Митдару стало стыдно. Он-то вправду поверил, что гвардейцы пьянствовали и чуть не очернил их.
— В сводчатой зале караул тоже спал, — признался он. — Кайт разбудил их.
— Эта женщина опасна! — взвился Роверик. — Она ведь так и короля может подчинить своей воле!
Слова эти увели мысли Кристиана в новое русло. Он шумно вдохнул и поделился своими опасениями:
— А если именно это она и затевает? Рукопись теперь у нее, а значит, никто не усомнится, что Гредвир был освободителем, а корона — священна. Никлоса все же коронуют, а Лекса отправится в Брадос, зачарует камни в оправе, и веллурский король будет править не своим умом.
— Он ведь не станет носить корону так уж часто, — усомнился Моэри. — Лишь во время приемов и торжеств.
— Возможно, чаще и не потребуется...
В покое снова наступила тишина, но ненадолго. Вскоре Кристиан громко заявил:
— Я тоже поеду в столицу. Посмотрю, что случится. Если встречу там Лексу — попытаюсь остановить ее.
'Поезжай-ка лучше в Салнир, там нет ни одной злобной чародейки', — хотелось сказать Митдару, но он смолчал. Не ему принимать это решение и не ему жить на веллурских землях.
— Чудесно! — обрадовался лорд. — Ты единственный в этом королевстве, кто сможет узнать ее.
'И снять заботы с твоих плеч', — кисло подумал Моэри.
Не удержавшись, он прибавил щепоть яда к восторгу Роверика:
— Что ж, Ваша Светлость, это прискорбно, однако теперь вам придется удвоить усилия. Борьба предстоит и против заговорщиков, и против королевы Цагры.
Такой взгляд на положение лорда у самого хозяина Анжена вызвал прилив не слишком приятных чувств. Король с затаенным злорадством наблюдал, как вытянулось его лицо, а на укоризненное покашливание мага лишь невинно хлопнул глазами.
— А ведь какая странность, — вдруг вспомнил Кристиан. — Очнулся я не в своей постели, а на полу в одном из переходов верхнего яруса. Но если я уснул, не мог же я сам туда дойти.
— Неужели Лекса тебя несла? — развеселился Митдар. — Что за сильная женщина! Вот только для чего ты ей сдался?
— Сие мне, темному, неизвестно! — вспыхнул маг. — Посему жду от вас хоть одной мудрой мысли, мой солнечный король!
Моэри фыркнул, а потом крикнул за дверь:
— Эй, стража! Позовите караульных от внешних ворот!
Вспомнив вдруг, что он распоряжается не своими ратниками, да вдобавок в чужом замке, салнирец осекся и посмотрел на Роверика. Лорд повторил его приказ, не понимая, впрочем, к чему он, затем наспех оделся и вместе с королем и Кристианом спустился в другой покой, где обыкновенно проводил время за книгами и сметами.
Караульные, явившись, поклонились господам и доложили, что замок покидали только королевские гонцы.
— Что за гонцы? — в изумлении спросил лорд. — Я никого не принимал. Какое послание они доставили?
— По их словам — свиток с приглашением на коронацию Его Величества, милорд, — ответил один из гвардейцев.
В полном недоумении Роверик обратился к слуге, стоящему у дверей:
— Позови Хорина. Пусть придет немедленно.
Повернувшись к ратнику, он задал другой вопрос:
— Когда они приехали в Анжен?
— Мы не помним, милорд, — честно признался тот. — У всего караула будто что-то с памятью приключилось. Но уехали они совсем недавно. Двое их было: один постарше на десяток лет, второй с рыжей бородой. Оба крепкие, больше на воинов похожи, чем на гонцов.
Лорд призадумался, потом отпустил стражу и посмотрел на своих гостей.
— Если свитка нет, то, возможно, это помощники Лексы? — предположил Моэри. — Кто-то ведь утащил Кристиана из покоев.
— А потом бросил за ненужностью, — буркнул маг. — Зачем и вовсе понадобилось кому-то уносить меня?
— Уверен ли ты, что не своими ногами дошел? — Митдара ужасно забавляли события этой ночи. Он уже не жалел, что посетил Анжен: нечасто он оказывался замешанным в подобной череде нелепостей.
— Совершенно не помню, чтобы я это сделал. И неужели я бы улегся спать на камнях и с головой накрылся плащом?
— Беседовать нам нужно совсем о другом, — вдруг сказал Роверик. — Как Лекса узнала, что Кристиан нашел жезл и привез рукопись в замок?
Ответа не знал никто. Маг поймал на себе вопрошающие взгляды и помотал головой.
— Я в неведении так же, как и вы, — произнес он.
— Ну, что ж, пока ясно только одно — записи Гредвира нам более не доступны, — хмуро заключил лорд. — А под видом гонцов в праздничный день вполне могли заявиться обыкновенные воры...
— И Кристиана украли в довесок к серебряным ложкам, — засмеялся Моэри.
— ...и неплохо бы осмотреть залы, не было ли кражи, — невозмутимо закончил Роверик. Он снова позвал слугу: — Где же Хорин? У меня для него поручения.
— Никак не можем найти, милорд.
— Да что же такое?! — возмущенно воскликнул хозяин замка. — Быть может, мне теперь и спать воспрещается? Потому как у гвардейцев беспамятство, гостей обворовывают, а слуги разбегаются, и за всеми пригляд нужен!
— Вдруг Хорина тоже воры унесли? — трясясь от смеха, предложил Митдар. — А раз его с нами нет, он им больше мага понравился!
— На полу рядом со мной никто не лежал, — уверил Кристиан и внезапно начал смеяться под стать другу. Давно он не попадал в столь дурацкие переделки. Подобное даже забавникам выдумать трудно.
— Доброй ночи, — холодно пожелал им Роверик и с каменным лицом направился к выходу из покоя. Прежде чем слуга затворил дверь за его спиной, он услышал, как гостей сразил приступ хохота.
Какое-то время веллурский маг и салнирский король продолжали веселиться, а затем последовали примеру их любезного хозяина. Прощаясь с другом на ступенях лестницы, Моэри заметил, как он потирает щеку.
— Отчего-то зубы болят, — пожаловался ему Кристиан. — Верно, от пола застудил.
— Или воры тебя не добудились, подумали, что мертвый, да и бросили, — усмехнулся король.
— Послушай, — с ехидным подозрением спросил маг, — а нет ли у тебя сестрицы, с которой вы разлучены с детства? Ибо знаю я одну милую девушку с дурным языком, и как будто вы с ней одной крови.
— Ну, если милую, то, пожалуй, мы родня, — заявил салнирец, легко взлетая по ступенькам. — Доброй ночи, и не забудь-ка ты сундуком дверь подпереть, а не то опять унесут. Постой! — тут же прервал он сам себя. — А ведь тогда твой конь мне достанется.
В то мгновение Кристиан горько пожалел, что у него есть меткий глаз, но нет в руке персика.
Глава 10 ↑
Время в таверне Ровенэля тянулось до того медленно, что утро, казалось, никогда не наступит. Местные крестьяне давно разошлись по домам, а приезжие, которым некуда было податься, разлеглись на скамьях или прямо на дощатом полу. Сам хозяин почивал там же — на тюфяке за прилавком. Сон у него, однако, был весьма чуткий, и охотники хлебнуть пива даром в своих надеждах обманулись.
В ожидании Освальда и Браско их соратники маялись от мучительной неизвестности и скуки. Лорд Гайтус спал, сидя на скамье и прислонившись спиной к стене, но часто просыпался. Лицо его оставалось бесстрастным, однако от самого его присутствия в воздухе чувствовалось напряжение. Грут тоже дремал, а вот маги и лекарь хоть и были измотаны дорогой и погоней, не могли сомкнуть глаз, пока мечники не вернутся с короной или без нее.
Тесса раскраснелась, ее щеки пылали, и ей было жарко. Собственная голова казалась ей тяжелой как чугунный обрубок, и все тело ломило от усталости, но все же спать ей не хотелось. Ламберт сидел против нее, между Гайтусом и Лекеном, и уныло ковырял щепкой щербатую поверхность стола. Рука его двигалась лишь вполовину осознанно, а мысли бродили где-то далеко от деревенской таверны, пока он внезапно не вспомнил о тайне, неразгаданной ранее. Тогда он поднял голову и тихо спросил у лекаря, разломив сонную тишину:
— Лекен, а как звали ту женщину, которая жила в ручье и сняла с себя кожу?
Старик вздрогнул от неожиданности, покашлял в кулак, чтобы не хрипеть горлом, и ответил:
— Имени-то я ее не знаю, память не сохранила. А может быть, и в саму легенду оно не попало. Зато говорилось, что существ, подобных ей, называют сэлки.
— Сэлки, — завороженно повторил мастер шепотом.
Лекарь на сей раз не отстал от него и дал волю своему любопытству:
— Ну-ка, не таись. Зачем оно тебе понадобилось?
Вздохнув, маг глянул на Тессу и с ее молчаливого согласия поведал Лекену о случившемся на реке в Краминке. Тот поохал удивленно и осведомился в конце рассказа:
— Ты веришь, что это была сэлки?
— Я верю, что это престранная история, — отозвался Ламберт, подбородком опершись на сложенные чашей ладони. — Как по мне, так не могло обойтись без магии. Не стала бы Тесса в ледяную воду прыгать, если бы не увидела девушку, желавшую утопиться. Но шедший позади крестьянин ничего не заметил, и даже следов на снегу не осталось. Что-то необычное стряслось в тот день: боги ниспослали нам видение или водное существо вернулось домой.
— Никто не встречал сэлки уже сотни лет, да и легенды о них столь редки, что только одну мне и довелось услышать, — задумчиво возразил старик.
Ламберт ничего не сказал ему в ответ, и на том беседа вовсе закончилась, ибо путники были слишком изнурены, чтобы делиться догадками, а правдивых знаний о водных жителях у них в достатке не имелось.
Вечер медленно перетек в ночь, и молчание сохранялось еще долго. Нарушил его снова молодой мастер, перебравший в уме все возможные дороги, которыми, кроме как в Анжен, могли отправиться воры-кнэфы, и безрадостно предположивший вслух:
— Вдруг они кружным путем отправились к восточной границе, а мы зря ищем корону здесь?
Лекарь покосился на Гайтуса, все так же сидящего с закрытыми глазами, и возразил:
— Что бы им там понадобилось? Ракха, конечно, стеной не отделена, любой добраться может. Только теперь в степях нетрудно замерзнуть насмерть.
— Кнэфы знают, как выживать в снегах, — не сдавался Ламберт. — Они бы и в ледяной пустыне не пропали.
— Зачем же им везти корону в Ракху? Неужели кочевникам продать?
— Переждать, — неуверенно предположил маг. — Укрыть ее и сорвать коронацию.
— За Ракхой лежит Цагра, — внезапно подала голос Тесса.
Переведя взгляд на нее, мастер не заметил волнение, на короткий миг полыхнувшее в глазах Лекена.
— А что такого в Цагре? — спросил он.
— Не знаю, — безразлично пожала плечами девушка. — Просто вспомнилось.
Ламберт повернулся к Лекену и задал ему тот же вопрос. Старик сказал осторожно:
— Я слыхал, земли там неплодородные, почва сухая, а все богатство в драгоценных камнях. В тех краях живут дикари, и правит ими королева Лекса.
— Гевлин говорил нам о Лексе, — припомнил маг. — Говорил, она непредсказуема, опасна и владеет сильным магическим даром, с помощью которого сеет сплошные несчастья.
— Неужели главный мастер убедился в этом воочию? — испуганно справился лекарь.
После недолгой заминки Ламберт ответил:
— Пожалуй, нет. О личной встрече с ней он не упоминал. Наверное, передавал дошедший до него слух.
— Цагра далеко, — покачал головой старик. — Недосуг нам о ней беседовать, когда и в своем королевстве забот хватает.
Молодой человек хотел возразить — мол, от скуки можно и о дальних землях потолковать, — но отступился и вскоре опустил голову на руки, надеясь немного вздремнуть. На это раз молчание так и тянулось до возвращения мечников.
Когда наконец хлопнула дверь и послышались быстрые, четкие шаги Освальда и Браско, их соратники проснулись, пришли в движение и обратили на них исполненные нетерпения взоры. Гайтус застыл в напряженной позе, пронзая мечников взглядом, под которым им сделалось вовсе неуютно. Мешка они с собой не принесли, корону перед лордом не положили, и по лицам их стало ясно, что вернулись они с позором.
Старший воин, выступив вперед, хриплым от волнения голосом поведал о случившемся в замке. Он заставил себя ничего не утаить и пару раз поглядывал на Браско, чтобы тот подтвердил его рассказ.
Лорд хоть и слушал, не перебивая, но побелел от гнева и кусал губу, едва сдерживаясь. Он испытывал сильное желание броситься на обоих мечников и придушить их собственноручно за столь сокрушительный и глупейший провал. Похоже, командир королевских ратников посмеялся над ним, когда предложил ему таких бестолковых воинов. Быть может, им и мечи держать в новинку? Какими нужно оказаться никчемными людьми, чтобы не суметь разбудить спящего, а затем вдобавок потерять его?
Мысли свои Гайтус скрывать не стал и высказал их вслух. Он мерил шагами пол и злобно бранился вполголоса, что сердило его еще больше, однако против этого он ничего не мог поделать: в таверне было полно приезжих, и некоторые уже недовольно ворочались, разбуженные его грозными речами. Знать о короне и краже им, разумеется, не полагалось.
Мечники слушали его, опустив головы и ссутулившись. Из-за гневных слов лорда они чувствовали себя самыми никудышными помощниками, с какими ему приходилось иметь дело. Освальд, которому принадлежало старшинство, злился на себя, на Браско и даже на Гайтуса. Он уже начал подумывать, что лорд ошибся — в Анжене короны никогда не бывало, и найти ее им теперь не удастся.
Выговорившись, лорд изнуренно опустился на скамью. Он понимал, что хоть их и постигла неудача в эту ночь, все же без короны им нет пути в Брадос. Придется ему совладать со своей злостью, как следует поразмыслить и действовать с осторожностью, но надежно.
Приказав спутникам занять себя сном до рассвета, Гайтус подошел к окошку со слюдяным ставнем и стоял, глядя в темноту, так долго, что соратники его и вправду задремали, не дождавшись новых указаний. Когда небо посветлело на востоке, лорд снова разбудил их и с твердостью, не приемлющей возражений, изложил им свою задумку.
— Мы по-прежнему не можем открыто обвинить Роверика в заговоре, ибо у нас нет доказательств, — начал он. — Нашей единственной возможностью уличить лорда остается похищение и допрос его помощника. Теперь они оба в Анжене, но этим утром Роверик, вероятно, отправится в столицу: насколько я осведомлен, он всегда посещает королевский пир. Сомнительно, чтобы он взял с собой этого Кристиана. Скорей уж он прикажет ему стеречь корону в замке до своего возвращения или спрятать ее в сохранном месте. Взять ее в Брадос лорд побоится, а простым стражникам не доверит. Наша главная беда в том, что нам не известно — будет ли вор гостить в Анжене и дальше, либо он этим утром или позже покинет его...
Увидев, что тавернщик уже проснулся и хлопочет у очага, лорд неожиданно прервал свою речь.
— Милорд, — хладнокровно произнес Грут, — мы наверняка не успеем попасть в Брадос к началу пира.
— Я знаю, — отрезал Гайтус и поднял руку, чтобы подозвать хозяина. Едва тот приблизился, лорд приказал ему принести для всех холодные закуски и горячий ягодный настой.
Когда он расплачивался, держатель таверны вдруг наклонился к нему и спросил:
— Господин, вы еще любопытствуете о черном жеребце? Хозяин его утром снова в путешествие подается, вам бы поспешить.
