Оглавление:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Сноски
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Это была большая земля. Если бы кто-то мог, как боги, выглянуть из-за пушистых облаков и окинуть её взором, то увидел бы необъятные поля, заросшие пшеницей, клевером или дикой травой; леса с проторенными тропами и непроходимыми чащами; широкую реку, в которую стекались ручьи со всего королевства, и небольшие озера на границе. А над всей этой щедростью природы на западе и юге высились горы со снежными шапками и предгорьями с россыпью хвойных деревьев.
Если бы какой-то отважный, а то и отчаянный путешественник, рискуя жизнью, взобрался на западную каменную гряду, то почувствовал бы силу ветра, порывисто завывающего на высоте; вдохнул морозный прозрачный воздух; восторженно залюбовался бы небом на горизонте, окрашенным в мягкие цвета закатным солнцем. А потом этот странник нашел бы ровный кусочек на горном склоне, развел костер из того, что смог раздобыть вокруг, и съел часть своих скромных запасов у огня. А не повезло бы ему, так просто пытался бы согреть руки дыханием, а сердце — глотком вина, приберегаемым на крайний случай. И он бы видел, как после заката земля погружается в сумерки, как темнеет небо, заполненное серыми плотными облаками, пеленой нависшими над заснеженным лесом у подножия горного хребта. А в том лесу внимание зоркого странника привлекли бы несколько трепещущих огней. Там, под кронами стройных сосен и меж могучих елей, далеко от жилья и тепла домашнего очага, кто-то шел сквозь лес, преследуя тайную цель.
В том лесу, прозванном жителями окрестных деревень Горелым и пользующимся дурной славой, по узкой, давно нехоженой дороге двигался конный отряд. Шесть дней назад он выехал из столицы и теперь возвращался с бесценным грузом, который надлежало доставить в королевский замок как можно скорее. Лорд Гайтус, знатный дворянин и землевладелец, возглавлял отряд и непрестанно подгонял его, полагая, что от успешности похода зависела судьба всего королевства. По меньшей мере, в это верили король и королева-мать.
На первую часть пути ушло четыре дневных перегона по хорошей дороге. Обратно же решили двигаться окольными тропами, чтобы не привлекать лишнего внимания. Накануне праздника Излома зимы[1] на трактах стало слишком людно: королевские гонцы стремились доставить подношения крестьян вовремя; лорды-землевладельцы посылали слуг собрать праздничный налог; кнэфы[2] съезжались в стольный Брадос, чтобы как следует погулять, а то и получить случайный заработок во время всеобщего веселья.
Хотя в отряде было два мастера магии, Гайтус приказал ехать через Горелый лес. Освальд и Браско — королевские мечники — старательно изучили единственную карту, полвека хранившуюся в родовом замке лорда, и осторожно вызнали у местных жителей, нет ли удобного и безопасного пути.
Два солнечных года назад в лесу случился странный пожар: горели только стволы деревьев, а ветки и кроны оставались нетронутыми. При этом те перепуганные крестьяне, которым случилось оказаться неподалеку, рассказывали, что не было ни треска огня, ни дыма. Пламя поднялось по стволам, вычернило их и схлынуло, а животные бежали из леса. Теперь там было тихо и по-особому пустынно, обожженные деревья выглядели зловеще. Поговаривали также, что в лесу пару раз пропадали люди, но противоречия и скудность подробностей в таких историях делали их больше похожими на сплетни, чем на истину.
Лорд Гайтус всегда презрительно отзывался о подобных селянских суевериях, поэтому теперь, нахмурившись, раздраженно сообщил, что если два королевских воина и два мастера магии считают себя достойными этих званий, им следует вести себя надлежащим образом и не позорить ряды своих соратников. Освальду, как старшему в отряде после Его Светлости, пришлось прокладывать путь по своему разумению, полагаясь на неточные сведения, полученные от крестьян, старую карту и собственное чутье.
В первый день, держась южного направления, странники преодолели два лесных завала, где сухие деревья, отжив свой век, перегородили тропу, а также неглубокий, но стремительный ручей, неожиданно появившийся среди сугробов. Ночевали на небольшой поляне у самого предгорья в окружении низеньких елочек и нескольких валунов. На вторые сутки хлопьями пошел снег, небо оставалось серым, ветра не было, однако к вечеру снег прекратился, и воздух стал морознее. Никаких происшествий в пути пока не случилось, в лесу всадникам никто не встретился. Даже звериные следы не попадались на глаза, делая молву об этом месте всё более правдоподобной.
Освальд сумел вывести отряд на узкую дорогу, о которой ему рассказали в деревне, хоть и начал уже опасаться, что пропустил её, выбрав не то направление. К его удаче, лорд Гайтус, поджав губы, терпеливо ждал, когда они выберутся из хвойной западни. Но он все же не мог позволить отряду потерять более двух дней в лесу, и потому теперь они продолжали путь даже в поздних сумерках при свете факелов.
Земля была покрыта ровным слоем снега, только изредка под лапами елей темнели круги мерзлой почвы. Кони неохотно переставляли ноги, оставляя борозды в белом рыхлом полотне, и время от времени недовольно фыркали, утомленные долгим переходом. Всадники не переговаривались друг с другом, и самым громким звуком в лесу был шелест пламени, пока Освальд вдруг не поднял руку в толстой кожаной рукавице и не крикнул через плечо:
— Стой!
Его голос подействовал на остальных словно пробуждающий колокол, вырвав их из оцепенения, навеянного однообразной дорогой. Странники натянули поводья, на Освальда устремились недоуменные и настороженные взгляды. Лорд Гайтус молча ждал объяснений.
— Там кто-то лежит, — мечник указал вглубь леса в сторону низенькой разлапистой ели. — Хорошо бы проверить. Кажется, человек раненый.
Браско, рыжебородый воин с веселыми глазами, привстал в стременах, поднял факел повыше и прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, кроме деревьев в темном лесу.
— Да нет там никого! Вон, рядом ветки на земле — тебе показалось.
— Я тоже никого не вижу, — вставила Тесса. Это был ее первый поход, и, хотя мастеру магии не пристало опасаться зловещих слухов, она испытывала тревогу.
— Не туда вы смотрите, — Освальд терпеливо доказывал свою правоту. — С другой стороны — у сосны, которая рядом.
Браско проехал вперед, поравнявшись с собратом по оружию, и вгляделся получше. Ламберт, еще один молодой маг, честно смотрел во все глаза, но ничего особенного различить не мог. У старого лекаря Лекена зрение было уже не то, Гайтус даже не пытался, а наемник Грут был слишком далеко, чтобы что-то высмотреть в сумерках. Все ждали, что скажет Браско.
— А и правда! — удивленно воскликнул он. — Кто-то лежит!
По отряду пробежала волна оживления. Первая мысль, посетившая всех, была о ловко подстроенной засаде, ведь за прошедшие дни они не встретили никаких препятствий, кроме естественных, а это подчас способно лишь усилить подозрительность.
Освальд, однако, оставался спокойным. За всю свою долгую службу он никогда не видел такой нелепой засады, и сомневался, что увидит её теперь. Место и время для нее были бы крайне неудачными. Гораздо удобнее напасть на путников у опушки или на поляне во время ночной стоянки, предварительно найдя их по следам или свету костра. Вдобавок всадники могли и вовсе пропустить эту дорогу или не заметить лежащего под деревом человека. Так что мечник высказал свои соображения вслух и предложил удостовериться, что в лесу лежит раненый или убитый путник, который не сумеет выстрелить им в спины, когда они продолжат путь.
— Ты и Браско — проверьте, но только быстро, — приказал Гайтус. Потом, обратившись к Груту, велел ему на всякий случай держать арбалет наготове, а сам положил руку на дорожную сумку, привязанную сбоку к седлу и полускрытую плащом.
Мечники спешились, отдали один факел Тессе, и, освещая себе путь вторым, сошли с дороги и углубились в лес по правую сторону от неё. Снегу намело до середины голени, приходилось высоко поднимать ноги, чтобы не спотыкаться и не натрясти в сапоги, хотя последнего Браско все же избежать не смог и теперь сердито сопел, чувствуя, как холодная масса понемногу сбивается за шнуровкой.
Они проделали шагов тридцать, когда свет факельного пламени выхватил из полутьмы фигуру мужчины, лежащего на спине у подножия сосны. Одна его рука покоилась на выступающем из земли корне дерева, вторая была неловко подогнута под левый бок. Освальд поднес факел ближе, и стражники увидели глубокие порезы на груди человека, будто оставленные когтями крупного животного. Края ран расползлись, в некоторых местах наружу выпирала рваная плоть, виднелись реберные кости. Весь левый бок мужчины был залит кровью, красные брызги были и на снегу вокруг.
— Это ж кто мог такое сделать? — полушепотом спросил потрясенный Браско.
— Если только медведь, — тихо отозвался Освальд, — да и то очень большой. Ну-ка проверь, может, он жив еще.
— Да какое там! Смотри, он уже синий весь. Небось замерз, лежа на снегу и на морозе. Или еще раньше умер от ран — столько крови вытекло!
— Проверь, чтобы совесть была спокойна, — повторил мечник.
Браско опустился на корточки и приложил палец около гортани неудачливого путника. Затем наклонился ближе и послушал, есть ли дыхание. Потом повернулся к соратнику:
— Говорил же тебе, он мёртвый.
На дороге громко всхрапнула лошадь, и послышались голоса, один из которых — недовольный — принадлежал лорду Гайтусу. По кивку Освальда Браско проковылял десяток шагов в ту сторону и крикнул:
— Тут человек мёртвый! Его зверь задрал! Вроде как медведь.
Гайтус поморщился и бросил взгляд в чащу леса, словно проверяя, не бродит ли там и сейчас голодный, озлобленный шатун, но стояла тишина. Сумерки почти превратились в вечер, и нужно было ехать дальше, чтобы не располагаться на ночлег в опостылевших всем дебрях. Хорошо хоть это оказалась не засада, а просто какой-то несчастный, которому они уже ничем помочь не могут.
— Пусть возвращаются, и едем дальше, — сказал лорд, обращаясь к Тессе. Кричать мечникам он счел неподобающим.
Девушка немедленно передала его слова Браско. Ей хотелось скорее покинуть это гнетущее место, где лежал растерзанный человек, и, возможно, обитало огромное животное, убившее его. Однако Освальд что-то сказал своему соратнику, и тот, вернувшись к отряду, донес его просьбу:
— Освальд говорит, похоронить его надо. Негоже так оставлять, богов гневить.[*]
— Глупости! — возмущенно отверг эту идею лорд. — Мы даже не знаем, кто это, да это и неважно! Как вы себе это представляете? Что мы сейчас разожжем костер посреди дороги и проведем ритуальное погребение? Вы, кажется, забыли, что у нас нет времени.
— Ну, не костер, так хоть еловых веток обломаем и накроем его, — попытался прийти к обоюдному согласию Браско.
— А вы уверены, что он действительно умер? — неожиданно вмешался Лекен.
— А как же! — откликнулся мечник. — Я и сердечное биение проверял, и дыхание слушал.
— Этого не всегда бывает достаточно, — нравоучительно заметил старик. — Древним лекарям были известны случаи, когда человек впадал в забвение и спал долгие годы. При этом сердце билось так медленно, что поначалу таких людей также принимали за мертвых. Исключительно редкое явление, вправду сказать.
— Ах, оставьте ваши поучения, Лекен! — раздраженно перебил его Гайтус. — Его загрыз медведь, он истек кровью и умер. Или замерз и умер. Такая у него судьба, и мы ничего уже с этим поделать не можем. Пусть Освальд возвращается.
— Ваша Светлость, — взмолился Браско, — храмовники ведь так не велят. Мы быстро обернемся, вот увидите! Только веток срежем да накроем его.
Гайтус сердито стиснул зубы, и на лице его выступили желваки. Он чувствовал, что остальные члены отряда поддерживают мечников. Разве что Груту все равно. Лорд, вне сомнения, мог приказать двигаться дальше немедленно, и никто бы его не ослушался, но ему не хотелось остаток пути ощущать на себе косые взгляды, полные неприязни. Хоть Гайтус и облачился в холодность и отчуждение, как в броню, а все же его задевало злословие челяди и перешептывания за спиной.
Решив прекратить этот принижающий его спор и проявить милосердие, Гайтус молча сделал повелительный жест рукой, означавший, что Браско может вернуться в лес, где они с Освальдом должны позаботиться о теле неизвестного странника. Мечник просиял и быстро сошел с дороги, стараясь попасть в свои прежние следы, однако в сумерках и без факела это ему плохо удавалось. За его спиной Лекен с некоторым усилием спешивался с лошади.
— Хочу сам убедиться, — пояснил он спутникам. — А то похороним заживо.
— Как хотите, — отрывисто бросил Гайтус, понимая, что запрещать что-либо теперь уже бессмысленно. Пусть идет, если так в седле засиделся и хочет чувствовать себя полезным.
Когда Лекен добрался до лежащего на снегу мужчины, стражники уже срубили мечами достаточно веток, из-за чего стоявшая рядом елочка — свидетельница кровавой расправы медведя над человеком — значительно поредела. Старик наклонился над телом и при свете факела внимательно изучил раны, даже нажал на грудную клетку в паре мест. Повторил действия Браско, проверяя, бьется ли сердце, а также достал из кармана маленькое зеркальце и убедился, что дыхания нет. Затем поднял убитому веки и осмотрел зрачки. Глаза у человека были остекленевшие, темные и тусклые. По левой щеке от рассеченного лба тянулись замерзшие струйки крови.
— А ведь молодой совсем, — с сожалением вздохнул Лекен, отступая назад и заканчивая осмотр, подтвердивший печальную правду. — Годов двадцать пять ему было.
— Да, вряд ли больше, — согласился Освальд. — Я рассмотрел его, пока ждал. Одежда ношеная, но добротная, полотно хорошее. У бедных такого не найдется.
— Не думаю, что он простолюдин, — задумчиво произнес лекарь. — У него тонкие черты лица. Наверное, из купеческих рядов, раз путешествовал.
— Что же ему, молодому да ладному, в Горелом лесу понадобилось? — задал Браско наиболее занимающий его вопрос. — Торговать здесь не с кем, и добром не разживешься. И зачем в одиночку сюда забрался?
— Может, не в одиночку, — Освальд, подавая пример, начал укрывать тело ветками. — Ехал со спутниками — тут медведь из чащи. Лошади понесли, он вылетел из седла, рванулся в лес, тут его и...
— А где тогда следы копыт?
— Снег же шел полдня, — напомнил Лекен. — Вполне могло следы занести. Медвежий след вы тоже не нашли?
— Нет, — озабоченно отозвался Освальд. — Хотя вокруг тела снег истоптан, будто был здесь кто-то после снегопада. Звериных следов я не видел, как и человеческих, чтоб от дороги шли или в лес уходили. Хотя в сумерках поди разбери. И что еще странно — коли следы замело, то почему на теле снега нет? Словно кто-то его нашел, снег стряхнул, вокруг походил, да и канул как в воду.
