— Предложил честный обмен, — неясно поправил маг.
— Мечи свои, что ли, после похода решил отдать?
— Вот еще! — засмеялся мужчина. — Они мне и самому нужны. Уж ради вас я бы с ними не расстался.
— Ведь не одежду свою? Или коня?
— Упаси боги! — ужаснулся Кристиан. — Уж лучше мечи, чем коня.
Браско хотел продолжить расспросы и добиться правды, однако ему помешал Гайтус, движимый более важными соображениями.
— Куда теперь? — жестко осведомился он. — Где нам искать кнэфов?
— На площадь, — маг указал направление, небрежно тряхнув головой. — Там найдутся те, кто подскажет.
Грут хмыкнул. Он знал, о ком говорит чужак. У бродяг глаза острее, чем у воров, и слышат они о многом, собирая вести по крупицам, как воробьи выискивают зернышки среди камней. Кнэфы частенько приходят к ним, звеня монетами, и не обманываются в своих ожиданиях. Бродяги чуют выгоду издалека, а обретаются как в самых людных местах, так и в забытых всеми подворотнях, где можно стать свидетелем убийства или тайной встречи.
На площади Брадоса между тем вовсю веселился народ. Ловкие забавники глотали огонь, поджигая обмотанные ветошью тонкие железные прутья. На деревянном помосте их собратья устроили другое зрелище, стараясь перекричать шумную толпу. Краем уха Кристиан услышал, как один из забавников, изображавший праведного странника, размышляет в дороге об ужасах Мглы и о прекрасных долинах богов. Возведя руки к небесам, он клялся неустанно посещать храм и жертвовать храмовникам, чтобы те попросили для него заступничества у Вейрана.
'Однако Моэри был прав, — подумал маг и, поморщившись, отвернулся от помоста. — Все же как бы удивился сам Вейран...'.
Придержав лошадь и спешившись, молодой человек забросил повод на переднюю луку седла и уже сделал несколько шагов, погруженный в свои размышления, когда его сердито окликнул Гайтус:
— Куда это ты направился так вольно? Затеряешься среди зевак, а нам останется плутать по закоулкам в поисках той девицы?
— Мы все заплутаем, если я не справлюсь у тулаков[45], где теперь Реда, — терпеливо объяснил Кристиан. — Вдобавок, оружие и коня я не брошу.
— Один не пойдешь, — отрезал лорд, кивком велев Освальду следовать за ним.
Маг только пожал плечами и зашагал дальше, не оборачиваясь. Освальду пришлось нагонять его.
Петляя между горожанами, Кристиан обогнул по дуге разведенный на площади высокий костер. Несколько раз мужчину случайно толкали или задевали руками — разгоряченные хмелем и бурным весельем люди не особенно глядели по сторонам. Сам же маг двигался к погруженной во тьму улочке, на углу которой его внимательный взор приметил старуху, сидящую на низкой, покосившейся деревянной лавке, расщепленной с одного конца. В своем ветхом сером тряпье женщина почти сливалась со стеной дома, и только глаза ее сразу выделялись на морщинистом лице. Цепкие, проворные и не скрывающие живой ум, они обшаривали площадь. Даже издалека мужчина видел, как в них играют отблески жаркого пламени костра.
Освальд чуть приотстал, испытывая желание понаблюдать со стороны. Он вовсе не боялся, что маг убежит. Не менее десяти шагов разделяло их, но мечник вдруг преисполнился совершенной уверенности, что догонит Кристиана, как бы быстро тот ни бежал. Праздничный воздух, казалось, влил в жилы воина особенную бодрость, да и оружие в руке придавало ему сил.
Молодой человек тем временем склонился над старухой и начал что-то говорить ей вполголоса, а она закивала с улыбкой. Освальд на мгновение отвел взгляд: зубы у нее были неровные, желтые и бурые, и вместо пары из них зияла пустота. Мага это, казалось, нисколько не смущало. По его движениям мечник заключил, что он задает вопросы. Старуха с готовностью отвечала, а потом и вовсе хлопнула Кристиана ладонью по колену. Мечник содрогнулся и понял, что диковинный чужой мастер когда-то завел с этой женщиной знакомство, и не в первый раз она нашептывала ему любопытные слухи и вести.
Напоследок маг отвязал от пояса мешочек с монетами и протянул одну старухе. Освальд оторопело моргнул: ему почудился золотой отблеск. Ратникам жалованье платили серебром и медью — даже королевские мастера редко владели золотом, все больше оседавшим в сундуках купцов и лордов. И уж никто бы из них не вздумал одаривать золотыми монетами бродяг, даже за щедрый рассказ о потаенных сокровищах. Мечник решил, что Кристиан либо сердоболен до глупого, либо задолжал старухе за былые заслуги. А то и вовсе Освальду примерещилось.
Когда воин и маг вернулись к отряду, Гайтус нетерпеливо спросил:
— И что же?
— Они в таверне, — отозвался Кристиан. — Той, что около мельника. Их четверо, и они прибыли в город вчера после заката.
— Все ж те кнэфы не солгали, — усмехнулся Браско. — Продали братцев с потрохами за свои жизни.
'Будто им что-то угрожало', — хмуро подумал молодой человек, но вслух этого не произнес.
Гайтус потянул коня за узду, заставив его развернуться.
— Немедленно отправляемся в ту таверну, — приказал он. — И держите оружие наготове.
Покинув площадь, они вновь погрузились в путаницу узких полутемных улочек. В Брадосе было две сотни домов, пара десятков таверн с постоялыми дворами, полдюжины кабаков, пекарни, кузницы, рынок и ремесленные мастерские для разных нужд. Все эти строения умещались в пределах городских стен, налезая друг на друга, и вместо улиц порой встречались лишь глухие закоулки. Соломенные крыши домов в иных местах едва ли не соприкасались, и непривычному человеку, ищущему взглядом хотя бы Храм Близнецов, заплутать в столице не составляло труда. К счастью, весь отряд, кроме разве что Гайтуса, хорошо знал тамошние окрестности, и теперь всадники уверенно двигались к распутью, возле которого жил и вел торговлю один из брадосских мельников. Ветряную мельницу он держал за городом, в той самой деревне, куда жаждал поскорее возвратиться Браско, а муку оттуда привозил в столицу на продажу.
Таверна, к которой устремились путники, находилась против мельникова дома. Она стояла там давно, и никто бы уже не вспомнил ее истинное название, написанное когда-то белилами на деревянной вывеске и истрепавшееся со временем до неразличимых мазков. Завсегдатаи окрестили ее 'У мельника', и под этим именем она становилась известной приезжим.
Нижний ярус таверны был выложен из камня, а над ним надстроен еще один — из дерева. Наверху располагались комнаты, которые хозяин сдавал гостям за умеренную плату. Обстановка, кушанья и напитки не отличались богатством, но и особенных упреков таверна не заслуживала. Гайтус счел ее годной, простым же людям и вовсе не стоило гнушаться подобного крова.
При таверне находилась небольшая конюшня, однако появившийся из нее конюх объявил, что для всех лошадей там места не хватит, и указал на коновязь у кузницы, освещенной тусклым фонарем шагах в тридцати от перепутья. Туда Кристиан увел Регена, забрав его у Тессы. Рядом с черным жеребцом оставили лошадей Грут и Браско.
Собравшись на мостовой между домом мельника и таверной, путники принялись держать совет.
— По числу у нас преимущество, — сказал Гайтус, — но предстать перед противником с дорожными сумами будет верхом нелепости. Кто-то должен стеречь наши пожитки снаружи.
Добровольно вызвался только Лекен, однако всех посетила мысль, что если в переулок вдруг нагрянут воры или осмелевшие от хмеля горожане, то беззащитный старик не сможет им противостоять. Мастеров, мечников и Грута лорд хотел сохранить для боя, ведь он вполне ожидал, что кнэфы вздумают оказать сопротивление. Только положение Кристиана было неясным: Гайтус опасался, что он переметнется на сторону врагов. Пусть лучше сторожит сумы на улице, чтобы соблазна не появилось.
Едва лорд остановил на молодом человеке надменный взор и открыл рот, чтобы отдать ему повеление, как маг опередил его и твердо произнес:
— Нет уж, благодарствую. Заботиться о вашем добре я не подряжался. Укажу в таверне на девушку, а дальше поступайте, как вам угодно.
— Вдруг тебе взбредет в голову сражаться против нас? — возразил Гайтус.
— А что, если я солгал вам, и пока вы разыскиваете в таверне воров, я обкраду вас и исчезну? Уж лучше, я сделаю, что обещал — приведу вас к Реде.
— А после? — настороженно спросил Браско. — Если мы будем биться с ними?
Кристиан неопределенно пожал плечами.
— Поклянись, что не предложишь им помощь, — сурово потребовал лорд. — Иначе мы заклеймим тебя заговорщиком.
— У Вашей Светлости столько притязаний на мою свободу, что удовлетворить их все совершенно не представляется возможным, — процедил маг. — Я теперь же зайду в эту таверну, заплачу за пищу и ночлег и вашей судьбой больше не обеспокоюсь.
С этими словами он подхватил свое оружие и дорожную сумку и отправился прямиком к низкой рассохшейся двери, ведущей во владения тавернщика.
Понимая, что нельзя отстать от него, а не то он испортит все дело, Гайтус мгновенно принял решение — повернувшись к кнэфу, он велел:
— Останься здесь! Заряди арбалет и стреляй в каждого, кто минует нас и бросится бежать, да не впускай никого.
Остальным лорд приказал обнажить мечи и следовать за ним. Дверь еще не успела захлопнуться за Кристианом, как ее снова толкнула сильная рука Освальда, и пятеро путников, шумно стуча сапогами, вошли в таверну.
В просторной зале с дощатым полом было не слишком тепло и до неприятного пусто, что становилось особенно заметно при обильном свете масляных светильников. На стенах не висели связки чеснока, зверобоя или мяты, не говоря уж об оленьих рогах, звериных шкурах и даже сосновых ветках к празднику; не сновали разносчицы, поленья в очаге уже прогорели, и всего четверо гостей посетили обитель тавернщика в тот вечер. Двое из них стояли близко к тлеющим углям, согреваясь. Двое других расположились за ближайшим к очагу и прилавку столом. Они не вели разговор, не забавляли себя играми, и весь их вид говорил о том, что они как будто проводили свое время в ожидании.
Одного взгляда хватило Гайтусу и его соратникам, чтобы узнать Реду и ее братцев. Русоволосая девушка с россыпью мелких веснушек на щеках казалась утомленной, но сохраняла хладнокровие и лишь чуть выпрямилась, увидев вошедших людей. Ее собратья-кнэфы подняли головы, тоже не выказывая особенного удивления. В установившейся тишине пару долгих мгновений воры и погоня не сводили друг с друга глаз и не шевелились. За прилавком хозяин испуганно теребил потрепанный край полотенца.
Наконец голосом, в котором слышалась усталость, Реда произнесла:
— Мы, признаться, вас заждались. Отчего так долго?
— Ах, ты... — яростно прошипел лорд, покрепче перехватывая меч и делая шаг вперед. За ним угрожающе двинулись остальные путники, но кнэфы вдруг тоже ощетинились острыми клинками, с невероятной быстротой выхватив их из ножен. Только Реда осталась сидеть, вытянув правую ногу и положив ее на незанятый стул.
Лязг освобождаемой стали, растревоживший слух, утих через мгновение и продолжения не получил. Воины с обеих сторон застыли, нетерпеливо поглядывая на своих предводителей, которые не вполне еще решили, так ли необходим этот бой. Противникам недоставало самой малости, чтобы броситься друг на друга. Тяжелое дыхание выдавало их злобу, а руки, готовые наносить удары и защищаться, надежно сжимали рукояти мечей. Гнев и желание вступить в схватку почти ощущались кожей.
Кристиан посмотрел на стены клинков, замершие по бокам от него — острые, поблескивающие холодной сталью — и вдруг во всей полноте осознал нелепость происходящего. Ведь насколько проще путникам и кнэфам договориться, перемолвившись парой слов, чем растрачивать силы попусту!
Как и сам маг очутился в этой глупейшей истории, затеянной во благо короля? Уж он-то не желал этого, хоть и помог Роверику, отозвавшись на его просьбу. Странно все же, что его — оказавшегося на пути отряда случайно — настойчиво не отпускал и толкал к действию вихрь событий, а Гайтус все больше увязал в зыбучих песках ошибок и медлительности, пусть даже и жаждал достичь цели со всей искренностью!
Распаленный подобными мыслями, Кристиан в неожиданном для себя сердитом порыве бросил сумку под ноги, и она громко ударилась о дощатый пол, заставив кого-то из воинов вздрогнуть. Стиснув зубы так, что на лице его заиграли желваки, маг решительно приблизился к прилавку и с размаху хлопнул по нему ладонью, оставив на потертой столешнице серебряную монету.
— Комнату на ночь и горячую похлебку, — повелительно сказал он хозяину. — Да жаркое из цыпленка, и побыстрее!
Затем, развернувшись, он подошел к ближайшему столу, пустующему и проходом отделенному от Реды, выдвинул один из шести грубо сколоченных стульев с невысокими спинками и уселся на него. Путники и кнэфы ошарашенно наблюдали за мужчиной, не решаясь теперь начать бой, и охваченные сомнениями.
Молчание сохранялось недолго. Кристиан после краткого раздумья вытянул руку, ткнул пальцем в направлении девушки-кнэфа и раздраженно обратился к Гайтусу:
— Вы признаете, что это она?
Реда заметила, что маг не взглянул на нее даже вскользь, и досадливо прикусила губу.
— Она, — хрипло подтвердил лорд.
— Великолепно, — мужчина откинулся на спинку, чтобы расстегнуть пряжку плаща. — Извольте убедиться в моей полной невиновности и оставить меня в покое касаемо ваших злоключений от потери короны.
Гайтус промолчал, но дальнейших подтверждений Кристиану и не требовалось. Он резкими, точными движениями снял плащ и перекинул его через сиденье одного из стульев, а сверху положил оружие. Присутствие кнэфов и соратников лорда его, по всей видимости, теперь совершенно не заботило.
Пару мгновений маг нетерпеливо постукивал пальцами по столешнице, без особенного увлечения разглядывая щели в каменной кладке. Затем тавернщик поставил перед ним большую плошку с дымящейся похлебкой и блюдо с ломтем ржаного хлеба. Подрагивающим голосом хозяин смог вымолвить, что скоро подоспеет жаркое, и поспешил откланяться.
Кристиан взял ложку и помешал ею похлебку, взболтнув со дна лук и перловые зерна. Зачерпнув немного, он бросил косой взгляд на путников и кнэфов, в недоумении глазеющих на его беззастенчивую трапезу, и холодно произнес:
— Можете начинать зрелище. Только не залейте похлебку кровью, это испортит мне удовольствие.
Вслед за этим он спокойно отправил ложку в рот и, казалось, предался каким-то своим размышлениям.
На краткий миг тишина в таверне стала совсем уж опасной — нахальство мага только добавило путникам злости. Все же никто из них не стронулся с места, и Гайтус первым опустил меч, поняв, насколько глупым будет сражение после выходки Кристиана, когда подходящее время уже безвозвратно упущено. Его примеру последовали другие воины, хотя в ножны оружие так и не вернулось. Взаимное недоверие не позволяло противникам безрассудно отдать преимущество друг другу.
— Где корона? — отрывисто спросил лорд у русоволосой девушки.
Реда ответила с готовностью, будто только и ждала вопроса:
— У тех, кто заплатил нам за работу. Я отдала им мешок на закате.
