Однако, великой магии недостаточно, чтобы жить в волшебном мире и пользоваться большим уважением. Альбус Дамблдор признал поражение по одной причине — он не мог меня удержать, избежав при этом скандала, в доме Дурслей. Ну право слово — подскользнётся дядя вернон на улице и разобьёт голову — поди думай, сделал это злой Гарри Поттер или так совпало? Доказательств никаких нет и не предвидится, более того, я мог сделать подобное без своего на то осознанного разрешения. Именно поэтому сейчас мы с Альбусом Дамблдором аппарировали на Косую Аллею. Пожилой волшебник держал меня за руку и пользовался этим на все сто — он провёл меня по Аллее.
— Гарри, ты говорил, что уже купил всё нужное к школе?
— Да, учитель. Но зачем тогда мы здесь? Если я уже купил всё, что мне нужно…
— Не всё, мой дорогой ученик, — улыбнулся Дамблдор, — раз ты стал Моим учеником, а не Хогвартса, то я должен буду обеспечить тебе самое лучшее образование, которое способен обеспечить. В конце концов, это долг мастера.
И правда. Контракт — штука серьёзная, контракт не даёт филонить ни мастеру, ни ученику. Но что более важно — это одна из тех форм взаимоотношений волшебников, которая как и брак, её история тянется в глубину веков и имеет давние традиции и порядки, не зависящие ни от министерства магии, ни от законов. Ученик мастера — в каком-то смысле равноценен наследнику-представителю, за его проступки отвечает мастер. Его успехи так же прославляют мастера, в каком-то смысле это очень интересная форма взаимоотношений, которая означает, что Дамблдор мне ближе, чем просто директор Хогвартса.
За широкой и светлой спиной Дамблдора достаточно спокойно и безопасно, и что немаловажно — у Дамблдора много сторонников.
— А что? — я заинтересовался, — нужно купить ещё что-то?
— Да, мальчик мой, да. Не беспокойся, я куплю всё необходимое.
— Сэр, позвольте мне платить за себя. Всё же в деньгах я не нуждаюсь.
— Да? — Альбус улыбнулся, посмотрев на меня, — я не сомневаюсь, мальчик мой, в таком случае наша дорога лежит в Гринготтс.
— Ах, да, точно. Мне тоже туда очень нужно, — согласился я с учителем, — и сэр, разрешите задать вам вопрос?
— Да? — Дамблдор улыбался, его глаза выражали веселье, — что такое?
— Где вы нашли такую очаровательную мантию?
— Ах, тебе нравится? — Дамблдор откинул её. Мантия переливалась всеми оттенками фиолетового цвета, а звёздочки на ней мерцали.
— Да, очень волшебная вещь.
— Можно найти нечто подобное в магазине дальше, в конце улицы. Он называется «Мантии Лулу». Жаннет Лулу, милая девочка, когда-то училась в Хогвартсе, когда я был преподавателем.
Готов поспорить, эта женщина уже сама имеет внуков, однако, удержал комментарий при себе. Мы вошли в Гринготтс. Белые колонны, высокий потолок и много, много гоблинов — зал гринготтса напоминал контору девятнадцатого века. За высокими столами сидели гоблины и пересчитывали богатство напоказ — горсти самоцветов высились на их столах, эти коротышки возили тележки, доверху нагруженные золотыми галеонами.
Пришло время окончательно решить финансовый вопрос — дело в том, что я выяснял, откуда Магия моя берёт деньги — будь то галеоны или доллары, не важно. Я беспокоился, ведь по справедливости, эти деньги фальшивые. Однако, справедливость — понятие очень растяжимое.
И как я выяснил, путём экспериментов, деньги чистые. А именно — я создал документ, имеющий номер, проверил его — он действительно существовал, в магловских базах данных, и числился выданным тогда, когда я того пожелал.
Магия это и правда сила бога, если она позволяет не только создать нечто, но и залегендировать это так, словно оно существовало всегда. То есть если я что-то создавал — оно становилось настоящим, с учётом всех проверок. Это не трансфигурированное или созданное с помощью магии, вроде лепреконского золота. Если я создавал доллар — оный доллар оказывался не только в моих руках, оказывалось, что его отпечатали, у него есть номер, и этот номер реален.
Впрочем, удивляться нечему — существует такая вещь, как глобальные чары. Это высшая магия, то есть относящаяся к самому сильному колдовству. Исполнить ритуал такой магии может даже школьник, но лишь у очень сильного волшебника получится достичь желаемого результата. К примеру — существуют чары Фиделиуса, которые скрывают нечто ото всех — сама магия защищает некий объект. Или чары табу — это широко распространённые чары, которые запрещают нечто.
Малюсенькими ответвлениями этих чар служат такие как магическая клятва, к примеру — эти чары высшее воплощение волшебства. Широко известно, что защищённый ритуалом фиделиуса дом, будет не только сокрыт от всех, но и стёрт из памяти — и только тот, кому доверят тайну, сможет его увидеть. А заклинание табу — способно глобально воздействовать на мир.
Воплощение — я так назвал эту способность, она глобально влияла на мир, и если я, скажем, создавал пять фунтов, они не только появлялись у меня в руках, но и воплощались, то есть появлялась их история, они становились настоящими, так что никто не сумеет их отличить от обычных — потому что они не только созданы физически, но и воплощены.
Разобравшись что к чему, я решил, что стесняться нечего и нужно забить свой сундучок золотом. На всякий случай — случаи и правда случаются всякие, а почувствовать себя богачом…
К сожалению, лучшее — не купишь за деньги, так что головокружение от возможностей быстро проходит. Есть вещи, которые нельзя купить ни за какие деньги, и тем не менее, магия денег может быть очень могущественна. В моём рюкзаке, который я взял с собой, было много всего.
— Добрый день, — Дамблдор подошёл к гоблину, — мистер Поттер хочет посетить свой сейф, сэр, — учтиво сказал Дамблдор короткому, остроухому и остроносому гоблину. Это существо было одето в пиджак, имело очки на огромном носу и острые зубы.
— А у мистера Поттера есть его ключ? — скрипуче спросил гоблин.
— Конечно, — Дамблдор достал ключ и продемонстрировал его. Это был крошечный золотой ключик, от которого исходила могущественная магия.
— Всё в порядке. Крюкохват! — Гоблин так же скрипуче кликнул своего помощника и дал ему инструкции. Крюкохват тоже был гоблином, как нетрудно догадаться. Я перед тем, как уехать, остановил их:
— Постойте. Мистер…
— Чего вам? — спросил, не назвав своего имени, гоблин за столом.
— Сэр, могу я поинтересоваться размерами и защищённостью моего сейфа?
— В полной мере защищён, сэр, и достаточно вместителен. Его площадь составляет десять на десять футов.
— Мало. Сэр, у вас есть сейфы побольше? Я бы хотел завести себе хранилище для сокровищ, по-настоящему крупное. И разве вы не ведёте счета обыкновенным образом?
— Ведём, сэр, но волшебники обычно предпочитают хранить своё золото в сейфах, — сказал гоблин, — не доверяют нам.
— У меня нет никаких причин так делать, сэр, — покачал я головой.
— Ещё бы, — буркнул гоблин.
— Ещё как, — ответил я, — в общем, что я сказать то хотел? Мне нужен сейф и я хотел бы обменять для начала крупную сумму денег в галеоны и поместить их на счёт в вашем банке. А так же меня интересует чековая книжка и прайс-лист на прочие банковские услуги вашего банка.
— С этим проблем нет, — гоблин, удивлённо на меня посмотрев — видимо, не ожидая, что я такое скажу, достал большую брошюру из своего стола и передал мне: — обращайтесь с ней аккуратно. И сэр, о какой сумме идёт речь?
— Семьдесят пять миллионов долларов, — ответил я, открывая книжку, — это при нынешнем курсе девять долларов за галеон, восемь миллионов триста тридцать три тысячи, триста тридцать три галеона.
Гоблин уронил свои очки с носа и отложил в сторону перо, воткнув его в специальную подставку, потёр переносицу:
— Могу я поинтересоваться происхождением данной суммы?
— Приобрёл богатство во время кругосветного путешествия, сэр. Кое-что очень ценное мне отдали в Индии, продал пару ценных реликвий в штатах — американцы за такое готовы хорошо заплатить. О, у вас есть такие услуги?
Услуги волшебного банка и правда сильно отличались от услуг банка магловского, и должен заметить, в лучшую сторону. К примеру — гоблины занимались скупкой — то есть работали как ломбард, выдавая кредиты под залог ценного имущества любого толка — от золотого колечка до поместий и замков. Они же держали крупный аукцион заложенного имущества — это заложенное имущество продавали за приличные деньги, тому, кто больше заплатит. Однако, волшебники редко пользовались этой услугой, что и сказал мне гоблин.
Услуги оценщика не менее распространены — и вот тут уже есть разница, оценка имущества гоблинами считается наиболее объективной и беспристрастной, потому что давить на этих коротышек опасно, как я слышал. Гринготтс так же выступал как букмекерская контора и они принимали ставки на квиддич, они же держали рынок золота, драгоценных камней и так далее. Что интересно, рынок этот, как пояснил мне тут же гоблин, был одним с магловским и операции в волшебном мире с золотом осуществлялись через них, при этом драгоценные металлы использовались в основном покупаемые у маглов. Скупка золота, серебра и платины — само собой.
— Я бы хотел продать ещё золото, — уверенно сказал я, — благо разжился несколькими слитками. Вы же купите их по хорошей для меня цене?
— Всенепременно, — Гоблин потёр свои ладошки, а глаза его заблестели, — могу я его увидеть, сэр?
Я достал из сумки большой стофунтовый слиток золота — поднять его даже взрослому человеку очень тяжело, сорок килограмм — не шутки, но Гоблина это ничуть не смутило, он посмотрел на лежащий на столе слиток, провёл над ним рукой. Глаза его жадно заблестели — видимо, золото гоблины любят. Он улыбнулся, показав острые зубы:
— Магии нет, проклятий нет, золото настоящее.
— Ещё девяносто девять таких слитков.
* * *
Дамблдор, слушавший весь разговор, вышел из банка вместе со мной, он был ошарашен и удивлён, и тут же набросился с вопросами:
— Гарри, откуда?
— Сэр, позвольте мне не отвечать на этот вопрос, иначе цепочка вопросов будет только длиться и длиться.
— И всё же? Гарри, ты знаешь, сколько денег отдал гоблинам? Это же огромное состояние!
— Согласен, — кивнул я директору, — немало.
Восемь миллионов за доллары и семьдесят пять — за золото, причём у меня было ощущение, что гоблины минимум вдвое занизили цену, но где ещё можно легально сбыть и легализовать такие суммы денег? Тем более, что министерство — не магловское правительство, откуда деньги взялись — они не интересуются. Гоблины же безразличны к таким вещам, у них особые отношения с волшебниками. К сожалению, как я уже говорил, самое интересное — не купишь за деньги, но красиво жить не запретишь, верно? Признаюсь, хоть я и на многое готов, но вот тут внезапно подумал — а собственно, какого чёрта? Хочу и плевать на всё остальное. Поддамся импульсивности, которая говорит мне — а какая разница? Ну узнает кто-то, что у тебя сказочно много денег, как у Али-Бабы, так что с того? Наплюй и живи, не стесняясь того, что ты богат. Настоящее богатство — это магия.
Как бы то ни было — в сердце у меня горело желание как можно сильнее порвать с той жалкой жизнью у семьи Дурслей — возможно, я напоминал нувориша, внезапно разбогатевшего, но нестерпимо хотелось разорвать с той жизнью.
— Учитель, — мы вышли из гринготтса и медленно пошли сквозь толпу по улице, — как вы могли убедиться, я могу за себя заплатить. И намерен щедро оплатить вам вашу помощь мне как ученику.
— Я не возьму с тебя денег, мальчик мой, — покачал головой Дамблдор, — это решение я принял не из жадности.
— Что ж, вы всегда можете рассчитывать на финансовую помощь на благие дела или учёные изыскания, я буду рад её оказать, — улыбнулся я, — а теперь — что нам надо купить?
Как оказалось, список у Дамблдора отсутствовал — но зато поняв, что экономить мы не собираемся, он настоял на нескольких моментах, которые были для него принципиальны. Первое — мне нужна собственная сова, для доставки почты и прочих писем. Второе — учитель настоял на том, чтобы мы купили котлы и ингредиенты для зельеварения в расширенном составе — проще говоря, скупили половину аптеки, и уж точно о котлах можно было сказать «каждой твари по паре» — потому что, как сказал Дамблдор, школьный курс расчитан на использование недорогих и что самое главное — безопасных ингредиентов — школьные зелья не могли взрываться с большой силой, или превращаться в кислоту и серьёзно навредить зельевару. По крайней мере, если зелья варятся по рецепту. Использование других котлов, нежели стандартные школьные размеры, обусловлено необходимостью варить различные зелья — некоторые из них варятся в маленьких котлах объёмом в пинту, некоторые в огромных, некоторые требуют золотых или серебряных котлов, поскольку многие ингредиенты привередливы к материалу котла, в котором их варят.
Следующей остановкой стал магазин Флориш и Блоттс, где Дамблдор взял с полок некоторые книги. Сказал, что большинство этих книг есть в библиотеке, но ученик должен иметь свои собственные, а не брать книги у учеников хогвартса, ведь не одному мне они могут понадобиться. За книгами пошёл черёд одежды — Дамблдор повёл меня в тот самый магазин, в котором заправляла его бывшая ученица.
— Поскольку ты не ученик хогвартса, на тебя не распространяются правила ношения формы, — сказал он, — но тем не менее, я настаиваю, чтобы ты одевался прилично.
— Ультрамариновый цвет с серебром подойдёт? Или нет, индиго, — тут же поправился я, — точно.
Женщина, которая была не настолько стара, как я себе представлял, всего лет сорока от роду, наблюдала за моими метаниями.
— А вы определённо разделяете вкусы профессора Дамблдора, — сказала она с улыбкой, — Директор, кто этот очаровательный мальчик?
— Это мой ученик, Жаннет, — Дамблдор был рядом, — вот эта мантия просто замечательна, — он достал с вешалки мантию совсем волшебного, то есть вырвиглазного цвета, от которой у многих мог случиться эпилептический припадок. Но Дамблдору это нравилось, Лулу широко улыбнулась:
— Конечно, сэр.
Похоже, эта невзрачная лавочка — то самое место, откуда происходят родом все эпатажные, по меркам простых волшебников, мантии и наряды Альбуса Дамблдора. И не только его — я выбрал себе мантию попроще, счёл индиго слишком вызывающим, а радикальный розовый — слишком девчачьим, предпочёл чёрную мантию с сильным синим отливом, которая напоминала цветом ночное небо после заката, когда оно становится особо глубоко синим, переходя в черноту. Белые крапинки созвездий, которые слегка светились, не оставляли сомнений, чем именно вдохновлялись её создатели…
Помимо всего прочего, Альбус Дамблдор оказался приятным собеседником и мы успели обсудить особенности моды — например, то, что простые волшебники не понимают, почему они не носят такие очаровательные мантии — это же волшебство, и многое другое. Как бы то ни было — я обзавёлся дюжиной различных мантий и учитель, когда мы закончили, спросил:
