— Ладно, незачем жадничать, сумма и так внушительная, — улыбнулся ему, — Говори, что там получается в итоге, и как вы всё это разделили?
— Сумма и правда внушительная, кивнул Лагос, — одна тысяча сто восемьдесят четыре монеты золотом. А разделили по тем правилам, по каким положено: ездовым по одной доле, воинам по две, нам двоим с Котяем по четыре, а хозяину десять. Ну, и тому, без кого удачи нам бы не видать — пять долей, а это видящая. На круг выходит сорок две доли по двадцать восемь зеолов, одному солду и двадцати россо каждая. А так же по возвращению наша законная пятая часть со всех продаж. Правильно?
— Не правильно, — тут же ответил я, — Мне — пять долей, Илане — три, вам двоим по две, воинам по одной и ездовым тоже по одной. Они, между прочим, в бою участвовали наравне со всеми, и на стоянках работают не меньше других, если не больше. В общем, у нас совсем не те дядьки-ездовые, которые ездили с вами раньше.
Старики между собой переглянулись и удовлетворённо кивнули, ещё бы, хозяин отметил их детей. Но дед неожиданно толкнул Лагоса:
— Ты про лошадей забыл.
— Не забыл, — ответил тот, — Двадцать одна трофейная лошадь, воинам и ездовым — по одной, нам с тобой по две, а оставшиеся шесть лучших — хозяину и хозяйке.
— А почему вознаграждение за каторжников не учтено и не посчитано? — вдруг вспомнил снятые скальпы.
— А чего его считать? Кто, кого и сколько завалил, каждый и так знает. Вы вдвоём восьмерых, а наши — девять.
— Э нет, мы не в цирке выступаем, а работаем командой, так что сто семьдесят золотых добавляй и раскидывай на всех.
— Ну, хорошо, тогда получается, — Лагос довольно потёр руки и задумчиво приступил к повторным подсчетам, — Тогда получается...
— Одна тысяча триста пятьдесят четыре зеола на двадцать три доли. На круг получается пятьдесят восемь зеолов и семь солдов каждая, — перебил его, такие расчеты я делаю элементарно и в уме.
Лагос с удивлением записал мои цифры, затем минут десять с грифелем в руках всё пересчитывал и, наконец, почесал в затылке и ошарашено поднял на меня глаза.
— Точно, сумасшедшие деньги, — пробормотал он.
— Это если мы определимся по ездовым и весь товар доставим на место, тогда деньги будут действительно, неслабые.
— Зачем определяться, вон в хозяйской палатке спят, — удивился он, — Они в твоей власти, и деваться-то им некуда.
— Все же они чужие, в свете наших будущих разборок лишние свидетели, и с этим нужно что-то делать, — с сомнением сказал я, но убивать спасённых или торговать свободными не хотелось ужасно.
— Какие же они чужие? — Лагос выпятил губу и пожал плечом, — Они тебе жизнью обязаны, а если выделишь долю малую и расскажешь правду, то своими станут сразу и навек. Знаешь, сколько отсюда людей не вернулось, а ведь Хондар к этому руку тоже приложил. Так стерве и стервочке, если выживет, всадить стрелу в такого вояку будет только за счастье.
— А чего ты так нехорошо воительниц обзываешь? — вдруг вспомнился наш корабельный бестолковый и недоразвитый ИскИн.
— Да потому, что они такие и есть! Они же мужчин за людей не считают, общаются только с нанимателем. Ходят слухи, что они друг с дружкой спят, и ложится такая змеюка подколодная только под того, от кого хочет забеременеть, а когда почувствовала в себе плод, то забирается и уплывает на родной остров.
— А в бою они как?
— Ну, в бою это да-а-а, — Лагос значимо покивал головой, — И с мечом могут, и в рукопашную без оружия, а как лучницы, то нет им равных, со ста пятидесяти шангов бегущему противнику в глаз попадёт.
— Что ж, будем считать, что команда пополнится как минимум одной хорошей лучницей, а любят они нас или не любят, на то нам наплевать.
— Правильно, правильно, — загудели они.
— Вот и разобрались с одним делом, — сказал я, — теперь давайте поговорим о Хондаре и его караване. Что будем делать, где, как и когда?
— А что? Валить его надо обязательно, с этим я согласен, — сказал Лагос, — И то, что у нас всё получится, теперь тоже не сомневаюсь. Засаду можно организовать прямо на этом месте, а после боя наводим порядок, цепляем по две арбы в сцепку и вперёд! Тем более, что управлять ими будет кому, четыре ездовых у нас добавится, как раз хватит.
— Только плохо, что это бабьё бестолковое, стервы, одним словом, — скривив рожу, пробормотал дед Котяй.
— А волы разве в сцепке ходят? — повернулся и спросил у него, проигнорировав реплику.
— Волы? Конечно, ходят! Можно сцепок и не делать, как передние темп задали, так остальные и бредут. Но это дело не такое простое, управляться со сцепкой будет тяжело, особенно с этим бабьём.
— Короче, отвлекать воина на управление арбой не придется?
— Нет, но всё равно, намучаемся мы.
— А теперь слушайте, господа деды, что я решил в отношении Хондара: незачем его товару перебивать мою торговлю.
— Это как? — спросил дед Котяй.
— А так! Пускай себе торгует на своей большой реке, зачем же нам самим делать такую большую дополнительную работу. И мы тоже постараемся расторговаться как можно быстрее, а встретимся уже на обратном пути.
— М-да, — Лагос почесал затылок и сам себе утвердительно кивнул, — всё же в твоем роду торговцы были.
В это время в свете костра появилась Илана, и старики дружно поднялись, поклонились и пошли к своей арбе.
— Ну что, Солнышко моё, как там твои пациенты?
— Вначале тяжело было, — ответила она и уселась рядом, — Эти твари поиздевались над ними жутко. Представляешь, воительнице Гите в задний проход еловую шишку засунули, никаких специальных инструментов нет, пока вытащила, то намучилась здорово.
— Ужас! — сказал я и меня передёрнуло.
— Но ничего, — она взяла меня за руку и тихо вздохнула, — сейчас уже всё нормально, наши препараты справляются. Некоторое опасение вызывает лишь девочка Кара, у неё серьёзное воспаление лёгочной ткани, но надеюсь, что выкарабкается.
— Могла умереть?
— Запросто, и не только Кара, но и остальные. Не будь у нас набора первой помощи, заживляющего состава и противовоспалительного коктейля, то умерли бы все, не завтра, так послезавтра. Кстати, когда делала им инъекции антивирусного комплекса, то заодно проколола всех наших мальчиков.
— Я видел, — нежно погладил моей девочке руку.
— Ага! А старики плевались и сбежали! — возмущённо сказала она, — Придётся лечить их потом, а у нас и так препаратов мало.
— Утром скажу, чтобы они тебя послушались.
— Тогда ладно, тогда полезли под арбу спать, я уже всё постелила.
Наш лагерь проснулся, как и планировали, задолго до рассвета. К счастью, семейство вдовы было на ногах, и её женская часть, одетая в трофейную тёплую одежду, помогала собираться, а мальчишка уже ошивался возле деда Котяя. Женщины выглядели неважно, их лица были сине-жёлтыми и опухшими от побоев, но хорошо было уже то, что они могли ходить, и этому обстоятельству больше всех радовалась Илана.
Узнав имя вдовы, я подошёл к ней и спросил:
— Ханна, какие у тебя планы, не желаешь ли ты нас покинуть?
Она удивлённо на меня посмотрела, затем нашла взглядом дочерей, сына и ответила:
— Мне некуда идти, я в вашей власти, господин.
— У меня есть предложение, с которым ты можешь как согласиться, так и отказаться, — она ничего не спросила, лишь внимательно слушала, поэтому я продолжил, — Мне нужны ездовые-погонщики тягловой скотины, это работа не женская, но если вы сможете управляться...
— Да, мы все умеем управляться и с волами, и с лошадьми, — она энергично кивнула головой, подалась вперёд и её взгляд стал более заинтересован.
— Буду платить ежедневно по солду каждому из вас, работы на четыре месяца, расчет по возвращению в столицу. На четверых сможете заработать более шестидесяти зеолов, одежда и питание за мой счет. Я сказал! Ты согласна?
— О, господи, вы нас спасаете второй раз, — из её глаз потекли слёзы, — Конечно, согласна! Клянусь Иолой, что я, мои дочери и мой сын будем работать на вас честно.
— Вот и хорошо, подойди вон к тому мужчине, его звать Котяй и он расскажет, что и как делать.
Для воительницы Гиты и её дочери Кары в телегах приготовили места, так как первая несколько дней не сможет не то, что ходить, но и сидеть, а вторая — вообще лежачая, но к счастью, уже пришла в сознание. Трясучая дорога здоровья не прибавит, но задерживаться здесь мы никак не могли.
К рассвету сборы были закончены, завтрак подогрет и съеден, после чего караван тронулся в путь. На площадке мы оставили полный порядок, но о случившейся здесь драме ещё долго будут напоминать семнадцать насаженных на колья голов, и оторванный от разбитой арбы задний борт, с вырезанной и зачерненной сажей надписью: 'Пятого дня первого месяца 3002 года, Рэд Дангор и его четырнадцать воинов на этом месте уничтожили засаду и истребили семнадцать беглых каторжан хардлингцев'.
Глава 5
На гребне перевала, продуваемого всеми ветрами, перед глазами раскинулся укрытый снегом склон, плавно переходящий в бескрайнюю белую равнину. И лишь миновав скальную гряду, закрывавшую обзор в северном направлении, далеко-далеко впереди заметили тёмную полоску — границу такой же бескрайней тайги.
К подножью гор сходила тропа пологая, широкая и вполне безопасная, но от того, что путь лежал под уклон, мы быстрее двигаться не стали, теперь колёса вдавливались в снежный покров, и волам всё равно приходилось напрягать тягловое усилие. Вначале хотел было поинтересоваться, почему старики до сих пор не перестают на лыжи, но потом и сам догадался: иначе не волы тащили бы арбу, а арба толкала бы волов, а в горах это чревато большими неприятностями.
Кроме Лагоса и меня ранее снега никто никогда не видел, поэтому в первый же день, как мы на него ступили, народ удивлялся и радовался, а Илана, по-моему, выглядела самой счастливой. Но когда сетчатку глаза начинает резать искристая белизна, которую ты месишь ногами изо дня в день, то удовольствие исчезает быстро, остается лишь чувство временной неизбежности и терпения. Правда, благодаря светофильтрам тактических шлемов для нас двоих это проблемой не было.
К исходу второго дня караван, наконец, сошёл в долину, где приняли решение переходить на лыжный ход. Делалось это просто и быстро: по четверо парней с двух сторон брёвнышками-рычагами приподымали задок или передок арбы, а двое других скидывали колёса и тут же одевали и крепили лыжи. Колёса полезного места не занимали, их цепляли на специальные крючья снаружи борта, и так путешествовали.
Перед нами некоторое время назад здесь кто-то тоже стоял лагерем, а затем двинулся строго на север, их заметенные позёмкой следы было видно довольно отчётливо.
— Нам нужно туда, — указал Лагос градусов на пятнадцать западнее, — Там торговал мой тогдашний наниматель господин Саридон.
Развернув на лицевом щитке-мониторе электронную карту планеты, некогда снятую спутниками и детализированную ИскИном корабля, отметил пройденный путь к нашему нынешнему местонахождению, и стал осматривать окружающую территорию. В пяти километрах строго на запад разлилось серповидное озеро, которое было местом всеобщего весеннего торга. Собирая ручьи окрестных гор, оно стало истоком широкой и могучей реки, нёсшей свои воды далеко на северо-запад. Вероятней всего, бывший начальник охраны Хондара называл Большой рекой именно её.
Через двести семьдесят километров голой степи в северном направлении виднелись зачатки лесных массивов, а в тридцати километрах ещё севернее зеленели (съёмки велись летом) бескрайние просторы огромной тайги. Между прочим, по расчётам корабельного ИскИна, она занимает шестую часть территории всей планеты.
Вдоль кромки тайги с востока на запад текла другая река, являющаяся притоком Большой. Увеличив масштаб, разыскал несколько групп проплешин, которые были не чем иным, как поселениями аборигенов. Вероятно, как раз об этих местах говорит Лагос.
На лыжах арба скользила веселей, да и волам было идти гораздо легче, зато пробивать путь по снежной целине стало сложнее, поэтому команда была разбита на три смены и теперь состав авангарда постоянно менялся. Правда, Илана в арьергард никогда не переходила, а спешивалась и на некоторое время заглядывала к больным воительницам, затем садилась рядом с возничим передней арбы Видом и 'слушала' окружающее пространство.
Никого из людей в ближайшей округе не наблюдалось, зато километрах в сорока за спиной по горному серпантину двигалась маленькая темная змейка. Активировав видеокамеру и сделав двадцатикратное приближение, насчитал девять повозок и двадцать одного всадника.
— Говорил тебе, что их нужно было перебить ещё там! — Лагос никак не мог успокоиться, что наш караван пробил готовую дорогу, в результате чего враги не мучают своих лошадей, и путешествовать им гораздо легче, чем нам.
— Не будь таким зловредным и смотри на ситуацию иначе. Думай о том, что в данном конкретном случае они работают на меня, а значит и на тебя, и на всю нашу команду, следовательно, чем лучше они сработают, тем богаче мы станем.
— Ну, если так, то ладно, — нехотя согласился он.
Погода была стабильной: днём светило солнце и температура воздуха держалась в пределах пяти-шести градусов мороза, а ночью опускалась до одиннадцати. Казалось бы, не так и холодно, но опасаясь обморожений, Лагос требовал, чтобы езду верхом постоянно чередовали с пешим ходом, при этом на деревяшке прыгал и сам. В общем, путешествие проходило нормально, все были здоровы, даже наши воительницы окрепли настолько, что пожелали пересесть в седло. И если бы не постоянно дующий в лицо северный ветер, то было бы вообще хорошо.
Все воительницы, которых мне ранее довелось увидеть, были весьма симпатичными женщинами. Говорят, что уже много веков подряд в их среде идут постоянные состязания в рождении самых красивых дочерей, а рождённых с дефектами их матриархи даже воинским навыкам обучать запрещают. Гита и Кара, мама и дочь, оказались настоящими красавицами, но на знаки внимания и тёплые слова моих воинов никак не отвечали, были к ним холодны и безразличны, слушали лишь моё слово, а разговаривали исключительно с Иланой.
Снегов и буранов не было, поэтому палатку мы не разворачивали, а спали вместе со всеми, укрытые от ветра парусиной. На первом же ночном привале наши воительницы молча отодвинули чужие спальные мешки и заняли места поблизости от нас, и днём ехали буквально следом, при этом ни разу не задали вопрос об условиях своего пребывания в отряде. За день до выхода к реке я их сам подозвал к себе и сказал, что обеих включил в команду и оплачу услуги, как полноправным воинам. Впрочем, вопрос о том, как это будет выглядеть в денежном выражении, они не задали. Да они вообще не задали никаких вопросов, лишь синхронно поклонились и сказали:
— Благодарю, господин.
Распорядок дня в степи фактически ничем не отличался от дней перехода через горы. Лошади и волы дорогу переносили тоже нормально, во время стоянок мы их укрывали тёплыми попонами, а они с удовольствием копытили снег и поедали плотную подушку находящегося под ним сухого сена. Правда, после утреннего водопоя лошадей приходилось подкармливать овсом, не все из них привыкли к такой грубой пище.
