Волна обрушилась на дорогу, брызнув снежной пылью, и в белых клубах проявились очертания кнэфов верхом на испуганно взбрыкивающих лошадях. Пронзительное ржание разносилось по окрестностям. Кристиан хотел вернуться в седло, чтобы нагнать воров, в растерянности остановившихся перед завалом, но ему не пришлось брать на себя труд. Кнэфы, верно, решили, что тягаться с магом — дело в высшей мере опасное, и вскоре приблизились сами. Обменявшись напряженными взглядами, они пришли к некоему заключению, и тогда один из них — с бородкой цвета спелого каштана — осторожно сказал:
— Зачем же так чародействовать, господин? Коли желаете что-то знать, достаточно лишь спросить.
— Хо! — язвительно восхитился им в ответ Браско. — Да если б не чародейство, вы бы уже из виду пропали!
Весь отряд собрался теперь позади Кристиана и выглядел весьма внушительно, несмотря на то, что только у Гайтуса имелся меч. Маг все так же стоял на земле, а рядом с ним высился Реген, бьющий копытом снег. Повернувшись к лорду, мужчина молча посмотрел на него, испрашивая разрешения беседовать с кнэфами от лица всадников. Гайтус едва заметно кивнул.
— Вам известно, почему мы преследуем вас? — Кристиан произнес это ровным голосом, но отчего-то становилось ясно, что врать ему не следует.
Кнэфы не стали отпираться.
— Вы ищете корону, — пробурчал другой вор — с вихрастыми русыми волосами.
— Реда говорила обо мне?
— Говорила, — нехотя подтвердил бородатый. — Достаточно, чтобы не вступать в бой.
— Вот и славно, — невозмутимо отозвался маг. — Биться и мы не желаем, а потолковать необходимо. Где вы оставили цыпку?
— В Ровенэле, у него там родичи. Нам все одно был приказ разделиться.
— Куда вы отправились после?
— По дороге к Восточному посту, заночевали на холмах. Погоня бы туда не сунулась.
Освальд чуть слышно крякнул с досады, а Ламберт торжествующе посмотрел на Лекена — случайная догадка молодого мастера, высказанная им в таверне, оказалась верной.
— Оттуда вы этим утром двинулись в столицу?
— Именно так, — проворчал второй кнэф. — Кто же мог подумать, что отряд нагрянет в Брадос без короны. Верно, твоих рук дело?
Кристиан усмехнулся:
— Признаюсь, в том есть моя заслуга. Корона уже в Брадосе?
— Вчерашним днем доставили.
— Как смогли? — удивился Освальд. — За вами мы шли по пятам, а соратники ваши еще в то утро подались восвояси.
— Они вернулись в таверну, — объяснил первый вор. — А уезжали, чтоб вас с толку сбить. Мы от ручья до 'Кладовой' добрались, оставили для них мешок с короной у хозяина, забрали лошадь для цыпки и пустились на восток. Когда вы справлялись о нас в таверне, сокровище ваше еще там хранилось, а уж после Реда с братцами[43] о нем позаботились.
Рассказ кнэфа заставил путников скрипеть зубами от злости. Получается, вся затеянная ими охота на воров прошла впустую. В самом начале пути, проявив прозорливость и настойчивость, они могли обыскать владения тавернщика и потребовать у него корону — тогда не случилось бы им зря путешествовать до самого Ровенэля, проводить в той деревне бессонную ночь, устраивать засаду в лесу и терять свои пожитки при нападении разбойников.
— Кто вас нанял? — жестко спросил Гайтус.
Кнэфы посмотрели на него в недоумении.
— Имени нам никто не назвал, — откликнулся бородатый. — А и назвал бы, так мы подобные тайны храним больше жизни, а не то свои же голову с плеч снимут.
— Я должен этому поверить? — разозлился лорд. — Вы хотите, чтобы королевские мастера развязали вам языки?
— Серчайте сколько угодно, Ваша Светлость, да только вам это не поможет, — с нахальной уверенностью ответил вор. — Реда получила задаток за найм, она же обменяет корону на остаток монет, и реликвия ваша исчезнет, как и не было ее.
— Когда обмен? — осведомился Кристиан.
— Нынче с заходом солнца. Вам не успеть.
Маг обернулся к отряду:
— Я знаю, как отыскать Реду, на случай, если желаете справиться о нанимателе.
— Разумеется, желаем! — с возмущением воскликнул Гайтус. — Корону должно вернуть королю!
— А иначе нас всех казнят, — угрюмо буркнул Браско.
Он не слишком старался быть услышанным, однако слова его все же достигли ушей остальных путников. Мрачное молчание, последовавшее за этим, подтвердило, что каждый из них опасался того же исхода.
Тишину нарушил Освальд, кивнув в сторону кнэфов:
— Что прикажете с ними делать, милорд?
— Связать и передать столичной страже, чтобы над ними вершили правосудие, — зловеще ответил Гайтус.
— Они задержат нас в пути, — возразил Лекен. — Не лучше ли оставить их здесь?
— Мы не сдадимся вам в плен, — заявил второй вор. — Пусть даже ваши маги попытаются принудить нас, мы будем сопротивляться.
— В ледяной глыбе ваши потуги потеряют значение! — разгневался лорд. — Вы останетесь прозябать в ней, пока королевские ратники не соблаговолят освободить вас.
На лицах кнэфов отразилось уныние. Они настороженно посмотрели на Кристиана, понимая безысходность своего положения, если тот поддержит знатного господина.
— Зачаруй их! — приказал Гайтус магу. — Чтоб не могли шелохнуться!
— Они замерзнут насмерть, если надолго сковать их льдом, — не согласился мужчина.
— Право, невелика потеря!
— Я не стану, — покачал головой Кристиан.
— Ты что о себе возомнил? — нахмурился лорд. — Не забывай, что ты еще не убедил нас в своей честности. Тебе представилась возможность изменить наши суждения, воспользуйся ею!
— Я провожу вас до столицы и укажу на девушку, укравшую корону. По моему мнению, этого довольно.
— Не тебе решать! — пришел в ярость Гайтус. — Зачаруй их, или остаток пути сам проведешь связанным!
— Попробуй заставить меня! — рассердился маг. — Только вспомни сперва, что на семерых у вас один меч и пара мастеров, которые цепенеют от ужаса при мысли о битве с себе подобными! Воистину, я едва удерживаюсь от того, чтобы не замуровать вас вместе с ворами и не отправиться после по своим делам!
Кнэфы теперь открыто ухмылялись, неожиданно получив защитника, а путники с тоской подумали о потерянном оружии. Лорд же взирал на молодого человека с возрастающей неприязнью — он совершенно не привык к столь непочтительному обращению.
— Что ж, осени нас своей мудростью, будь добр, — ядовито предложил он Кристиану. — Какую участь отвел бы ты этим ворам?
— Попросту отпустил бы.
— Они участвовали в заговоре против короля, похитили бесценную реликвию, оказывают сопротивление королевским мечникам, а нам полагается отпустить их с миром?!
— Хоть с миром, хоть с проклятиями — это как вам угодно. В дороге они нас бесспорно задержат, а мне показалось, вы спешите. Сковывать их льдом я не возьмусь, и заставить меня вам не удастся. Стало быть, выбора у вас нет. Да и на что вам эти кнэфы? Пусть убираются восвояси, хлопот меньше. За что вы будете их судить? Королева дала вам тайное поручение, а вы совершаете одну оплошность за другой и хотите предать это огласке?
Больше всего на свете в то мгновение лорд желал отстегнуть пояс с ножнами и придушить им мерзкого чужака, дерзящего ему и его соратникам. И особенно ярился Гайтус от того, что речи мага хоть и ощеривались подобно бродячим псам, а все же отличались явной разумностью. Ведь если поразмыслить, во всем он выходил правым, вот только Его Светлость не признался бы в этом даже под пытками.
— Милорд, — Лекен постарался скрасить колкости Кристиана, — к чему нам и вправду беспокоиться об этих кнэфах? Главная для нас забота — найти воровку в Брадосе и скорейшим образом вернуть корону. Не стоит распалять себя понапрасну, добиваясь покорности от этих потерянных людей.
В груди лорда клокотал гнев, однако, он не опустился до брани и принудил себя мыслить ясно. Приняв властную, отчужденную манеру, он произнес:
— Поскольку превыше всего я ценю покой и благополучие их величеств, я последую совету лекаря. Само ваше присутствие, — он с презрением посмотрел на воров, — нанесет оскорбление всему отряду, поэтому убирайтесь прочь. Но если впоследствии на вас вновь падет даже малейшее подозрение в преступном сговоре, вас казнят без всякого дознания.
Кнэфам подобное решение пришлось вполне по душе. Под враждебными взорами путников они, подгоняя лошадей, сорвались с места, обогнули отряд и понеслись по тракту на север, удаляясь от столицы.
Лорд глядел им вслед с бессильной злобой, втайне надеясь, что их поразят насланные богами удары молний. Усталость вдруг навалилась на него тяжким грузом, испытывая на прочность волю и выдержку. Гайтус ощутил горькое сожаление от того, что не проводит дни Излома зимы в родовом замке, и даже не сможет присутствовать на пиру у короля. Вместо этого ему суждено скитаться по дорогам Веллуры в поисках украденной короны.
Остальные всадники уважительно молчали, ожидая приказов лорда. Кристиан тем временем расчистил завал на дороге, а после лекарь, спохватившись, тихонько передал ему плащ, подобранный им со снега. В конце концов, Браско не утерпел и шепотом спросил у старшего мечника:
— Когда же привал?
Освальд шикнул на него, хотя и сам был голоден. В следующий миг у Ламберта предательски громко заурчало в животе. Молодой мастер смутился, а Лекен осуждающе посмотрел на Гайтуса. Его Светлость походил на грозовую тучу, но все же уступил соратникам и вымолвил:
— Пустим коней шагом и поедим в седлах.
С некоторым разочарованием путники потянулись к дорожным сумкам, снимая рукавицы. Тесса, успевшая ранее достать флягу с водой, неловко отхлебнула из нее и закашлялась. Кашель получился хриплый, идущий из самой груди. Кристиан, уже поставивший ногу в стремя, остановился и повернулся к девушке:
— Вы больны?
Тесса не смогла ответить, борясь с приступом. Горло ее словно щекотали изнутри пером, и кашлять от этого хотелось все больше.
— Развести бы костер, да приготовить отвар, — расстроенно сказал старый лекарь. — И полежать бы ей в постели, а не скакать против холодного ветра.
— У вас есть травы, чтобы заварить их? — спросил маг.
— Травы имеются в достатке, но без огня толку не будет.
— Смешайте их в холодной воде, об остальном я позабочусь.
Лекен удивленно покосился на мужчину, но не стал противиться и вытащил из своей сумы мешочки с нужными травами. Глиняную плошку и флягу ему протянул Освальд. Отмерив сухих веточек на снадобье, лекарь перемешал их с желтоватым порошком, залил водой, а затем отдал сосуд Кристиану. Другие всадники с любопытством наблюдали за их действиями. Маг немного подержал плошку в руках — и от нее внезапно потянулись струйки пара, хорошо различимые в зимнем воздухе. Осторожно касаясь сосуда, будто из боязни обжечься, он передал его Тессе.
— Горячий! — воскликнула девушка и аккуратно отпила отвар, стараясь не пролить ни капли.
— Однако, ты умелец! — присвистнул Браско. — Чаруешь почти без передышки, и все с пользой — врагов в лед заковал, лавину обрушил, без огня воду согрел. А ведь отпирался, что не мастер.
— Сколько Рун ты прошел? — со смешанным чувством восхищения и опаски осведомился Ламберт.
— Три десятка и еще шесть, — бесстрастно ответил Кристиан.
Мастера бросило в жар, и ему показалось, что на голове у него зашевелились волосы. Простые воины обыкновенно не вмешивались в дела магов, и тонкостей их ремесла не знали, поэтому, заметив его изумление, Освальд спросил:
— Это много?
— Мне не известен ни один мастер, изучивший хотя бы три десятка Рун, — в смятении отозвался Ламберт. — Даже главному мастеру Гевлину не хватило двух до этой цели.
Мечники уставились на диковинного чародея, обдумывая столь невероятные сведения. Чуть погодя, Браско осведомился с любопытством:
— Сколько же всего этих Рун?
— Ровно четыре десятка.
— Ему, выходит, всего четырех не хватило...
— Если он не врет, — вставил Грут, нарезающий кинжалом вяленое мясо.
— Вряд ли, — не согласился Ламберт. — Все мы видели ту снежную волну, такое слабому магу не под силу. И ведь он даже не поморщился!
— А отчего ему морщиться? — не понял младший мечник.
— Магия причиняет боль, — объяснил мастер. — Чем крепче чары, тем больнее. Бывает, после немалых усилий тело судорогой сводит, слезы выступают, или все тело как иглами колет. Если вовремя не остановиться, можно и сознание потерять.
— Я-то по глупости жалел, что без дара родился, — протянул Браско. — И зачем тогда вовсе в мастера идти?
Маг замялся, подыскивая слова. Вместо него ответил Грут:
— Почета больше, и плата за услуги выше. Потерпишь за такое.
Ламберт смущенно промолчал, не став добавлять, что и работа занятнее, чем у обычных мечников.
Тесса наконец допила отвар, вернула плошку Освальду и не забыла поблагодарить лекаря. Кристиану она не сказала ничего, и, похоже, была в замешательстве на его счет.
После того, как она справилась со снадобьем, Гайтус снова велел всем трогаться в путь и побыстрее закончить трапезу, однако чужой маг при этом не сдвинулся с места и неожиданно предложил Тессе поменяться конями.
— Зачем это? — удивилась девушка.
— Вот прокатишься на Регене, тогда поймешь мой замысел, — загадочно отозвался мужчина.
Тесса собиралась отказаться, но маг выглядел столь таинственно, а жеребец отличался такой крепостью и красотой, что она решилась на обмен. Пока она спешивалась, молодой человек обнял ладонями морду Регена и зашептал ему что-то, поглаживая. Ламберт, напрягший слух, узнал язык друидов, однако слов не разобрал.
— Он довезет тебя до столицы, — сказал девушке Кристиан и помог ей взобраться в седло.
Тесса чуть покрутилась в нем, привыкая. Жеребец повернул голову, и ей показалось, что он смотрит на нее с осуждением, не выказывая восторга от близкого знакомства.
— Я ему не нравлюсь, — заметила она.
— Возможно, его мнение улучшится, — двусмысленно бросил мужчина, взлетая в седло лошадки, выданной девушке в казармах Брадоса.
Тесса не стала спрашивать, что он имел в виду, и взяла поводья. Не дожидаясь других команд, Реген стронулся с места, рысью догнал лошадь Гайтуса, а затем перешел на шаг. Изредка он недовольно фыркал и прядал ушами, но не смел ослушаться хозяина. Тессе мнилось, что жеребец снисходительно терпит ее на своей спине и что направлять его не нужно — он сам найдет дорогу.
Когда путники подкрепили силы — Кристиан при этом держался отстраненно и, по всей видимости, не мучился от голода, — лорд объявил, что теперь они не остановятся до самого Брадоса.
— Быть может, мы успеем вернуть корону до окончания пира, — с надеждой сказал на это Освальд.
— Если нам повезет, — откликнулся Гайтус каким-то пустым голосом. Его вера в успех похода словно растворялась в приближающихся сумерках.
Глава 14 ↑
В парадной зале королевского замка Сокта царила праздничная суматоха. Приготовления к пиршеству начались загодя, еще ранним утром, когда стражники пропустили во внутренний двор телеги со свежими ветками сосны, распорядитель разбудил слуг и отправил тех, что порасторопнее, к колодцу за чистой водой, а в подвальном ярусе кухарь растопил огромный очаг, после наведавшись со своими помощниками в кладовые и погреба. К закату служанки украсили залу сосновыми венками и гирляндами, переплетя их лентами и повесив на них нити с золотыми монетами. Принесенные столы накрыли белоснежной тканью, уставили серебряными приборами и хрустальными чашами. Сотни свечей в канделябрах давали достаточно света, и можно было сколь угодно любоваться сводчатым потолком, узорчатым полом из гладкого камня, изысканными гобеленами и помостом, где стояли массивное сиденье с резной спинкой для короля и другое, чуть поменьше, для королевы-матери.
