— Кстати, Лаванда, — заговорила Падма. — Во имя подштанников Мерлина, что это на тебе там было надето?
— Мой геройский наряд, — ответила гриффиндорка.
Не поворачивая головы, Дафна устало произнесла:
— Это костюм гриффиндорского солдата из пьесы «Хроники солдат Луны».
— Ты его трансфигурировала? — озадаченно спросила Парвати. — Но хулиган сказал Фините...
— Не-а! — воскликнула Лаванда. — Он настоящий! Я просто заранее трансфигурировала свой геройский наряд в обычную рубашку и юбку. Поэтому мне нужно было лишь использовать Фините на себя, когда я увидела хулигана. Парвати, хочешь себе такой же? Мне этот костюм вчера сделали Катарина и Джошуа с шестого курса за двенадцать сиклей...
— По-моему, — сказала генерал Грейнджер, — в этом мы будем выглядеть немного глупо.
— Ну, — произнесла Лаванда, — мы можем проголосовать...
— Лично я, — ответила генерал Грейнджер, — не хочу, чтобы мой труп нашли в таком костюме, и поэтому мне всё равно, как кто проголосует.
Сьюзен проигнорировала этот спор. Она пыталась придумать какую-нибудь умную стратегию, чтобы они все были не настолько обречены.
* * *
Большой Зал Хогвартса на мгновение затих, когда они всемером пришли на обед.
А затем послышались аплодисменты.
Они были редкими, это не была общая овация зала: большая часть аплодисментов доносилась из-за стола Гриффиндора, поменьше — от Пуффендуя и Когтеврана. Слизерин и вовсе не было слышно.
Лицо Дафны вытянулось. Она надеялась... Ну, может быть, после того, как они спасут слизеринца от хулигана из Гриффиндора, остальные слизеринцы поймут...
Она посмотрела в сторону стола Пуффендуя.
Невилл Лонгботтом аплодировал, подняв руки высоко над головой, но не улыбался. Возможно, он уже знал, что случилось с Ханной, или просто недоумевал, почему её нет с ними.
Затем, не удержавшись, она обратила взгляд на преподавательский стол.
Профессор Спраут обеспокоенно хмурилась. Они с профессором МакГонагалл быстро что-то говорили, повернув головы к директору, который слушал их с серьёзным видом. Профессор Флитвик выглядел смирившимся, а Квиррелл вяло тыкал в суп ложкой, зажатой в дрожащем кулаке.
Профессор Снейп смотрел прямо на...
Неё?
Или... на Гермиону Грейнджер, стоявшую рядом?
Едва заметная улыбка коснулась губ профессора Зельеварения — он поднял руки и один раз свёл их вместе движением слишком медленным, чтобы считаться настоящим хлопком, после чего вернулся к изучению содержимого своей тарелки, игнорируя разговоры окружающих.
Дафна почувствовала, как холодок пробегает по её спине, и поторопилась к столу Слизерина. Сьюзен, Лаванда и Парвати отделились от их группы, направившись к столам Пуффендуя и Гриффиндора в другой стороне Большого зала.
Они проходили мимо той части слизеринского стола, где сидела команда Слизерина по квиддичу, и в этот момент...
Гермиона внезапно споткнулась — споткнулась так сильно, словно кто-то дёрнул её за ногу — и с размаху рухнула между сидевшими за столом Маркусом Флинтом и Люцианом Боулом. Раздался хлюпающий звук — Гермиона упала лицом точно в тарелку Флинта с бифштексом и пюре.
Дальше всё происходило очень быстро, а может, это Дафна воспринимала всё слишком медленно. С негодующим рёвом Флинт дёрнул Гермиону назад и с силой бросил в сторону стола Когтеврана. Она налетела на чью-то спину и упала на пол.
Тишина разошлась как круги по воде.
Гермиона приподнялась на руках, но так и не встала на ноги. Дафна видела, как девочку бьёт дрожь, лицо Гермионы всё ещё было покрыто слоем пюре с кусочками мяса.
Никто не разговаривал, никто не шевелился. И точно так же никто во всём Большом зале, как и сама Дафна, не мог вообразить, что случится дальше.
Затем голос Флинта, мощный голоc капитана команды Слизерина, который привык отдавать приказы на поле для квиддича, угрожающе прогремел:
— Девчонка, ты испортила мою еду.
Снова повисла тишина. Дафна могла видеть, как Гермиона, всё ещё сильно дрожа, повернулась в сторону Флинта.
— Извинись, — произнёс тот.
Гарри начал вставать, но замер на полпути, словно вдруг что-то осознал...
Тогда пятеро других когтевранцев поднялись из-за стола.
Все игроки команды Слизерина по квиддичу тут же вскочили на ноги с палочками наготове. Тогда поднялся стол Гриффиндора, а затем и Пуффендуй. Дафна автоматически повернула голову к учительскому столу и увидела, что директор всё ещё сидит, наблюдая, просто наблюдая. Дамблдор просто наблюдал, одной рукой как будто придерживая профессора МакГонагалл — ещё секунда и кто-нибудь выкрикнет заклинание, и тогда будет слишком поздно. Почему Дамблдор ничего не делает...
И тут раздался голос:
— Мои извинения.
Дафна обернулась, и от потрясения у неё отвисла челюсть.
— Скорджифай, — произнёс тот же ровный голос, и всё пюре мигом исчезло, открыв изумлённое лицо Гермионы. Драко Малфой приблизился к ней, убрал свою волшебную палочку, встал перед ней на одно колено и предложил руку.
— Простите за случившееся, мисс Грейнджер, — вежливо сказал Драко, — полагаю, некоторым из присутствующих показалось, что это смешно.
Гермиона приняла протянутую руку, и Дафна внезапно поняла, что должно случится дальше...
Но Драко Малфой не приподнял Гермиону, чтобы затем бросить.
Он просто помог ей подняться на ноги.
— Спасибо, — сказала Гермиона.
— Пожалуйста, — громко ответил Драко. Он не смотрел по сторонам и не видел, как все четыре факультета школы Хогвартс уставились на него в полном изумлении. — Просто запомните — быть хитрым и целеустремлённым не означает быть таким.
Он вернулся на своё место за столом Слизерина и уселся там, словно он только что не... только что не...
Гермиона добралась до ближайшего пустого места на скамье Когтеврана и опустилась туда.
Часть учеников медленно села на свои места.
— Дафна, ты в порядке? — спросила Трейси.
* * *
Сердце Драко билось так бешено, что он беспокоился, не вырвется ли оно наружу и не взорвётся, как от того заклинания, которое Амикус Кэрроу однажды применил к щенку.
Драко полностью контролировал своё лицо, потому что знал (ему вдалбливали это снова и снова), что, если покажет хотя бы толику страха, который он ощущал внутри себя, его товарищи по факультету набросятся и разорвут его на части, как выводок акромантулов.
Некогда было советоваться с Гарри Поттером, некогда было планировать или просто подумать, был лишь миг осознания, что начинать спасать репутацию Слизерина нужно прямо сейчас.
Со всех сторон слизеринского стола на Драко смотрели рассерженные лица.
Но гораздо больше было просто растерянных.
— Ну ладно, я сдаюсь, — сказал незнакомый шестикурсник, сидевший напротив Драко двумя местами правее. — Зачем ты это сделал, Малфой?
Хотя во рту ужасно пересохло, Драко не стал сглатывать, понимая, что это может выдать его страх. Вместо этого он подхватил с тарелки немного моркови — из всей еды на его тарелке в моркови было больше всего влаги — разжевал и проглотил, соображая с максимально возможной скоростью.
— Знаешь, — как можно более язвительно начал Драко. Его сердце забилось ещё чаще, все вокруг перестали разговаривать, чтобы послушать, что он скажет, — возможно, и существует способ выставить Слизерин в ещё худшем свете, чем нападать на первокурсниц со всех четырёх факультетов, которые объединились для борьбы с хулиганами, но я что-то не могу придумать какой. То, что делает Гринграсс, идёт нам на пользу.
Растерянное выражение не сошло с лиц присутствующих.
— Что? — спросил шестикурсник.
— Подожди. Какую пользу? — поинтересовалась пятикурсница, сидевшая справа.
— Благодаря этому Слизерин выглядит лучше, — пояснил Драко.
Слизеринцы недоумевающе смотрели на него, словно он пытался объяснить им алгебру.
— Выглядит лучше для кого? — уточнил шестикурсник.
— Но ты помог грязнокровке, — возразила пятикурсница. — Каким образом это должно выглядеть хорошо?
Рот Драко захлопнулся. Его мозг внезапно стал жертвой какой-то отвратительной неисправности, он не мог говорить ничего кроме правды...
И тут пятикурсник сказал:
— Возможно, это какая-то чрезвычайно умная схема Малфоя. Знаете, как в «Трагедии Лайта», где всё, что выглядит как неудача — часть плана. А в конце — голова Грейнджер на пике, и никто не подозревает, что это его рук дело.
— А в этом есть смысл, — согласился кто-то из сидящих поодаль за столом, и многие закивали.
* * *
— Ты знаешь, что задумал босс? — вполголоса спросил Винсент.
Грегори Гойл не ответил. В его голове звучали слова его господина, сказанные в день, когда поползли слухи о том, что Салазар Слизерин показывает Поттеру и Грейнджер, где находить хулиганов: «Не могу поверить, что я поверил каждому её слову».
— Мистер Гойл? — прошептал Винсент.
Губы Грегори Гойла сложились в беззвучное «О, нет».
* * *
В этот день Гермиона ушла с обеда пораньше: в силу определённых причин она не испытывала голода. Несколько секунд чудовищного унижения по-прежнему горели у неё в голове. Она всё ещё чувствовала, как её лицо окунается в картофельное пюре, как она отлетает в сторону, и слышала в ушах голос парня из Слизерина, который говорит «Извинись»... Впервые в жизни она ощущала, как ненавидит кого-то. Ненавидит парня, который швырнул её (ей сказали, что его зовут Маркус Флинт), и того, кто в начале сбил её с ног проклятьем... Одно ужасное мгновение Гермионе хотелось пойти и сказать Гарри, что если он проявит в их отношении креативность, она не будет возражать.
Не успела она отойти от Большого зала, как услышала, что её кто-то догоняет и, обернувшись, увидела, как к ней бежит Дафна.
И она выслушала то, что её Солнечный солдат хотела сказать.
— Как ты не понимаешь?! — голос Дафны едва не срывался на крик. — Если кто-то ведёт себя мило по отношению к тебе, это ещё не означает, что он твой друг! Он — Драко Малфой! Его отец — Пожиратель Смерти, родители всех его друзей — Нотта, Крэбба, Гойла, — все, буквально все, кто его окружают, — Пожиратели Смерти, понимаешь? Они все презирают маглорождённых, они хотят, чтобы все такие как ты умерли, они думают, что вы можете сгодиться только на то, что быть принесёнными в жертву в ужасных Тёмных ритуалах! Драко — следующий лорд Малфой, его с рождения учили ненавидеть тебя и с рождения учили врать!
Яростно сверкающие серо-зелёные глаза Дафны требовали, чтобы Гермиона поняла и согласилась.
— Он... — начала было Гермиона: ей вспомнилась крыша Хогвартса, тот резкий толчок, когда она начала падать, и рука Драко Малфоя, сжимающая её руку так крепко, что потом у неё были синяки. Ей пришлось дважды просить его, прежде чем он позволил ей упасть. — Возможно, Драко Малфой не такой, как они.
Шёпот Дафны больше напоминал крик:
— Если в итоге он не причинит тебе боли в десять раз больше, чем сделал хорошего, его жизнь кончена, ты это понимаешь? Я хочу сказать, что Люциус Малфой буквально лишит его наследства. Ты хоть представляешь себе, каков шанс, что он не замышляет чего-нибудь?
— Крошечный? — еле слышно предположила Гермиона .
— Нулевой, — прошипела Дафна, — то есть никакой! Даже меньше, чем нулевой! Он настолько мал, что ты не найдёшь его с помощью трёх Увеличивающих заклинаний, Указывающего заклинания и... и... и древней карты вместе с кентавром-прорицателем! Все в Слизерине знают, что он замышляет что-то против тебя и не хочет, чтобы его подозревали. Я слышала, кто-то говорил, что видел, как он направил на тебя свою палочку перед тем, как ты споткнулась... Неужели ты не понимаешь? Это всё — часть плана Малфоя!
* * *
Драко ел бифштекс с соцветиями цветной капусты и огневичным соусом (настоящие яйца огневицы не использовались, просто на вкус он был как огонь), пытаясь не засмеяться и пытаясь не заплакать.
Он слышал о правдоподобном отрицании, но не осознавал, насколько оно важно, пока не обнаружил,что у Малфоев его не может быть в принципе.
— Хотите знать мой план? — сказал Драко. — Вот мой план. Я планирую ничего не делать, и тогда в следующий раз, когда люди решат, что я что-то задумал, они будут в этом сомневаться.
— Ха... — отозвался пятикурсник. — Я тебе не верю, это звучит недостаточно хитро, чтобы бы быть правдой...
— Этого он от тебя и добивается, — сказала пятикурсница.
* * *
— Альбус, — угрожающе сказала Минерва, — вы спланировали всё это?
* * *
— Ну, если бы я и правда щёлкнул пальцами под столом, я бы не признался в этом так просто...
* * *
Дрожащая рука профессора Защиты опять уронила ложку в суп.
* * *
— Что значит, «я вас подставила»? — возмутилась Милисента. Сразу после обеда они направились из Большого зала в комнату Дафны и теперь вдвоём сидели на её кровати, скрестив ноги по-турецки. — Своими глазами прорицательницы, которые пронзают само Время, я видела, как вы побеждаете.
Слегка прищурив свои глаза простого смертного, Дафна внимательно смотрела на Милисенту.
— Этот парень ждал нас.
— Ну, да! — ответила Милисента. — Все знают, что вы охотитесь на хулиганов!
— В Ханну попало действительно болезненное проклятье, — сказала Дафна. — Ей пришлось пойти к целителю, Милисента! Мы же друзья, ты должна была меня предупредить!
— Послушай, Дафна, я сказала тебе... — слизеринка замолчала, будто припоминая что-то, и затем продолжила. — То есть, я говорила тебе: то, что я Вижу, должно произойти. Если я попытаюсь это изменить, если кто-нибудь попытается это изменить, произойдут по-настоящему ужасные, кошмарные, нехорошие, очень плохие вещи. И затем это в любом случае произойдёт. Если я Вижу, что вас изобьют, я не могу это тебе рассказать, потому что тогда вы постараетесь не ходить, и тогда... — она замолкла.
— Что тогда? — скептически спросила Дафна. — Что случится, если мы просто не пойдём?
