А затем толпа когтевранцев обрушилась на него и забросала вопросами.
Глава 17. Выбор гипотезы
Ты всегда был Дж. К. Роулинг
Историческая справка: В римском календаре идами назывался день в середине месяца. В марте, мае, июле и октябре иды приходились на пятнадцатое число, в остальных месяцах — на тринадцатое.
* * *
«Начинаешь видеть истинное устройство мира, чувствовать его ритм».
Четверг.
7:24 утра, если быть точным.
В руках Гарри покоился учебник, а сам он сидел на постели.
Ему только что пришла в голову идея поистине блестящего эксперимента.
Конечно, завтракать придётся на час позже, но не зря же у него были шоколадные батончики.Эксперимент нужно провести незамедлительно.
Гарри отложил книгу, соскочил с кровати, подошёл к сундуку, открыл отсек, ведущий в подвал, спустился и начал передвигать ящики с книгами. Конечно, стоило уже давно всё распаковать, но он отставал в соревновании с Гермионой, так что времени катастрофически не хватало.
Гарри нашёл нужную книгу и быстро взобрался назад по лестнице.
Остальные мальчики уже проснулись и собирались идти на завтрак.
Гарри просмотрел оглавление, нашёл список первых десяти тысяч простых чисел, открыл нужную страницу и протянул книгу Энтони Голдштейну:
— Ты не мог бы мне помочь? Выбери два трёхзначных числа из этого списка. Только не говори какие. Перемножь их между собой и скажи результат. А! И, пожалуйста, перепроверь. Даже не представляю, что случится со мной или со вселенной, если ты ошибёшься.
Поведение собеседника говорило многое о жизни когтевранцев в эти дни — ведь Энтони и бровью не повёл и даже не спросил что-нибудь в духе: «Ты свихнулся?», или «Как-то странно. А зачем тебе?», или «Что значит — не представляешь, что случится со вселенной?».
Вместо этого Энтони молча взял книгу, достал пергамент и перо. Гарри отвернулся и зажмурился, чтобы точно ничего не увидеть. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, держа наготове блокнот и механический карандаш.
— Готово, — сказал Энтони. — Сто восемьдесят одна тысяча четыреста двадцать девять.
Гарри тут же записал 181 429 и повторил число вслух, а Энтони подтвердил, что ошибки нет.
Затем Гарри бегом спустился на нижний этаж сундука, посмотрел на часы (они показывали 4:28, то есть сейчас было 7:28) и закрыл глаза.
Через полминуты он услышал звук шагов и шум закрывающейся крышки сундука. (Гарри не боялся задохнуться. Если покупаешь действительно хороший сундук, то в придачу получаешь чары свежего воздуха. Замечательная штука — магия: можно смело забыть о счетах за электричество.)
Когда Гарри открыл глаза, он, как и надеялся, увидел на полу сложенный листок — подарок от будущего себя.
Назовём его «Бумажка-2».
Гарри вырвал лист из блокнота.
Назовём его «Бумажка-1». Конечно, это тот же самый лист бумаги. Если присмотреться, то можно увидеть, что оторванные концы идеально совпадают.
Гарри мысленно представил алгоритм, по которому собирался действовать дальше.
Если он развернет Бумажку-2 и она окажется чистой, он напишет «101 × 101» на Бумажке-1, свернёт её, час позанимается, вернётся назад во времени, положит Бумажку-1 (которая станет Бумажкой-2) в сундук, выйдет из него и присоединится к однокурсникам за завтраком.
Если Гарри развернёт Бумажку-2 и на ней будут написаны два числа, он их перемножит.Если в результате получится 181 429, Гарри перепишет числа с Бумажки-2 на Бумажку-1 и отправит её в прошлое.Если же нет, Гарри прибавит двойку к числу, написанному справа, и запишет новую пару чисел на Бумажке-1.Только если не получится больше 997: тогда Гарри прибавит двойку к числу слева, а справа запишет «101».
Если на Бумажке-2 будет написано «997 × 997», то он оставит Бумажку-1 чистой.
Таким образом, единственной стабильной временной петлёй будет та, в которой на Бумажке-2 записаны два простых множителя числа 181 429.
Если план сработает, Гарри сможет использовать данный алгоритм для получения любого ответа, который легко проверить, но сложно найти. Он не только докажет, что при наличии Маховика времени P = NP, — нет, это всего лишь частный случай всех задач, которые можно решить с помощью такой уловки. Гарри сможет вычислять с её помощью комбинации кодовых замков и любые пароли. Он даже сможет найти вход в Тайную Комнату Слизерина, если придумает систематический способ описания её местоположения в Хогвартсе. Блестящая махинация даже по меркам Гарри.
С трудом сдерживая волнение, Гарри поднял Бумажку-2, развернул её и увидел неровно написанные слова:
НЕ ШУТИ СО ВРЕМЕНЕМ
Дрожащей рукой Гарри вывел «НЕ ШУТИ СО ВРЕМЕНЕМ» на Бумажке-1, аккуратно её сложил и решил не проводить поистине блестящих экспериментов со Временем хотя бы до пятнадцати лет.
Более пугающих результатов, наверно, не получал никто за всю историю экспериментальной науки.
Только час спустя Гарри хоть как-то смог сосредоточиться на учебнике.
Так начался его четверг.
* * *
Четверг.
15.32, если быть точным.
Гарри и все остальные мальчишки-первокурсники собрались на поляне вместе с мадам Хуч. Рядом с каждым на траве лежало по метле. У девочек этот урок проходил отдельно. По каким-то причинам они не хотели учиться полётам при мальчиках.
Гарри всё ещё не смог полностью оправиться после утреннего происшествия. Его продолжал терзать вопрос: каким образом из множества стабильных временных петель была выбрана именно эта?
А ещё: метла? В самом деле? Ему что, и правда придётся летать на чём-то похожем на отрезок прямой линии? На объекте, чуть более удобном для сидения, чем крошечный камешек? Да кто только сообразил использовать их в качестве летательных средств, исключив все прочие варианты? В первый раз услышав про мётлы, Гарри понадеялся, что это просто фигура речи, но нет — сейчас перед ними лежали предметы, которые можно было описать только одним образом — обычные деревянные мётлы, какими метут пол на кухне. Скорее всего, человек, придумавший это, просто застрял на идее с мётлами и не смог переключиться на что-то другое. Наверняка так и было. Не может же быть, чтобы, начиная с чистого листа разработку действительно удобного летающего устройства, кто-то в итоге получил приспособление для уборки помещений.
На дворе стоял погожий денёк. В ясном голубом небе ярко сияло солнце, словно специально настроенное ослепить всякого, кто посмеет подняться в воздух. А под ногами была сухая, прогретая и почему-то казавшаяся сейчас очень, очень твёрдой земля.
Гарри неустанно напоминал себе, что это занятие для всех учеников, а значит оно наверняка рассчитано даже на самых недалёких из них.
— Вытяните правую руку над метлой, или левую, если вы — левша, — скомандовала мадам Хуч, — и скажите ВВЕРХ!
— ВВЕРХ! — крикнули все.
Метла Гарри сразу же легла ему в руку.
Что, в кои-то веки, вывело его вперёд всего класса. Похоже, правильно сказать «ВВЕРХ!» сложнее, чем кажется на первый взгляд — большая часть мётел каталась по земле или уворачивалась от незадачливых наездников.
(Гарри был готов спорить на деньги, что Гермиона, у которой занятия по полётам прошли сегодня чуть раньше, справилась не хуже. Не может быть, чтобы у него что-то получилось с первого раза быстрее, чем у неё, и если вдруг выяснится, что исключением из правила стало катание на метле, а не какое-нибудь интеллектуальное занятие... уж лучше смерть.)
Когда, наконец, все научились призывать мётлы, мадам Хуч показала, как именно нужно на них садиться, и прошлась по полю, поправляя стойку и захват рук. Видимо, даже тех детей, которым позволяли летать дома, никто не учил делать это правильно.
Окинув орлиным взором своих подопечных, мадам Хуч кивнула:
— А теперь, когда я дам свисток, как следует оттолкнитесь от земли.
Гарри сглотнул, пытаясь совладать с подступающей тошнотой.
— Держите мётлы крепко, поднимитесь на несколько футов, а потом обратно вниз, слегка наклонив метлу. По моему свистку — три... два...
Одна из мётел взметнулась к небу под аккомпанемент детского вопля, но не радости, а ужаса. Поднимаясь всё выше, мальчик вращался так быстро, что узнать его белое от страха лицо было невозможно...
Как в замедленной съёмке, Гарри соскочил с метлы, на ходу пытаясь вытащить палочку. Он сам не понимал, что будет с ней делать. Он побывал только на двух уроках Чар, и, хоть на последнем они и изучали заклинание левитации, у Гарри оно получалось только один раз из трёх и он уж точно не мог левитировать людей...
Если во мне есть хоть какая-то скрытая сила, давай проявляйся НЕМЕДЛЕННО!
— Вернись, парень! — прокричала вслед мальчику мадам Хуч (самый, кстати, бесполезный совет в мире по укрощению взбесившейся метлы, особенно от инструктора по полётам. Полностью автономная часть мозга Гарри тут же внесла мадам Хуч в список известных ему идиотов).
Метла взбрыкнула и сбросила наездника. Сперва его падение казалось очень медленным.
— Вингардиум левиоса! — заорал Гарри.
Заклинание не сработало — он это почувствовал.
БАМ — глухой неприятный хруст, и вот мальчик лежит на траве, скорчившись, лицом вниз.
Гарри спрятал палочку и на всех парах рванул к раненому. Затормозив перед ним одновременно с мадам Хуч, Гарри потянулся в кошель и попытался вспомнить название... без разницы, достаточно сказать: «Аптечка!» — и вот она уже в руке, и...
— Сломано запястье, — заключила мадам Хуч. — Успокойся, у него всего лишь сломано запястье.
Словно что-то щёлкнуло в мозгу Гарри, выключая Режим Паники.
Перед ним лежал открытый Набор Целителя Плюс, а в руке он держал заполненный жидким огнём шприц, который смог бы спасти мозг пострадавшего от кислородного голодания даже при сломанной шее.
Гарри судорожно перевёл дыхание,но сердце стучало так громко, что он сам себя слышал с трудом.
— Перелом кости... значит... Гипсующая нить?..
— Это только для экстренных случаев, — оборвала мадам Хуч. — Убери, с ним всё будет хорошо. — Она склонилась над пострадавшим, протягивая ему руку. — Ну-ка, давай, парень, — всё в порядке. Давай, поднимайся.
— Вы что, хотите его снова посадить на метлу? — ужаснулся Гарри.
— Нет, конечно! — мадам Хуч недовольно посмотрела на него и за здоровую руку поставила мальчика на ноги.
Гарри с удивлением узнал в нём Невилла Лонгботтома: и как ему удаётся постоянно влипать в истории?
Профессор Хуч развернулась к наблюдавшим ученикам:
— Чтоб никто из вас не двигался, пока я отвожу этого мальчика в лазарет! К мётлам даже не прикасайтесь, иначе вылетите из Хогвартса раньше, чем успеете сказать «квиддич». Давай, дорогой.
Невилл, весь в слезах, заковылял прочь, прижимая запястье и опираясь на мадам Хуч.
Как только они отошли достаточно далеко, чтобы профессор ничего не могла услышать, один из слизеринцев расхохотался. Остальные тут же подхватили.
Гарри повернулся к ним: самое время запомнить несколько физиономий.
Драко в компании мистера Крэбба и мистера Гойла направлялись к нему. На лице мистера Крэбба улыбка отсутствовала, а у мистера Гойла была явно фальшивой. Драко же сохранял бесстрастный вид, хотя уголки его губ периодически подрагивали, из чего Гарри сделал вывод, что Драко находил случившееся весьма забавным, но не видел никакой практической выгоды в том, чтобы смеяться сейчас, а не позднее в слизеринских подземельях.
— Ну, Поттер, — тихо сказал Драко. Он так и не достиг полного контроля над своим лицом. — На заметку — если пытаешься воспользоваться подходящим случаем, чтобы продемонстрировать лидерские качества, то лучше делать вид, будто ты полностью контролируешь ситуацию, а не, к примеру, впадать в панику. — Мистер Гойл захихикал, и Драко метнул в него недовольный взгляд. — Но, похоже, твоё выступление не было полностью провальным. Помочь тебе сложить аптечку?
Гарри отвернулся к набору целителя, чтобы Драко не видел выражение его лица.
— Думаю, я справлюсь, — сказал Гарри. Он положил шприц на место, клацнул защёлками и выпрямился.
Пока Гарри скармливал аптечку кошелю, к нему успел подойти Эрни Макмиллан.
— Спасибо тебе, Гарри Поттер, от лица всего Пуффендуя, — официальным тоном начал Эрни, — это была хорошая попытка и хорошая идея.
— Ага, хорошая идея, — протянул Драко, — почему же пуффендуйцы не достали свои палочки? Может, если бы вы попробовали левитировать его все вместе, вместо одного Поттера, у вас бы получилось. Я полагал, что пуффендуйцы — дружные ребята.
Эрни, похоже, не знал, то ли ему рассердиться, то ли умереть от стыда.
— Мы не успели подумать об этом.
— Ах, вот оно что, — сказал Драко. — Похоже, гораздо полезней водить дружбу с одним когтевранцем, чем со всем Пуффендуем.
О чёрт, и как Гарри разрулить эту ситуацию...
— Твоя помощь не нужна, — мягко заметил Гарри. Лишь бы Драко догадался интерпретировать это как «Ты путаешь мне карты, заткнись, пожалуйста».
— Эй, а это что? — сказал мистер Гойл. Он примял ногой траву и поднял стеклянный шар размером с теннисный мяч, внутри которого клубился белый туман.
Эрни моргнул:
— Напоминалка Невилла!
— Что такое напоминалка? — спросил Гарри.
— Становится красной, когда забываешь о чём-то, — пояснил Эрни. — Правда, не сообщает, о чём именно. Пожалуйста, отдай её мне, я передам Невиллу.
Эрни протянул руку.
Мистер Гойл внезапно ухмыльнулся, развернулся и побежал. Эрни на мгновение удивлённо застыл, потом крикнул «Эй!» и устремился вдогонку. Мистер Гойл добрался до метлы, одним ловким движением запрыгнул на неё и взлетел.
У Гарри отвисла челюсть. Разве мадам Хуч не обещала за такое исключить из школы?
— Что за идиот! — прошипел Драко и открыл было рот, чтобы крикнуть...
— Слышь! — крикнул Эрни. — Это вещь Невилла! Отдай!
Слизеринцы аплодировали и улюлюкали.
Драко захлопнул рот. Гарри заметил тень нерешительности на его лице.
— Драко, — зашептал Гарри, — если ты не прикажешь этому идиоту вернуться на землю, то учитель, вернувшись...
— Попробуй достань его, пуффендундель! — заорал мистер Гойл, чем заслужил ещё больше аплодисментов от слизеринцев.
— Я не могу! — прошептал в ответ Драко, — слизеринцы подумают, что я слабак!
— Если мистера Гойла исключат, — зашипел Гарри, — твой отец подумает, что ты — кретин!
