Гайтус посмотрел на него как коршун на добычу:
— Вы это от кого услышали, уважаемый?
— Из замка вчерашним вечером человек захаживал местное пиво распробовать. Проговорился, что Кристиан нынче всего на день задержится.
— Благодарю вас, — ответил лорд и отослал его прочь, хотя тавернщик и на этот раз не отказался бы от пары монет за оказанную услугу.
Повернувшись к соратникам с хищным выражением на лице, Гайтус уверенно заявил:
— Удача снова на нашей стороне. Мы подстережем вора и нападем на него из засады.
— Как же устроить засаду? — не понял Лекен. — Нам ведь не ведомо, какой дорогой он поедет.
— Из Анжена расходятся три дороги... — лорд сердито посмотрел на Освальда. Тот поспешно вынул из сумки карту и развернул ее. — Первая идет всего через одну деревню в сторону Восточного поста. Сомнительно, чтобы вор воспользовался этой дорогой. Там негде спрятать корону или укрыться самому. Второй путь идет до тракта, мы следовали по нему вчера. А третий — через лес к озерам и Гривину на юге. Там места людные, но и от короны избавиться легче.
— В Лошене[40] всегда полно торговцев и перекупщиков, — хмуро проговорил кнэф.
— Неужели он захочет продать корону? — не поверил Ламберт.
— Чтобы он ни вздумал с ней сделать, мы доберемся до нее раньше, — прервал его сомнения Гайтус. — Роверик вполне мог задумать утопить корону в озере и отправить для этого своего слугу.
— На какой же из двух дорог мы будем ждать его? — снова спросил Лекен.
— На обеих, — просто ответил лорд. — Мы разделим отряд. Одна его половина поедет в лес, а вторая будет подстерегать вора на тракте. Нас будет трое или четверо против одного человека, должны управиться.
— Все же боюсь я, не поехал бы он на восток или вовсе не передумал бы уезжать, — заметил лекарь. — Что если нам поступить иначе? Пусть два отряда расположатся, где вы и сказали, милорд, а кто-то один останется в Ровенэле и посмотрит, куда вор направится. Остальных он затем птицами известит.
— Гарли![41] — воскликнул Ламберт, удивляясь, как сам не додумался до такого. — Но они полетят лишь при свете солнца. Вдруг небо затянет облаками?
— Вчера день отстоял хороший. Может быть, и сегодня нам повезет.
— А если мастер прав? — возразил Гайтус. — Нависнут тучи, пойдет снег? Да и зачем слать птиц? Не верится мне, что вор засядет в замке, и на восток ему двигаться ни к чему.
— Тогда послания пригодятся, чтобы один отряд пришел на помощь другому. Вот здесь, — старик показал пальцем на карте, — от тракта ответвляется проселочная дорога и полукругом идет до самого леса. Если поторопиться, вполне можно успеть на подмогу соратникам. А не успеем к нападению, все равно польза выйдет. Заартачится вор — напугаем его подкреплением, поведет к укрытой в замке короне — не сумеет удрать, побоится попасть в клещи погони.
Обдумав предложение Лекена, лорд заключил, что в нем определенно есть толк. Единственное препятствие могла учинить погода, но небо пока радовало путников. Браско вызвался проверить и, выйдя из таверны, не увидел нигде ни облачка.
После возник спор о том, кому наблюдать за дорогами у Анжена. Поначалу выбирали между Ламбертом и Тессой, ведь отправлять птиц сподручнее всего мастерам. Гайтусу, однако, хотелось использовать магов в засаде: в бою они явились бы хорошим подспорьем, да и одним своим присутствием могли обескуражить противника. Затем лекарь вдруг вспомнил, что для создания гарли не обязательно быть мастеру рядом. Он видел, как птиц посылали люди без малейшего чародейского дара.
— Так ли это? — подняв бровь, спросил лорд у магов.
— Да, милорд, — подтвердил Ламберт, поморщившись. — Для этого одному из мастеров нужно собрать кровь в сосуд и зачаровать ее.
Тесса съежилась от неприятной мысли. Маги не любили подобный способ — он требовал большего количества крови, потому что часть его оседала на стенках вместилища. Проще было накапать из раны прямо на снег или землю, мгновенно накладывая чары, но для этого отправить гарли пришлось бы самому мастеру, а не другому человеку.
— Значит, решить нам теперь гораздо проще, — понял Гайтус. — По одному магу на каждый отряд, а в Ровенэле пусть останется Лекен.
Это показалось всем вполне разумным, но Освальд добавил:
— Милорд, неплохо бы вам побыть у Анжена вместе с лекарем. Негоже человеку столь высокого положения участвовать в преступном деянии. Мы ведь не станем убивать вора, и он после сможет опознать в вас лорда.
Соратники мечника поддержали его. Лекен посоветовал Гайтусу прислушаться к словам Освальда и воздержаться от участия в засаде и нападении.
— Так и быть, — неохотно согласился лорд. — мы с лекарем останемся в деревне и отправим птиц. Тесса, Освальд и Грут будут ждать в лесу, а Ламберт и Браско — на той сельской дороге, не отдаляясь слишком от тракта. Как только мы увидим, куда следует вор, то оповестим об этом оба отряда, чтобы один поспешил на помощь другому. Если вор будет ехать быстро, а подмога — запаздывать, надейтесь на свои силы и не упустите его. Ни в коем случае злодей не должен ускользнуть на этот раз. Как станет ясно, упрямится он, ведет вас к короне или держит ее при себе, пусть кто-то из мастеров пришлет мне птицу, и мы с лекарем будем осведомлены обо всем. После встретимся. Отправляться вам нужно немедленно: рассвет уже наступил, а многие начинают путешествие с восходом солнца.
Получив такое наставление, отряд стал спешно собираться в путь. Ламберт со вздохом опустошил свою флягу, чтобы сохранить в ней кровь — более подходящего сосуда он не нашел. Заставить Тессу резать себе руку ему не позволила совесть. Да и недостойно было мужчине взваливать такие тяготы на девушку, не находящуюся к тому же в полном здравии.
Стиснув зубы и полоснув кинжалом пониже локтя, маг накапал во флягу достаточно, как ему показалось, крови и накрыл сосуд ладонями, применив чары. Затем он объяснил Лекену, как сотворить гарли и передать послание. Старик тщательно закупорил флягу, бережно завернул ее в тряпицу, найденную в сумке, и спрятал за пазухой. После он перевязал Ламберту рану и смешал целебные порошки для Тессы.
Освальд, Браско и Грут в это время проверяли оружие, укладывали в дорожные сумки запасы воды. Вдобавок они договорились о том, как двум отрядам встретиться в лесу или у тракта.
Когда путники наконец вышли к коновязи, Гайтус отвел мечников в сторону и повторил им:
— Любой ценой вы должны добиться от вора короны. Я разрешаю вам применять силу во всякой мере, в которой потребуется. Раскаяние негодяя или наказание ему меня не беспокоят. Пусть лишь вернет корону и держит язык за зубами, а не то лишится его.
Понятливо кивнув, Браско и Освальд присоединились к остальным всадникам, и через пару мгновений небольшие отряды, возглавляемые мечниками, двинулись на юг и запад, чтобы опередить хозяина черного жеребца и дождаться его в засаде. Гайтус и Лекен, в свою очередь, покинули таверну, расположившись на окраине деревни возле оставленных приезжими купцами телег. Оттуда видны были все три дороги, идущие от Анжена, а сами соглядатаи не слишком бросались в глаза.
С восходом солнца деревня начала оживать. Захлопали двери хлевов, замычали коровы, на улицах раздавались голоса соседей, приветствующих друг друга. К намеченному на общинном поле месту крестьяне понемногу несли поленья и смолистые чурки. В последний день праздника после заката деревенские жители по обыкновению собирались у большого костра. Считалось, что если сжечь в нем старую, ненужную более вещь, то вместе с ней из дома уйдут несчастья, а хозяину будет сопутствовать удача. По всей Веллуре в эту пору народ пел песни, провожая Эрне, которая должна была исчезнуть на целый год до следующего Излома зимы.
Едва только дневное светило утвердилось над горизонтом, как Гайтус и лекарь заметили лорда Роверика, покидающего замок в сопровождении слуги и пары гвардейцев. Они миновали таверну и направились по сельской дороге в сторону тракта. Такой путь до столицы являлся наиболее удобным, и всадники вполне успевали прибыть в Брадос до начала королевского пира.
Чуть погодя Анжен покинули еще два путника, незнакомые ни Лекену, ни Гайтусу. Они проследовали к лесу, и лорда охватили сомнения — не стоит ли оповестить соратников птицами, — однако, он решил повременить и дождаться вора, чтобы помощники его действовали наверняка.
Кристиан показался из ворот замка около полудня, когда лорд и старый лекарь уже начали отчаиваться, что им и вовсе не суждено увидеть его. Он неспеша повернул на ведущую к лесу дорогу, с любопытством посматривая на занятую праздничными заботами деревню и улыбаясь каким-то своим мыслям.
Гайтуса до того возмутило его расслабленное спокойствие, что он не отказался бы пустить ему стрелу в спину. Не мешкая, он велел Лекену достать сосуд с кровью Ламберта. Несколько капель упали на снег, и из алого пятна выпорхнула полупрозрачная птица, радужными красками переливающаяся в солнечном свете. Лорд нашептал ей послание, и она тут же взмыла в небо, где быстро затерялась в бледно-голубом просторе. Лекарь восторженно проводил ее взглядом, подумав, что совершенно заслуженно она зовется грацией. Вторая птица понесла весть другому отряду, и крови во фляге больше не осталось.
— Если мы не вернем корону, нас всех казнят, — вдруг отчужденно сказал Гайтус. — И королеве под ноги бросят наши головы.
— Милорд, она доверилась вам не для того, чтобы принести в жертву, — возразил Лекен. — Вы привезете ей корону и заслужите благодарность.
Лорд не ответил. Он угрюмо подумал о том, что не сумеет выполнить повеление королевы в назначенный срок, а, значит, награды большей, чем милостивое прощение, ему не стоит и желать.
Глава 11 ↑
Прощания в замке были краткими. Роверик уехал с восходом солнца, перед отъездом пожелав Моэри доброй дороги. Маг еще спал в своих покоях, и тревожить его лорд счел неподобающим — ведь не пристало хозяину распоряжаться временем гостей, будто они слуги в Анжене. К тому же оставался между ними холодок, вызванный действиями Роверика. Это к лучшему, что не встретятся они утром лицом к лицу, а в дороге неприятным мыслям легче развеяться.
Митдару подали завтрак в одной из малых зал, и он разделил его с Кайтом. Затем король отправился в комнаты прислуги, чтобы побеседовать с Хорином, которого отыскали незадолго до рассвета. Старик замерз, лежа на каменном полу, затекшие руки и ноги плохо слушались его. Роверик велел распорядителю остаться в постели и восстановить силы, но упрямый Хорин отогнал от себя сон и, хоть не вставал пока со своего скромного ложа, раздавал указания слугам, рассылая их во всевозможные уголки замка.
Когда перед взором его предстал Моэри, правитель Салнира, старик поначалу решился дара речи, а после замахал на мужчину дрожащей рукой и стал молить его вернуться в парадные залы, чтобы соблюсти должные приличия. Он даже сам попытался встать и проводить короля, но Митдар воспрепятствовал этому и наотрез отказался уходить. Присев рядом с Хорином, он выслушал его рассказ о двух чужаках, напавших на слугу прошлым вечером. По описанию он понял — это были люди, выдавшие себя за гонцов. Моэри обеспокоило то, что искали они покои Кристиана, но, похоже, не являлись провожатыми Лексы, а значит, проникли в Анжен со своей, оставшейся неизвестной целью.
Раздумывая, не оставить ли магу письменное послание с предупреждением об опасности, король вернулся в башню и принялся собираться в путь. Вскоре Кристиан сам показался в дверном проеме, избавив друга от необходимости браться за перо. Взъерошенный и заспанный, он стоял, прислоняясь к стене, насилу размыкая веки и украдкой позевывая в кулак, пока Митдар рассказывал ему об ищущих его притворщиках. Слова короля маг как будто постарался запомнить, однако взгляд его оставался мутным, и он пришел только затем, чтобы попрощаться.
Моэри не стал добиваться большего. Он похлопал друга по плечу и отправил его продолжать прерванный сон, попросив лишь не подставлять себя под мечи и стрелы ради одного только благополучия Роверика.
Митдар и Кайт, не задерживаясь более, покинули замок, а Кристиан наказал кому-то из слуг разбудить его ближе к полудню и снова крепко уснул. Проснулся он все же сам, первым делом увидев пятно солнечного света на полу. Под кожей у мага теперь зудело желание выбраться за пределы замковых стен, и он намеревался ему последовать. Мужчине приятно было проводить время в Анжене, но с отъездом лорда и Моэри снежные веллурские просторы манили его все сильнее.
Он быстро собрался в дорогу, не взяв ни воды, ни съестного, сам оседлал коня и вывел его за ворота, однако стоило ему пересечь перекидной мост, как спешка его удивительным образом исчезла, сменившись чувством покоя. Небо в тот день подернула белесая дымка, из-за которой ласково светило солнце — не греющее, но вселяющее бодрость духа — и все вокруг казалось сказочно мирным. Даже предпраздничные дела в деревне как будто совершались плавно и степенно.
Ровенэль вскоре остался позади, и Кристиан окунулся в тишину леса — только копыта Регена глухо шумели по наезженной дороге. Конь изредка похрапывал, но, похоже, поддался настроению хозяина и с медленной рыси перешел на шаг. Маг не стал его подгонять. Ему хотелось подумать в одиночестве, а уж затем Реген резво домчал бы его до столицы. Путь через лес мужчина выбрал намеренно, чтобы не следовать трактом: иначе он мог ненароком нагнать Роверика, и тогда им обоим пришлось бы чувствовать себя неловко до самого Брадоса.
Солнце в это время уже перевалило за середину своего дневного пути, стволы и ветви деревьев, стоящих по обе стороны дороги, отбрасывали слабые тени на снег. Магу вдруг захотелось услышать пение птиц, но для этого пришлось бы запастись терпением — даже для токования глухарей и тетеревов время еще не наступило.
Мысли в голове мужчины протекали слаженно, одна за другой, а вот вопросы постепенно сгрудились в подобие пчелиного роя. Главной заботой, мучавшей Кристиана, стало появление Лексы в замке. Как, во имя богов, она смогла узнать, что маг нашел рукопись и привез ее в Анжен? Даже если допустить на миг, что по ее указке совершил нападение тот страшный зверь в Горелом лесу, дальнейшие события все же теряли смысл. Отчего Лекса не завладела жезлом сразу? К чему вовсе травить путника зверем, когда можно остановить его, опутав чарами, и забрать рукопись? Да и после — для чего сама она добралась до замка Анжен, а не прислала слуг? Слишком уж много странного произошло за последние дни. Верно, корона Гредвира была тому виной — подобные реликвии имели свойство воздействовать на умы людей, побуждая их совершать непредсказуемые поступки. Особенно если люди эти стремились обладать сокровищем или извлечь из него выгоду.
Предупреждение Моэри о мнимых гонцах выплыло следом из закоулков памяти мужчины. Тут же к нему примостились слова стражника: 'Двое их было, один постарше на десяток лет, второй с рыжей бородой... Больше на воинов похожи...'. Кристиан как будто видел таких совсем недавно. Вот только где?
