Мы с Иланой устроились рядом, приготовившись к стрельбе в положении с колена, за нами во весь рост стояли обе воительницы. Тут же вертелся Хуа.
— Ты чего здесь трёшься? — спросил у него.
— А чего мне, с бабой и девками сидеть? — он угрюмо скосил глаза на Ханну и ее дочерей, присевших за арбой испуганной кучкой.
— Держи, — вспомнив, что у мальчишки глаз — алмаз, передал ему тул с болтами и арбалет Иланы, из которого он уже неоднократно демонстрировал свои снайперские способности, — И не подведи меня!
— Не подведу, господин! — несмотря на близкую возможную гибель, его глаза светились настоящим счастьем.
Приближающийся гул от топота копыт не скрывал даже изолятор — слой снега. Всадники уже были от нас в четырёх сотнях метров, но всё ещё обходили широкой дугой, пытаясь замкнуть кольцо на убойной дистанции своих луков, а это метров сто пятьдесят — двести. Голова цепи сейчас надвигалась прямо на нас, удобно вытянувшись для навесной стрельбы.
— Внимание! — воскликнул я, — Не обязательно целиться в людей, можно бить лошадей! Не жалеть! Ясно?!
— Да! Ясно! — раздались голоса.
— Приготовиться! — при этих словах все подняли арбалеты, — Делай... Раз!
Болты устремились к надвигающейся цели, а мы немедленно стали взводить тетиву и стрелять, снова и снова. После первого арбалетного залпа упало четверо всадников и свалилось шестеро лошадей. Зато рейлган в руках Иланы нанёс вражеской цепи настоящее опустошение, высокотехнологичная и совершенная система прицеливания обеспечивала точное поражение врага.
Если мы из арбалетов сделали ещё по два выстрела, то она отстреляла весь магазин на пятьдесят четыре снаряда в упор и, фактически, каждый из них нашёл свою цель. Перезарядившись и стреляя уже в угон, она свалила ещё семнадцать убегающих врагов. В приближении камеры мне было видно, какой ужас появился в глазах совсем ещё недавно радовавшихся идущей в руки добыче и её малочисленной охране. Нужно было закрепить успех, поэтому бросив арбалет на снег, подбежал к Ворону, вскочил в седло и крикнул:
— По коням!
Вытащив меч и взяв в левую руку игольник, устремился в степь, услышав за спиной топот копыт. В том, что за мной последуют все наши воины, даже не сомневался. На поле боя лежали раненные и убитые, люди и лошади; одни из них стонали и кричали, а другие замерли неподвижно в неестественных позах. Десятка два спешенных врагов пытались убежать, проваливаясь по щиколотки в снег.
Ворон вначале всхрапнул, затем коротко заржал и оскалил зубы, чутко восприняв посыл, он взял с места в карьер и понёсся в степь. Вот перед глазами возникла спина кривоногого кочевника, приблизившись к нему приподнялся в стременах и опустил клинок на его ключицу, резко и с оттяжкой. Увидев немного правее спину следующего, неумело перебирающего по снегу ногами, видать, он привык ездить верхом даже в соседнюю юрту. Немного потянул уздцы, и слегка изменив направление движения, достал мечом и его.
Крупы лошадей убегающих кочевников, половина которых осталось лежать на поле боя, мелькали уже за холмом и были в километре от меня. Догнать их можно было без проблем, эти степные лошадки долго галопировать не смогут, и душа рвалась вперёд, но рассудок требовал остановиться. Если среди бегущих остался хотя бы один хладнокровный воин, который сможет своих соплеменников остановить, развернуть и организовать дождь из стрел, то нашей малочисленной команде из двенадцати воинов не поздоровиться. Эта мысль промелькнула в голове, поэтому подавив азарт, перевел тяжело дышащего и щёлкающего зубами Ворона на рысь и стал поворачивать обратно. Идущие следом воины, привыкшие к беспрекословному подчинению, ломиться верёд не стали и полностью повторили мой манёвр.
К моему изумлению, в седле сидело не двенадцать воинов вместе со мной, а шестнадцать. Оказывается, дед Котяй, оба его внука и Вид, накинув уздечки на заводных лошадей, даже не оседлав, поспешили следом за нами, и когда мы гонялись за убегающими спешенными кочевниками, они вначале добивали раненных врагов, а сейчас дорезали раненных лошадей.
— На поле лежит шестьдесят две вражины, — тихо докладывал Лагос.
— Ого! — удивился я и переглянулся с Иланой.
— Четверо пали от стрел воительниц, из семнадцати вытащили болты, в том числе два твоих и два из тула хозяйки, двадцать одного зарубили, а остальные умерли сам знаешь как, — он украдкой взглянул на Илану, — Убито двадцать семь лошадей, пятеро болтами, а остальные тоже сам знаешь как. Четырнадцать невредимых лошадок успели перенять.
— Возьмём с собой или бросим? — спросил у него.
— Зачем же бросать такой трофей, выносливая и неприхотливая лошадка, за три зеола любой арендатор купит, — ответил он, — Да и задержаться здесь надо на денёк или полтора, шкуры снять и мясо разделать. Бочек у нас много.
— Нет, всё что успеете до темна — будет ваше, а с утра выступаем.
— Ладно, — махнул он рукой, видимо и не рассчитывал, что я соглашусь.
— Только вонючее и вшивое барахло не собирайте, — я скривился брезгливо, — Вы сейчас люди далеко не бедные.
— Нет, одежду решили не снимать, есть у них кое что бронзовое, кое что железное, — Лагос покладисто кивнул головой, — Луки и стрелы тоже заберём.
— А скальпы зачем снимаете? — кивнул на орудующих ножами парней.
— Ну, как же? А кто иначе поверит?
— А зачем нам это нужно, чтобы кто-то верил или не верил? — спросил у него.
— Тебе, Рэд, слава не помешает, — ответил он серьезно, затем широко улыбнулся, — Ну, и твоим воинам тоже.
Мы стояли возле трупа с множеством косичек на голове, с вплетёнными в них какими-то костяными фигурками. Илана толкнула его ногой и сказала:
— Его скальп мне принесите.
— А как же иначе, — коротко поклонился Лагос, — сделаем, хозяйка.
— И череп его мне тоже нужен, — добавила она.
— Прикажу отрезать голову и выварить в котле, — теперь он взглянул на неё с большим трепетом и уважением и прежде чем отойти, поклонился чуть ли не в ноги, — Всё сделаем, хозяйка.
— Зачем тебе этот череп? — с недоумением посмотрел на неё.
— Пусть будет, чашу сделаю, — ответила она, помолчала и добавила, — Очень сильный псион, это он меня глушил. Представляешь, я в него выстрелила одиннадцать раз, а дыр в теле всего три, из них две не смертельных и только третья в сердце.
— Солнышко моё, — я коротко сжал ей руку и оглянулся вокруг, — самое интересное, что с нашей стороны нет никаких потерь, даже ни одна лошадь не ранена.
— Ещё бы, — улыбнулась она, — Если бы было иначе, то я бы почувствовала.
Глава 8
Последующий четырёхдневный переход к предгорью, более никакими эксцессами омрачён не был. На фоне насыщенных событиями предыдущих дней, дорога выдалась скорее скучной. Правда, после боя с бандой бродячих кочевников Лагос, теперь уже заручившись поддержкой деда Котяя, ещё раз подвалил ко мне, пытаясь уговорить задержаться на лишних полдня, уж очень им было жаль оставлять столько необработанных тушек погибших лошадей.
— Рэд, — убеждал он меня, — мы по любому успеваем, зачем добру пропадать?
— Ну, да, — поддакивал Котяй, — бросить под ногами такие богатства, и кто нас умными назовёт?
— Не пропадёт, не переживайте, — ухмыльнулся я, — дикари завтра опомнятся, вернуться забирать своих павших, да и всё остальное подметут и пустят в дело. А если мыслить по уму, то прикиньте, какие в империи цены на мясо, тем более в пограничных цезархиях, и сколько мы на нём сможем заработать?
— Так сейчас холодно, — дед гнул свою линию, — в Карте его можно пересыпать солью и везти хоть на следующий край империи.
— Вашим мясом придется загрузить половину наших телег, правильно?
— Ну, да, наверное, — Лагос неопределённо пожал плечами.
— То-то и оно! Уж лучше я догружу весь караван шерстью и в Андрогорне заработаю на этом тысячи полторы зеолов. При этом и вы получите за сопровождение не полгорсти меди, а три сотни полновесных золотых. Правильно?
Они между собой переглянулись, при этом дед Котяй в размышлениях поджал губы, а Лагос почесал затылок и вдруг улыбнулся:
— Нет, всё-таки торговцы в твоём роду тоже были.
Как бы там ни было, но всё равно, к ночи пятнадцать шкур они содрали, свернули и по арбам разложили, зато с разделкой туш не возились и мясо не заготавливали.
— Это лично для себя, — утром перед самым маршем оправдывался Лагос, — Парни жалуются, что даже к жрицам сейчас не за что будет сходить, а так в Карте шкуры кожевникам сдадим, продадим кое-какие трофеи, снятые с дикарей, и гульнём, дадим волю чувствам.
Может, я и поругался бы для порядка, но в это время за спиной презрительно фыркнула моя 'тень' — девочка Кара, поэтому из чувства мужской солидарности махнул рукой.
— Ладно, — ответил, вскакивая в седло — когда ваши действия не влияют на общий порядок, и это дело не бьёт по моему карману, то возражений нет.
Воительницы и раньше нас с Иланой постоянно сопровождали, а сейчас вообще, днями не отходили ни на шаг. Обратил внимание, что с момента пребывания в тайге на всём протяжении обратного пути их отношение ко мне кардинально изменилось. Стали чаще общаться, особенно Гита, а Кара во время приёма пищи начала подавать мне миску с едой и лепёшки. Лагос, когда впервые всё это увидел, очень удивлялся.
— Да никогда такого не бывало, чтобы какая-нибудь стерва или стервочка просто так сидела рядом с мужчиной! Тем более мужчине из рук в руки хлеб передавать?! Это уму непостижимо!
— Ха! Всё же я их наниматель, — ответил ему.
— Может быть, может быть, — он искоса взглянул на меня и с сомнением покачал головой.
Не увидел я в этом ничего странного и из ряда вон выходящего. Илана говорит, что в сознании девчонок укоренено понятие чести и чувство благодарности, они считают себя обязанными, поэтому добросовестно отрабатывают своё освобождение. Ко всему прочему, я есть хозяин торгового каравана и официальный наниматель! С какой стати они должны от меня шарахаться, как от крокодила?
Иногда, правда, особенно при отправлении естественных надобностей их назойливое внимание вызывает некоторый дискомфорт. Гита, например, нисколько не стесняясь однажды в такой момент подошла и натурально заглянула ко мне, то ли её интересовало, как я это делаю, то ли оценивала формы и достоинства того, чем я это делаю.
— Что-то не так? — подавив чувство стыдливости, нахально спросил у неё.
— Всё так, — она значимо кивнула головой, развернулась и удалилась.
Мы с Иланой никак не можем привыкнуть к реалиям местного менталитета, диким нравам и полному отсутствию чувства такта, царящим даже на верхней ступеньке социальной лестницы аборигенов. Но теперь никуда не денешься, частичкой этого общества стали и мы.
Горы возникли как-то неожиданно. Перед этим три дня держалась погода пасмурная, кружились снежинки, но потом небо посветлело, проявилось солнышко, ветерок разогнал туман и раз! Перед глазами — вершины гор! По пути следования стали сначала на один санный след какого-то каравана, присыпанный давним снегом, затем на второй, более свежий. Не так давно оба они двигались с северо-восточного направления в сторону гор. Вероятно, такие же отчаянные торговцы, как и мы.
В дороге частенько брало сомнение, а правдивая ли у нас информация о деловых отношениях нашего недруга? А правдиво ли время и место встречи давних контрагентов и проведения их торговых операций? Если пленник нас обманул и Арнид Хондар уже давно дома, то нужны были альтернативные действия, поэтому, на такой случай наметил три других варианта разрешения проблемы.
Первый, это войти в Карт, заявить вигилам (полицейским) всё, как есть, после чего вызвать обидчика на дуэль и убить. Но в душу закралось сомнение, а дадут ли мне это сделать? Конечно, опыта общения с сильными мира сего у меня нет никакого, но когда-то давно, когда еще жил в счастливом детстве, мы с папой частенько играли в шахматы, и он меня поучал: "Если ты, сынок, не знаешь, как в той или иной ситуации поступит оппонент, поставь себя на его место, и тогда всё станет ясно". Вот и мне стало ясно, что в чужом доме умный хозяин отрубить руку дающую, никому не позволит. Ведь живого можно пристегнуть к доильному аппарату, а с мёртвого что возьмёшь кроме анализов? Думаю, в данном случае, всех собак попытаются навесить именно на меня.
Второй вариант, это выделить Жоку в сопровождение пару воинов и отправить трофейных лошадей с перевала по тайной тропе, по которой выбирались каторжники. Самому с караваном заходить в город, как ни в чём не бывало, решить с цезархом или префектом вопрос компенсации за уничтожение банды и обменять серебряные слитки на деньги, после чего организовать попойку и вытащить из дома Хондара, спровоцировать его на дуэль и убить.
Третий вариант — сделать вид, что ничего не произошло, плюнуть и пройти мимо врага, пытавшегося нас убить, мне претил. Моя родная и любимая девочка, а также боевые соратники висели на волосок от гибели, и погибли бы, не будь у нас спецсредств развитой цивилизации. Нет, не пройду мимо, иначе не прощу сам себя.
Эти мысли не оставляли и беспокоили пока, наконец, не вышли к проходу, ведущему на перевал. К нашей удаче ни следов со стороны северо-западного направления, ни людей у серповидного озера не наблюдалось. Не знаю, когда в последний раз здесь шёл снег, но наст лежал плотный. Видеть и распутывать зимние следы неплохо умел Хуа, в пути он проверял любую подозрительную деформацию внешне совершенно ровного снежного покрова, но выхода противника на дорогу, ведущую к перевалу, так и не нашёл.
— Не было никого, господин, если кто ходил, то это было целая луна назад, — уверенно сказал он.
Световой день ещё не окончился и, чтобы случайно не засветиться перед противником, мы не стали ночевать у подножья, а решили подниматься в горы. Помнится, километрах в восьми вверх по тропе была обширная площадка, там и собрались разбить лагерь.
Это место обнаружилось, когда на экране тактического шлема высветилась информация, что мы взошли на высоту семьсот двадцать метров над уровнем моря. Устаревшие следы ранее прошедших караванов пошли дальше, а мы свернули в проход через узкое ущелье на ограждённую скалами площадку. Укрытую от всех ветров, её изрядно засыпало снегом, покров которого достигал волам до брюха.
Пока народ занимался обустройством, мы с Иланой и "тенями" (куда же без них), взобрались на невысокую гряду, откуда открылась удивительная панорама с видом на бескрайнюю долину и серпантин горной дороги с едва заметными следами пройденного нами пути. Даже серповидное озеро лежало, как на ладони.
— Гита, вы сейчас думаете о том же, о чём и я? — спросил у воительницы, которая прикрывшись ладошками от заходящего солнца, сощурила глаза и вертела головой, внимательно рассматривая окрестности.
— Да, господин, — ответила она, даже не спросив, а о чём я, собственно думаю, — Для своевременного обнаружения врага и организации засады, лучшего места не придумаешь. Незачем сейчас идти к перевалу.
— Благодарю, Гита, именно об этом я и думал.
