— Жаль, — сказал мальчик. — Неплохо было бы посмотреть на лицо врага в следующий раз, когда он попробует использовать тролля.
Профессор Защиты снова наклонил голову. Его губы опять дёрнулись.
— Как насчёт Чар памяти? Близнецы Уизли вели себя странно, и директор сказал, что, по его мнению, им стёрли память. Кажется, это один из излюбленных вражеских трюков.
— Правило восьмое, — сказал профессор Защиты. — Любой метод, который оказался достаточно хорош, чтобы нанести мне поражение, стоит освоить самому.
Мальчик невесело улыбнулся:
— Как-то я слышал о взрослой волшебнице, которая использовала заклинание Обливиэйт, будучи почти полностью истощённой, так что оно не должно требовать много магической силы. И оно даже не считается Непростительным, хоть я и не представляю почему. Если бы я мог сделать так, чтобы мистер Хагрид помнил другой набор приказов...
— Не всё так просто, — отозвался профессор Защиты. — Вы недостаточно сильны, чтобы использовать заклинание Ложной памяти, и даже обычный Обливиэйт находится на грани ваших нынешних возможностей. Это опасное искусство, и его использование без разрешения Министерства запрещено законом. Кроме того, я бы посоветовал вам не использовать его при обстоятельствах, когда было бы некстати случайно стереть у человека из памяти десять лет жизни. Хотел бы я пообещать, что добуду в Отделе Тайн один из тщательно охраняемых томов и принесу его вам под изменённой обложкой. Но вместо этого я скажу, что вы найдёте стандартный учебник для начинающих в северо-северо-западной секции основной библиотеки Хогвартса, под литерой «П».
— Вы серьёзно, — ровным голосом сказал мальчик.
— Более чем.
— Спасибо за ваши советы, профессор.
— С тех пор, как мы с вами познакомились, ваш творческий подход приобрёл гораздо более практическую направленность, мистер Поттер.
— Спасибо за комплимент, — мальчик не поднял глаз, он опять уставился на волшебную палочку, которую держал в руках. — Теперь мне бы хотелось вернуться к своим размышлениям. Пожалуйста, объясните им всем от моего имени, что случится, если меня снова станут отвлекать.
* * *
Дверь со щелчком отворилась, и вышел профессор Квиррелл. Эмоции на его лице отсутствовали, оно выглядело совершенно безжизненным. Минерва почему-то вспомнила о Северусе, хотя именно так Северус никогда не выглядел.
Когда дверь с ещё одним щелчком закрылась, Минерва беззвучно создала барьер тишины и сбивчиво от волнения спросила:
— Как всё прошло? Вы там пробыли довольно долго... Гарри теперь готов разговаривать?
Профессор Квиррелл быстро пересёк зал по направлению к выходу. У двери он обернулся. Бесстрастность исчезла с его лица. Казалось, он снял маску, и под ней обнаружилось что-то очень мрачное.
— Я поговорил с мистером Поттером так, как он этого от меня ожидал, и избегал тем, которые раздражали бы его. Не думаю, что я его утешил. Не уверен, что я на это способен.
— Спасибо вам — хорошо, что он вообще стал разговаривать, — она помедлила. — Но что мистер Поттер сказал?
— Боюсь, что обещал ему никому об этом не рассказывать. А теперь... Думаю, мне нужно посетить библиотеку.
— Библиотеку?!
— Да, — ответил профессор Квиррелл. В его голосе послышалось необычное напряжение. — Я намерен усилить меры безопасности в Запретной Секции некоторыми средствами моего собственного изобретения. Нынешние защитные чары смехотворны. А мистера Поттера следует не пускать в Запретную Секцию любой ценой.
Минерва уставилась на профессора Защиты. Сердце у неё вдруг ушло в пятки.
Профессор Квиррелл продолжил:
— Вы не передадите мальчику, что я вам только что сказал. Вы напомните Флитвику и Вектор, что если мальчик начнёт задавать преждевременные вопросы о создании заклинаний, они должны уводить разговор от темы обычными способами. И хотя я не специалист по данному вопросу, но если вы можете придумать хоть какой-то способ, который убедит мальчика перестать и дальше погружаться в его горе и безумие — любой способ, благодаря которому он откажется от тех решений, к которым он сейчас подходит — то я советую вам прибегнуть к нему немедленно.
Глава 91. Роли. Часть 2
От автора:
Эта глава не содержит спойлера к какому-либо роману Орсона Скотта Карда. То, что может показаться таковым, — метафора.
Вскоре снова раздался стук в дверь.
— Если вас действительно волнует моё психическое здоровье, — сказал мальчик, не поднимая головы, — то вы уйдёте, оставите меня одного и подождёте, пока я не спущусь к ужину. Вы только мешаете.
Дверь открылась, и тот, кто стоял за ней, вошёл в комнату.
— Вы серьёзно? — безэмоционально произнёс мальчик.
Дверь со щелчком закрылась за Северусом Снейпом.
На лице профессора зельеварения Хогвартса не было ни следа его обычной надменности, или даже той бесстрастной маски, которую он обычно носил в кабинете директора. Когда он посмотрел сверху вниз на мальчика, охраняющего дверь, его взгляд был странен, а мысли — непостижимы.
— Я тоже не понимаю, на что надеется заместитель директора, — отозвался профессор зельеварения Хогвартса. — Разве что я должен послужить предостережением, до чего вы можете докатиться, если решите взять на себя груз вины за её смерть.
Губы мальчика сжались.
— Отлично. Давайте сразу перейдём к концу этого разговора. Вы выиграли, профессор Снейп. Я признаю, что вы более ответственны за смерть Лили Поттер, чем я за смерть Гермионы Грейнджер, и моя вина не может сравниться с вашей. А теперь я прошу вас уйти и сказать им, что лучше всего будет оставить меня одного на какое-то время. Мы закончили?
— Почти, — сказал профессор зельеварения. — Это я подкладывал записки под подушку мисс Грейнджер. Я предупреждал её о драках, в которых она потом участвовала.
Некоторое время мальчик просто молчал.
— Потому что вы не любите хулиганов.
— Не только, — в голосе профессора зельеварения послышалась чуждая ему нотка боли: трудно было представить, что этот же голос язвительно сообщал детям, что одно лишнее помешивание — и им оторвёт руки. — Я должен был догадаться... гораздо раньше, наверное, но я полностью ушёл в себя и ничего не видел вокруг. Если уж меня назначили деканом Слизерина... значит, Альбус Дамблдор полностью потерял надежду, что Слизерину можно как-то помочь. Я уверен, Дамблдор наверняка пытался что-то сделать, не могу представить, чтобы он не попробовал, когда Хогвартс оказался на его попечении. Должно быть, для него стало жестоким ударом, что впоследствии так много слизеринцев отозвалось на призыв Тёмного Лорда... Он бы не вручил власть над факультетом такому как я, если бы не потерял всякую надежду, — плечи профессора, скрытые испятнанной мантией, поникли. — Но вы и мисс Грейнджер пытались что-то предпринять, и вы вдвоём сумели изменить мистера Малфоя и мисс Гринграсс, и, возможно, они могли бы послужить примером для других... Наверное, безумием с моей стороны было надеяться. Директор не знает о том, что я сделал, и я прошу вас не рассказывать ему.
— Почему вы говорите мне это?
— Дело зашло слишком далеко, чтобы никому об этом не рассказывать, — губы Северуса Снейпа скривились. — Я видел достаточно провальных заговоров за время моего пребывания деканом Слизерина и знаю, как иногда оборачиваются дела. Если в будущем потребуется, чтобы всё вышло на свет... по крайней мере, я сказал вам, и вы сможете об этом рассказать.
— Как мило, — сказал мальчик. — Спасибо за то, что прояснили этот момент. Теперь всё?
— Собираетесь ли вы заявить, что отныне ваша жизнь кончена и что для вас не осталось ничего, кроме мести?
— Нет. У меня всё ещё есть... — мальчик оборвал сам себя.
— Тогда я мало что могу вам посоветовать, — сказал Северус Снейп.
Мальчик отстранённо кивнул.
— От лица Гермионы благодарю вас за то, что вы помогали ей с хулиганами. Она бы сказала, что вы поступили правильно. А теперь я был бы вам очень обязан, если бы вы сказали им, чтобы меня оставили в покое.
Профессор зельеварения повернулся к двери и, когда мальчик уже не мог видеть его лица, прошептал:
— Я действительно сожалею о вашей потере.
И Северус Снейп удалился.
Мальчик смотрел ему вслед и старался вспомнить уже когда-то давно услышанные слова.
Ваши книги предали вас, Поттер. Они не сообщили вам кое-что очень важное. Из книг невозможно научиться тому, что значит потерять любимого человека. Это просто невозможно понять, не испытав на себе.
Мальчику казалось, что слова звучали как-то так, хотя он не был уверен, что вспомнил правильно.
* * *
В отделении лазарета, где за закрытой дверью покоилось тело, прошли часы.
Гарри по-прежнему смотрел на свою волшебную палочку, лежащую у него на коленях. На крошечные царапины и пятнышки, которыми были усеяны одиннадцать дюймов остролиста, на изъяны, которые он никогда не замечал раньше, потому что не присматривался. Быстрые вычисления в уме показали, что ему незачем беспокоиться, ведь если за шесть-семь месяцев использования повреждений появилось так мало, то за средний срок жизни совсем износить палочку невозможно. Вероятно, во время обеда он беспокоился, что если крикнет на весь зал: «Есть у кого-нибудь Маховик времени?», то ему придётся расстаться с собственным Маховиком. Но было бы достаточно просто найти после обеда кого-нибудь, кто послал бы сообщение профессору Флитвику на два часа раньше, и профессор Флитвик сразу отправился бы к Гермионе или послал бы своего патронуса, ворона, задолго до того, как тролль вообще приблизился к ней. Или тот, альтернативный, Гарри уже узнал бы, что опоздал — услышал бы о смерти Гермионы после обеда, до того, как он смог бы послать сообщение назад во времени? Быть может, главное при использовании Маховиков времени — это позаботиться о том, чтобы до того, как отправиться в прошлое, не узнать, что ты уже опоздал.
На конце палочки Гарри заметил крошечный химический ожог, вероятно, от контакта с кислотой, в которую он частично трансфигурировал мозг тролля. Но палочка, судя по всему, была устойчива к небольшим потерям древесины. Вообще идея, что «волшебные палочки» необходимы, казалась всё более странной, если над ней всерьёз задумываться. Хотя если заклинания всегда изобретались неким таинственным способом, если новые ритуалы создавались как новые рычаги для неизвестного механизма, то, возможно, люди просто продолжали изобретать ритуалы, которые требовали палочек, по тому же принципу, которым они руководствовались, изобретая фразы типа «Вингардиум Левиоса». Всё сильнее казалось, что магия в каком-то смысле сколь угодно могущественна, и действительно было бы удобнее, если бы Гарри мог просто обойти все эти концептуальные ограничения, которые мешают людям изобрести заклинания вроде «Просто Реши Все Мои Проблемы».Но почему-то во всём, что касалось магии, всегда возникали какие-то трудности. Гарри снова посмотрел на свои механические часы, но было ещё рано.
Он уже пробовал вызвать патронуса, чтобы послать его к Гермионе Грейнджер. Просто на случай, если всё это было ложью, последствием заклинания Ложной памяти или одним из кто-его-знает-скольких способов, которыми можно заставить волшебника закрыть глаза и видеть сны. Просто на случай, если настоящая Гермиона жива и её держат где-то взаперти — несмотря на то, что он ощутил, когда жизнь покидала её. Просто на случай, если жизнь после смерти существует и Истинный патронус может проникнуть туда.
Но заклинание не сработало, так что данный эксперимент не дал ему никаких свидетельств, оставив его с прежней неутешительной версией.
Прошло какое-то время, потом ещё немного времени. Сторонний наблюдатель увидел бы только сидящего мальчика, который отсутствующим взглядом уставился на свою волшебную палочку. Примерно каждые две минуты мальчик посматривал на часы.
Дверь открылась снова.
Сидящий мальчик направил вверх ледяной убийственный взгляд.
Неожиданно его лицо дрогнуло от волнения, и он вскочил на ноги.
— Гарри, — хрипло воскликнул мужчина в строгой рубашке и чёрном жилете. — Гарри, что происходит? Ваш директор... он заявился в мой офис в своей идиотской одежде и сказал, что Гермиона Грейнджер погибла!
Женщина, которая вошла в комнату вслед за мужчиной, казалась менее сбитой с толку и более напуганной.
— Папа, — коротко сказал мальчик. — Мама. Да, она мертва. Они вам больше ничего не сказали?
— Нет! Гарри, что происходит?
Повисла тишина.
Мальчик снова прислонился к стене.
— Я н-не могу, не могу, не могу.
— Что?
— Я не могу притворяться маленьким мальчиком, у меня п-просто нет сил на это сейчас.
— Гарри, — запинаясь, произнесла женщина, — Гарри...
— Пап, ты помнишь фэнтези-романы, где герою приходится скрывать всё от родителей, потому что они... они просто не поймут, будут реагировать глупо и мешать герою? Это просто сюжетный приём, верно, для того, чтобы герой сам разбирался со всеми проблемами вместо того, чтобы жаловаться родителям. П-пожалуйста, не надо следовать этому сюжетному приёму, папа, и ты тоже, мама. Просто... Просто не играйте эти роли. Не будьте родителями-которые-не-поймут. Не надо кричать на меня и давать мне родительские наставления, которым я не смогу последовать. Потому что я попал в чёртово тупое фэнтези, и теперь Гермиона... у меня на это п-просто нет сил.
Медленно, словно его конечности наполовину потеряли подвижность, мужчина в чёрном пиджаке встал на колени перед Гарри, так что его глаза оказались на уровне глаз сына.
— Гарри, — сказал мужчина. — Мне нужно, чтобы ты рассказал обо всём, что произошло, прямо сейчас.
Мальчик глубоко вдохнул и сглотнул.
— Они г-говорят, что Тёмный Лорд, которого я победил, возможно, выжил. Как будто им мало, что такой с-сюжет есть в чёртовой сотне книг. При этом, очень может быть, что директор моей школы — самый могущественный волшебник в мире — сошёл с ума. А ещё, ещё Гермиону как раз перед этим подставили и обвинили в покушении на убийство — и никто не позаботился сообщить об этом её родителям. Ученик, которого она якобы намеревалась убить, — сын Люциуса Малфоя, самого могущественного политика в Магической Британии, в прошлом — ближайшего сподвижника Тёмного Лорда. На должности профессора Защиты в этой школе лежит проклятие, никто не занимает её дольше года, и есть поговорка, что учитель защиты всегда под подозрением. В этом году эту должность занимает таинственный волшебник, скрывающий свою личность, который противостоял Тёмному Лорду в прошлой войне, и он сам, возможно, злодей, а, возможно, и нет. И при этом профессор зельеварения уже много лет тоскует по Лили Поттер и, может быть, он стоит за всем этим из-за каких-то запутанных психологических мотивов, — губы мальчика горько сжались. — Кажется, я пересказал практически весь этот дурацкий сюжет.
