На флагманской галере Селим-паша нервно ходил по просторному адмиральскому салону, при этом говоря скорее не своему собеседнику, а самому себе:
— У нас осталось пятнадцать каторг, из которых пять получили повреждения различной тяжести, транспортных галер у нас осталось двадцать, это тяжёлые потери, но не катастрофа. На Отхоное, по утверждению человека Саран-паши, каторг не было, все они ушли с тумамиралом Асан-оглы в Дуррес, если наши эскадры объединить, то Отхоной мы возьмём! Наши силы значительно превосходят то, что есть у венецианцев, и второй раз их хитрость не сработает! Мы будем начеку!
— Но, Селим-паша, те четыре странных корабля стоят целой эскадры, они могут безнаказанно... — попытался высказать свои опасения Арслан-заде, адмирал отмахнулся:
— Их козырь — длинные пушки! Они каким-то образом умудрились их установить на свои корабли, если мы тоже так сделаем... пушки возьмем в форте крепости Дурреса. Да, такие пушки на каторги не ставят, но эти же как-то поставили! Озадачим наших плотников, и если им дороги их головы — то найдут способ, как установить такие пушки! На все корабли ставить не будем, достаточно четырёх-пяти. Если бы у венецианцев было таких кораблей много, они бы их все кинули в бой, а так... значит решено — утром идём в Дуррес! Разговор между адмиралом Селим-пашой и Арслан-заде закончился далеко за полночь (вернее, не разговор, а длительный монолог седого флотоводца, потому что говорил он, а его молодой товарищ только слушал). Но разойтись они не успели, в просторную каюту заглянул зевающий вестовой и сообщил, что к галере подошла фелука с гонцом от бейлербея Арберии и тумамирала Асан-оглы, капитан спрашивает: — "Что делать?". Селим-паша, пребывающий не в лучшем расположении духа, вспылил: — И этот сын ослицы спрашивает — что делать?! Немедленно посланца сюда! Немедленно!
Вошедший удивил и адмирала, и шах-заде, это был юноша, ещё совсем мальчик, о чём свидетельствовали тонкие черты лица и телосложение, хотя на щеках и над верхней губой этого молодого человека присутствовала синева, свидетельствующая о том, что он уже бреется. Его сопровождали три темнокожих невольника Асан-оглы, как и положено невольникам — невооруженных, эта четвёрка низко поклонилась, и юноша передал адмиралу запечатанный конверт. Селим-паша сделал знак охране удалиться (только выйти и занять места у входа в каюту) недовольно ворча, что, мол, бейлербей и тумамирал здесь совсем зажрались — отправлять посланцами к нему, полному адмиралу, невольников и евнуха из гарема! На то, что этот мальчик — евнух, намекал его голос, уж слишком высокий для юноши, который уже начал бриться. На то, что этот паренёк — евнух, и не просто евнух, а обитатель гарема, удовлетворяющий некоторые пристрастия, недвусмысленно намекала чистота его бритья, так бреются те, кто хочет походить на женщину (не только походить, но выполнять эту роль!). Продолжая недовольно ворчать, Селим-паша сломал печать и принялся читать послание, при этом узнав почерк секретаря бейлербея. Печать была подлинной, а то, что она позаимствована Лерой вместе с другими предметами канцелярии и секретарём бейлербея, адмирал, естественно, не знал. Как не знал он, что секретарь, пишущий донесения и ведущий всю переписку бейлербея (почерк этого секретаря знали многие высокопоставленные лица при высоком пороге), — наложница из гарема. Чем дальше читал адмирал, тем мрачнее становилось его лицо и тем более неодобрительные взгляды он кидал на этого смазливого евнуха. Шах-заде, которому надоело смотреть на всё больше и больше хмурившегося адмирала, тоже разглядывал этого красивого мальчика. Арслан тоже хмурился, его раздражало то, что этот мальчик ему нравился всё больше и больше! Шах-заде никогда раньше не замечал за собой какого-либо интереса к красивым мальчикам, но сейчас он смотрел и не мог отвести взгляд. А этот паршивец, заметив, как на него смотрит красивый и богато одетый осман, совсем по-женски кокетливо похлопал ресницами и улыбнулся! Что это была за улыбка! У Арслана перехватило дыхание и сердце пропустило два удара!
— Арслан-заде! Вы только послушайте, что пишут эти дети вонючей гиены и беззубого крокодила! У них нет возможности послать эскадру к Отхоною! Сначала эту эскадру, которая должна базироваться здесь, этот сын ишака и свиньи, бейлербей Арберии переводит в Дуррес, при этом пишет высокому порогу, что им задумана хитрая комбинация с целью заманить и разгромить венецианский флот! Можно подумать — венецианцы такие дураки — пошлют в ловушку весь свой флот! Они послали только одну эскадру, да и то не самую сильную, но что получилось в итоге? Отхоной — потерян! Бейлербей бейлика Арберии, который составил этот хитрый план, вопит о помощи!.. — адмирал ещё хотел что-то сказать, его негодование было столь велико, что он совсем забыл об окружающих, возмущенно размахивая руками, и привлёк внимание шах-заде. Воспользовавшаяся тем, что на неё и её чёрных спутников не смотрят, Лера (а это была именно она) кивнула им головой. Получив удар кулаком по голове, адмирал и шах-заде потеряли сознание и аккуратно поддерживаемые опустились на ковёр, в который и были замотаны.
— Слушаю и повинуюсь, мой адмирал! — громко произнесла Лера условленную фразу, выждала некоторое время, после чего осторожно выглянула из каюты, там Линь и Винь, одетые слугами, уже вынимали из лежащих охранников иглы своих духовых трубок. Закончив, маленькие девушки, ни слова не говоря, двинулись к фелуке, пришвартованной к борту каторги. По пути они точно так же обезвредили вахтенных, а поскольку была ночь, то таковых было немного. Приняв на борт девушек, Мумбу, Мужонгу и Трондо с их ценным грузом, фелука тихо отошла от каторги и исчезла в ночной темноте.
Капитан адмиральского корабля турецкой эскадры смотрел на выстроившихся перед ним матросов и охранников адмирала Селим-паши. Их всех обнаружили спящими! Как это произошло, они не помнили, проснулись только утром, когда их начали усиленно будить. Капитан каторги повернулся к Бахатар-паше, тумамиралу эскадры, принявшему командование на время отсутствия полного адмирала Селим-паши. Тот с многозначительным видом покивал головой, он хоть и пытался быть невозмутимым, но тоже не представлял — что делать в такой ситуации. Вряд ли Арслан-заде, а тем более Селим-паша сбежали, бросив эскадру, да и как они могли это сделать? Разве что на той фелуке, на которой прибыл посланец бейлербея Арберии. Но если это так, то зачем они это сделали? Мысль о том, что адмирал и принц могли это сделать не добровольно, пришла капитану флагманской каторги и тумамиралу одновременно, но обменяться мнениями по этому поводу они не успели, помешали звуки выстрелов. Стреляли длинные пушки, таких в османской эскадре не было! Это начали обстрел транспортных галер снова появившиеся те странные корабли! Хорошо (хотя что тут хорошего, когда в тебя стреляют?), что этих кораблей было только три. Они опять стреляли с дистанции, не позволяющей им хоть как-нибудь ответить, и снова стреляли по транспортным кораблям. Свой огонь они сосредоточили на одной галере и били до тех пор, пока она не пошла ко дну, потом перенесли его на следующую. Когда утонула вторая галера, тумамирал Бахатар принял единственно верное решение — атаковать эти корабли! Каторги пошли в атаку, транспортные галеры за ними, они не атаковали, а боялись остаться без прикрытия, поэтому старались не отставать. Эта вынужденная погоня продолжалась до наступления темноты, и турецкая эскадра ушла далеко на юг. Утром этих странных, но таких опасных кораблей нигде не было видно. Принявший командование эскадрой тумамирал Бахатар-паша, понимая, что у него осталось мало сил, чтобы пытаться самостоятельно атаковать Отхоной, но страшась гнева султана, не стал возвращаться, а прижимаясь к берегу пошёл в Дуррес, надеясь там соединиться с эскадрой тумамирала Асан-оглы.
Новый хозяин кабинета коменданта крепости Отхоной смотрел на Леру, стоящую вполоборота у большого окна, смотрел не только генерал Витрич (именно он был теперь комендантом крепости), смотрел адмирал Консильери, они оба ожидали, что скажет девушка. Только что был выслушан доклад Прохорова, капитана галеры "Дон", назначенного Лерой командиром отряда, сначала преследовавшего, вернее отгонявшего от острова турецкую эскадру, а потом наблюдавшего за её движением в Дуррес. Теперь венецианские военачальники ждали, что скажет адмирал Бегич. Именно адмирал, так как в праве Леры носить это звание никто уже не сомневался. План обороны острова был предложен Лерой (как и план заманивания турецких каторг в огненную ловушку), если возможность выполнения этого плана у адмирала сразу вызвало сомнение (генерал сразу не был в этот план посвящён), то теперь они почтительно ждали — что скажет девушка. Лера не стала испытывать терпение венецианских военачальников, улыбнувшись, она рассказала о том, что намерена делать дальше:
— Некоторое время я буду вашей гостей, сеньор Витрич, надо внести некоторые исправления в те переделки, что сделал Транкович. Устранить, так сказать, выявленные недостатки, а потом мне надо сходить в Ираклион, задание высокого сената, мною полученное, никто не отменял, его надо выполнить. Я пойду на "Днипре". Сопровождать меня будут "Дон", "Звезда" и "Ласточка". Почему только эти четыре галеры? Вести боевых действий я не собираюсь, поэтому остальные корабли эскадры останутся здесь. Транкович займётся переделкой некоторых из них, думаю, к моему возвращению он закончит, тем более что изменения будут не столь радикальны как у первых кораблей. Вот таковы мои планы на ближайшее будущее.
— А что вы намерены делать с пленниками? — поинтересовался Консильери, Лера с деланным равнодушием пожала плечами:
— Сеньоры, давайте их поделим — адмирала вам, принца мне. Его я возьму с собой, что с ним делать, решу потом. А адмирал... мне он не нужен, но без него турецкая эскадра вряд ли предпримет активные действия. По словам пленных, не адмирала и принца, — улыбнулась девушка, — тумамирал Бахатар-паша не столь решителен и умел, как Селим-паша, да и если вздумает что-либо предпринять, вряд ли сможет как-то угрожать Отхоною тем, что осталось от турецкой эскадры. Да, соединившись с кораблями Асан-оглы, его эскадра значительно усилилась бы, но... той эскадры больше нет, как нет и самого Асан-оглы. В Дурессе достаточное количество аскеров, чтоб штурмовать вашу крепость, генерал, но как они сюда доберутся? Разве что сами приплывут.
Венецианские генерал и адмирал улыбнулись, сделав это с некоторым облегчением. Эта девушка могла бы потребовать гораздо большего, чем один из высокопоставленных пленников и проведение работ на верфях и в мастерских Отхоноя, ведь взятие крепости — целиком её заслуга, да и в обороне участие её самой и её людей весьма значительно! Ведь в засаде на галерах-брандерах были только моряки из эскадры адмирала Бегич, именно их умелые действия стали залогом успеха этой необычной засады! А сама Бегич, эта хрупкая с виду девушка, не просто задумала, а с блеском провела похищение командующего эскадрой и принца, окончательно похоронив попытку османов вернуть Отхоной! Кроме этого, экипажи восьми галер, что останутся на острове на время её отсутствия, значительно усилят его гарнизон, ведь адмирал Консильери собирался вернуться в Венецию, оставив для обороны острова всего шесть галеасов. Здесь оставались ещё и все уцелевшие галеры, но это же не боевые корабли, а транспортные! Ни адмирал, ни генерал не поинтересовались, для чего Лере османский принц, скорее всего, девушка хочет получить за него выкуп, всё-таки она капер и должна соответственно себя вести, иначе её могут не понять её же подчинённые. Да, за принца можно получить выкуп больше, чем за адмирала, но в данной ситуации адмирал более ценный пленник. Принц если вернётся к своей эскадре, то вряд ли что-нибудь предпримет, а вот адмирал... пусть пока побудет пленником. Эти соображения одновременно появились на лицах у Витрича и Консильери, причём настолько явно, что не заметить этого нельзя было, Лера улыбнулась и, сказав, что если возражений нет, то принца она забирает сейчас, вышла из кабинета.
Но девушка не сразу пошла за пленником, сопровождаемая темнокожими гигантами немного побродила по коридору, вышла на стену и остановилась, задумавшись. Для чего ей османский принц она и сама не знала, да, за него можно получить выкуп, и немалый, но этому будут предшествовать длительные переговоры, а как их вести и с кем, Лера не представляла, да и не хотела. К тому же ей почему-то не хотелось, чтоб турецкого принца выкупали из плена. Лера дала команду Мужонге и Мумбе, чтоб те пошли и разыскали младшего пленника. Адмирала и принца не держали взаперти, они были слишком важными персонами, чтоб так с ними обращаться, хотя с верхних этажей крепости не выпускали. Они пользовались относительной свободой, если это можно было так назвать. Темнокожие воины отправились выполнять приказ, а Трондо замер сбоку, отступив на шаг назад, словно не хотел мешать размышлениям своей госпожи. Лера настаивала, чтоб её называли адмирал или хотя бы командир, но эти могучие люди упрямо величали девушку госпожой. Преданность этих чернокожих великанов поражала, Лера подозревала, что если она прикажет им умереть, они это с улыбкой сделают. В чём причина такой необычайной верности, девушка так и не смогла разобраться, Жданко, попытавшийся это объяснить, сказал:
— Что с них возьмёшь, дикари, им обязательно надо кому-то поклоняться, вот они вас, адмирал, и выбрали. Никуда от этого теперь не денетесь, принимайте это как должное.
Арслан-заде не сиделось в комнате, выделенной ему и Селим-паше. Их нынешнее положение мало напоминало заточение, хотя... из комнаты выходить можно, но спускаться на нижние этажи — нельзя! Стража не пускала, а вот подниматься наверх, в том числе и на стену, можно. Конечно, и на верхних этажах было много мест, куда пленников не пускали, но было где гулять. Но на прогулки ходил только Арслан-заде, Селим-паша сходил один раз, посмотрел со стены на море, чистое до самого горизонта, и больше из комнаты не выходил, пребывая в мрачной задумчивости. Видно, адмирал так и не смог смириться с такой резкой переменой своего положения: ещё недавно он был командующим могучей эскадрой, а теперь стал пленником! А вот Арслан-заде почти всё время бродил по доступным для этого этажам крепости, не потому, что искал возможность сбежать (это можно было бы сделать, бросившись вниз со стены, но принцу этого не хотелось), он надеялся встретить того юного похитителя. То, что его и адмирала похитили именно венецианцы, было ясно, но как же дерзко они это сделали! И не последнюю роль в этом сыграл тот мальчик, которого ещё раз хотел увидеть Арслан-заде.
Обычно здесь никого не было, стражники ходили ниже, а наблюдающие за морем находились в башне, гораздо выше. Но сейчас у зубца стены, стояли двое: темнокожий гигант и тоненькая фигурка, длинные чёрные волосы которой слегка шевелил ветер. Что-то в этой фигурке было даже не столько знакомое, сколько притягивающее к себе, да и темнокожий невольник, один из тех, что сопровождали в прошлый раз того юношу, стоял рядом, но при этом отступив на шаг назад, показывая своё подчинённое положение. Обладатель (скорее всего, он был мужского пола, так как был в штанах и с двумя саблями в ножнах, закреплённых за спиной) длинных чёрных волос, услышав шаги принца, обернулся — и у Арслан-заде перехватило дыхание. Принц замер, утонув в больших чёрных глазах. Из оцепенения его вывел толчок в спину и голос, произнесший:
