтобы осмотреть кладбище.
Глаз Венака давал ему полный обзор во все стороны, вне зависимости от того, куда он был направлен.
Но не было никаких причин показывать это бывшему Пожирателю Смерти Северусу Снейпу.
Некоторые называли Хмури параноиком.
Хмури всегда предлагал им сначала прожить сотню лет, охотясь на Тёмных Волшебников, а потом повторить ему эти слова.
Шизоглаз Хмури однажды задумался, как много времени прошло, прежде чем он достиг того, что теперь считал достойным уровнем предосторожности, — сколько нужно было пережить, чтобы стать умелым, а не удачливым. После этого он начал подозревать, что большинство умирает раньше, чем достигает этого уровня. Как-то он поделился этой мыслью с Лайеллом, и тот исписал несколько свитков цифрами и графиками, после чего сказал, что типичный охотник на Тёмных Волшебников умрёт в среднем восемь с половиной раз, прежде чем станет «параноиком». Это многое объясняло, если, конечно, Лайелл не лгал.
Вчера Альбус Дамблдор сказал Шизоглазу Хмури, что Тёмный Лорд с помощью неописуемо тёмных искусств пережил смерть своего тела. И теперь он вернулся к жизни, находится где-то за границей и ищет способ восстановить свои силы, чтобы опять начать Войну Волшебников.
Кто-то другой мог отнестись к этому известию скептически.
— Не могу поверить, что вы не сказали мне раньше об этой ерунде с воскрешением, — довольно язвительно заявил Шизоглаз Хмури. — Представляешь, сколько мне придётся возиться с могилами всех предков всех Тёмных Волшебников, которых я убил и которые были достаточно умны, чтобы сделать крестраж? Ты же это делаешь сейчас не в первый раз, так ведь?
— Эту могилу я обрабатываю каждый год, — спокойно ответил Северус Снейп. Он откупорил третий флакон из семнадцати (по его словам) и начал водить над ним палочкой. — Могилы других предков, которые мы сумели обнаружить, отравлены только веществами длительного действия. Не у всех столько свободного времени, как у вас.
Хмури смотрел, как жидкость струится из бутылочки и исчезает, чтобы появиться внутри костей, где когда-то был костный мозг.
— Но вы решили, что из этой могилы лучше сделать ловушку, а не просто уничтожить кости?
— У него есть и другие пути вернуться к жизни, если он обнаружит, что этот перекрыт, — сухо ответил Снейп, открывая четвёртую бутылочку. — Сразу скажу, что для ритуала нужна исходная могила — место первого захоронения. Кость должна быть извлечена во время ритуала, не раньше. Поэтому он не мог достать её заранее. И нет смысла подменять скелет на останки более слабого предка. Он заметит, что они потеряли всю силу.
— Кто ещё знает об этой ловушке? — спросил Хмури.
— Вы. Я. Директор. Больше никто.
Хмури фыркнул:
— Альбус рассказал Амелии, Бартемиусу и этой МакГонагалл о ритуале воскрешения?
— Да...
— Если Волди выяснит, что Альбус знает о ритуале и что Альбус сказал о нём им, Волди поймёт, что Альбус сказал и мне, а Волди знает, что я об этом подумаю, — Хмури недовольно покачал головой. — Какими ещё путями Волди может вернуться к жизни?
Рука Снейпа замерла на пятой бутылке (естественно, всё было под Разнаваждением, вся операция была под Разнаваждением, но это ничего не значило для Хмури, его Глаз просто помечал Снейпа и его бутылки как «пытающееся спрятаться»), и бывший Пожиратель Смерти проронил:
— Вам этого не нужно знать.
— Учишься, сынок, — с лёгким одобрением сказал Хмури. — Что в бутылках?
Снейп открыл пятый флакон, взмахнул палочкой, и жидкость начала растекаться по могиле.
— В этой? Магловский наркотик, который называется ЛСД. Вчерашний разговор напомнил мне о магловских изобретениях, и ЛСД показался мне самым интересным вариантом, так что я поспешил достать немного. Если он войдёт в состав зелья для воскрешения, я полагаю, его действие будет вечным.
— Что он делает? — спросил Хмури.
— Говорят, что его эффект невозможно описать тем, кто его не употреблял, — протянул Снейп. — А я его не употреблял.
Хмури одобрительно кивнул. Снейп открыл шестой флакон.
— А здесь что?
— Любовный эликсир.
— Любовный эликсир? — переспросил Хмури.
— Необычный. Предполагается, что он создаёт двустороннюю связь с невыносимо прекрасной вейлой по имени Верданди. Директор надеется, что она способна заставить свернуть на сторону добра даже его, если они действительно полюбят друг друга.
— Ха! — фыркнул Хмури. — Этот чёртов сентиментальный дурак...
