— Хорошо, сэр. А где мне жить?
— Домовики тебе покажут, — ответил директор, — я велю им выделить тебе одну из лучших комнат.
Примечание к части
Я много раз начинал и переписывал эту главу. Могу без сомнения сказать, что она меня задолбала, поэтому я решил написать один раз и так, как хотел. Наверное, вы не ожидали, что Джинни не будет оставлена в Хогвартсе? Что ж, я посчитал, что Дамблдор именно такой человек, чтобы осадить Гарри Поттера, привыкшего, что всё происходит так, как он хочет и по-детски эгоистичного ученика. Это именно то, что я хочу в этом фанфике. P.S. Ребят, у меня осталось 17 копеек на карте. И ещё немножко на ЯД, в общем — я на мели официально. И если вы пришлёте что-нибудь — пойду куплю рыбки, а если нет — значит, не судьба. И тем не менее, я прошу вас это сделать, ведь мы с Музой стараемся. Правда стараемся, чтобы сделать проду. Чтобы прода была хорошей, чтобы это было интересно, а не так, как раньше, когда всё происходит по желанию ГГ и заканчивается неизменно так, как он хочет. Мы стараемся, чтобы фанфик было интересно читать. И чтобы нельзя было точно предсказать, что произойдёт дальше (ведь не будет же Гарри все годы своего обучения сидеть в Хогвартсе, да?) Сбрбнк: 4276 4000 5869 5249 https://money.yandex.ru/to/410014117795315 Что ж, программа-минимум — заработать на бутылку колы и пачку рыбки, общей стоимостью 120р. Уже это поднимет Музе настроение. ++++++++++++ Комментарии модерируются. И во имя общего блага постарайтесь не разводить тут критику, которая кажется неуместной в свете всех предупреждений, много раз вами полученных и прочитанных.
>
3.3. Мастер зельеварения
Хогвартс, Хогвартс, милый Хогвартс… Вообще-то назвать замок милым трудно. Замок, особенно древний, это вам не какое-нибудь муниципальное учреждение — здесь нет привычной архитектуры, приятной и понятной глазу. Наоборот, замок казался запутанным и нелогичным, архитекторы словно взяли себе целью создать здание, в котором нельзя было бы ориентироваться, просто поняв принцип, по которому здание построено и где нужно запомнить и заучить наизусть все повороты, выходы, входы, и так далее. Многочисленные проходы вообще сбивали с толку — некоторые двери были спрятаны за картинами, за стеной мог оказаться как учебный класс, так и маленькая кладовка, заброшенная в четырнадцатом веке.
Лестницы между этажами представляли собой настоящий кошмар, выдуманный не иначе как для того, чтобы сбить с толку ученика. Всё это настраивало на другой лад. Магия. Волшебник — это человек без логического мышления, и Хогвартс всецело отображал магию как таковую — в нём не было логики и последовательности. Картины были вывешены без какого-либо порядка, и персонажи на них постоянно двигались, по замку летали призраки, доспехи казались живыми, поскольку волшебство Хогвартса пропитывало их насквозь.
Я бы сказал, что замок и всё, что в нём было, это один большой учебный полигон для юных волшебников. Хогвартс разбивает в дребезги все представления об обычности и обыденности, он разрушает цельную и логичную, стройную и красивую картину мира среднестатистического маглорождёного, да даже и волшебного, ребёнка и пересобирает её заново. Здесь учатся понимать волшебство уже просто жизнью, учатся не удивляться тому, что призраки могут вылететь в любой момент из-за стены, тому, что портреты двигаются, тому, что лестницы постоянно меняют своё направление — учат тому, что волшебство переменчиво. Что ступеньки на лестницах исчезают — всё это приучает юных волшебников быть осторожными и не жить на автомате — потому что в нашем мире подобное смертельно опасно.
Таковы были мои мысли, когда я оглядываясь по сторонам, шёл по замку. Хотя с самой идеей закрытой школы-пансиона я решительно не согласен — для детей ничем хорошим не может закончиться оторванность от реальной, настоящей жизни. Хогвартс же, судя по тому, что я слышал — это прямо таки отшельническое магическое поселение, в которое редко проникает настоящая жизнь.
Чуть было не свернув себе шею из-за исчезнувшей на лестнице ступеньке, я чуть было не разнёс эту лестницу в щебень — однако, вовремя себя остановил, а ступеньку всё же исправил на нормальную и исчезать она перестала. Моей злости и желания, чтобы она прекратила этот беспорядок, оказалось вполне достаточно.
Сегодня был первый учебный день в Хогвартсе, первый день. Путь мой лежал в кабинет учителя, благо, он был действительно недалеко от той роскошной средневековой спальни, в которую меня провели домовики, один этаж вниз и пара коридоров, но я решил немного заблудиться и побродить по замку, к своему неудовольствию — потому что Хогвартс был слишком запутан для простого смертного.
В кабинет Дамблдора я попал без опоздания, но всё же, планировал прийти чуточку раньше — директор обнаружился около одного из своих шкафов, где он что-то увлечённо искал.
— Учитель, — поприветствовал я его, — доброе утро.
— А, Гарри, — Дамблдор рассеянно обернулся и тут же вернул всё своё внимание содержимому многочисленных шкафов, которых у него тут скопилось великое множество. Поприветствовав меня таким образом, он обернулся, держа в руках небольшую книжку, на вид довольно старую, — пришёл учиться? Молодец. Но это дело не такое уж и быстрое. Давай начнём, пожалуй, с основ…
Дамблдор положил книжку на стол и открыл её, поправив свою на этот раз кричаще-синюю мантию с серебристо-белыми блестящими звёздочками на ней.
Я было хотел задать ему несколько вопросов, но видя, что учитель увлечённо читает, промолчал — подожду, пока он закончит. Долго ждать не пришлось — Дамблдор дочитал одному ему ведомый текст и захлопнул книгу:
— Начнём с азов, Гарри. С чар.
— Но учитель, я…
— Никаких Но, — отрезал Дамблдор, — я знаю, что ты умеешь творить магию напрямую — крайне редкий и крайне могущественный дар, но не задирай нос — ты не первый, кто его обрёл, как минимум Мерлин и трое из основателей умели нечто подобное.
— А…
— Четвёртый — Ровена Рэйвенкло, она не была самой способной из волшебниц. Образованной — пожалуй, искусной, но не самой способной, — Дамблдор потёр руки и улыбнулся, прогоняя из своего голоса всякое подобие добродушия и пощады, — но это не значит, что ты стал экспертом в области чар, Гарри. Ты всё так же не сможешь отличить чары одни от других, если не будешь знать, что это за чары. А уж вмешиваться в их работу, не зная, с чем имеешь дело — последнее дело! Поэтому тебе нужно изучить досконально чары и заклинания, которые тебе теоретически не нужны.
Я лишь мог признавать правоту Дамблдора, хотя и не хотел.
Дамблдор кивнул, видя что я не задаю вопросов, словно он и хотел, чтобы я молчал, и продолжил:
— Этим ты займёшься потом, сейчас займёмся непосредственно алхимией, как я и обещал.
— Учитель, можно спросить? — задал я ему несмелый вопрос.
— Да, Гарри, конечно.
— Почему именно алхимией?
— Потому, Гарри, что чары ты изучишь неплохо и сам, тебе нужна только теория. Этому ты можешь научиться и у преподавателей Хогвартса, книг. Уверен, ты так и поступишь, даже если бы я тебе это не напомнил — алхимией же будем заниматься, потому как больше ты нигде этому не научишься.
— Ок, — коротко сказал я, не знаю, поймёт ли старик слэнг, ставший уже непременной частью языка. Понял, Дамблдор начал читать свою лекцию, и начал он её с рассказа об алхимии как магической науке. Крайне требовательной — потому что алхимик должен обладать невероятным чутьём в области магии, а так же способностями, выходящими за рамки привычного.
Алхимия не была похожа на зельеварение, с помощью алхимических снадобий нельзя создать лекарство от насморка, хотя яд — запросто. Алхимия напрямую была связана с материальным миром, если быть точным — продукты алхимии представляли из себя магические субстанции, обладающие ярко выраженными магическими свойствами, при этом совсем необязательно, и даже очень редко предназначенные для приёма внутрь.
— Учитель, — прервал я его, когда он сделал паузу, — а летучий порох…
— Это тоже алхимический продукт, — Дамблдор добро улыбнулся, отчего на его лице появилось столько морщин, что казалось оно из них состояло, — ты очень наблюдателен, Гарри, продуктом алхимии как правило являются эликсиры, порошки, камни, и редко — газообразные вещества. Разделяют два вида алхимии — внешняя и внутренняя. Внешняя алхимия нацелена на изменение материи и вещества, переход его на иной качественный уровень, обладающий качественно иными свойствами, которые меняются в зависимости от алхимического процесса. Внутренняя же алхимия — это направленное на себя воздействие, достижение идеального здоровья или даже бессмертия. Признаться, мне удалось дожить до своих лет только благодаря регулярным занятиям внутренней алхимией.
Я кивнул — понятно. Но всё же, это очень интересно.
Дамблдор отпил остывшего чая из чашки на столе, помолчал пару долгих секунд и продолжил:
— Пожалуй, начать стоит с простейших практических опытов в алхимии, которые восходят своими корнями к древнейшим обрядам. Запомни, Гарри, магический ритуал в алхимии играет важную роль. Начнём теорию мы с превращения соли в серу… это простейший древний ритуал, использовавшийся для обучения кого-либо с незапамятных времён.
* * *
У Дамблдора оказалась целая алхимическая лаборатория в Хогвартсе, правда, он строго запретил мне трогать тут что-либо. Я и не стремился — сложность оборудования, его непонятность и чудесность привели меня в то состояние, какое имеют маленькие дети, попавшие вместе с школьной экскурсией на какую-нибудь фабрику. Я только удивлялся — неужели, я когда-либо освою это всё? Слишком сложно!
Однако, Дамблдор провёл меня к алхимическому столу — это круглый стол, с вычерченной на нём пентаграммой, лунками для вставления чего-то. Директор приказал мне обострить все свои магические чувства и наблюдать за самим процессом. Процесс, как пояснил он, достаточно быстрый и нам не придётся ждать часы и даже дни, ожидая, когда же придёт время…
Он насыпал в каждую из лунок по чайной ложке соли, не утруждая себя абсолютно точной дозировкой, и использовал алхимию…
Я, как и приказал Дамблдор, обострил все свои чувства настолько, что мог бы наверное, сказать, что чувствую отголоски заклинаний, творившихся учениками на несколько этажей ниже, а алхимический стол был под самым пристальным наблюдением. Магия потекла из директора в стол, распространившись по нему и начертанной на столе пентаграмме, проникла в вещество, и начала производить манипуляции, магия в веществе получала свой собственный окрас, после чего пронизывала вещество всё глубже и глубже, пока не оказалась тесно связана с солью, после чего начала под действием Дамблдора, меняться. Когда процесс был завершён, у нас была жёлтая сера, а вовсе не соль. Дамблдор удовлетворённо потёр руки:
— Что ты заметил? — обратился он с хитрой улыбкой.
— Вы направили магию в стол, она распространилась по пентаграмме от центра к пикам, после чего связывалась с солью. А потом поменялась сама и соль с нею.
— Верно, — Дамблдор улыбнулся, — основной принцип алхимии находится в том, что магия пронизывает наш мир, Гарри. Насквозь, каждую вещь, пронизывает она и материю. Если связать магию с материей, то материя начинает меняться вместе с магией, и таким образом волшебник получает власть над этим веществом, возможность менять его. Это обнаружили ещё древние люди, а потом пришли к идее с помощью магии создать совершенные вещества, вещества, которые впитали бы магию и стали её частью, и приобрели могущественные свойства.
Я задумался — и правда, алхимия — удивительная наука. До сих пор мне не приходилось встречать нечто подобное — да, зачарованные вещи — это зачарованные вещи, на них просто наложено волшебство, абстрактно, в случае же с алхимией, вещество перестаёт быть просто веществом, из обычного материального мира, становясь магическим.
Дамблдор с добродушной улыбкой посмотрел на мои меняющиеся мины и сообщил, что моей первой задачей будет повлиять на соль как-либо, как я пожелаю. Но что-нибудь действительно неопасное.
Дамблдор выдал мне другой стол алхимика — он был поменьше и попроще его собственного, но тоже очень даже ничего, вместе со столом я получил баночку соли и насыпав её в лунки, решил попробовать. Первый опыт заключался в том, что я сконцентрировался на пропитывании соли магией и вскоре попробовал менять магию, манипулируя ею напрямую, соль сначала поменяла цвет на розовый, потом чёрный, наконец, я приступил к более сложным манипуляциям, чем изменение цвета — управлять магией было непросто, к слову. Гораздо проще, чем большинству людей, но всё же, не так чтобы я был в восторге от простоты.
Результатом моего первого опыта стала огненная соль — она имела ярко-оранжевый цвет и была пронизана магией, имеющей горячий темперамент и огонь. Это искусство оказалось сложнее, чем мне представлялось вначале — одно дело напрямую желать чего-то, другое — управлять тоном, вкусом, цветом и всем прочим, чем можно описать магию. И более того — мне показалось, что решительно невозможно создать действительно сложные магические субстанции — например, я потратил целый час, упорно манипулируя магией и солью, прежде чем более-менее стабильный эффект на ней появился.
Получившаяся магическая субстанция была всегда горячей, пронизанная магией огня, она напоминала скорее магическую грелку. Проверив её на взрывоопасность, я запихал эту огненную соль в найденную тут маленькую стальную кастрюльку, но она вскоре раскалилась докрасна, и мне пришлось спешно переваливать соль в наколдованный специально для неё керамический сосуд со стенками в два дюйма толщиной — теперь то всё стало в порядке — опытным путём удалось замерить температуру — восемьсот градусов по цельсию. Стабильно.
Первый опыт в алхимии вымотал меня и я хотел было похвастаться учителю, но передумал — усталость давала о себе знать. Мне просто решительно надоело экспериментировать, поэтому уничтожив плоды своих трудов с помощью магии, я поспешил прочь из лаборатории. Вход в неё был спрятан, открывался по паролю, который Дамблдор шепнул мне — лаборатория была сокрыта Фиделиусом, поэтому не только вход, но и сам факт её наличия стёрся из памяти всех, кто о ней знал. Все известные записи так же должны быть изменены — таковы глобальные чары фиделиуса. Умно — никто даже не знает об этой тайной комнате. Найдут же её только после смерти хранителя тайны, таковы уж чары.
Я уже говорил про архитектуру замка? Непростительно мало. Мне иногда кажется, что нечто такое, что витает в этом замке, в крови у каждого добропорядочного англичанина, всё это кажется каким-то близким и родным, понятным. Сразу после алхимических опытов я забежал в кабинет директора, отчитался о проделанной работе и занятой за бумагами Дамблдор отпустил меня на волю, посоветовав изучить книги, которые мы с ним купили на косой аллее.
* * *
Первый день обучения я благополучно провёл в алхимической лаборатории директора Дамблдора, практически все мои мысли были об этой странной науке, и оторваться от них было сложно. Бывает такое, что какая либо вещь увлекает очень сильно, настолько, что все мысли нет-нет да и свернут на неё, именно так получилось у меня с алхимией, не знаю уж, что тут такое произошло — может быть так повлиял на меня сам Хогвартс, а может быть это я так увлёкся чем-то доселе неведомым, однако, все силы свои я направил на эту магическую науку, и весь день провёл в лаборатории, вернувшись туда после обеда.
