Они прошли молча ещё немного.
— Но зачем ему это? — спросил Гарри.
Профессор Защиты немного промедлил с ответом:
— Мистер Поттер, насколько хорошо вы успели изучить личность директора?
— Не очень, — признался Гарри. Он только недавно понял... — Совсем недостаточно.
— Тогда я замечу, — отозвался профессор Квиррелл, — что вы не можете узнать о человеке всё, что следует о нём знать, расспрашивая только его друзей.
Настала очередь Гарри пройти несколько шагов молча по протоптанной тропинке, которая вела обратно в Хогвартс. Ему и впрямь следовало бы уже знать побольше. Есть такой специальный термин — предвзятость подтверждения. Среди прочего, он означает, что при выборе из множества источников информации люди зачастую предпочитают те из них, которые не противоречат их уже сложившемуся мнению.
— Спасибо, — сказал Гарри. — Вообще... я не говорил ещё, да? Спасибо вам за всё. Если какой-нибудь другой дементор станет вам угрожать — или просто немного вас раздражать — дайте мне знать. Я его познакомлю с Его Сиятельством — не люблю, когда дементоры досаждают моим друзьям.
Профессор Квиррелл одарил его взглядом, не поддающимся расшифровке.
— Вы уничтожили дементора потому, что он угрожал мне?
— Эм, — замялся Гарри, — я, как бы, и до этого решил его уничтожить, но, да, это само по себе было бы достаточной причиной.
— Ясно, — отозвался профессор Квиррелл. — А что бы вы стали делать с этой угрозой мне, если бы ваше заклинание не сработало?
— План Б, — ответил Гарри. — Заключить дементора в контейнер из плотного металла с высокой температурой плавления — вероятно, вольфрама, — сбросить его в действующий вулкан и надеяться, что он окончит свои дни в земной мантии. Ах да, знаете, под поверхностью Земли полно кипящей лавы...
— Да, — сказал профессор Квиррелл. — Я знаю.
На лице профессора Защиты застыла очень странная улыбка.
— Если подумать, мне бы самому следовало догадаться о таком способе. Скажите, мистер Поттер, если бы вы хотели потерять некую вещь в таком месте, где бы её никто и никогда не нашёл, куда бы вы её поместили?
Гарри обдумал вопрос.
— Полагаю, мне не стоит спрашивать, что вы такое нашли, что вам надо это потерять...
— Верно, — ответил профессор Квиррелл, как Гарри и ожидал.
А затем неожиданно для Гарри добавил:
— Может быть, вы узнаете, когда подрастёте.
— Ну, — ответил Гарри, — помимо расплавленной лавы в ядре планеты, эту вещь можно спрятать в участке цельной скалы в километре под землей в случайно выбранном месте — возможно, телепортировать её туда, если существует способ сделать это вслепую. Или просверлить дыру и потом её заделать. Главное не оставить следов, чтобы это был просто безымянный кубометр земной коры. Можно бросить её в Марианскую впадину, это самое глубокое место океана на всей планете, или выбрать любую другую океаническую впадину, чтобы это было менее очевидно. Если вы можете заставить эту вещь парить и быть невидимой, то можно закинуть её в стратосферу. В идеале, следует запустить её в космос, снабдив чарами против обнаружения, со случайно изменяющимся ускорением, чтобы её вынесло за пределы Солнечной системы. А затем, конечно, наложить на себя Обливиэйт, чтобы даже вы точно не знали, куда она попала.
Профессор Защиты смеялся, и звук его смеха был даже более странным, чем улыбка.
— Профессор Квиррелл? — сказал Гарри.
— Отличные идеи, — отозвался профессор Квиррелл. — Но ответьте мне, мистер Поттер, почему именно эти пять способов?
— А? — ответил Гарри. — Они кажутся очевидными.
— Правда? — сказал профессор Квиррелл. — Но, видите ли, тут есть интересная закономерность. Можно сказать, что в этом есть что-то от загадки. Должен отметить, мистер Поттер, что, несмотря на все плюсы и минусы, в целом сегодня был на удивление хороший день.
И они пошли дальше по тропинке, которая вела к воротам Хогвартса, видневшимся в отдалении. Гарри чисто автоматически старался держаться подальше от профессора Защиты, потому что по каким-то неизвестным причинам чувство тревоги сейчас казалось особенно сильным.
* * *
Послесловие: Дафна Гринграсс.
Гермиона отказалась отвечать на какие-либо вопросы. Впрочем, Дафна и Трейси мгновенно отстали от неё, как только подошли к развилке, ведущей в подземелья Слизерина. Они почти перешли на бег — слухи распространялись по Хогвартсу быстро, так что раз они хотели первыми рассказать о случившемся, им нужно было поспешить.
— Слушай, — сказала Дафна, — как только мы войдём, не вздумай сразу всё выбалтывать про поцелуй, ладно? Будет лучше, если мы расскажем всю историю по порядку.
Трейси взволнованно закивала.
И как только они ворвались в гостиную Слизерина, Трейси Дэвис сделала глубокий вдох и закричала:
— Народ! Гарри Поттер не смог вызвать патронуса, и дементор почти сожрал его, а профессор Квиррелл спас его, но потом Поттер превратился в кого-то ужасно злого, пока Грейнджер не вернула его своим поцелуем! Это настоящая любовь, точно вам говорю!
Дафна подумала, что это и вправду рассказ по порядку... В некотором роде.
Новость не произвела ожидаемой реакции. Большинство девочек лишь слегка повернули головы в их направлении, а мальчики даже не оторвались от чтения.
— Да, — кисло заметила Панси со своего места, где она читала что-то, напоминавшее книжку-раскраску, а сидевший рядом Грегори держал у неё на коленях свои ноги. — Милисента нам уже рассказала.
— Но как...
— Трейси, а почему ты первая не поцеловала его? — спросили Флора и Гестия Кэрроу. — Теперь Поттер женится на грязнокровке! Ты могла оказаться его настоящей любовью и попасть в богатый Благородный Дом и всё такое, если бы просто поцеловала его первой!
Лицо Трейси застыло от внезапного осознания.
— Что? — возмутилась Дафна. — Любовь не появляется от одного поцелуя!
— Конечно, появляется, — заявила Милисента. Она стояла перед окном, за которым бурлили воды озера Хогвартс, и упражнялась в каком-то заклинании. — Кто первый поцелует, того и принц.
— Это был не первый их поцелуй! — закричала Дафна. — Гермиона уже была его истинной любовью! Вот почему она смогла вернуть его!
Тут до Дафны дошло, что она только что сказала, и она внутренне содрогнулась, но сказанного не воротишь.
— Опа, опа, опа, что? — Грегори убрал ноги с колен Панси и вскочил. — Что там произошло? Мисс Булстроуд ни о чём таком не говорила.
Теперь все остальные тоже смотрели на Дафну.
— Ах да, — продолжила Дафна. — Гарри оттолкнул её и крикнул: «Я же говорил тебе, никаких поцелуев!» А потом он закричал, как будто умирает, и Фоукс начал ему петь... Вообще-то, я не уверена, что это случилось именно в таком порядке...
— Не очень-то похоже на настоящую любовь, — хором озвучили близняшки Кэрроу. — Звучит, как будто его поцеловала не та девочка.
— Это должна была быть я, — прошептала Трейси. Она всё ещё не пришла в себя. — Я должна была стать его настоящей любовью. Гарри Поттер — мой генерал. Мне надо было... Мне надо было бороться за него с Грейнджер...
Дафна резко повернулась к Трейси.
— Ты? Ты хочешь отобрать Гарри у Гермионы?
— Да! — воскликнула Трейси. — Хочу!
— Да ты с катушек съехала, — осуждающе заявила Дафна. — Даже если бы ты поцеловала его первой... Знаешь, кем бы ты стала? Печальной девочкой с разбитым сердцем, которая умирает в конце второго акта.
— А ну возьми свои слова обратно! — закричала Трейси.
Тем временем Грегори пересёк комнату и подошёл к Винсенту, сидевшему за домашней работой.
— Мистер Крэбб, — тихо сказал Грегори, — думаю, мистеру Малфою надо узнать об этом.
* * *
Послесловие: Гермиона Грейнджер.
Гермиона не отрывала глаз от запечатанного воском конверта, на поверхности которого было написано число 42.
Я выяснил, почему у нас не получилось вызывать патронуса, Гермиона, и это не имеет никакого отношения к тому, что мы якобы недостаточно счастливы. Но я не могу рассказать тебе. Я даже директору не могу рассказать. Это должно оставаться даже в большей тайне, чем частичная трансфигурация. Но если тебе когда-нибудь будет нужно сразиться с дементором, секрет описан здесь, в зашифрованном виде, так что если кто-то не знает, что речь идёт о дементорах и о заклинании патронуса, то он не поймёт, что всё это значит...
Она рассказала Гарри, что видела, как умирает он, как умирают её родители, её друзья, как умирают вообще все. Она не стала рассказывать, что боится умереть в одиночестве — почему-то это признание всё ещё оставалось слишком болезненным.
Гарри рассказал ей, как он вспомнил смерть своих родителей и посчитал её забавной.
Там, куда тебя забирает дементор, нет света, Гермиона. Нет тепла. Нет заботы. В том месте ты даже не можешь понять, что такое счастье. Там есть боль и есть страх, и эти чувства всё ещё могут тебя задеть. Ты можешь ненавидеть и можешь получать удовольствие, разрушая то, что ненавидишь. Ты можешь смеяться, глядя на боль других людей. Но ты никогда не будешь счастлив, ты даже не сможешь вспомнить, чего же ты лишился... Не думаю, что существует способ объяснить тебе, от чего именно ты меня спасла. Обычно мне стыдно, когда я причиняю людям неприятности, обычно я не выношу, когда кто-то жертвует чем-то ради меня, но в этот раз я только скажу, что не важно, чего в итоге тебе будет стоить твой поцелуй — ни на секунду не сомневайся, ты всё сделала правильно.
Гермиона до этого не понимала, насколько легко дементор коснулся её, насколько лёгкой и поверхностной была та тьма, в которую он её увлёк. Ей было больно, когда все вокруг умирали, а у Гарри отобрали даже боль...
Гермиона убрала письмо обратно в кошель, как и подобает хорошей девочке.
Хотя ей очень хотелось его прочесть.
Она боялась дементоров.
* * *
Послесловие: Минерва МакГонагалл.
Минерва словно окаменела. Она не должна была так поразиться, не должна была с таким трудом принуждать себя смотреть Гарри в глаза, но после того, через что ему пришлось пройти... Она выискивала на лице стоящего перед ней мальчика малейшие признаки воздействия дементора и не находила. Но её крайне тревожило, с каким спокойствием он задал свой вопрос.
— Мистер Поттер, я действительно не могу обсуждать такие серьёзные вопросы без разрешения директора!
На лице мальчика не дрогнул ни мускул.
— Я бы предпочёл не беспокоить директора по этому поводу, — прозвучал спокойный голос Гарри Поттера. — Более того, я настаиваю на этом. Вы обещали, что этот разговор останется между нами. Поэтому позвольте мне говорить прямо. Фактически, я уже знаю, что пророчество существует. Я знаю, что именно вы первой услышали его от профессора Трелони. Я знаю, что, согласно пророчеству, ребёнок Джеймса и Лили каким-то образом представлял опасность для Тёмного Лорда. И этот ребёнок — я, и всем об этом известно. А потому вы не скажете ничего нового или опасного, если ответите всего лишь на один вопрос: Какие именно слова пророчества указали на меня, ребёнка Джеймса и Лили?
В голове эхом отозвался замогильный голос Трелони: РОЖДЁННЫЙ ТЕМИ, КТО ТРИЖДЫ БРОСАЛ ЕМУ ВЫЗОВ, РОЖДЁННЫЙ НА ИСХОДЕ СЕДЬМОГО МЕСЯЦА...
— Гарри, — сказала профессор МакГонагалл, — я никак не могу рассказать тебе это!
Она понятия не имела, откуда Гарри узнал столь многое, и была потрясена тем, что он уже знает...
Печальные глаза мальчика посмотрели на неё со странным выражением.
— Профессор МакГонагалл, неужели вы не можете даже чихнуть без разрешения директора? Я клянусь, у меня есть и серьёзные причины спрашивать, и серьёзные причины, чтобы наш разговор остался приватным.
— Пожалуйста, не спрашивай, Гарри, — прошептала она.
— Ладно, — сказал мальчик, — один простой вопрос. Пожалуйста. Пророчество указало на Поттеров буквально? В нём прозвучала фамилия «Поттер»?
Некоторое время Минерва молча смотрела на Гарри. Она не могла сказать, почему или отчего, но у неё было ощущение, что это ключевой момент с далеко идущими последствиями...
— Нет, — сказала она наконец. — Пожалуйста, Гарри, больше не спрашивай меня ни о чём.
Мальчик одарил её немного печальной улыбкой и сказал:
— Спасибо вам, Минерва. Вы честная и хорошая женщина.
Прежде чем она закрыла распахнувшийся от изумления рот, мальчик поднялся и покинул кабинет. И лишь тогда Минерва поняла, что Гарри посчитал её отказ ответом. И получил правильный ответ...
Гарри закрыл за собой дверь.
С кристальной ясностью перед его глазами развёртывалась логическая цепочка. Гарри не был уверен, когда именно у него родилась эта догадка, может быть, во время пения Фоукса, а может даже раньше.
Лорд Волдеморт сразу же убил Джеймса Поттера, а вот Лили Поттер дал шанс остаться в живых. Однако жертва Лили не остановила его, следовательно главной целью было убить младенца.
Тёмные Лорды, как правило, не опасаются младенцев.
А значит, существует пророчество о том, что Гарри Поттер может представлять собой угрозу для Лорда Волдеморта, и Лорду Волдеморту оно известно.
— Я даю тебе редкий шанс сбежать. У меня нет причин тратить на тебя время, и твоя смерть не спасёт ребёнка. Прочь, глупая женщина, если в тебя есть хоть капля здравого смысла!
Дал ли он ей шанс из прихоти? Нет, в этом случае он не пытался бы её переубедить. Говорилось ли в пророчестве, что убивать Лили Поттер нельзя? Нет, иначе он нашёл бы способ оставить её в живых. Лорд Волдеморт слегка склонялся к мысли пощадить Лили Поттер. Его решение было большим, чем просто каприз, но определённо не было вызвано предостережением пророчества.
Таким образом, предположим, что кто-то — малозначимый союзник или полезный, но не незаменимый слуга — попросил Тёмного Лорда оставить в живых Лили. Лили, но не Джеймса.
Этот человек должен был знать, что Лорд Волдеморт собирается напасть на дом Поттеров. Должен был знать и пророчество, и то, что Тёмный Лорд знает пророчество. Иначе бы не стал вымаливать жизнь Лили.
Как сказала профессор МакГонагалл, кроме неё пророчество знают лишь двое: Альбус Дамблдор и Северус Снейп.
