Когда до коня ему оставалась пара шагов, Реген вдруг захрапел и встал на дыбы, взвившись над головой разбойника и едва не достав его копытом. Из ноздрей его вырвался пар, а глаза засверкали дикой яростью. Не позволив человеку ухватиться за узду, он мощным рывком развернулся и скачками понесся в лес, вскоре скрывшись за деревьями.
— Да ну его к духам, — ошеломленно выдавил вожак и вытер со лба выступившие на нем капельки пота.
Позади него Кристиан едва заметно усмехнулся.
— Безумная животина! — недовольно воскликнул усатый помощник главаря. — А ведь к седлу ножны с мечами были пристегнуты, и сума не самая тощая. Эта скотина все на себе унесла!
— Чей это конь? — обернулся к пленникам предводитель разбойников.
— Мой, — ответил Кристиан, и в глазах его блеснули смешинки. — Он не любит чужаков.
— Неужели? — главарь упер правую руку в бок и внимательно посмотрел на путника, слегка прищурившись и поджав губы. — А ты ведь, кажется, сетовал, что тебя грабят эти люди. Что же такое они от тебя хотят?
Маг равнодушно пожал плечами и перевел взгляд на Освальда и его соратников:
— Спросите у них. Им-то лучше известно.
Разбойник подошел ближе к пленникам и заскользил взором от одного лица к другому, ожидая объяснений. Освальд ощутил беспокойство. Как старшему в отряде, вести разговор с грабителями полагалось ему, и теперь он лихорадочно придумывал, что бы им могло понадобиться от вора. Знать о короне разбойникам совершенно не следовало, но и обмануть их байкой о мешке с золотыми монетами ему вряд ли бы удалось. Лорд бы не послал отряд за такой малостью, а им самим трудно было скопить такое богатство.
В затылок старшему мечнику напряженно смотрел Грут. Он-то успел солгать вожаку про печать. Начни Освальд плести другую историю, это осложнило бы их положение.
— Он украл нечто ценное у нашего лорда, — наконец промолвил мечник, будто бы нехотя признавая правду перед грабителями.
Главаря, как ни странно, столь неопределенный ответ удовлетворил, и, снова повеселев, он крикнул помощникам:
— Давайте-ка поглядим, что за добро они везут!
Те начали развязывать ремни на дорожных сумках и выворачивать содержимое на снег. Вещи они ворошили небрежно, не стесняясь громко обсуждать их и пренебрежительно отбрасывать ненужное. Все монеты, принадлежащие путникам, переместились в разбойничьи карманы, а оружие — в холщовые мешки. Вдобавок грабители прихватили две фляги, придирчиво выбрав самые прочные и не дающие лишней тяжести, топорик Освальда и связку арбалетных стрел, найденную среди запасов Грута. Остальные пожитки оказались перемешанными и раскиданными по поляне. Время от времени разбойники нечаянно наступали на них или намеренно поддевали ногами, чтобы отшвырнуть в сторону.
Наблюдать, как своевольно обходятся помощники вожака с чужим добром, оказалось для путников непростой задачей. Старший мечник боролся с гневом, клокочущем у него в груди. Только одно утешало его — конь Кристиана скрылся в лесу, а значит, корона, если она при седле, не попадет в руки грабителей. А когда эти всадники насытят свою жадность и подадутся прочь, Освальд и его отряд все же одолеют гнусного вора, и тогда ему сильно не поздоровится за все их злоключения.
В том, что разбойники не станут убивать пленных, он почти не сомневался. Обыкновенно те, кто принимал свою участь с покорностью, оставались целы и невредимы и впоследствии с негодованием рассказывали о встрече с дикарями. Неприятнее всего мечнику думалось о потере оружия, так как до самого Брадоса сражаться путникам, возможно, будет нечем. Но их пятеро против одного вора, и на этот раз им просто должно повезти.
Кристиан, в свою очередь, все больше убеждался, что грабят их кнэфы. Где это видано, чтобы разбойники не обыскали пленных, а довольствовались теми мечами, кинжалами и арбалетом, что им бросили под ноги? Маг не испытывал сомнений в том, что у враждебно настроенных к нему путников за голенищами или под одеждой припрятана еще пара ножей. А ведь они могли и монеты в пояса вшить, но этим разбойники тоже отчего-то не озаботились. Истинные вольные всадники, не колеблясь, раздевали пленников донага, если подозревали их в укрывании ценностей. Вдобавок, они частенько связывали им руки, потому как среди захваченных людей мог затесаться мастер магии, и никому не дано было предугадать, каким даром он обладает. Однако путники, с которыми Кристиан теперь находился рядом, по какой-то причине не вызывали опасений у грабителей. Словно разбойников предупредили, чего стоит ожидать. Сам же маг, вероятно, занимал их мысли в весьма незначительной степени, и они считали его случайным человеком.
Когда помощники главаря делили цветные камни на шнурке, найденные в поклаже Браско, и обсуждали, как приладят их на свои шлемы, младший мечник не выдержал:
— Это все ты виноват! — сердито бросил он Кристиану.
— Позвольте? — удивился маг подобной наглости. — В чем же здесь моя вина? Не помешай вы мне, я бы уже давно покинул этот лес.
— Если б твои воровские лапы... — возмущенно начал Браско, но Освальд с силой дернул его за полу плаща, и слова получились незаконченными. Зато мечника внезапно поддержала Тесса.
— А ведь его даже не ограбят, — с досадой сказала она. — Конь убежал со всей поклажей. Лучше б нам посчастливилось вместо него!
— Такая юная, а уже бессовестная, — глумливо попрекнул ее вожак разбойников, слушавший их разговор. — Нет бы порадоваться, что не все пожитки грабителям достались.
— Злая девка, — подтвердил его помощник. — Ишь, как смотрит исподлобья, разобиженная вся.
— Она не девка, — напомнил им Кристиан. В голосе его вместе с желанием внести ясность послышалась легкая насмешка.
— А тебя и вовсе никто не спрашивал! — сорвалась на него Тесса. — Обойдусь без подсказок грязного вора!
— Грязного?! — мужчина до того забавно изумился, что разбойники, ранее лишь ухмылявшиеся, теперь расхохотались. — Я, похоже, настолько грязен, насколько вор. А у вас, уважаемая, острый, несдержанный язык.
— Да как ты... — девушка хотела выплеснуть на него остатки гнева, но главарь грубо прервал ее, заметив, что шайка его уже собрала добычу:
— Шевелитесь с мешками! — крикнул он. — И живей по коням!
Спрятав за пазухой карту, найденную среди вещей Освальда, он и сам вскочил в седло.
— А что с их лошадьми? — его старший помощник указал на степных рысаков, с которых разбойники сняли дорожные сумы.
— Оставим тут, — решил вожак. — Нам не к спеху, еще свои хороши. Гнать на продажу и то не к кому: все торговцы в праздник на ярмарках или в столице.
Усатый грабитель кивнул, принимая ответ, а Кристиан с восхищением отметил старание кнэфов. Он не знал, досталось ли им то, зачем они нагрянули, но начатое дело они стремились закончить как полагается.
Вожак первым покинул поляну, уводя за собой шайку, но несколько разбойников с арбалетами отстали, прикрывая спины остальных. Когда же и они скрылись за деревьями, а глухой перестук копыт стих вдалеке, мечники, мастера и Грут наконец поднялись с колен, пристально глядя на Кристиана. Маг тоже не замедлил оказаться на ногах и, в свою очередь, сосредоточенно наблюдал за противниками, пытаясь угадать их грядущие действия.
Сердца всех стоящих на поляне людей теперь забились быстрее, а внимание обострилось. Путники ждали, когда их затекшие конечности вновь станут подвижными, и заодно обдумывали, как им половчее поймать вора: нельзя было позволить ему бежать и звать своего коня. Держать совет в присутствии Кристиана воины не могли, а оттого опасались помешать друг другу в его поимке.
Общие сомнения разрешил Грут. Кинувшись вперед, он растолкал соратников и потянулся рукой за спину, доставая что-то из-за пояса. Маг тут же сорвался с места — бросился в сторону, чтобы обойти противников сбоку, а затем отгородиться от них кустами и стволами деревьев. Позади он услышал свистящий звук, и ногу его вдруг обвил крепкий кнут. Кнэф с рычанием дернул рукоять, и Кристиан, не удержав равновесие, упал лицом в снег. Отплевываясь, он приподнялся и оглянулся: Грут угрожающе приближался к нему, натягивая кнут, а в руках у Освальда очутился кинжал, сокрытый им от разбойников. Ламберт тоже пожелал участвовать в битве и махнул кулаком в направлении мага. Кристиан вновь распластался по земле, услышав, как над его головой затрещало дерево, принявшее на себя магический удар. На этом терпение мужчины закончилось.
Решив, что достаточно его противники себя проявили, молодой человек вскочил и выдохнул тепло из легких в зимний воздух. Пар мгновенно сгустился и начал твердеть. Не мешкая, Кристиан сделал резкое движение кистью, и кнут покрылся льдом до самых пальцев кнэфа. Грут немедленно остановился, потрясенно глядя на мага, и остальные путники как один замерли в изумлении. Никому из них до сих пор не приходило в голову, что вор может оказаться чародеем, да еще таким сноровистым. Воспользовавшись заминкой, Кристиан выпростал ногу и отбежал на несколько шагов, готовясь совершенно переломить ход битвы в свою пользу. Краем глаза он заметил, что мастера неуверенно посмотрели на Освальда, а сам старший мечник перехватил кинжал понадежнее. Пустить в ход это оружие он, однако, не успел.
В следующий миг поляна преобразилась самым невероятным образом. Кристиан вскинул руку к небу, и весь снег послушно взмыл вверх, обнажив слежавшуюся траву и затмив солнце. Сероватый покров застыл вровень с верхними сучьями деревьев. Сквозь него вниз осыпались пожитки путников, небрежно разбросанные грабителями. Тут же маг снова выдохнул изо рта белое облако, и парящий над поляной снег вдруг превратился в воду, обрушившуюся на мечников, мастеров и кнэфа.
Спрятаться от такой напасти им было негде, да и ловушку мужчина сотворил знатную. У самой земли вода обернулась льдом, по грудь замуровав путников в огромной глыбе. Тела их сковало холодом словно алмазными цепями — лишь плечи и головы остались свободными. Пять пар глаз теперь взирали на Кристиана с растерянностью, страхом и ненавистью, а он спокойно потирал ногу, задетую кнутом Грута.
Когда молодой человек наконец приблизился к своим пленникам, остановившись в трех шагах от них, Ламберт поспешил выразить досаду и непонимание.
— Что ты делаешь? — воскликнул он. — Мастерам запрещено нападать друг на друга!
Знание этого закона являлось обязательным для магов, и Ламберт не мог поверить, что чужак столь безрассудно его нарушил. Воины с магическим даром, обученные в Брадосе, считались собственностью короны, и любые поединки между ними провозглашались невозможными. Тех, кто намеренно применял свое искусство против собратьев по оружию, карали смертной казнью. Вор, однако, не выказывал ни малейшего волнения по этому поводу.
— Я не мастер, — ответил он. — И моего имени нет в королевских свитках.
Такое признание показалось Ламберту еще более странным. Даже если маг оставлял обучение и не получал воинского звания — что случалось весьма редко — имя его и родословная, коли таковая имелась, становились известны главному мастеру Гевлину и королю с самого первого дня, проведенного новобранцем в казармах. Поэтому Ламберт подумал, что вор пытается обмануть его, но не преуспел в этом.
— Тебе все равно не уйти безнаказанным! — негодующе выкрикнул Освальд.
На грудь ему давила толща льда, затрудняя дыхание. Он не мог пошевелиться и чувствовал себя беспомощным, однако униженно просить врага об освобождении не собирался.
Кристиан встретился с ним взглядом.
— Я полагаю, между нами происходит некое недоразумение, — сказал он. — Вы обвиняете меня в краже священной короны, но я не брал ее. И пока мы не обсудим все разделяющие нас неясности, я вас не отпущу, потому что мне не хочется и дальше терпеть ваши нелепые упреки и преследования.
Старший мечник хотел что-то возразить, но вдруг глаза его расширились, увидев нечто занятное за спиной мага. Тут же в шею Кристиана под самым подбородком уперлось лезвие меча, и чей-то властный голос произнес:
— Лучше освободи моих людей, вор, иначе я заставлю тебя сильно пожалеть о содеянном.
— Милорд! — обрадовался Браско. — Вы не остались в таверне?
— Мы увидели скопище сомнительно обряженных всадников на лесной дороге, и я сразу подумал, что вы снова совершите ошибку, а затем преподнесете мне свои оправдания вместо короны, — холодно объяснил Гайтус. — Как видите, я оказался прав.
— На нас напали разбойники, — с раздражением проговорил Освальд. Легко же было лорду объявлять о своей прозорливости, когда всю черную работу отряд делал за него. Появился бы он на поляне чуть раньше, сам бы обращался к чародею из ледяной глыбы.
— Я знаю, — бросил Гайтус. — А затем вы впятером не смогли поймать вора. Но теперь-то он не уйдет, — лорд чуть повернул лезвие, вынуждая Кристиана запрокинуть голову, иначе меч оцарапал бы ему кожу. — Немедленно освободи этих людей из западни!
— Нет, — со смешком прошептал молодой маг. Сталь неприятно холодила ему шею под челюстью, и смотреть теперь приходилось в небо, по которому плыли рваные серые облака.
— Ты не понимаешь, что проиграл? — с издевкой спросил Гайтус. — У тебя нет выбора. Если ты не отпустишь моих помощников, то...
— То что? — резко перебил его Кристиан. — Ты убьешь меня? И тогда вы расспросите о короне мой труп?
— Я могу отрубить тебе руку, — предложил лорд. — Или отрезать ухо. Да и кнут на что-нибудь сгодится.
— Ничто из этого не поможет развязать мне язык. Против своей воли я говорить не стану. А когда ты отнимешь меч, чтобы сделать замах, тебе в горло вонзится ледяной осколок.
Маг медленно повернулся и посмотрел Гайтусу в лицо. Взгляд у него был волевой, дерзкий, полный достоинства. Лорд понял, что ему встретился непростой соперник, и призадумался, как следует с ним поступить. Кристиан же почувствовал его замешательство и не преминул подсказать решение:
— Но если мне не будут угрожать мечом или иным оружием, и Его Светлость соблаговолит отступить на пять шагов назад, я сниму свои чары и отвечу на ваши упреки о краже.
Манера и речь мужчины указывали на то, что он, похоже, не собирался убегать. Да и положение Гайтуса в самом деле выходило незавидным. Лишать вора жизни было нельзя, тогда бы вся их погоня потеряла смысл. Калечить его равным образом бесполезно — такой предпочтет откусить себе язык, но не сломается. А если маг не выпустит путников из ловушки, то лорду придется привязать его к дереву, оставить под надзором Лекена, а самому возвращаться в Ровенэль и нанимать крестьян с молотками и зубилами, чтобы разбили лед. 'Придется поверить ему, — заключил Гайтус. — Но случится так, что он обманет нас — я убью его, и пусть Роверик платит за его злодеяния'.
Лорд нехотя опустил меч и отдалился от Кристиана на несколько шагов, оглашая таким образом свои намерения. Маг едва заметно вздохнул и принялся выполнять свою часть уговора. Глядя куда-то вглубь ледяной корки, он замысловато перебрал пальцами, и глыба сперва пошла мелкими трещинами, а потом и вовсе снегом осыпалась под ноги путникам.
