На Ламберта тут же бросился кто-то еще, и магу пришлось обороняться мечом. В нескольких шагах от мастера Браско бился со щупловатым вихрастым вором и сильно теснил его. Другой стрелок отшвырнул ставший ненужным арбалет, обнажил меч и ринулся к дверному проему. К нему прибавился крепко сбитый разбойник со шрамом на виске. Он остановил одного из кнэфов точным броском кинжала и с холодной расчетливостью устремился к свободе.
За стенами амбара беглецов встречали Освальд и Кристиан. Еще в таверне путники и кнэфы сговорились брать пленных, сколько возможно, для последующего допроса, однако тех, кто не оставлял воинам иного выбора, кроме убийства, щадить бы никто не стал.
На улице оказались сразу пятеро разбойников, так что мечнику и магу пришлось потрудиться. К Освальду бросились двое, занося мечи для удара, но натолкнулись на достойное сопротивление. Закипел жаркий бой, в котором мечник с успехом держал оборону и даже атаковал своих противников попеременно. Движениям его чуть недоставало скорости, отличавшей молодых воинов, но опытность и телесная крепость выступали на его стороне.
Один из ударов — рубящий, нацеленный под ребра — Освальд все же едва не пропустил из-за низкого, пробирающего до костей звука, раздавшегося вблизи. Это мелодично гудел один из мечей Кристиана, покинувший ножны. Даже разбойники повернули головы, чтобы посмотреть на такое чудо, однако быстро опомнились, и снова кинулись на мечника. Тот лишь успел подумать, что оружие у мага, должно быть, зачарованное.
Дрожащий звон меча утих, когда Кристиан принялся парировать удары. Он заслонял собой проход, и разбойникам требовалось сперва миновать его, чтобы пуститься дальше. Нападать втроем им было тесно и неудобно, поэтому мужчина бился каждый раз лишь с двумя противниками, оказавшимися в какое-то мгновение ближе к нему или чуть более умелыми, чем другие. Воры эти являлись давними соратниками Кнола, совершившими немало набегов вместе с шайкой — все средних лет, привычные к оружию и достойно им владеющие.
Поначалу Кристиан только оборонялся, уворачиваясь от зазубренных лезвий и с силой отбивая сыплющиеся на него удары. Разбойники, однако, выказывали такое упрямство и уверенность в грядущей победе, что вскоре мужчина рассердился, выхватил из ножен второй меч, во всем похожий на первый, и широко полоснул им воздух, отбивая у воров лишнюю охоту упорствовать.
Клинок угрожающе погудел и смолк так же, как его собрат, а маг тут же бросился на врагов с удвоенной прытью. Прогнувшись назад, он пропустил над собой чей-то меч, просвистевший на палец выше его головы, стремительно развернулся и рубанул лезвием владельца того оружия. Потом оттолкнулся от земли, поворачиваясь в прыжке, и обрушил мощный удар на другого разбойника, который смог отразить выпад, но только меч его от этого переломился посередине. Пока он ошеломленно взирал на две образовавшиеся половины, Кристиан толкнул его ногой в грудь — так, что вор приложился спиной к стене амбара, охнув от боли.
С третьим противником магу пришлось нелегко, ибо он весьма искусно использовал в бою как меч, так и окованные железом ножны. Несколько раз Кристиан скрещивал клинки, отражая нападение разбойника, и наконец все же сумел улучить мгновение для ответного действия. Скользнув мечом по лезвию в руке вора, маг отвел его вбок, локтем отбил ножны, ногой подломил врагу колено и, когда тот пошатнулся, рассек ему правое плечо, задев шею. Разбойник сипло выдохнул, слабо прикрыл руками рану, из которой толчками начала выходить кровь, а потом рухнул на колени и завалился набок. Больше он не шевелился.
Эта стычка отвлекла Кристиана, и он краем глаза заметил оставшегося позади разбойника, сжимающего рукоять с обломком лезвия, когда тот уже делал замах с намерением пробить магу шею насквозь. Мужчина с ужасом осознал, что не успевает уклониться или защитить себя, хотя время словно тянулось до невероятного медленно. Тело Кристиана невольно дернулось в сторону, по привычке пытаясь избежать опасности, но разум, совершенно ясный и более обыкновенного деятельный, подсказал хозяину, что вор непременно убьет его.
Далее произошло неожиданное: у самого лица мага просвистела стрела, едва не задев оперением его щеку, и вонзилась разбойнику в левый глаз. Тот выронил меч, неловко отшатнулся, а потом упал на спину, с хрустом ударившись затылком о мерзлую землю.
Кристиан вздрогнул, обернулся к мертвому вору, почти бессознательно отступив от него на шаг, затем пригляделся и понял, что стрела была пущена с крыши, расположенной против стены амбара. Бросив взгляд на соломенный настил, мужчина, однако, не обнаружил появившегося столь кстати стрелка, да и вовсе ничего не различил, кроме темноты. Тут же он вспомнил, что кнэф-арбалетчик оставался в дозоре по другую сторону улицы, и от этого все дело представлялось весьма странным.
Поразмыслить о случившемся Кристиану не пришлось — бой еще не окончился, и маг должен был держаться настороже. Посмотрев на Освальда, он увидел у его ног разбойника с кровавым пятном пониже ребер, а чуть поодаль — другого, лежащего ничком без движения. На мече воина влажно поблескивали красные разводы.
Освальд встретился с магом глазами, а после перевел взгляд на его клинки. Вне сомнения, их изготовили оружейные мастера Альты: никому иному не сотворить было столь чудесное оружие. Мечи эти казались сделанными из матового стекла, покрытого тончайшим слоем инея. Рукоятей вполне хватало на обхват обеими руками, но стальные утолщения с узорчатой резьбой под самыми навершиями позволяли сражаться, держа каждый меч в одной руке.
Освальд еще раньше — по их гудящему звону — понял, что клинки у Кристиана необычные, и оттого испытывал любопытство. Увидев же наконец оружие мага, он не смог заглушить въедливый шепоток зависти. Цена двум таким мечам, если они зачарованы вдобавок — не меньше тысячи золотых. Кем бы ни являлся Кристиан, с такими клинками он мог благополучно выдать себя за лорда.
Маг встряхнул мечи, и кровь каплями скатилась с лезвий на белеющую в свете факелов землю. 'В самом деле зачарованные', — мысленно подтвердил свою догадку мечник и с досадой отвернулся.
Остальные воины в амбаре тем временем сражались с разной степенью успеха. Гайтуса его противник сумел ранить в плечо, но лорд, стиснув зубы и прижимая руку к груди, продолжал защищаться и нападать, пока не убил скалящегося вора. Затем он опустился на оставшиеся ящики, чтобы зажать рану плащом.
Реда обезоружила разбойника, с которым вступила в бой, и заставила его сдаться. Еще одного пленника захватила Тесса.
Браско и один из кнэфов быстро разделались со своими противниками, уменьшив число врагов, а разбойник, напоровшийся на меч Ламберта, распростерся на земляном полу и все больше бледнел с каждым мигом. По тунике его расползался багровый след.
У Грута и дерущегося с ним вора — мужчины средних лет с загорелым, обветренным лицом — силы подобрались равные, и они кружили по амбару, упрямо обмениваясь ударами. Продолжал сражаться и один из кнэфов с кровоточащей раной на бедре. Его противник также был ранен, и оба они передвигались и орудовали мечами из последних сил.
Светловолосого усатого кнэфа, говорившего с путниками в таверне и стрелявшего в одного из дозорных в начале вылазки, сразил кинжалом тот самый разбойник, который ускользнул от Браско и едва не заколол Кристиана на улице. Еще один из соратников Реды потерял сознание от удара о голову сосновым поленом, не растраченным ворами на костер.
При восьми убитых разбойниках, двух раненых и двух пленных, противникам Грута и молодого кнэфа пришлось сдаться, ибо все уцелевшие воины, за исключением Гайтуса, обступили их и обещали расправу, если те не перестанут сопротивляться. После этого всех пленников заставили опуститься на колени у стены и сложить руки за головами. За ними надзирали Кристиан, Реда и Грут со взведенным арбалетом.
Ламберт и Освальд бросились к лорду, желая оказать ему помощь, но Гайтус нетерпеливо отмахнулся от них и приказал скорее допросить разбойников. Повинуясь, старший мечник приблизился к пленным и намеревался уже грозно заговорить с ними, когда понял, что среди них нет главаря.
— Где Кнол? — потребовал ответа Освальд, глядя как на воров, так и на своих соратников.
Реда обежала внимательным взглядом амбар и обнаружила главаря в темном углу в пяти шагах от лорда. Кнол лежал на спине, а из груди его торчал деревянный обломок, отколовшийся от разбитых Ламбертом ящиков. Распахнутые, застывшие глаза разбойника смотрели вверх. Воинам показалось, что он мертв, но Реда, подойдя к нему, услышала хрипловатое дыхание.
Склонившись над главарем, девушка-кнэф коротко спросила:
— Где корона?
Вор сипло втянул в себя в воздух, судорожно сглотнул и с усилием обратил на нее угасающий взор, не делая при том попытки говорить.
— Где корона, и кто вас нанял? — Реда требовательно тряхнула его за ворот кожаной куртки.
Губы разбойника искривились в злой усмешке, обнажившей зубы. Девушка сердито оттолкнула его, и голова Кнола от этого мотнулась на бок. Он, похоже, доживал свои последние мгновения, и сведения о реликвии собирался унести с собой во Мглу.
Ламберт мысленно отругал себя последними словами за то, что так оплошал, а потом выразил свое сожаление вслух.
— Это я напал на него, — сокрушенно признал он свою вину. — Если бы я ударил слабее...
— Он нам не нужен, — с твердостью и внезапным холодом в голосе произнес Кристиан и острием меча указал на ждущих своей участи пленных: — Лучше допросим их.
Освальд подумал, что он прав. Главарь шайки потому и ведет за собой других разбойников, что обладает большей волей, выносливостью и хитростью вдобавок к боевым умениям. Кнол бы не испугался пыток и молчал бы не из-за преданности своему нынешнему господину, а по собственному решению, чтобы не сломаться в угоду врагам.
Встав перед пленниками и пристально глядя на них, старший мечник сурово спросил:
— Кому вы служите, и где теперь корона? Да лучше отвечайте, а не то пожалеете о своем молчании!
Воры угрюмо смотрели в землю, не поднимая глаз на воина.
— Нужно их... — начал было Браско, но тут Кристиан в какой-то спокойной, однако пробирающей до жути манере, сказал:
— Вот здесь, рядом со мной, стоит мастер магии, который убил вашего главаря. Вы видели, что он сделал, и это лишь малая часть его дара. А теперь послушайте. Тот из вас, кто расскажет нам все, что мы хотим знать, останется в живых. Остальным этот маг размозжит головы.
— Не посмеет, — недоверчиво отозвался один из разбойников.
Ламберт странно взглянул на него, сжал пальцы правой руки в кулак, и земля у ног вора вдруг пошла трещинами. Пленник дернулся, прижался к стене, до того впечатляющим получилось проявление силы.
— Посмеет и не дрогнет, — заключил Кристиан. — Но, пожалуй, следует кого-то умертвить для верности. А ну-ка того, — показал он молодому мастеру на крайнего в ряду разбойника с неглубокой раной на предплечье, нанесенной ему кнэфом.
— Зачем же меня?! — выпалил тот в страхе. Ему вовсе не хотелось, чтобы голова его треснула, как тыква от удара молотом.
Кристиан кивнул Ламберту, и маг ступил вперед, потянувшись к вору.
— Я все скажу! — завопил пленник, отшатываясь в отчаянной попытке сохранить себе жизнь. — Убивайте их, а я все скажу!
Двое других разбойников, возмущенные подобным предательством, наперебой закричали, что это им все известно о короне, и они желают поделиться своим знанием. Только один вор, дравшийся до того с Грутом, не проронил ни слова и мрачно поглядывал на дверной проем.
Стремясь первыми откупиться от воинов, пленники, грубо обрывая речи друг друга, как на духу изложили им задумку Кнола. Они поведали, что шайка их жила на развалинах старого замка в предгорье Западных гор. Однажды, чуть меньше солнечного года назад, главарь их вернулся из Брадоса весьма довольный, звеня золотыми монетами в поясном мешке. Он рассказал, что встретил в столице одного знатного господина, которому нужны были лихие помощники для не вполне честных дел. С тех пор несколько раз разбойники выполняли для богатого незнакомца нужную работу, а он щедро платил им и даже одарил тюками с хорошей одеждой, похожей на ту, что носят ратники в замках.
Не все в шайке одобряли такое покровительство, губящее вольную жизнь, но Кнол усмирил своих противников. А недавно тот знатный господин нанял разбойников для кражи священной короны. Велел все обустроить так, чтобы подозрений не возникло, кто скрывается за этой затеей. Потому Кнол обратился к кнэфам — ловким, умеющим хранить тайны и укрываться от чужих глаз. Получив от них корону в столице, главарь передал ее своему побратиму и верному соратнику, по старшинству стоящему за ним в шайке, и приказал ему отправляться в путь. Нанимателю было угодно, чтобы корону спрятали в Каменной Роще[50] под алтарем Его Величества.
Напоследок пленники поклялись разбойничьей волей[51], что не знают имени того господина, который замыслил кражу. С ним беседовал только Кнол, и никто более из всей шайки не видел его.
Выслушав рассказ воров, Освальд задумался, затем посмотрел на Кристиана. Тот пожал плечами и сказал:
— Похоже на правду.
— И кого из нас вы убьете? — с тревогой осведомился молодой разбойник, взятый в плен Тессой.
Старший мечник глянул на него, поморщившись, а потом обратился к Гайтусу:
— Ваша Светлость, желаете спросить еще о чем-то?
Лорд устало качнул головой, призывая закончить допрос. Он чувствовал себя изнуренным. Рана его кровоточила, а головокружение то накатывало, то ослабевало, как морские волны.
Хуже всего, однако, Гайтусу становилось от мысли, что корона уже не в Брадосе, и поход необходимо продолжить. Начатое столь славно путешествие превратилось в нестерпимую гонку. А ведь в Краминке лорд запирался на засов, остерегаясь алчных крестьян или дикарей-разбойников! С конюхом бился, будто страшнее врагов не нашлось бы в королевстве! Прошлые опасения теперь вызывали у Гайтуса горький смех. Противник, с которым он на самом деле столкнулся, был умен, проворен и каждый свой шаг рассчитывал усердно.
Освальд, правильно истолковав переживания лорда, вложил меч в ножны и знаком велел Браско последовать его примеру.
— Свяжем их покрепче и кляпы соорудим, — сказал он. — Захотят, так выберутся, или стража под утро найдет.
— А как быть с ранеными? — выразила заботу Тесса. — Двоим нужен лекарь.
— На них все заживает, как на собаках, — буркнул младший мечник, разрывая плащ одного из убитых разбойников на полосы, чтобы после приспособить их под кляпы.
— Авось кровью не истекут и заразу не подхватят, — поддержал его Освальд. Он достал из легкой сумы, прихваченной Редой, обрывки веревок. — Если боги к ним будут милостивы.
Пленникам, похоже, казалось, что милость богов уже снизошла на них — ведь никому королевские мастера не станут наносить увечия, а из пут и вывернуться можно, или же до тех мертвых соратников докатиться, у кого всегда припрятан нож в голенище.
Мечники узлы затянули на совесть, но все же не сомневались, что разбойники освободятся довольно скоро. Воины связали их лишь для того, чтобы спокойно возвратиться в таверну, не боясь слежки или ответного нападения — воры, разумеется, не были так глупы, но могли пустить стрелу в спину.
