— Итак, что за срочное дело? — начал полковник, как только Саша оторвался от бумаги.
— Михаил Витальевич, я обнаружил некоторые просчёты в системе безопасности комплекса, — многозначительно начал Саша.
— Осмелюсь спросить: какие же? — вот тут-то Семёнов выдал свою неприязнь.
— Во-первых, я считаю, что в смене необходимо не два человека, а гораздо больше, я об этом уже говорил вам, что двое не смогут обеспечить должную охрану пункта.
— У нас не хватает людей...
"Самодовольный болван, неужели тебе мало фактов хотя бы для того, чтобы усилить охрану?! Людей ему якобы не хватает! Ума тебе не хватает!"
Саша вообще был удивлён, как такой некомпетентный человек мог быть назначен на столь ответственную должность.
— И?
— Нам прислали пятерых, — ответил он и так засверлил глазами, естественно имея в виду Александра и его людей.
— А, по-моему, людей хватает, только почему-то они не на постах. Но это ещё не всё. Самое неприятное, что вся система защиты здания отдана компьютеру.
— Вы хотите сказать, что техника не надёжна?
— Нет, техника надёжная, но кто-нибудь может проникнуть и взломать Систему, а, следовательно, и вся защита останется без управления.
— Это исключено!
— Вы действительно так думаете?
— И что вы от меня хотите? — с оттенком иронии спросил Семёнов.
— Я хочу, чтобы вы приняли надлежащие меры. По-моему очевидно, что некто проявляет особый интерес к разработкам, и вы должны делать именно то, зачем вас сюда направили. Не так ли, полковник?
— Не учите меня работать, майор, — отмахнулся Семёнов. — Вы выполняете свою работу, я выполняю свою. Вас это не должно касаться. Если вы продолжите тут сеять панику, то ситуация примет весьма интересный оборот.
Таких слов Саша не ожидал услышать. Это была уже неслыханная наглость! Семёнов хоть и был старше ему по званию, но не работал в Особом Отделе ОМБ. Формально Александр мог указать в отчёте нарушение начальником СБ приказа об оказании всесторонней помощи группе. Как же иначе в таком случае расценивать сокрытие информации? Разве полковник не понимал этого? Он просто не мог не понимать!
— В пятидесяти километрах отсюда располагается военная база, никто сюда и не сунется, — сказал Семёнов.
— Я знаю об этой базе... а теперь давайте посчитаем сколько времени понадобится, чтобы они смогли добраться до нас. Никак не меньше часа, это если они отреагируют мгновенно. Вы когда-нибудь задумывались о своей карьере?
— Вы мне угрожаете?
— Нет. Приказы нужно исполнять, "лейтенант".
— Я — полковник!
— Боюсь, у нас слишком разные взгляды.
— Вы сомневаетесь в моём профессионализме?
— Да, и этот факт может стать для вас роковым. Надеюсь, вы учтёте мои рекомендации, в противном случае я буду вынужден поставить вопрос о нецелесообразности вашего пребывания на посту, — лицо Семёнова стало бурым. — Поймите, ничего личного, просто работа, — поднимаясь с места, дополнил Александр и направился к выходу. Оказавшись около двери, он повернулся и, глядя Семёнову в глаза, резко добавил. — Всё докладывать мне, — и вышел.
Семёнов ещё долго смотрел на закрытую дверь. Что полковник думал в этот момент — никто не знал, но по истечении десяти минут он попросил секретаря вызвать к себе Роберта и дал ему указание удвоить охрану на постах.
-
Косаневич. "На рубеже тысячелетий" из цикла работ "Века".
"Феномен "новых людей" не раскрыт до конца нашими учёными, но это не значит, что он непостижим. Ещё на рубеже тысячелетий человечество начало разделяться на два вида. Тогда их называли, Дети Индиго. Но дети стали взрослыми, и мы видим, как разительно изменился наш мир. Я бы не сказал, что к нам пришли спасители. Отгадка ломки нашего мировоззрения лежит не в этой плоскости. Мы неуклонно движемся вперёд. Проследим историю за последние двести лет. Ещё в двадцатом веке была осознана невозможность повторения мировой войны. В двадцать первом осмыслены последствия Глобальной Экологической Катастрофы, которая поставила нас перед выбором. Изменение нашей психологии произошло не из-за появления новых людей, а вместе с ним. Мы просто дошли до того предела, когда дальше пропасть, уничтожение цивилизации. Гуманность стала необходимостью нашего времени, так как история поставила нас перед выбором: либо измениться, усмирив свои страсти и приняв их, либо погибнуть. К счастью у нас хватило ума выбрать первое..."
-
Огромные лабиринты коридоров, сотни сотрудников и один разрабатываемый гипердвигатель — всё это находилось на глубине 78 метров под землёй. Комната охраны и два этажа — только верхушка айсберга, который назывался "ПИЦ" — "Планетарный Исследовательский Центр" — центр научной деятельности Земли, а значит и всего человечества.
Здесь, на одиннадцатом уровне, было сердце этой гигантской лаборатории. Широкий коридор, отделанный металлической пудрой, связывал огромное множество помещений со сканирующими устройствами, которые следили за работой всего одного: гипердвигателя. Во время испытаний проводились замеры всех мыслимых параметров: от гравитации и магнитного поля до изменений в данных информационной матрицы. Всё это учитывалось и обрабатывалось уровнем ниже, где расположился Вычислительный центр, напрямую связанный с лабораторным отсеком N 74, там и находился сам гипердвигатель.
Прозрачная дверь с цифрой "74" мгновенно и практически бесшумно вошла в стену, и из помещения вышла Кейт Уилкс, помощник руководителя проекта "Переход". Официальная смена давно закончилась. Работа была интересна, но напряжённа и требовала много сил. Девушка сейчас хотела лишь одного: прийти в свою комнату и рухнуть на кровать, погрузившись в глубокий сон.
Коридор свернул направо, два человека вышли ей навстречу, остановились и начали копошиться с каким-то прибором у входа на склад. Не было сил спросить, что они делают, когда все уже закончили свою работу, и она прошла мимо, не придав факту особого значения.
Поворот направо и ещё несколько метров.
Лифт уже спускался вниз. "Придётся немного подождать", — с грустью подумала она, но тому, кто ехал в нём, надо было именно на этот этаж. Двери открылись, и она взглянула на пассажира.
— Алекс?! Что ты тут делаешь? — говорила она на идеальном русском, хотя была американкой.
— Пришёл тебя отвезти, — с улыбкой ответил он. — Ты едешь?
Девушка устало улыбнулась.
— Да, — произнесла она, входя в лифт.
— Тебе куда?
— Наверх.
Он нажал верхнюю кнопку. Лифт быстро стал подниматься по шахте. Саша, хотя и не понимал почему, был рад такому повороту событий.
— Как проходит работа?
— В принципе мы уже заканчиваем, — ответила Кэтрин. — Последний компонент уже установили, осталось только проверить.
— Я слышал, послезавтра собираетесь запустить?
— Да, поэтому нас и отпустили. Дали один день отдохнуть. Наверное, будет непривычно не идти в пиццу.
— В пиццу? — показалось, что он ослышался.
— Да. ПИЦ. Главное здание мы называем пиццей, а столовую пиццерией.
— Забавные у вас сокращения. Как вы тут работаете под землёй...
— Да, хорошо переносим, — Кэтрин пожала плечами. — Мы там работаем неделями, все так увлечены, что даже не выходим на воздух и привыкаем. Здесь вообще неизвестно: утро, день или ночь. Да и у нас в голове иные вопросы, тут уж не до претензий к обстановке. По большому счёту она нас устраивает. А у тебя клаустрофобия?
— Нет, просто предпочитаю работу на открытом воздухе... по возможности. Так сказать, естественная среда обитания.
— Моя естественная среда обитания — наука. С тех пор, как Сергей Дмитриевич помог мне, я только этим и живу.
— Перетлёв? Твой руководитель?
— Главный конструктор проекта. Он гений. Я не видела здесь ни одного информатиста, который бы с такой лёгкостью решал проблемы!
— Хотелось бы запустить гипердвигатель сейчас? — догадался Александр.
— Да! — её карие глаза загорелись на миг, но скорее в них снова появилась грустинка. — Но всему своё время: придётся подождать.
Створки тихо открылась. Она вышла из лифта и направилась к выходу. Саша последовал за ней.
— Куда ты сейчас?
— Я — "домой".
— Я провожу тебя?
Она ничего не ответила, лишь смущённо улыбнулась, но в этой улыбке был ответ.
Саша взглянул на часы: до смены постов оставалось около сорока минут. До встречи с группой в кафе оставалось ещё чуть больше часа.
"Наконец-то есть немного свободного времени. Подарок судьбы!"
Саша сбегал наверх, в кабинет шефа, снял плащ и уже на ходу накинул его. Кейт уже надевала куртку и, как только он спустился, повернулась к нему.
На улице было по-прежнему темно. Только прожекторы освещали парковку и окрестную территорию. Кейт на секунду закрыла глаза и блаженно вдохнула свежий воздух.
— Я могу вызвать машину, если хочешь.
— Нет, не нужно. Спасибо. Хочу подышать воздухом. Как ты высказался: естественная среда обитания.
От здания Исследовательского Центра до жилого корпуса меньше полукилометра. Большая часть пути освещена уличными фонарями, вдоль дороги — скамейки, на которых можно было при случае отдохнуть, подышать свежим воздухом. Чуть в стороне находится парк. Чудесный, красивый парк, который и зимой не потеряет своей привлекательности. И находится он в удобном месте, в центре треугольника: казарма, жилой комплекс и ИЦ. Так что каждый день, по пути на работу и возвращаясь обратно, все проходили через него. Красота природы приятно отвлекала от насущных дел, помогала отдохнуть, повышая тонус. Хорошее место для времяпрепровождения.
Подул сильный ветер, стало холоднее.
— Ты так замёрзнешь, — сказал Саша.
— Кто ж знал, что у вас такая зима. А у нас в это время жарко.
— Русская зима. Это не Флорида. Одень это, — он снял с себя плащ и протянул ей. Хоть она и отказывалась, но когда он всё же лёг на её плечи, сказала: "Спасибо". Саша удовлетворённо улыбнулся. — Можно вопрос?
— Да...
— Откуда ты так хорошо знаешь русский?
— Я училась в России.
— Да? Я думал во Флориде, — сказал он, хотя прекрасно знал её биографию.
— Нет, я там жила. У нас в Уэст-Палм-Бич двухэтажный дом на берегу океана.
— Ух-ты, это же курортная зона, — удивился он.
— Да, и мне там очень нравится.
— А почему ты решила переехать в Россию?
— Здесь больше возможностей. Честно говоря, я совсем не хотела ехать сюда, но отец настоял. Он сказал, что у меня талант и отправил в МГУ.
— Вижу, твой отец был пророком.
— Нет, — улыбнулась она, — он просто просчитывал всё на много шагов вперёд.
— Шахматист?
— Да, он шахматист, — Кейт посмотрела на него так, словно в чём-то подозревала, но не стала высказывать своих мыслей. — Он занял второе место по Югу.
— Очень высокий результат, — признал Саша.
— Да. В восемнадцать лет он уже был в команде нашего города.
— Ничего себе. В восемнадцать лет я пытался понять, как произнести слово "трискаидекафобия", — выговорил он, Кейт хихикнула:
— Ты далеко продвинулся за прошедшее время.
— Да, хотелось бы верить. У меня складывается впечатление, что твой отец из псиоников.
Девушка лишь загадочно улыбнулась. Он поправил рукав рубашки.
— Алекс, что у тебя с рукой?
— Где? Ах, это? — Саша посмотрел на правую руку: вдоль большого пальца виднелся практически незаметный шрам. Оставалось только поразиться, насколько она наблюдательна.
— Боевое ранение.
— Ты что, воевал?
— Я охранял гуманитарные грузы. Это долгая история... — ему импонировал интерес к его персоне. Саша признался себе, что эта девушка ему нравится. Она задела его душу больше, чем он ожидал, и не знал что тому причиной: её божественная красота или цепкий ум.
— Расскажи, а?
— Ну, если интересно... — он сделал паузу и начал. — Нас направили в Камерун, это в Африке, — в голове всплывали события двухлетней давности. — Тогда там была тяжёлая ситуация: голод. И мы доставляли гуманитарные грузы. Партия уже была переправлена в аэропорт. Дальше, из Дуалы, их доставляли вертолётами. Мы подлетели к городу, сели. И в тот момент, когда начали разгружать мешки, началось... — он замолчал, вспомнилось всё, как было: выстрелы, кровь, убитый ребёнок... Видимо, всё, о чём он думал, отразилось на лице, потому что Кэтрин сказала:
— Тебе неприятно, прости, — она корила себя за глупость.
— Да, ничего, — он замолчал. Это было ужасно, самое тяжёлое воспоминание в жизни.
Несмотря на то, что на Земле почти покончено с войнами, и последние локальные конфликты почти разрешены, ещё встречаются люди готовые нести разрушение. Возрастающая гуманность рождает более жестокое проявление противоположного. Чем дальше мы загоняем наши страхи, тем ужаснее, когда они вырываются на свободу. Возможно, здесь исполняется некоторый принцип равновесия, но разве это объяснение? Похоже, что формула "Homo hominy lupus est" будет владеть умами ещё долго, никто не отменял человеческие недостатки, но в последние годы это стало болезнью. Поражает факт жестокости: нападающие не церемонятся с местными жителями, пытаясь уничтожить всех. Никто не знает почему, социологи теряются в догадках, военные усиливают охрану, а тем временем эпидемия нападений уже продолжается два года. В лексиконе снова появилось, казалось бы, уже забытое слово "террорист". Тогда было только начало, лишь вестник грядущего...
Транспортный вертолёт, вооружённый лишь пулемётом "Свирь", за которым сидел Александр, приземлился на небольшой аэродром, который располагался на окраине города. В воздухе барражировал лёгкий вертолёт "УВ-30". На земле находился всего взвод солдат и бронемашина. Собралось много людей, все они ждали только одного: помощи. Казалось, не было края людской реке, которая заполонила всё пространство площади. Многие не держали себя в руках, и тогда солдатам взвода поддержки приходилось отгонять их от транспорта, который сейчас разгружали контрактники российской армии. Всё началось неожиданно и жестоко, как только солдаты закончили выносить продовольствие.
Его друг, Юрий Овухов, был вместе с остальными, когда открыли огонь. Стреляли из окна на пятом этаже. Дуло пулемёта тут же устремилось вверх, Саша нажал на спуск — звук отдельных выстрелов слился в один, монолитный. Свинцовый вихрь превратил стену в решето. Где-то на площади грохнул взрыв — нескольких человек подбросило в воздух, крутя как тряпичные куклы. Толпа, и без того напуганная, бросилась к выходу, затаптывая людей. Больше не слышалось ни единого выстрела, только, шипя, пролетела ракета. Попав точно в цель, она уничтожила лёгкий вертолёт прикрытия, который горящим куском металла рухнул на бетон. Жидкий огонь пролился на площадь, и лишь по случайности никого не задел.
Через секунду из всех возможных щелей показались боевики — любители захватить товар и сбыть его по завышенной стоимости. Они ждали вертолёт, долго ждали и дождались, настало время забрать груз. Их было не меньше пятидесяти, все вооружённые автоматами. Они стреляли и по солдатам и по людям, которые ещё не успели уйти с площади аэродрома. Трое из десяти пехотинцев сразу же упали, сражённые пулями. В ответ послышались беспорядочные очереди из автоматов и пулемёта. Начался шквальный огонь, сзади заработал тяжёлый пулемёт бронемашины, которая через несколько секунд была разорвана гранатой в клочья. Её осколки чуть не стоили жизни одному из контрактников — сталь лишь чиркнула по бронешлему. Саша мгновенно отследил гранатомётчика, который уже хотел скрыться за углом — короткая очередь из "Свиря" отбросила боевика в сторону. В те секунды не существовало больше ничего, кроме бешеного рокота пулемёта и свиста пуль. Удивительно, как быстро мы забываем о гуманизме, когда речь идёт о жизни.
