— Леди Вейра, шеллье Лассер, я почему-то ничего не поняла, — обиженно протянула леди Маргарита. — О чем вы только что говорили?
— Уважаемые сьеры, среди нас находятся леди, которым наши беседы не всегда интересны! — хлопнул в ладоши граф. — Давайте выбирайте темы для разговоров, одинаково понятные для всех! Сьер Лассер, вы слышите меня?
— Сьер Корин, если я буду слишком часто подстраиваться под чужие темы, у меня не останется своих собственных, — Лассер даже не собирался быть хоть немного вежливым. Это у них тут в крови, не иначе. Король не может переступить через себя и поблагодарить за свое спасение, этот делал вид, что не видит, как я бултыхаюсь на лошади, пытаясь с нее слезть, чем они отличаются от того же Клауса? Тот хоть прямо признавался, что бандит и грабитель, а эти надувают щеки и пыжатся перед публикой, избражая титанов духа. Узкое лицо Лассера с перекошенным ртом в презрительной усмешке приятным не назовешь, полоска светлых усов скрывает тонкие губы...а мне всегда казалось, что блондины мягче характером, чем брюнеты, ошибалась, видно!
Дальше пошло обсуждение придворных сплетен, выяснение подробностей, кто кого и с кем видел, слышал или думал, что видел или слышал. Потрясающая по своей силе информация, навевающая зевоту и желание свалить из этой милой компании. Я уже придумывала предлог, под которым можно было бы удалиться, не нарушая приличий, как вдруг услышала соло леди Маргариты.
...— А еще, представляете себе, сьеры, король Харриш объявил войну! Ах, война, как он это сказал...я представляю себе нашего короля, когда он говорит речь! Леди Клара, я тоже им восхищаюсь! Это необыкновенный мужчина, я преклоняюсь перед ним, это необыкновенный король! Глаза...только его глаза чего стоят! И он ведь поклялся, что не вернется сюда, пока не закончит эту войну! Все, все его поддержали, кто был рядом на то время! Война...— девушка мечтательно закатила глаза. — Мужчины все такие ...красивые, сильные, они идут так, что дрожит земля, а мы смотрим им вслед, провожая глазами и шепча слова, так и не сказанные напоследок...
Я бросила взгляд на графа, но тот сидел с видом доброго дядюшки, разве что не кивал головой в такт словам. Дурь какая у девицы в голове, ее бы выбить надо, а тут все спокойно внимают и разве что не поддакивают. Романтическая особа...
— Война, это же так романтично, так красиво, так возвышенно звучит! — леди Маргарита распелась не на шутку. — Враги повержены, молят о пощаде и приносят клятвы верности новому сюзерену!
— А если не приносят, что тогда? — все, меня прорвало от ее глупости. — А если не молят о пощаде, а сопротивляются? До последнего вздоха, до последней капли крови, до последнего шага — стоят насмерть, что тогда? Где тут романтика, леди Маргарита? В убийстве себе подобных? В моей стране много воевали, леди. Однажды враги осадили маленькую крепость, их было очень много, сотни тысяч, а население крепости было совсем невелико по сравнению с ними. Все жители знали, что они точно погибнут, потому что никому не нужны предатели, предавшие родину и приносящие клятвы верности врагу. Но эти люди стояли до последнего и предпочли убить своих женщин и детей, лишь бы враги не добрались до них. В чем тут романтика? В другой, не менее страшной войне, другие враги осадили город. Они замкнули его в кольцо, не пропуская туда обозы с продовольствием и не выпуская оттуда никого. Но осажденным удалось наладить крохотный узкий путь, по которому в город везли хлеб, а оттуда вывозили раненых и детей. Блокада города длилась четыре года и за эти четыре года четыре раза осень сменялась зимой, зима -весной, весна — летом. Вы знаете, что такое зима, леди? Это когда замерзает вода, когда все улицы засыпаны холодным белым снегом, а чтобы хоть немного согреться, надо топить печи. Люди падали замертво прямо на улицах, гибли от холода и голода, но продолжали противостоять врагу. Все жители города поклялись, что вражеская нога не ступит на его улицы. Умерших хоронили в огромные ямы и земля из этих ям насыпалась рядом холмами. Но врага так и не пустили в город, он выстоял такой страшной ценой...даже дети держали оборону. А враги поклялись, что уничтожат город до основания, в назидание потомкам. Где тут красота и романтика? Извините, сьеры. Честь имею.
Я кивнула всем головой и вышла из столовой. Ну вот и предлог нашелся, а то сидела, как идиотка да сплетни слушала. Эту бы Маргариту да к Харришу...пусть бы погонял, как сидорову козу! Надо Китти поискать, пусть Гранье найдет и пришлет, а то пора перевязку делать.
Ночь прошла абсолютно спокойно и я выспалась так, что опять проснулась с рассветом и без всякого будильника. Дома я спала до десяти-одиннадцати часов утра, как убитая, даже Вовчик не мог растолкать меня раньше этого времени в выходные. Возможно, сказывалась работа, хмурый питерский климат и постоянное раздражение в последнее время. С рассветом просыпаются только старики, может, я уже тут состарилась? Визуальный осмотр признаков старения не показал, а физически я и вообще чувствую себя прекрасно! Гранье вчера дал мне маленький стаканчик с водой, скромно сообщив, что накапал туда несколько капель одной настойки, поддерживающей силы и заставляющей кровь бежать быстрее по жилам. Витиеватые объяснения не возымели успеха, но потом он перестал высокопарно изъясняться и дело пошло легче. Травы, только травы, собранные далеко в горах и обладающие свойствами, дающими больший эффект, чем наши таблетки.
— Этот настой я сделал сам, леди и клянусь милостью Творца, что проверил его действие на себе! Я долго искал пропорции, в которых надо настаивать эти травы, чтобы действие одной не угнеталось действием другой. На составление этого лекарства ушло больше года, но я не жалею о времени, я жалею о том, что не успел помочь тем, кто нуждался в нем. Его можно давать тем, кто лежит с тяжелыми ранами, кто болен и опускает руки в бессилии перед болезнью. Этот настой заставляет само тело искать причину недомогания и уничтожать ее, а раненые воины быстрее идут на поправку и рубцы у них меньше, чем у тех, кто не принимал мой настой. Травы эти растут очень далеко и надо ехать туда самому, сбор я никому не могу доверить. Одни собирают на рассвете, другие — ночью, третьи уже осенью, когда по горам дует холодный ветер. Но все трудности того стоят, согласитесь, леди Вейра!
Гранье лукаво посмотрел на меня, он уже знал, что я удрала босиком погулять по замку в первое же утро и понимал, что это была только радость от прекрасного самочувствия. Плечо не беспокоило, на повязке не было ни малейших следов сукровицы или гноя и лекарь торжественно объявил мне и Китти, что дело идет на поправку. На животе тоже было все очень прилично — розовая тонкая кожица затягивала рану и временами жутко чесалась. Согнуться и посмотреть, как оно там выглядит, не получалось — мешала грудь, и я твердо решила найти зеркало и наконец посмотреться в него. Заодно и на бедный живот погляжу, что там делается, а то описания Китти слишком набиты ахами и охами.
Сегодняшнее утро было такое же прекрасное, как и вчерашнее, Китти не было — я выставила ее вечером под предлогом того, что ухаживать ночью за мной нет необходимости. Девушка упиралась, но я была настойчивей и отправила ее восвояси. Наскоро причесав волосы и умывшись из тазика в углу, я поскакала вниз по лестнице на задний двор, где вчера тренировались стражники. Надо же посмотреть на такое зрелище вживую, раз представилась возможность! Местная стража, вопреки всем предположениям, была отнюдь не пузата и не толста, это я уже успела заметить. Сейчас же я осторожно выглянула из-за угла каменного строения, чтобы не попасть впросак. Мало ли чем тут могут заниматься ранним утром, чему мне вовсе не надо быть свидетелем!
Учебные схватки были в полном разгаре. Отрабатывались стойки, выпады, наскоки друг на друга, уход от меча противника, вот тут меч схлестнулся с топором, потом меч поменяли на дубину, топор на прямую палку, в стороне мужчина постарше обучал молодого парня, заставляя отрабатывать его по многу раз одни и те же действия. Смотрелось все это красиво и завораживающе, а если принять во внимание, что это не бутафория, а реальная жизнь, то росло уважение к тем, кто не боится никого, выходя на бой только с холодным оружием. Я пристроилась в уголке, наблюдая за приемами. Схватки велись классически, но иногда они перерастали в нечто большее — в ход шли ноги, кулаки, противника били всем, что попадается под руку, если выбит меч из рук. Бои без правил наверняка в ходу здесь, благородные рыцарские турниры хороши в книгах, а в жизни кто успел, тот и жив. Почти все разошлись, осталась только одна пара, с яростным хаканьем пытающаяся закончить поединок хоть в одну сторону. Но силы были равны и меч никак не мог одолеть странного вида топор на длинной ручке.
— Леди нравится смотреть, как идет бой? Что леди предпочитает, меч, топор, алебарду, копье? — густой бас сзади с легкой подначкой заставил оторваться от военного цирка.
— Леди ничего не предпочитает, леди не умеет владеть этим оружием. Мне захотелось посмотреть на эту схватку поближе. Это оказалось красиво...здесь хорошие бойцы и обитатели замка могут быть спокойны, когда их защищают такие воины.
— Леди совсем не умеет владеть оружием? — интонации поменялись, теперь в голосе был нормальный вопрос, без издевок.
— Да, к сожалению. Меня этому не обучали, а теперь время упущено. То оружие, которое вы перечисляли, мне наверняка не поднять, да и какой из меня боец, сьер!
— Можно защищаться и другими способами, леди. Если позволите, я могу показать.
Говоривший за моим плечом, был выше меня головы на полторы и в два раза шире в плечах. Медведь, натуральный медведь, но двигался он так, что не перепутаешь — этот человек был хорошим воином и цену себе знал. Короткие темные волосы, темная борода на широком обветренном лице, глубоко посаженные глаза, остро оглядывающие все вокруг одновременно — за спиной он мог быть только другом, но никак не врагом. Широкая, как лопата, ладонь вынула буквально из воздуха небольшой нож и без видимого усилия метнула его в деревянный щит, укрепленный метрах в семи от нас. Нож с глухим звоном вонзился в центр едва видного круга, а рука уже послала за ним второй такой же и следом полетел третий. Ножи легли параллельно лезвиями и практически в одной точке остриями.
-Это...здорово! — с искренним восхищением похвалила я метателя. — Наверняка вы тренировались с детства, иначе невозможно достигнуть таких результатов. А на какое самое большое расстояние вы можете бросить нож?
— Я попадаю в цель до пятнадцати шагов, леди, но при этом нож наносит неглубокие раны. Да и противник может успеть увернуться, если увидит замах. Самое лучшее расстояние — семь-десять шагов. Не хотите попробовать метнуть нож, леди?
— Да что вы! — засмеялась я в ответ. — Это будет сплошной позор, а не метанье! Глупо думать, что взяв впервые в руки оружие, я сразу научусь с ним управляться! Тем более, у меня еще не зажили раны до конца, так что я лучше с удовольствем посмотрю на вас, сьер! Это действительно красиво получается!
— Не зажили раны...— удивленно протянул мужчина, намереваясь еще что-то спросить.
— Да ладно говорить об этом, Гранье оказался прекрасным лекарем и через пару дней я уже и не вспомню о них, — побыстрее перебила я его. — Лучше еще раз покажите, как у вас это получается — класть три ножа вместе. Да и ножи это не простые, а сделаны специально для вас, да?
— Не специально для меня, но я долго искал именно такие. Под мою руку и мой замах не всякий нож подойдет, леди.
— Значит, каждый подбирает под себя свой размер. Понятно...А как вы определяете точность попадания? Ну, место, куда надо ударить? Неужели никогда не промахиваетесь?
— Ну почему же, бывает, промахиваемся, но надо привыкнуть к ножу и он сам будет лететь, куда надо. Хороший нож слушается своего хозяина и никогда не подведет. Сперва надо поставить руку, тогда будет видна линия полета. Раз за разом эта линия становится все более прямой и уже в момент броска можно понять, куда попадет нож. Подождите, леди...
Мужчина вынул ножи из щита и вернулся, протягивая мне один. Положив его на ладонь, я оценила изделие местных мастеров — тяжелое лезвие, острое и блестящее, необычного вида ручка заставляли уважать хозяина этого страшного оружия.
— Красивое...и смертельное.
— Да, леди, эти ножи не раз спасали мне жизнь.
— Орвин! — донесся вопль с другой стороны двора. — Орвин, ты куда пропал?
В проход между стеной и сараем влетел взмыленный парень, который недавно тренировался здесь на мечах и встал, как вкопанный.
— Простите, леди, меня зовут. Было приятно поговорить с вами. Если захотите научиться бросать ножи, приходите, я помогу вам.
— Спасибо, Орвин, я обязательно приду!
Оставшись одна, я осмотрела щит, куда Орвин метал ножи. Дерево было буквально изрезано в щепки в центре, зато по краям виднелись сколы и одиночные следы. Может, действительно попробовать тренироваться, хуже не будет, а так всегда будет шанс успеть раньше или отбиться от...да мало ли что может здесь произойти! Вот и ладненько, попробуем!
За завтраком все сидели чинно-благородно, как будто вчерашнего инциндента и в помине не было. Сжевали и хорошо, да и я что-то распустилась, нет бы промолчать, так полезла доказывать, что здешние устои неправильны и их надо ломать. В чужой монастырь со своим уставом...двойка вам за поведение, девушка, да еще и с минусом.
Граф учтиво поспрашивал о погоде, все закивали, что утро чудесное и жизнь прекрасна. Лассер тут же съязвил, что для хорошего утра необходима встряска и в качестве оной было бы прекрасно помахать мечами, чтобы раньше времени не застрять в собственных доспехах. При этом он бросил взгляд в сторону четы де Керр, скривившись по обыкновению. Ну вот, и эти ему не по нутру!
— Я считаю, что уже выполнил свой долг, отдав несколько лет на службу королю Альветии, — высокопарно изрек де Керр в ответ на выпад Лассера. — Теперь это будут делать те, кому я плачу деньги за свою охрану и за мое место в строю тех, кто поддерживает короля. Оставлять жену раньше времени вдовой пока не входит в мои планы.
— Не боитесь, шеллье, что ваши ставленники попросту сбегут из строя в самый неподходящий момент? — Лассер был не в духе и, откинувшись на стуле, продолжал клевать де Керра.
— Я плачу им достаточно, чтобы у них не появлялось такого желания, шеллье Лассер.
— А если войска придут в их родные места, что будет тогда, шеллье? — учтивостью уже и не пахло, Лассер походил на рассерженного кота, оскалившего клыки перед схваткой.
— Шеллье Лассер, вы-то сами тоже не находитесь рядом с его величеством, а отсиживаетесь здесь, пока там сражаются те, кто заменяет меня! А кто заменяет вас, Лассер?
— Меня никогда не заменяет никто, шеллье де Керр, и вы это прекрасно знаете! Здесь же я нахожусь по приказу его величества...оспорить который мне не удалось. Может, вы попытаетесь, когда его величество прибудет сюда?
Граф, до этого спокойно попивавший из высокого бокала, хлопнул в ладоши.
