— Как ты позволяешь себе разговаривать с Его Светлостью? — рыкнул на молодого человека Освальд. — Ты ему не ровня!
— Откуда вам знать? — уязвлено спросил Кристиан, неосознанным движением еще больше расправляя плечи.
— Какой лорд захочет притворяться торговцем? — выразил удивление Ламберт.
— Я похож на торговца? — поразился маг. — Это чем же?
Путники в растерянности переглянулись, и внятного ответа мужчина не получил.
— Невероятно! — насмешливо восхитился он. — Вначале вы приняли меня за мертвого, потом — за вора, теперь — за торговца. При этом я пока еще жив, ничего не крал и в купцы не записывался. Вы так шутить изволите?
— Какие тут шутки! — вспылил Освальд. — Говори, где корона, или Его Светлость покалечит тебя за дерзость!
С большим трудом Кристиан удержался от колкости. Его так и подмывало осведомиться, за что же он в конечном счете понесет наказание — за непочтительность или воровство. Вместо этого он, однако, терпеливо предложил:
— Я не вижу иного способа убедить вас в своей невиновности, кроме как помочь в поисках короны. Я приведу вас к той девушке-кнэфу.
Его заявление застало отряд врасплох. Готовясь к нападению на мага, путники вполне ожидали, что он не признается в соглашении с кнэфами, и тогда им придется заставить его поведать им правду и привести к короне. А теперь выяснилось, что он сам желает сопроводить их, да еще подводит под удар давнего друга — ведь они не оступятся, пока девушка не отдаст им содержимое черного мешка или не укажет на своего нанимателя.
— Чем ты можешь доказать, что заранее не условился с ворами потратить наше время и повести по ложному пути? — жестко осведомился Гайтус.
— Если вы поразмыслите, то поймете, что я оставляю преимущество за вами. Мне известно, где и как искать тех кнэфов, и когда мы доберемся до столицы — а именно туда нам и нужно отправиться — вам не составит труда обзавестись новым оружием, которым вы вольны будете угрожать мне, сколько вздумается. К тому же, на вашей стороне в случае надобности выступят столичные мечники и мастера. Наконец, я отдам в ваши руки свою дорожную сумку, и вы сами увидите, что короны у меня нет.
Под тревожными взглядами соратников лорд некоторое время сосредоточенно раздумывал. Приняв решение, он коротко велел магу:
— Зови своего коня.
Кристиан с облегчением вздохнул, повернулся к лесу, и по воздуху тут же разлился мелодичный свист, напомнивший птичью трель. Чуть погодя, издалека донеслось ржание — жеребец ответил на зов хозяина.
Пока Реген черной тенью скользил между деревьями, приближаясь к поляне, Освальд подошел к сугробу и поворошил снег ногой. Он надеялся отыскать там свой кинжал, но вскоре понял тщетность этой затеи — даже с лопатой в руках ему пришлось бы нелегко. Тогда он выразительно посмотрел на чужака, предлагая ему подтвердить свои добрые намерения. Маг послушался, мягко повел ладонью, и высокие сугробы разошлись по земле тонким, сыпучим слоем. В двух шагах от себя Освальд увидел сверкнувшее на солнце лезвие кинжала и поторопился вернуть оружие в ножны. Благодарить мужчину он не стал, однако и прежней враждебности уже не ощутил.
Реген вбежал на поляну, застыл возле Кристиана, потянувшись к нему мордой. Пальцы мага плохо гнулись из-за растраты сил, и ему пришлось потрудиться над ремнями сумки, но он все же отстегнул ее от седла, неловко сбросив на землю. Подбирая ее, старший мечник заметил, как маг задержал взгляд на рукоятях своих мечей. Освальд мгновенно насторожился и по привычке протянул руку к поясу, но его собственный меч вместе с ножнами забрали разбойники, а о том, чтобы отбиваться кинжалом, не стоило и помышлять.
Молодой человек, однако, сдержал порыв и отвернулся от седла. Как подумал Освальд — решил дождаться более благоприятной возможности для нападения или действительно не лгал путникам, хотя веры в последнее у мечника было меньше.
Вещи из сумки Кристиана вывернули на снег, и все они явились совершенно обыкновенными. Не обнаружив среди них черного мешка с короной, Гайтус и его отряд снова испытали разочарование, несмотря на то, что мысленно готовились к такому исходу. Надежда истаяла, лишь когда Браско показал всем пустое дно.
Кристиан стоял рядом и молча наблюдал, пока путники не убедились окончательно — при себе у него короны не имелось. Лорд пристально взглянул на него, словно пытался прожечь глазами насквозь, но маг излучал лишь бесконечное спокойствие. Гайтуса оно несказанно раздражало. Он вдруг представил, как вор обманом заводит их в глухой столичный проулок, и между ними завязывается борьба, в пылу которой Его Светлость побеждает и пронзает негодяя мечом. В следующей вероятности он не отказал себе в удовольствии оглушить мерзавца, чтобы того заточили в темном и вонючем подземелье королевской темницы, крепко — до крови — связанного.
Подобные мысли несколько приободрили Гайтуса, и он отдал приказ собираться в путь, а затем крикнул ожидавшему невдалеке Лекену привести коней. Путники спешно набили сумы разбросанными по поляне пожитками и водрузили их на спины голодных рысаков. Сами бы они тоже не отказались подкрепиться, но лорд объявил, что привал устраивать рано — сперва его нужно как следует заслужить.
Подавая пример, он взобрался в седло и направил коня к дороге. За ним двинулись остальные, при этом мечники будто бы невзначай держались около Кристиана. Браско, не утерпев, спросил его:
— Кто же ты все-таки такой? Если и не мастер, и не торговец.
— Странствующий маг, — ответил мужчина без раздумий. Видно, не в первый раз ему досаждали этим вопросом.
— Так не бывает, — тоном знатока возразил Ламберт. — Каждому человеку с магическим даром, прошедшему Руны, дается военное звание мастера, и он служит королю. Если только его не изгоняют с позором за какое-либо непотребное деяние.
— Каждому, кто обучался под надзором Гевлина в Брадосе, — уточнил Кристиан.
— А иначе нельзя, — удивленно покосился на него молодой воин. — Руны доступны лишь тем, кого набирают в казармы. Другой возможности нет. И имена их заносятся в королевские свитки.
— Хорошо, — привычно сдался маг. — Пусть я буду мастером.
— Но нам нельзя сражаться друг с другом, — рискнул напомнить Ламберт. — А не то... нас ждет встреча с палачом.
— Боишься, что мне раньше времени отрубят голову и я не приведу вас к кнэфам? — усмехнулся Кристиан. — Как это трогательно.
— Да нет же! — возмутился мастер и добавил смущенно: — Я ведь тоже использовал силу против тебя.
— Ты не знал, что я маг, и твои соратники подтвердят это, тебе опасаться нечего. А моего имени нет в записях Гевлина, хоть это и кажется тебе невероятным. Если я не стану чародействовать перед королем и стражей, никто не докажет, что я обладаю даром.
— Имя твое скрыто, но ты все же мастер, — заключил Браско.
Кристиан вздохнул и принудил коня вырваться вперед. Пусть думают, что хотят. Главное, ему известно — мир намного больше, чем они воображают.
Глава 13 ↑
Возвращаться через Ровенэль всадники не стали — выбрали кружную дорогу, по которой ранее Ламберт и Браско присоединились к своим соратникам, ожидавшим появления вора в лесу. Подгоняя коней, отряд довольно быстро добрался до тракта и какое-то время продолжал путь, пока Гайтус не разрешил остановиться в придорожной деревеньке, чтобы утолить голод.
Собственные запасы путников снова истощились, поэтому Освальд постучал в дверь ближайшей от дороги хижины. Когда на пороге показался хозяин — добродушный худощавый крестьянин лет сорока, — мечник обратился к нему с просьбой приветить странников в праздничный день и поделиться с ними пищей. Тот лишь развел руками, с улыбкой посетовав:
— Я бы и рад поделиться, да только самую малость назад двое птичников к нам заглядывали, мы им съестного и отжалели. Даже сена охапку продали за пару монет. Вы к соседу моему проситесь, у него женка впрок заготовила.
Освальд хотел было последовать его совету, но вдруг в душе его всколыхнулись подозрения, и он спросил:
— А что, те путники птицу на телеге везли?
— Вовсе нет, — удивился мужик. — Конные оба. И лошадки у них ладные: одна — каурая, а вторая — черная со звездой на морде.
У мечника перехватило дыхание, и он едва сдержался, чтобы не схватить крестьянина за ворот и не встряхнуть.
— Отчего ты решил, что это птичники? — сурово потребовал ответа он.
— Дык ведь болтали все о петухах, цыпке и клетке, — оробел хозяин, — я и подумал...
— Куда направились, видел?
— К столице поскакали, — совсем растерялся мужик.
— Двое их ехало?
— Истинно!
Развернувшись, Освальд оставил его и поспешил принести важную весть лорду Гайтусу:
— Милорд, — взволнованно сообщил он, — кнэфы, обокравшие нас у ручья, не так давно проезжали эту деревню. Лошади у них те же, но воров теперь двое, цыпки с ними нет.
Гайтус весь подобрался в седле и сжал в руках повод. Прежде чем он успел что-либо произнести, Кристиан выразил свои мысли вслух:
— Цыпку они наверняка ссадили в Ровенэле — там легко затеряться в дни ярмарки.
— Низкорослый в глаза бросается, — возразил Браско. — Такого сразу приметишь.
— Что-то я не разглядел в таверне карликов в тот вечер, — не согласился маг. — А вот юношу среди кнэфов помню. Невысокий и щупловатый, что еще нужно, чтобы в клетку поместиться? И внимания на такого в толпе никто не обратит.
Остальным путникам тоже вспомнился невзрачный паренек, пережидавший вьюгу вместе со своими соратниками кнэфами. Он наравне с другими участвовал в беседе и прихлебывал пиво из высокой кружки.
— А ведь следующим утром он уже не появился, — заметил Освальд. — Ни в таверне, ни у ручья. Верно, и вправду он в клетке прятался.
— Куда отправились воры? — наконец раздался властный голос Гайтуса, словно ножом перерезавший общий разговор.
— В Брадос, милорд, — живо отозвался старший мечник. — Если только не повернут с тракта.
— Не повернут, — с уверенностью заявил Кристиан. — Отчего им разъезжать по деревням? В столице праздничные забавы, угощения, да и наниматель их, весьма вероятно, присутствует на королевском пиру, а после завладеет короной и укроет ее в своих землях.
— Нужно догнать злодеев! — Лекен воинственно стукнул сухим кулаком по луке седла. Под обратившимися на него изумленными взглядами путников он смутился и пояснил: — Ни сна, ни отдыха уже не знаем со времени треклятой кражи. Нагоним воров, расспросим, а там можно и привал устроить. Пустой живот успеху не содействует.
Мечники и Ламберт усмехнулись. Лорд же презрительно поморщился — сам он почти не ощущал голода — и приказал воинам обойти другие хижины, чтобы пополнить припасы. Обернулись они быстро, сноровисто распределив съестное по дорожным сумкам. О чужом маге решили не хлопотать и предоставили ему добывать собственные харчи, однако Кристиан и не думал спешиваться. Он лишь терпеливо дожидался продолжения похода, хотя странники знали — даже фляга в его суме пуста.
Вернувшись на тракт, всадники пустили лошадей быстрой плавной рысью, и Реген не отставал от них, держась в середине отряда. Дорога, которой они теперь следовали, была широкой, прямой и наезженной, изредка поднималась на невысокие холмы, а затем снова спускалась в белые просторы полей, чередовавшиеся с перелесками. Отряду встречались подводы, другие путники, но все же в тот день тракт отличался спокойствием и малым числом людей.
Когда рысаки начали уже уставать, а их наездники исполнились нетерпения, Освальд увидел впереди два пятна — рыжеватое и черное. Он приподнялся на стременах, чтобы убедиться, а затем крикнул Гайтусу:
— Это они!
— Они! — эхом откликнулся Ламберт, тоже высмотревший воров.
Лорд несколько раз ударил коня в бока окованными железом каблуками, и скакун, захрапев, поднялся в тяжелый галоп. Примеру Гайтуса тут же последовали остальные всадники, вновь ощутившие возбуждение от погони. Теперь они стремительно приближались к кнэфам, а те не спеша двигались по тракту, не подозревая о скорой расправе, пока один из них случайно не обернулся на глухой шум скачки. Немедленно сообразив, что к чему, он крикнул что-то своему соратнику, и они, понукая лошадей, принялись уходить от столь ловко обманутых ими накануне путников.
Несколько долгих мгновений расстояние между отрядом и ворами оставалось неизменным, но затем стало ясно, что кнэфы отдаляются все больше. Кони их были свежее, да и сами всадники не успели еще утомиться, а вот Гайтусу и его людям становилось все труднее продолжать преследование. Они отчаянно подгоняли своих выносливых степных лошадок, не давая им остановиться, но отчетливо понимали, что продолжать такой бешеный бег им не под силам. Скакуны Браско и Ламберта, уже показавшие свою прыть давешним утром, отстали первыми. Лекен сам придержал своего коня, едва уняв дрожь в руках.
Лорд, стиснув зубы, решил, что не сдастся, пока его лошадь не падет замертво. Освальд и Грут все еще держались около него, а Тесса — чуть позади. Всем им казалось, что под ними горит земля, и жар этот оплавляет ездоков и коней, делая их все менее резвыми и крепкими.
Неожиданно Реген сравнялся со скакуном Гайтуса, и Кристиан поймал взгляд его хозяина: глаза лорда слезились от холодного ветра, но сверкали отчаянной решимостью. Маг задумался на краткий миг, а потом чуть приспустил поводья, и Реген ринулся в галоп всей своей мощью, легко вырываясь вперед.
Жеребец понесся по дороге будто вихрь, без труда оставив отряд позади. Он словно наращивал скорость с каждым мгновением. Плащ Кристиана трепетал на ветру, и мужчина почувствовал, что пряжка душит его. Он нетерпеливо рванул ее, дотянувшись до шеи, и темное полотно взметнулось в воздух, после опустившись на сугробы.
Кнэфы окриками подгоняли лошадей в тридцати шагах от мага, а отряд выбивался из сил на равном расстоянии за его спиной. Мир словно замер, ожидая исхода неистовой скачки. В ушах Кристиана стоял гул от перестука копыт, и его собственное сердце отбивало удары в висках. Холод не касался всадника. Напротив, по спине его стекали капельки пота, а голени обжигала нагревшаяся кожа Регена. Маг знал, что жеребец вскоре нагонит воров, но, поразмыслив, понял, что остановить погоню таким образом ему не удастся — кнэфы просто поскачут дальше. Тогда мужчина решил устрашить противника.
Он резко натянул поводья, осаживая коня — тот взвился на дыбы, вставая поперек дороги. Не дожидаясь, пока Реген опустит передние ноги на землю, Кристиан оттолкнулся от седла и спрыгнул на снег. Сделав несколько шагов вслед за мчащимися галопом кнэфами, он поднял руки на высоту плеч и развел их в стороны ладонями вниз. Какое-то время все вокруг оставалось неизменным, а потом маг медленно повернул ладони к небу. Сугробы зашевелились, и по полю мимо мужчины будто скользнули снежные змеи. Затем все стихло, но через мгновение далеко впереди в воздух вознеслись потоки снега. Струями они вырывались из земли, становясь все выше, и под конец горизонт заслонила огромная снежная волна, вызвавшая ужас даже у мастеров магии. Освальд же, глядя на нее, подумал о Мгле: должно быть, именно так она накрывает души, когда приходит пора унести их из людских пределов.
