Она спустилась с кафедры и подошла к близнецам Уизли.
— Фред Уизли, Джордж Уизли, — сказала она. — Вы оба не всегда поступаете правильно. Вопиющее и бессмысленное сопротивление старшим — это не самый мудрый путь. Тем не менее, сегодня вы доказали, что вы — единственные, кто остался верен духу факультета, несмотря на мои ошибки. Невзирая на угрозу исключения и риск для жизни, вы вступили в бой с горным троллем, потому что считали, что это правильно. За вашу выдающуюся храбрость, которая делает честь вашему факультету, я присуждаю каждому из вас двести баллов для Гриффиндора.
На их лицах снова отразилось удивление, и её сердце опять будто пронзили ножом. Она повернулась к остальным ученикам.
— Я не буду присуждать баллы Когтеврану, — сказала она. — Полагаю, мистер Поттер этого не захочет. Если же я ошибаюсь, он может меня поправить и получить для своего факультета столько баллов, сколько сочтёт нужным. Но, если это хоть чего-то стоит, мистер Поттер, я... — её голос снова дрогнул, — я сожалею...
* * *
— Перестаньте! — закричал Гарри. — Перестаньте, — слова застревали у него в горле. — Не надо, профессор, — переживания переполняли его и, казалось, разрывали на части. — И ещё... ещё не забудьте Сьюзен Боунс и Рона Уизли — они тоже помогали, им тоже нужно дать баллы...
— Мисс Боунс и младший Уизли? — переспросила профессор МакГонагалл, — Рубеус ничего о них не говорил... что они сделали?
— Мисс Боунс пыталась оглушить мистера Хагрида, когда он хотел меня остановить, а мистер Уизли выстрелил в Невилла заклинанием, когда Невилл пытался меня остановить. Они оба должны получить баллы и... и Невилл тоже, — до этого Гарри не задумывался, как сейчас, должно быть, чувствует себя Невилл, но теперь понял, что нужно сказать, — потому что Невилл попытался сделать хоть что-то, пусть это и было неправильно, ведь поступать правильно — это уже следующий урок, сначала надо научиться вообще хоть что-то делать...
— Десять баллов Пуффендую, мисс Боунс, — сказала профессор МакГонагалл дрогнувшим голосом, — и десять баллов Гриффиндору, Рон Уизли. Ваша семья сегодня покрыла себя славой. И десять баллов Пуффендую за Невилла Лонгботтома, который пытался остановить мистера Поттера, потому что считал, что так будет правильно...
— Не надо! — раздался и тут же оборвался детский выкрик из-за пуффендуйского стола.
Гарри быстро посмотрел в ту сторону, а потом снова на профессора МакГонагалл и как можно спокойнее сказал:
— Вообще-то, Невилл прав, нельзя, чтобы награда за неправильные действия ничем не отличалась, это тоже будет неверным уроком. Но Невилл был на полпути к верному решению, поэтому пять баллов вполне подойдут.
Профессор МакГонагалл поглядела на него так, словно не знала, что и сказать, но тут же перевела взгляд на Невилла:
— Как пожелаете, мистер Поттер. Что такое, мисс Боунс?
Гарри обернулся и увидел, как Сьюзен Боунс вышла вперёд, вытирая глаза, и сказала:
— Профессор МакГонагалл, на самом деле... генерал Поттер этого не видел, он уже убежал... но помешать мистеру Хагриду пытались не только я и капитан Уизли. Потом старшекурсники нас остановили, но на какую-то минуту нам удалось задержать мистера Хагрида, и генерал Поттер смог убежать.
— Нужно и им дать баллы, — сказал Рон Уизли из-за гриффиндорского стола. — Или я отказываюсь от своих.
— Кто ещё? — спросила профессор МакГонагалл немного нетвёрдым голосом.
Поднялись ещё семеро учеников.
Так что там наш слизеринец говорил насчёт того, что ничего у нас никогда не получится? — спросил внутренний пуффендуец.
Внутри у Гарри что-то треснуло, и ему пришлось приложить все свои силы, чтобы собрать себя воедино.
* * *
Когда всё было сказано и сделано, она подошла к Гарри Поттеру. Хотя Минерва была и не слишком сильна в невербальной магии, она набросила вокруг них скрывающую завесу. Второе невербальное заклинание приглушило звуки их разговора.
— Вам... вам не надо было... — Гарри Поттер едва не задыхался, — вы не должны были говорить... П-профессор, всё, что я наговорил, было жестоко, отвратительно, неправильно...
— Я понимаю, Гарри, — ответила она. — Но всё равно жаль, что я так вела себя.
В груди появилась какая-то лёгкость, наверное, такое ощущение испытывает человек, который сделал шаг со скалы, когда его ногам уже не нужно его держать. Она ещё не знала, что будет делать и получится ли у неё, но впервые почувствовала, что, возможно, замок не превратится в печальное подобие самого себя, когда она станет директором Хогвартса.
Гарри посмотрел на неё. Из его горла вырвался странный звук, и мальчик закрыл лицо руками.
Минерва встала на колени и обняла его. Может быть, это было ошибкой, но, возможно, это было правильно, и она не позволила неуверенности себя остановить. Теперь она сама начала учиться гриффиндорской смелости и потом сможет обучить ей других.
— Когда-то у меня была сестра, — прошептала она. Только это и больше ничего.
* * *
Просто, чтобы убедиться, — уточнила какая-то часть Гарри, пока он рыдал в объятиях профессора МакГонагалл, — ведь это не значит, что мы смирились со смертью Гермионы, так ведь?
НЕТ, — единодушно ответило в нём всё остальное, все части его сознания: и тёплая, и холодная, и самая тайная, сделанная из стали. — Никогда и ни за что.
* * *
А старый волшебник, для которого завеса Минервы ничего не значила, смотрел на них: ведьму и плачущего маленького волшебника. Альбус Дамблдор улыбался, и в глазах его отражалась странная грусть, как будто бы он ещё на шаг приблизился к давно предначертанной цели.
* * *
Профессор Защиты смотрел на женщину и плачущего мальчика очень холодным оценивающим взглядом.
Он не думал, что этого окажется достаточно.
* * *
И лишь на следующее утро обнаружилось, что тело Гермионы Грейнджер исчезло.
Глава 94. Роли. Часть 5
Встреча первая:
17 апреля 1992 года в 6:07 для обитателей замка Хогвартс Солнце едва поднялось над горизонтом. Оно проникло в спальню первокурсников Когтеврана и озарило её мягкими красновато-оранжевыми оттенками рассвета, чуть изменёнными белой тканью, закрывавшей окна. Впрочем, пока этого света было недостаточно, чтобы разбудить мальчиков, привыкших к зимнему режиму.
На одной из кроватей сном обессилевшего человека спал Гарри Поттер.
Бесшумно открылась дверь.
Вошедший тихо пересёк комнату.
Подошёл к кровати Гарри Поттера.
И тронул спящего мальчика за плечо. Тот вздрогнул и вскрикнул.
Но остальные мальчики его не услышали.
— Мистер Поттер, — пропищал маленький человечек, — директор просит вас немедленно явиться к нему.
Мальчик медленно сел на кровати, его руки начали искать что-то под покрывалом. Он ожидал, что, проснувшись этим утром, будет чувствовать себя гораздо хуже. Казалось как-то... неправильно, что его мозг всё так же работает, что сам он в состоянии мыслить, что не проплакал в изнеможении по меньшей мере неделю. Мальчик знал, что подобная реакция была невозможна с точки зрения адаптивного механизма, мозг не мог эволюционировать таким образом. Его тёмная сторона уж точно не стала бы отключаться и рыдать. Но всё равно было что-то неправильное в том, что этим утром он жив и в состоянии здраво мыслить.
Но его решение вернуть Гермиону Грейнджер к жизни казалось... достаточным. Словно он уже занят правильным делом, свернул на верный путь. Он её вернёт, вот и всё. Печаль уйдёт. Не нужно больше ничего решать, не осталось неопределённости и противоречий, чтобы терзать себя, и больше не нужно вспоминать то, что он видел...
— Я переоденусь, — сказал Гарри.
Профессор Флитвик, казалось, немного смутился:
— Директор особо указал, что вас следует доставить в его кабинет без промедления, мистер Поттер. Прошу прощения.
Меньше чем через минуту — профессор Флитвик послал его напрямую в кабинет директора через внутреннюю каминную сеть Хогвартса — Гарри, по-прежнему в пижаме, оказался перед Альбусом Дамблдором. Ещё одно кресло занимала заместитель директора, а посреди загадочных устройств притаился профессор зельеварения, который как раз широко зевнул, когда Гарри вышел из камина.
— Гарри, — без предисловий начал директор, — прежде чем я скажу то, что должен сказать, я повторю, что Гермиона Грейнджер на самом деле умерла. Охранные чары зафиксировали это и известили меня. Сами камни поведали, что умерла волшебница. Я проверил её тело прямо на месте, и это были действительно останки Гермионы Грейнджер, не кукла или что-то подобное. Волшебники не знают ни одного способа, который мог бы отменить смерть. И всё же останки Гермионы Грейнджер исчезли из комнаты, куда их поместили и где ты их охранял. Гарри Поттер, их забрал ты?
— Нет, — прищурившись, ответил Гарри. Он бросил взгляд в сторону Северуса и заметил, что тот сосредоточенно за ним наблюдает.
Директор тоже смотрел пристально, но не враждебно.
— Тело Гермионы Грейнджер сейчас у тебя?
— Нет.
— Ты знаешь, где оно?
— Нет.
— Ты знаешь, кто забрал его?
— Нет, — ответил Гарри. Затем, поколебавшись, добавил: — Если не считать очевидных вероятностных предположений, которые не основаны на каких-то особых имеющихся у меня данных.
Старый волшебник кивнул.
— Ты знаешь, зачем его забрали?
— Нет. Если не считать очевидных предположений и так далее.
— И что это за предположения? — старый волшебник не сводил с него глаз.
— Если враг заметил, как вы во время уроков бегали советоваться к близнецам Уизли после ареста Гермионы, и узнал про карту, которая, по вашим словам, похищена, то он мог заинтересоваться, зачем я охраняю тело Гермионы Грейнджер. Моя очередь. Это вы организовали убийство Гермионы в надежде, что я верну деньги, отданные Люциусу?
— Что? — воскликнула профессор МакГонагалл.
— Нет, — ответил старый волшебник.
— Вы знали, или подозревали, что Гермиона погибнет?
— Я не знал. Что же до подозрений, то я сделал всё, что мог, для её защиты от Волдеморта. Я не желал её смерти, не способствовал ей и не планировал получить от неё выгоду, Гарри Поттер. А теперь покажи мне свой кошель.
— Он в моём сунду... — начал Гарри.
— Северус, — сказал старый волшебник, и профессор зельеварения шагнул вперёд. — Проверь сундук тоже, каждое отделение.
— На моём сундуке охранные чары.
Северус Снейп невесело усмехнулся и шагнул в зелёное пламя.
Дамблдор достал свою тёмно-серую палочку и начал водить ей около головы Гарри, словно магл с металлодетектором, но, не дойдя до шеи, остановился.
— Камень в твоём кольце, — сказал Дамблдор. — Раньше это был бриллиант чистой воды. А теперь он коричневый, цвета глаз Гермионы Грейнджер и её волос.
В комнате повисло внезапное напряжение.
— Это камень моего отца, — ответил Гарри. — Трансфигурированный так же, как раньше. Я просто сделал его таким в память о Гермионе...
— Я должен убедиться. Сними кольцо, Гарри, и положи его на мой стол.
Гарри медленно вынул камень из кольца и положил его на стол, а само кольцо на противоположный край стола.
Дамблдор направил палочку на камень и...
Из-за стремительного расширения большой, бесформенный серый камень подпрыгнул вверх, ударился о невидимый барьер в воздухе и с грохотом упал на директорский стол.
— Мне придётся потратить ещё полчаса, чтобы трансфигурировать его обратно, — бесстрастно сказал Гарри.
Дамблдор продолжил осмотр. Гарри пришлось снять левый тапок и кольцо, которое он носил на пальце ноги — экстренный портключ на случай, если кто-то его похитит и заберёт из-под защиты чар Хогвартса (и при этом не наложит чар против аппарации, портключей, фениксов и временных петель, что, как предупредил Гарри Северус, без сомнения, сделает любой Пожиратель Смерти внутреннего круга). Дамблдор удостоверился, что магия, исходящая от кольца, на самом деле является магией портключа, а не следом трансфигурации. В остальном Гарри был чист.
Вскоре после этого учитель зельеварения вернулся с кошелём Гарри и с несколькими другими магическими вещами, которые хранились у Гарри в сундуке, и директор проверил их тоже, одну за другой, включая все предметы, оставшиеся в наборе целителя.
Наконец проверка закончилась.
— Теперь я могу идти? — Гарри вложил в голос всю возможную холодность. Мальчик взял кошель и начал скармливать ему серый камень. Пустое кольцо он снова надел на палец.
Старый волшебник вздохнул и спрятал свою палочку обратно в рукав.
— Я прошу прощения, — сказал он. — Мне нужно было знать. Гарри... похоже, Тёмный Лорд похитил останки Гермионы Грейнджер. Мне сложно представить, что с ними можно сделать, кроме как обратить в инфернала и использовать против тебя. Северус даст тебе несколько зелий — держи их при себе. Будь настороже и приготовься к тому, что однажды тебе придётся сделать то, что должно.
— У инфернала будет разум Гермионы?
— Нет...
— Тогда это будет не она. Я могу идти? Я хочу наконец переодеться.
— Есть ещё кое-что, но я буду краток. Чары Хогвартса свидетельствуют, что ни одно постороннее существо не входило в замок, а также, что Гермиону Грейнджер убил профессор Защиты.
— Хм, — сказал Гарри.
Мысль 1: Но я же видел, как Гермиону убил тролль.
Мысль 2: Профессор Квиррелл изменил мне память и обставил место происшествия так, как оно выглядело, когда Дамблдор прибыл.
Мысль 3: Профессор Квиррелл не мог этого сделать, его магия не может взаимодействовать с моей. Я наблюдал это в Азкабане...
Мысль 4: Я могу доверять этим воспоминаниям?
Мысль 5: В Азкабане точно случилось какое-то фиаско, нам бы не понадобилась ракета, если бы профессор Квиррелл не потерял сознание, а с чего бы ему терять сознание, если...
Мысль 6: А был ли я вообще в Азкабане?
Мысль 7: У меня определённо был опыт управления дементорами до того, как я напугал дементора в Визенгамоте. А об этом писали в газетах.
Мысль 8: Правильно ли я помню, что было в газетах?
— Хм, — снова сказал Гарри. — Это заклинание определённо следует отнести к Непростительным. Вы считаете, что профессор Квиррелл мог подделать мои воспоминания?..
— Нет. Я вернулся назад во времени и установил некоторые инструменты, чтобы записать последнюю битву Гермионы, ибо не в силах был наблюдать её лично, — старый волшебник сильно помрачнел. — Твоя догадка оказалась верна, Гарри Поттер. Волдеморт испортил всё, что мы дали Гермионе для защиты. Метла осталась неподвижна в её руках. Мантия-невидимка не скрывала её. Солнечный свет не причинял троллю вреда. Это была не блуждающая тварь, но оружие — нацеленное и безупречное. И Гермиону убил именно тролль, и при этом использовалась лишь физическая сила, так что мои чары и ловушки для обнаружения враждебной магии оказались бесполезны. Тогда как пути Гермионы и профессора Защиты совсем не пересекались.
